Владычица не больше чем жена Владыки

      Веельзевул неглубоко вздохнул и прикрыл глаза. Все больше и больше они отдалялись с женой друг от друга. Он посвящал много времени воспитанию Наследника и теней, еще больше времени он посвящал Варуне, Гедриэль же никак не хотела принимать сыновей мужа, не могла простить им чужой крови. Он знал, что они напоминают ей о ее бесплодии и его измене. Поэтому Веельзевул не мог осудить ее за холодное отношение к его сыновьям. Порой его удивляло, как Гедриэль при всей своей холодности и нелюбви к Наследнику при этом не ревнует его. Владычицаинтуитивно ощущала, что эта четверка значит для демона, понимала его чувства, его стремление отдать им отцовскую любовь и заботу, но не могла и не хотела делить с ним эту радость, поддерживать его.       Владыка ничего ей не рассказывал о сыновьях, Гедриэль даже не знала, кто из них Наследник.Она всячески пресекала любую попытку напомнить ей о существовании его. Впрочем, она никогда не отступала от правил придворного этикета, не позволяла эмоциям управлять собою, но этот ледяной, но обжигающий, умопомрачительный холод ее глаз убивал саму мысль о том, чтобы увидеть в ней кого-то кроме равнодушной мачехи.       Часть этого холода доставалась и Веельзевулу. Он видел ее все реже, а она все чаще сбегала куда-то из дворца. Владычица не устраивала бурных сцен, не шокировала своим поведением окружающих, не была вызывающей и дерзкой, она просто закрывала свои чувства, свой гнев и протест в лед. В этот безупречный и совершенный консерватор. Вынужденная делить своего возлюбленного с Варуной, чужими детьми, она порой ловила себя на мысли, что беспомощнее любой человеческой женщины.Владычица принадлежит Владыке, но не Владыка Владычице, даже себе самому не принадлежит.       Сегодня Гедриэль снова покинула Золотой дворец. Владыка не чувствовал ее присутствия. Раньше она никогда не исчезала так далеко, чтобы Веельзевул не мог чувствовать кусочек ее души. Он мог бы отправить подданных найти ее в любой точке Варуны, но почему ему хотелось найти ее самому? И вернуть ее обратно во дворец, чтобы снова оставить одну.

***       Гедриэль стояла на вершине одной из гор высочайшего хребта Варуны. Разреженный воздух резал бы ее легкие, если бы кусочек души мужа не защищал ее. Сама она не была Асурендрой и не могла подчинять другие стихии, кроме собственной. Это снова напомнило женщине, как много дал ей муж, и как она не дала ему ничего взамен.       Владычица отрешенно смотрела перед собой. Она не замечала ни пронзающего ветра, ни холода камней, на которых она стояла босиком, ни того, что она стояла на самом краю перед пропастью. Мысли хаотично проносились в ее голове, но так или иначе, они возвращались к мужу. К теням, которых она действительно не любила и не хотела принимать, но с существованием которых ей приходилось мириться. Даже не потому, что один из них Наследник, а потому, что она видела, как дороги они ее мужу. - Гедриэль.       Асура вздрогнула: слишком погрузившись в себя, она не почувствовала присутствие мужа рядом. К тому же она не ожидала, что Веельзевул так быстро ее найдет, да еще и лично. Она обернулась на зов, оказавшись спиной проплывающим мимо облакам и к пропасти. Когда он увидел ее, стоящую на самом краю обрыва, ему пришла в голову полубезумная мысль, что Гедриэль хочет броситься с него. Среди асуров было не так уж и много самоубийц, но падение с такой высоты не переживет даже асур. Поэтому теперь он побоялся подойти к ней ближе, но в ее движениях и взгляде не было ни паники, ни истерики. Асура спокойно смотрела на своего мужа, слегка склонив голову набок. Какой беспомощной и наивной казалась ему она в эту минуту, пока демон не встретился своим взглядом с ее ледяным. И это неприятно резануло его, даже слегка разозлило. - Гедриэль, зачем ты снова сбежала? – Гедриэль слегка нахмурила брови: такой вопрос больше подходил для беглой преступницы. - Зачем так далеко? Что ты хочешь этим доказать? - Я ничего не хочу доказать… - Гедриэль улыбнулась уголком губ. – Ты никогда не задумывался, почему Хананель использует для мести тебе твоего сына? Веельзевул передернулся. Никто и никогда больше не вспоминал после той ночи о матери Наследника, о том, чьей невестой она была. Никто и никогда и не связывал ненависть и амбиции Хананеля с его личными мотивами. Никто, кроме самого Веельзевула, который понимал все в глубине души и боялся себе признаться. Владыка и не подозревал о том, что его жена смогла догадаться и связать все то, что тревожило его душу. На мгновение ему стало стыдно за те осуждающие мысли в адрес Владычицы. Оказывается, она все это время беспокоилась, переживала из-за Хананеля и из-за того, что происходило в голове и душе Веельзевула. - Так что? Ты лишил его невесты, а он должен был лишить тебя жены, отнять у тебя самое дорогое, но нет, - Вдруг Гедриэль рассмеялась холодным и звонким смехом. – Значит, твоя жена для тебя не так дорога, чтобы мстить тебе с ее помощью. - Гедриэль… - Веельзевул растерялся и совершенно не мог подобрать слова, шокированный ее откровенным, резким и полубезумным выпадом. Снова и снова эта женщина повергала его в ступор и заставляла терять дар речи. – Я… Я не знаю, почему он мстит так. Наверное, потому что я лишил его невесты ради Наследника, через него он и мстит, показывая тщетность моих усилий… Он не посмел бы подобраться к тебе. - Не ври мне и себе, он сделает все, чтобы причинить тебе боль, - Владычица снова рассмеялась, - Даже твой враг знает, что я не представляю для тебя особой ценности. - Это не так! Ты дорога мне! - Правда?! – Гедриэль улыбнулась и сделала шаг назад. В пропасть. Сопротивление воздуха заставило выгнуть женщину спину, она запрокинула голову и закрыла глаза. Ей теперь уже было абсолютно все равно. Губы изогнулись в почти блаженной улыбке, которая стала еще шире, когда она почувствовала, что ее падение прекратилось, а ее тело оказалось на руках Веельзевула. Владычица открыла глаза, и на секунду лед в ее глазах растаял. У Веельзевула был испуганный, разгневанный и ошарашенный одновременно вид. Крылья за его спиной ловили тугие воздушные потоки, позволяя Владыке выйти из пике и снова оказаться на скале. - Не смей, никогда больше не смей так проверять меня, - Веельзевул крепко держал жену за подбородок, заставляя смотреть ему глаза. Владычица послушно смотрела и растворялась в жидком золоте его взгляда. – И скажи, ты же не собиралась убить себя? - Нет, - протянула Гедриэль, не отрывая взгляда. – Я бы не хотела, чтобы ты видел мою смерть, - Владычица подняла руку и коснулась приоткрытых губ Владыки, ловя его сбитое от испуга и полета дыхание.

***       Нездоровые эксперименты Диар нашли свои последователей, как бы клан Алауэн не хотел скрыть свои дела. Самые мерзкие и нездоровые вещи всегда пользуются особой популярностью у таких же существ. Время шло и те, кому эксперименты с кровью на живых существах не давали покоя, совершенствовались в своих познаниях. Теперь им нужен был постоянный доступ к крови для ее изучения и «крыски», которым можно вводить в кровь яды и наблюдать за мучительной борьбой тела.       Две совершенные расы: естественная и искусственная. Асуры и Алауэн. Только их кровь обладала любопытными свойствами. Только их тела могли выносить бесконечные пытки. Гедриэль привлекла их тем, что была единственной бесплодной асурой. Страх перед местью бывшего Владыки угасал под гнетом фанатичного больного интереса. Станислава привлекла их тем, что была единственной Алауэн, родившей от асура. Такие разные, но похожие. Оказались в лапах фанатиков-подражателей. Две единственные в своих расах. Две единственные для двух мужчин: отца и сына.       Бальтазар в своем стремлении найти Станиславу был резок, нетерпелив и неуравновешен, вокруг него загорались сами собой предметы, бесконечные поиски жены и допросы всех тех, кто мог хоть что-то знать о нейвыходили какими-то рваными, бессмысленными. И это никак не компенсировалась тем, что Станиславу также отчаянно разыскивали брат и сыновья.       Потерю Веельзевула никто искренно разделить не мог из-за тонкостей отношений с бывшей Владычицей, но при взгляде в его пустые и полуобезумевшие глаза каждый переживал его боль, его отрешенность от мира и его страх никогда больше не увидеть жену. Со стороны он выглядел спокойным, почти расслабленным, но пытки и допросы в его исполнении давали нужный результат. Тот, который необходим. И которого он вскоре добился.

***       Гедриэль с трудом открыла веки и равнодушным взглядом посмотрела в потолок, глубокий вдох принес ощутимую боль в области груди, и женщина поморщилась, но тут же боль пронзила мышцы лица. Превозмогая эту противную тянущую боль, Гедриэль осмотрела темную и сырую комнату. Станиславы в ней не было. Значит, теперь ее очередь находиться в бесконечной агонии от рук экспериментаторов.       Женщин уже не приковывали цепями, не связывали, даже не запирали их. Из-за постоянной потери крови, инъекций различных ядов, препарирования и последующей медленной регенерации асура и Алауэн могли передвигаться лишь ползком. Гедриэль подвергалась в основном препарированию и забору крови: ее мучители хотели понять, почему она бесплодна. В последний раз над ней поставили самый гнусный эксперимент – отсекли до половины хвост и спилили рожки в ожидании раскрыть секрет регенерации.       Чуткий слух женщины уловил отчаянный крик где-то наверху, и сердце надменной и холодной асуры сжалось от жалости. В последнее время Гедриэль все больше и больше привязывалась к жене Бальтазара и испытывала к той что-то похожее на сочувствие. И она стала чаще цепляться за это чувство, потому что боялась потерять рассудок в этом ужасном месте, тем более ее разум уже начал воспаляться. Поэтому она снова ушла в забытье, лишь бы не слышать, как страдает Алауэн. Когда Гедриэль снова очнулась, то увидела тело Станиславы, жизнь в котором еще теплилась, но грозила угаснуть. Видимо, от нее получили все, чего хотели.Внезапный порыв, смешанный с потоками бредовых отрывков и эмоций, заставил бывшую Владычицу отдать частицу своей души для спасения Станиславы.       Гедриэль оторвалась от губ женщины, когда ее грубо схватили за шею и взвалили на плечо, унося куда-то. Сил сопротивляться больше не было. Ее в который раз положили на стол, связали руки и ноги, холодное лезвие коснулось кожи на руке. - Дорогая, если ты переживешь наш маленький опыт, то мы получим совершенное создание… А драконицу ты зря спасала, мы ее убьем, а отданные силы тебе пригодились бы.       Асура давно перестала различать высоту и тембры голосов, звучащих над ней, но их значение до сих пор понимала. Она слабо улыбнулась, глубоко внутри надеясь умереть сегодня. Надежду на спасение она потеряла почти в самом начале. Ей казалось невозможным то, что из этого места, от этих существ можно спастись. Надрез в области вены она почти не почувствовала, только мимолетно вздрогнула, когда что-то холодное, жидкое стали вводить в порез.       До ее слуха стали долетать крики и какой-то шум: грохот, лязганье металла и рык. Она даже не предала этому значение, пока у нее внутри, глубоко, в самых потаенных углах не стало тепло. Такое ощущение могло быть только в одном случае. Когда Веельзевул оказывался рядом и часть его души, отданная во время брачного обряда, отзывалась в ней.       Гедриэль улыбнулась почти счастливо, полагая, что окончательно сходит с ума, что не будет чувствовать нарастающей боли от введенной в кровь субстанции, что не почувствует смерти. Она остро воспринимала мутный свет, падающий на нее из единственного узкого окна, жалкий вопль своего мучителя и знакомый запах. Медленно повернув голову на звук, она увидела обезображенный труп, над которым склонялась фигура с огромными кожистыми крыльями. Она узнала эти крылья, видела их тысячу раз, из-за них она так никогда и не смогла обогнать их обладателя.       Веельзевул с полными гнева, страха и радости глазами кинулся к своей жене, разрывая путы, сковывающие ее, и приподнимая ее тело над поверхностью стола. - Гедриэль… Моя хорошая, что они сделали с тобой…       Женщина ничего не говорила, лишь радостно улыбалась, из уголков глаз катились слезы. Даже когда введенная сыворотка начала отторгаться ее нутром, и ее позвоночник изогнулся, она продолжала улыбаться. Она знала, что умирает. Лицо ее слегка омрачилось при виде усилившихся страха, отчаяния в золотых глазах мужа.Взглядом асура просила успокоиться своего мужа, который тоже видел ее приближающуюся агонию.       Дыхание женщины стало хриплым и рваным, с огромным трудом она подняла ладонь и дотронулась кончиками пальцев с обломанными когтями до губ Веельзевула. С еще большим трудом она разомкнула губы и шепотом произнесла: - Прости за твоих… сыновей. Я должна была…       Она не смогла договорить. Неожиданно поднявшаяся в горло кровь забила ее голосовые связки и дыхательные пути. Сердце совершило последний удар. Улыбка застыла на ее губах, отражая ее счастье, свободу и искреннее желание быть прощенной.       Мутный свет из падающего окна рассеялся. Лучи восходящего солнца ложились на ее лицо. Веельзевул жадно смотрел на истерзанное, похудевшее и безжизненное тело жены, сознание его отрицало то, что она мертва. Он посмотрел в ее распахнутые глаза. Зрачки больше не реагировали на свет. Последние слезы медленно скатывались на виски.       Льда в ее глазах больше не было…