When It's All Over

      Никто из клана не задавал вопросы. Трудно было не замечать отсутствие Саймона, но смелости спросить, где он, не набирался никто. В воздухе будто витал немой вопрос «снова предал?», и ответом служило молчание, означающее «да». Рафаэль не винил его, по крайне мере старался, и с переменным успехом у него это получалось, пока с наступлением сумерек на его бедре, тонкой чёрной линией не проступало имя рыжей охотницы.       Клэри. Живое воплощение той жизни, которая пошла у него наперекосяк. Живая, зримая, весёлая, в ней не было ничего, что могло бы их объединять, но Льюис был влюблён в неё, несмотря на то, что был его парой.       — Я не могу остаться, извини, — Саймон не заикался, но его взгляд выдавал волнение, которое тот пытался скрыть за извиняющейся улыбкой.       — Тебя никто насильно здесь не держит, amigo, — напомнил в очередной раз вампир, — ты волен уйти в любой момент, но знай, мы не терпим предателей, что находят приют у врагов.       — Я знаю Люка с детства, он как часть моей семьи, и Клэри, — Льюис замолчал, пытаясь собраться с мыслями.       — Теперь мы твоя семья.       — Я знаю, и я благодарен, что вы помогли мне, но я не могу оставить своих друзей.       Сложнее всего было делать вид, что всё идёт своим чередом. По прямой линии, просто вперёд, к конечной цели, как поток времени, который скомкали и раскатали в тонкий пласт. Всё просто: Саймон ушёл. Он принял решение, за которое теперь отвечал. Нашёл дом у оборотней. Видимо, так и не смог смириться с тем, что умер и теперь был одним из них.       — Ты монстр. Я, — Льюис был в отчаянии, он готов был рвать и метать, но единственное, на что хватало сил, стоять и смотреть в пыльный асфальт, сжимая кулаки, — я монстр. Ты сделал меня таким.       — Я не обращал тебя.       — Но это сделали из-за тебя.       Рафаэлю было нечего ответить. Он признавал свою вину, но это не было его планом. Даже если бы тогда он узнал, что Льюис его пара, он бы не стал его обращать.       — Тебе придётся научиться с этим жить.       Большой зал полностью в его распоряжении. Отель пустует. Так или иначе. Отдельная его часть, та, в которой привык находиться он. Несколько стеллажей, полностью заставленных книгами. На одном из них спрятаны диски со «Звёздными войнами», почти единственным, что осталось воспоминанием о Саймоне. Он бы никогда не признался, что скучает по его бессмысленной болтовне и оправданиям. Странно привыкать к новообращённым, но ещё страннее отвыкать от них.       — Я не верю, что ты не смотрел ничего из современного кинематографа, — Саймон недоверчиво сощурился, — как же вселенная MARVEL? DC? «Звёздные войны»? «Властелин колец»? Что? Ничего? Не может этого быть. У меня даже бабушка смотрела. Прости, но я должен это исправить.       Льюис с самого начала был не в восторге. Неохотно выполнял приказы, испуганно озирался, будто каждый готов был ему воткнуть в спину нож. «Мы приняли его точно также, как и других, — как-то сказал советник, — вы делали ему поблажки, но он всё равно выбрал стаю диких собак и охотников».       Странный феномен: поддержка вампиров, всегда звучит, как осуждение и притом напоминание о том, что нужно быть сильнее. Вы — лидер, и об этом забывать нельзя. Но дело было не в памяти и даже не в привычке, незримым грузом давило въевшееся в кожу имя — чёрными узорами, как росчерком чернил, аккуратно — Клэри, Клэри, Клэри, Клэри. Нескончаемый поток одного имени, как отрава для его тела. Он только успевал исцеляться от огня или солнечных лучей, как вновь на коже проявлялись линии.       — Мне кажется, что я не справляюсь со своими обязанностями правой руки.       — Тебе кажется, amigo.       — Если бы ты выбрал кого-то другого, клан бы воспринял это более, — Саймон пожал плечами, — радостно.       — Я принял решение и никто не смеет с этим спорить.       — Как скажешь, я-то совсем не против, но…       — Саймон, прекрати.       — Вау, ты назвал меня… по имени? Мне не послышалось?       — Dios, — обречённо выдохнул Сантьяго, — пожалуйста, помолчи хоть немного.       — Окей, как скажешь, — Льюис примирительно приподнял руки и замолчал. Правда, всего на пару минут.       Время становилось вязкой субстанцией, когда касалось ожидания или вечной жизни уже давно мёртвого тела. Сердце не билось не первое столетие, но фантомная боль порой давала о себе знать. Будто тело заново умирало, а потом перерождалось во что-то несовершенное и умирало, в надежде на то, что следующее воскрешение будет более удачным.       Саймон не давал о себе знать уже второй месяц. Вскоре бы сравнялось время того, сколько он провёл в отеле с тем, сколько он провёл со своей старой семьёй. И, конечно, Рафаэлю было жаль, что новую он так и не принял. «Мы заботились о нём, — напоминал советник, — и даже простили предательство, не став сжигать его».       Прощать Саймона стало уже почти закономерностью. Клан замечал эту слабость, но к его же благу, она была единственной. Власть всё ещё была в его руках.       — Должен сказать, что дела у нас идут хорошо, — советник без стука ворвался в зал, прервав его мысли. — Нам даже удалось пополнить запасы крови вдвое.       — Отличные новости. Что-нибудь ещё?       — Нет, это всё.       — Можешь идти отдыхать, на сегодня твоя работа окончена.       Вампир скрылся за дверью, оставив его одного. Ночь подходила к концу, потихоньку начинало светать — самое время, чтобы уйти в спальню. Безупречный порядок, царивший там, и единственное, что бросалось в глаза — две смятые футболки на полу, возле кресла.       — Почему вышло так, что у меня в спальне недостаточно плотные шторы, что пропускают свет? — Льюис был возмущен. На плече виднелся слабый ожог, постепенно заживающий в темноте чужой спальни.       — Нужно было заранее проверить, amigo.       — Я не знал, что у вампиров бывают бракованные шторы, это же вам жизни может стоить.       — Небольшой ожог не смертелен.       — Это мне просто повезло, — хмыкнул Саймон, — и где мне теперь спать?       — Если ты обещаешь вести себя тихо, можешь ложиться здесь.       — Что? В твоей спальне? Ну уж нет, — парень развернулся и покинул комнату. Рафаэль проводил его уставшим взглядом и вновь удобно устроился на кровати. Долгая ночь выжала из него все силы и жутко хотелось спать. Он уже дремал, когда почувствовал, как прогибается матрас под чьим-то весом позади.       — Ничего не говори, и я буду молчать, — шёпотом проговорил Саймон, услышав смешок Сантьяго.       Солнце потихоньку вставало из-за горизонта, окрашивая небо в приятные жёлто-розовые тона. Рафаэль уже забыл, каково это, когда солнечные лучи дарят приятное тепло, а не сжигают бледное тело дотла. Плотные шторы сохраняли в комнате привычный мрак даже в дневное время суток. Сантьяго снял с себя костюм, аккуратно убрав его к остальным.        Имя охотницы отчётливо проступало на бедре. Он провёл пальцами по плавным изгибам, а после когтями расцарапал загрязнённый участок кожи. Штора легко отодвинулась, и солнечный луч проник в комнату, освещая заправленную кровать. Он вышел на свет, чувствуя, как солнце выжигает имя, вместе с наружным покровом. Эпидермис выжигается легко, даже более глубокий ростковый слой из постоянно делящихся клеток не успевает регенерировать под ультрафиолетовыми лучами.       В дверь стучат и смиренно ждут, когда он разрешит войти. Рафаэль закрывает окно плотной тканью, ощущая, как в воздухе едва уловимо пахнет запечённой плотью. Он накидывает на себя халат и только после открывает дверь.       — Он вернулся, просит аудиенции с Вами.       — Где он?       — В зале.       Сантьяго запахивает халат и следует в зал. Их тут же оставляют одних. Новый советник бросает на него вопросительный взгляд. Неужели простишь? Но он игнорирует его.       — Какими судьбами, amigo? — насмешливо интересуется Рафаэль. — Проголодался и решил заскочить на ранний завтрак?       — Просто, подумал, что было бы неплохо зайти, — Саймон нервно повёл плечами. В этом был весь он. — Не думал, что для этого нужно искать повод и оправдания.       — Здесь тебе не проходной двор. Ты сделал свой выбор, ты…       — Я не предавал вас, — перебил его Льюис, но заметив строгий взгляд главы клана, тут же умерил свой пыл, — да, с Камилой я тогда подвёл, но всё ведь закончилось хорошо! Знаю, я достаточно косячил, но не в этот раз. Я не могу отказаться от своих друзей, семьи. И я не собирался от вас отворачиваться. Ни от кого, в общем-то.       — Никто и не просил тебя забывать о них или отрекаться.       — Да как я мог видеться с ними, если мне толком и выходить из отеля запрещалось. Только если под чьим-то бдительным надзором, чаще твоим, — последнее Саймон произнёс уже тихо. Рафаэль подошёл к нему ближе, неотрывно смотря в глаза. Льюис уловил лёгкий запах гари. — Чем это пахнет? Что-то случилось? Это от тебя или…? Меня? Я старался идти тёмными переулками.       — Dios, ты всегда такой шумный? — Сантьяго раздраженно выдохнул. — Как ты всё ещё не понял, что опасен для своей семьи? Если оборотни могут дать тебе отпор, то ни твоя сестра, ни мать не смогут этого сделать.       — Но пока всё было хорошо, ни одного происшествия. Ну, не считая того, когда меня застали за поеданием крысы.       — Не было происшествий, потому что я следил за тобой.       — Но я не нуждаюсь в этом, я отлично сдерживаю себя, вовремя пью кровь и даже будучи частью нижнего мира, поддерживал хорошие отношения с сумеречными охотниками. И более того, с Клэри.       Напоминание о Клэри резануло слух. Рафаэль поморщился.       — Я рад за тебя. Это всё за чем ты пришёл? Чтобы сказать, как тебе хорошо вдали от клана?       — Нет, — Саймон отступил от Сантьяго на пару шагов. Запах чего-то паленного перестал быть таким насыщенным. — Просто я немного… скучал? Мы провели столько времени вместе, вы для меня почти как семья. Несмотря на то, что не особо радушно ко мне относились.       Сантьяго изогнул бровь.       — Ну, то есть, ты, как семья. О других такое сказать не могу, — Льюис неловко почесал затылок. Рафаэль продолжал смотреть. — Ладно, я пойду. Рад был повидаться, amigo! И да, запах всё же исходил от тебя. Ты бы проверил шторы в комнате, кажется, ты ранен.       Саймон ушёл. Было больше похоже на побег, неловкий, типичный для Льюиса, побег. Возможно, если бы он вёл себя мягче, парень задержался бы ещё на какое-то время, но Сантьяго не был бы собой, если бы пытался изображать из себя гостеприимного хозяина отеля «ДюМорт». Он вернулся в спальню. Мягкая кровать приняла его в свои объятия, но уснуть Рафаэлю так и не удалось.       — Так странно засыпать в чужой кровати, — поделился Саймон, криво усмехнувшись, — признаюсь, я чувствую себя неловко.       — Просто спи.       — Тебе легко говорить, это же твоя кровать, — Льюис повернулся к Рафаэлю лицом.       — Вскоре у тебя будет своя спальня, мы работаем над этим.       — Ты, наверное, уже устал со мной возиться.       — Нет, Саймон. Ты — часть семьи, а мы заботимся друг о друге, — Сантьяго вздохнул, понимая, что сейчас спать ему не дадут.       — И многих вампиров ты брал к себе в кровать? — с улыбкой поинтересовался Саймон.       — Нет, до тебя ни одного, — серьёзно ответил Рафаэль. — Ты единственный из клана инфантильный вампир.       — А если учесть тех, с кем ты встречался? Ну, ты ведь встречался с вампирами? Спал с ними?       — Amigo, с каких пор тебя интересует моя личная жизнь?       — Можешь не отвечать, я просто поинтересовался.       Сантьяго вздохнул, но промолчал. Льюис понял, что отвечать вампир ему не собирается.       — Странно это, — Саймон лёг на спину, взглядом прожигая потолок.       — Что именно?       — Все эти истинные пары, родственные души. Даже связь парабатай странная. Ты веришь в это? Я знаю, что у многих людей красуются имена тех, с кем изменял им их соулмейт, но серьёзно, как можно изменить человеку, с которым ты ещё даже не знаком? А если этот самый человек будет тебе не по душе? Но при этом кто-то решил, что он для тебя будет лучшим.       — Не думаю, что такое возможно, — прервал размышления парня Сантьяго. — Не было ещё случаев, когда в соулмейты давали неподходящего человека.       — А измены? Как жить с человеком, из-за которого у тебя всё тело расписано какими-то именами?       — Не обязательно всё тело, порой это бывает всего пара имён.       — У тебя они есть? Ну, имена.       — Ни одного.       — У меня тоже, — кивнул Саймон, — наверное, нам повезло с парой. Хотя, как найти соулмейта, если нет никаких подсказок, даже в виде имён бывших?       — Саймон, это прежде всего связь между двумя, а не список имён.       — Это на словах так легко, на деле всё выходит слишком запутанно.       Клан продолжал молчать. Легче было делать вид, что ничего не происходило. Всё оставалось внутри, в пределах кирпичных стен, и в общем-то, Сантьяго был благодарен за это. Незримая поддержка семьи, как и незаметное осуждение за поблажки неразумному вампиру. Это — слабость. Это — непозволительная роскошь.       Давно погибшим, давно обращённым некогда было вспоминать об их смерти, они не помнили, как это произошло, не помнили, кто был с ними рядом на протяжении всей жизни. А Саймон помнил и не мог оставить живых, любящих его людей.       Календарь на тумбочке отмерял дни. В зале не было часов. Для вампиров не существовало времени, только ожидание. Уместный вопрос, чего ожидал он, оставался без ответа. Как разговоры с Льюисом, который любил риторические вопросы. Его монолог был эквивалентен их диалогу. Чем больше он болтал, тем дольше они общались, а Саймон любил говорить помногу.       К тишине привыкаешь быстрее, чем к шуму, но от последнего отвыкаешь болезненно. Острыми импульсами в голове, всполохами воспоминаний. Любовь измеряется тем, насколько сильно внутренний голос видоизменяется и становится похожим на объект обожания.       — Кто-то пришёл? — Сантьяго оборачивается, слыша, как открывается дверь и в зал заходит один из его приближённых.       — Нет, — вампир качает головой, подходя ближе, — Вам письмо. Рафаэль берёт в руки конверт и хмыкает. Это в стиле Магнуса Бейна — отправлять бумажные письма, посылать почтовых голубей, когда дело касается какого-то торжества.       Приглашение на вечеринку — банально. Неделю назад Магнус устраивал что-то подобное, видимо, магу не менее паршиво, но он нашёл свой способ справляться с проблемами, который совершенно не подходил Сантьяго.       Рафаэль остаётся в отеле. В привычном кругу. Бейн звонит ему всего раз, уточняет, точно ли он не хочет прийти, потому что наколдовать портал дело нескольких секунд. И получив отрицательный ответ, вздыхает и желает удачи.       Саймон вновь приходит в отель поздней ночью. И ввиду опьянения последнего, Сантьяго догадывается, где он был.       — Смотрю, вечеринка прошла успешно, — подытоживает он и получает весёлую улыбку в ответ.       — Рафаэль, я так рад тебя видеть, — Льюис проходит к дивану и ложится на него, радуясь, что тот сейчас свободен. — Не знаю, что за алкоголь был у Магнуса, но меня уже после третьего бокала повело.       — Я вижу.       — Ты только не злись. Я немного здесь полежу, а потом уйду.       — Можешь остаться здесь, безопаснее будет.       — О, правда? — Льюис благодарно улыбается. — Что бы я без тебя делал? Спасибо.       Рафаэль хмыкает:       — Спокойной ночи, amigo, — и уходит в свою спальню. Он прикрывает дверь, точно зная, что бедро уже полностью зажило и что на коже вновь выступило имя сумеречной охотницы. Вечное напоминание о предательстве. О его собственной ошибке.       На небе звёзды россыпью уже обрамляли луну, которая светила почти также ярко, как солнце. Разве что не обжигала. Она бы холодила кожу, если бы та была чуть чувствительнее. Он переодевается в домашний халат и ложится в кровать, когда слышит нерешительный стук в дверь. Саймон заходит в спальню, даже не дождавшись ответа.       — Я, конечно, снова прошу прощение за неудобства, но могу остаться у тебя? — Льюис переступает порог. Сантьяго смотрит на него внимательно, и это заставляет напрячься. — Ну или в любой другой комнате, если такая имеется. Я на диване полностью не умещаюсь.       Рафаэль вздыхает. Это кажется таким привычным.       — Проходи, — он кивает на свободную сторону большой кровати. — Меня не особо волнуют твои отношения, но всё же, тебе не кажется, что Клэри бы не одобрила это?       — Что? — Льюис удивленно смотрит на него, стараясь лечь на кровать аккуратно, а не упасть тяжелым грузом, смяв простыни и одеяло. — Оу, ты же не знаешь, — Саймон легонько хлопает себя по лбу. — Мы расстались. И нет, я не из-за этого напился, как ты мог подумать. Я не собирался напиваться вообще.       — Когда это произошло?       — Расстались когда? Ну, — Саймон задумался, — не помню. Честно. Я как-то не следил за временем. Мы просто решили, что такой вид отношений не для нас. Мы больше, чем лучшие друзья, это факт, но никак не любовники.       — И что же теперь?       — А что теперь? — сонно поинтересовался Льюис. Он уже закрыл глаза и не мог до конца уловить смысл доходящих до него вопросов. — Ничего толком не изменилось. Мы видимся. Всё хорошо. Ты ведь не злишься? Так что я доволен, мне удаётся поддерживать ровные отношения с разношерстной нежитью. А нефилимов можно считать нежитью? Нет, наверное, но ты понял, что я хотел сказать.       — Понял, — Рафаэль оглядел засыпающего Саймона. Осторожно укрыл его одеялом и поднялся с кровати, — приятных снов, amigo.       Он тихо открыл дверь и услышал невнятное бормотание Льюиса, отдалённо напоминающее «оставайся, это же твоя спальня и кровать».