Самое настоящее проклятие

      В оцепенении чего-то ждал... Чего? Непонятно. Кажется, всего несколько секунд прошло с момента, как Северус — быстрее жадного до крови бладжера — пересёк терассу и исчез в нише. Но таких глухих, долгих и томительных секунд, что я отчётливо почувствовал себя тушёным окороком, забытым домовиками в большой чугунной гусятнице. Ни звука не доносилось. И что бы я не предвкушал, прислушиваясь — этого я не дождался. Кровь ударила вверх, будто лицо ещё чувствовало хлопо́к от просвистевшей мимо мантии. Я нервно провёл языком по зубам и подобрался к углублению в стене, зачем-то стараясь двигаться совершенно бесшумно. Упёрся ладонью в стену и заглянул внутрь ниши. Снейп склонился на разорванным свёртком, да так и замер с вытянутыми руками — не человек, но похожая на ошеломлённого человека скала. Сквозь пряди угадывалась линия напряжённого подбородка; волосы ловили тусклые отблески пламени, лохматым каскадом падали ему на лицо и плечи... Теперь я стоял гораздо ближе, чем раньше. При желании, сделав полшага вперёд, сумел бы даже коснуться сутулого плеча и расправить на мантии складку. ...и какая неудача: из-за шевелюры я не мог разглядеть выражение глубокого шока, которое — готов поспорить — отпечаталось на лице Северуса (Мерлинова борода! Я чувствовал это так же ясно, как собственную ладонь на холодном камне). Точь-в-точь кубок с тыквенным соком, что оставляет на странице библиотечной книги бесстыжий рыжеватый след. Не знаю, как долго я смотрел на неподвижную чёрную занавесь, из-за которой высовывался самый кончик замёрзшего носа — пока вдруг не заметил, что рука Снейпа шевельнулась. Похоже, он был сбит с толку и забыл о необходимости держать меня под прицелом. Вместо того, чтобы угрожать мне, волшебная палочка приподнялась и ударила по краю пергамента. Прибила по-змеиному зашуршавший край к твёрдому дереву. Безжалостно разворошила разноцветную стопку сладких съедобных галеонов. Задела половинку зелёного яблока, заставив её качнуться и задрожать, как первокурсника, испуганного злым шипением бледного саркастичного рта. Потом медленно, словно в рассеянности, волшебная палочка заскользила по сэндвичу с говядиной... Он ведь точно удивился до отпавшей челюсти... Мне стало любопытно, чего Северус напридумывал, издали внимательно смотря на свёрток? Ведь должны же были у него появится идеи? Неужели, все они оказались настолько далеки от правды? Я беззвучно хмыкнул и поморщился, когда кончик палочки ткнулся в мягкий, как расслабленный живот, тост и оставил на нём некрасивую вмятину. На осколки и красный снег, помнится, было не очень приятно смотреть... каковы шансы, что принесённого мной свёртка не постигнет участь бутылки с эльфийским вином? Нет, лучше об этом совсем не думать. Я постарался прогнать странную нервозность, бессознательно провёл ладонью по волосам, не то приглаживая их, не то, по примеру Джеймса, наоборот, растрёпывая — и вернулся к размышлениям о гипотезах, возникших в голове Северуса. Может, он подумал о праздничных хлопушках, которые выстреливают конфетами, игрушками, смешными шляпами и зонтиками? Или о разных зельеварских приспособлениях (уверен, что Снейп просто так не забудет судьбу своего старого котла, хотя я, честно говоря, вовсе не жалел, что отправил эту страшную, облезлую посудину на свалку, где ей давно и было место)? Или он думал о...       — Что это? — чужим голосом спросил Снейп, не поднимая головы и не оборачиваясь, будто даже не сомневался, что я здесь. За его плечом, всего-то в двух шагах. Я кинул на него испытующий взгляд — не жалел ли он о том, что поддался любопытству? — и прочистил горло.       — Твой завтрак. Я понимаю, что не ахти какой. Просто... съешь это. Сэндвич с говядиной, яблоки и немного мармелада, — я слышал себя как со стороны. Быстро сглотнул, и непонятное ощущение пропало, оставив едва заметный скользкий осадок в глотке, — Не уверен, правда, что ты любишь сладкое... Кажется, не угадал. И со сладким (как если бы Снейп берёг свои острые зубы), и с ответом на этот очевидный вопрос. Снейп ждал другого разъяснения, спрашивая «что это» тоном, будто я принёс обёрнутую пергаментом чью-нибудь отрезанную руку... Я не договорил. В горле запершило — молча наблюдал, как волшебная палочка в белых от напряжения пальцах надавливает сильнее и в итоге отбрасывает разложенную на пергаменте еду. Презрительно и безнадёжно. У меня вырвался полувздох-полустон сквозь стиснутые челюсти, когда парочка мармеладных сладостей с шлепком упала за скамейку — тихие шлепки, но почему-то они отозвались в ушах как тяжёлые удары колокола. Палочка дрогнула. Снейп в мгновение ока обернулся. Он со свистом втянул воздух и дико уставился на меня. Мантия, закрутившись вокруг его коленей, ещё несколько секунд разматывалась, словно тяжёлая чёрная жидкость.       «Ну что ж, давай, — складывая руки на груди, подумал я с долей обречённости, — давай! Назови меня идиотом, психом, гандоном и попросту влюблённым дураком. Я полностью к твоим услугам, детка!» Мысли, полные раздражения... Я считал, что отбросил это раздражение ещё раньше, как комок мятого пергамента, но вдруг снова ощутил горячий пульс в висках. Немного «уравнивало счёт» то, что теперь я ясно видел перед собой лицо Северуса. Вытянувшееся, пошедшее розовыми пятнами не столько из-за холода и отсветов огня, сколько из-за красноречивой эмоции. Снейп странно, лихорадочно взмахнул руками, точно пытался выпутаться из невидимой сети, подался вперёд — хотел что-то сказать или спросить, или как-то съязвить? Он ещё пялился на меня, когда вдруг замер, убрал руки, и острая боль и... понимание быстро мелькнули по его напряжённому лицу. Что бы это значило? Я передёрнул плечами и мгновение пристально смотрел Северусу в глаза, пытаясь догадаться по их мрачному блеску, что творится у него внутри. А затем опустил взгляд на еду, которую сам же принёс: сэндвич, яблоки, мармелад. На самом деле, у меня не было ни одной причины смотреть на всё это с таким сосредоточенным вниманием. Но, прищурясь, я рассматривал дольку яблока, всё ещё слабо покачивающуюся. Ничего особенного, просто показалось... что Северус без всякой магии читает мои мысли и... Думаю, я знал прекрасно, зачем пришёл сюда и зачем принёс этот свёрток, но совсем другое, заставляющее цепенеть, ощущение появилось, когда... когда Снейп тоже это понял и почувствовал (по крайней мере, мне показалось, что он... понял). И если б кто-то меня спросил: «Почему так?» — я бы ни в жизнь не смог объяснить. ...без сопротивления проникает в самую тёмную их глубину, как гриндилоу — в узкую разщелину на дне озера. Как смазанная горчицей колбаса — в пшеничную булку. Не знаю, заметил ли Снейп мою внезапную растерянность. Вскинув подбородок, он глядел — будто в первый раз видел. Разлепил губы (я против воли выжидательно поднял глаза) однако не сказал ни слова, лишь тихо и хрипло выдохнул. Слабый вздох растворился в воздухе. Я зачем-то подумал о распылённом невидимом яде, безотчётно потёрся бедром о стену (от бедра по телу разбежались мурашки). Мне вдруг захотелось отойти от тесной и нагревшейся ниши. Вернуть в равновесие мысли. Остудить голову. Всё это было до странности смущающе, даже для меня. Однако прежде чем я успел отступить хотя бы на полшага, Снейп восстановил дыхание и всё-таки заговорил.       — Думаешь... Надо сказать... я, естественно, надеялся на лучшее. Но предполагал, что после того, как Снейп откроет «презент», на меня польются всяческие оскорбления. И всё же не думал, что первая же фраза — вместо того, чтобы задеть — неожиданно пробъёт на смех своей предсказуемостью.       — ...я что-то возьму от тебя? И меня не стошнит? — негромко прошипел Снейп не двигаясь с места, изображая из себя грёбанную статую с говорящим ртом.       — Здесь не от чего тошнить, — на удивление спокойно возразил я, кашлянул, скрывая в кулаке улыбку, пояснил: — Я думал, ты догадался — это обычная еда из Большого Зала. Снейп нахмурился, став похож на забавного нахохлившегося филина. Заметил-таки мой сдавленный нервный смешок? Он поспешно огляделся, будто опасался, что кто-то в этот час забредёт на террасу (или надеялся на это). Удостоверился, что мы здесь одни, а потом, решившись на что-то, сказал тихо:       — Ты просто жалок. Я безотчётно провёл костяшками кулака по подбородку, вскинул брови — он ведь не только о сегодняшнем дне, да? Огонь на металлической треноге вспыхнул ярче, будто реагируя на эмоции... кого-то из нас. Опустив руку, я мельком посмотрел на огонь и почувствовал, как раздражение во мне раздувается и, точно феникс в языках пламени, превращается во что-то тяжёлое, противное. То, что хотелось немедленно выплеснуть.       — А ты чего-то другого ожидал, правда? — фыркнул я, снова складывая руки на груди. — Ты назвал меня своим бойфрендом. Как твой бойфренд я не могу принести тебе поесть? Джеймс — хотел бы выкинуть из головы, но ещё помню — нарёк моё поведение превращением в «грёбаного аврорского манекена для отработки заклинаний»? Это действительно... выглядело жалко? Я видел: губы Снейпа мелко задрожали, однако он справился с собой.       — Твоего умственного развития не хватает, чтобы различить сарказм, Блэк? Ты вообще ничего не можешь для меня сделать, — медленно произнес Северус, и было уже не понять по его холодному бесстрастному лицу, что он чувствует. — Разве что... — он обжёг меня непонятным взглядом исподлобья, выпрямился и вдруг спросил совершенно другим тоном: — Как ты нашёл меня? Судя по твоему заносчивому ебалу, я был не прав. Это не заклинание, а... Интуиция. За́говор. Судьба. Теперь я знал, что он так старательно высматривал в моём лице прежде чем растерянно отвести взгляд от моей обуви. Но нет — я скосил глаза на цветные мармеладки в снегу, похожие на крохотные блестящие лужицы — эту загадку я тебе не буду облегчать.       — Там не от чего тошнить, — проигнорировав все колкие слова и вопросы, повторил я, коснувшись боком холодной и ровной, как мой голос, стены. — Если только тебя, Снейп, не вырвет от собственной грубости.       — Ты меня не слышал, Блэк? — ядовито отозвался Снейп, крылья его носа дрогнули. Он не хотел возвращаться к теме лежащей на скамейке еды и... отношений. — К чёрту всё — ты следишь за мной! Я натянуто усмехнулся:       — Да ну? Снейп подозрительно скользнул по моему осклабившемуся «заносчивому ебалу», в рассеянности погладил свою волшебную палочку. Я невольно присох глазами к лёгким подвижным пальцам на тонком чёрном дереве.       — Разумеется, — процедил Снейп, и я снова, с некоторым сожалением, взглянул в его угрюмое непроницаемое лицо, — я хочу знать как!       — Ну, знаешь, у меня есть такая штука, которая мне помогает... Как она называется? — я пожал плечами, изображая задумчивость, — Да, точно, у меня есть глаза. Именно ими я за тобой слежу. Снейп — клянусь, секунду он очень внимательно смотрел на меня — шутку не оценил. Стиснул палочку, сморщился, как домовой эльф.       — Ты, сука...       — Попрошу — благородный представитель семейства псовых. И безупречные манеры — первое, что ценят в моей сумасшедшей семейке. А ты, между прочим, даже спасибо не сказал. Он вскинулся, и я понял, что что-то из моих слов задело его за живое. Хотя что я такого сказал?       — Замолчи!       — Я говорю об обычной человеческой благодарности, Снейп... Естественно, я не думал затыкаться. И, естественно, мой голос звенел от ярости и обиды, которая рвалась, словно гиппогриф с цепи в период спаривания. Чтобы там о моём умственном развитии не думал Северус, я чувствовал и понимал: в этом споре и в моей обиде не было никакого смысла. Но... что толку? Как давшая крен метла, справиться с ними я не мог.       — ...О, ты узнал для себя новое слово?       — Захлопнись, Блэк! — Снейпу тоже не нужно было долго «разогреваться», чтобы начать брызгать слюной. — Заткнись! Я обязательно выясню, как ты за мной...       — Взял бы еду и поблагодарил бы меня, это не так сложно...       — ...следишь!       — ...именно это сделал бы всякий нормальный человек. Но ты, видимо...       — Да ты не заткнёшься?! Иди нахуй! — громко рявкнул Снейп, горячо задышал, почти касаясь моей мантии, и через мгновение звенящей тишины (после того как я хрустнул зубами) выпалил, явно сходя с ума от неловкости и досады: — Да?! Ну, видимо, я не нормальный, да?!       — Так ты признаёшь, что ненормальный? — не преминул тут же подколоть я, чуть наклоняясь, прихватывая пальцами собственные рукава, чтобы не сорваться окончательно... Я чувствовал, как воздух между нами, оставаясь неподвижным, закручивается в палящий вихрь. С трудом переборол желание сделать широкий шаг и резко стиснуть плечо Снейпа, крепко, больно, может, даже до синяков. Не важно, чтобы я сделал потом — поцеловал бы против воли или ударил бы, вызвав на лице страх и отвращение. В обоих случаях — лишь отвращение и страх. Правда... можно было найти удовольствие и в этом ощущении — близкого взрыва. Как когда стоишь на краю обрыва с кипящей внизу водой, в одной секунде от падения. Восхитительное, пьянящее чувство. Очень соблазнительное и... блядски знакомое. Простой и действенный способ избавиться от всего плохого, что копилось у меня в душе. И всё же... через пелену злости каким-то краем сознания я понимал: как бы Северус не пытался меня спровоцировать, как бы он не стремился доказать, в первую очередь, мне самому, что я просто мудак — я... ...Я не хотел возвращаться к этому. Снейп, будто прочитав кое-что на моём лице, с шумным выдохом отступил — я только сейчас сообразил, что невольно задержал дыхание — и, наконец, вспомнил о волшебной палочке в руке. Направил её мне прямо в лицо, но... вовсе не так злобно и уверенно, как я мог бы ожидать после такой «пылкой» перепалки. Впрочем, он, как всегда, не упустил шанса уязвить меня — бросил быстрый взгляд на пергамент и холодно процедил:       — Я тебя ни о чём не просил. Это твое личное желание выставить себя полным идиотом, но... Ему явно было приятно сказать это. Даже немного дыхание выровнялось. И всё же пятна гнева на его лице казались какими-то болезненными и нелепыми. Может он, и правда, верил в свои слова. Может, словами он меня действительно ни о чём не просил... Чтобы снова не улыбнуться совершенно неподходящей улыбкой, я закусил губу и снисходительно посмотрел на Снейпа — очевидно, голодного и невыспавшегося. Вонзённой между рёбер иголкой шевельнулась... жалость? И умерла, как только он окончательно взял себя в руки.       — Ты себя переоцениваешь, Блэк, — сказал Снейп жёстко, будто кидал комья земли, а они ударялись о деревянную крышку. — Ах, ну надо же! Тебе же теперь не плевать на меня. И что мне? Обосраться, что ли? Всё потому, что ты соизволил один раз... — не понял, что Снейп хотел сказать, он резко оборвал сам себя, помотал головой. — Дешёвые бессмысленные понты. Что ещё придумаешь? Поверь, в Лютном, по частям, ты и то будешь стоить дороже... Я скосил глаза на тощие бёдра где-то за плотной чёрной тканью — а ему всё же интересно, «что я ещё придумаю»? — коснулся языком прикушенной до боли губы и «ответил»:       — Говори, что угодно, но кое-чего ты точно от меня до смерти хочешь. Только я не понял: мне идти на хуй, или всё-таки рассказать тебе... Подумал, что вчера с запиской вышло удачно, наверное, даже, лучше, чем если б она попала Снейпу в руки. Как я шептал ему на ухо, держа обжигающую, твёрдую руку... И я не жалел, что пришлось немного «обмануть». Палочка задрожала почти касаясь моей щеки — кожу смешно защекотало. Внезапно Снейп отступил ещё на полшага и направил её куда-то в сторону — книга резко влетела в воздух (хлопая страницами, с жалобным треском, который, вероятно, в кошмарах слышит Пинс) и... глухо ударила Северуса в живот. Я с мученическим лицом оставался спокойным, пока Снейп, напряжёнными пальцами обхватив толстый переплёт, секунду пытался отдышаться и бесшумно сглотнуть. Наконец, он вновь посмотрел сквозь волосы блестящими глазами и выдавил:       — Разве не ясно? Иначе... иначе мне не о чем с тобой разговаривать, и я... пойду займусь более полезными вещами. Я непонимающе хмыкнул. А когда до меня дошло, то, честно говоря, слегка опешил.       — Ты это серьёзно? Ты предлагаешь мне... — удивлённо покачал головой. — Поверить не могу, Северус, что ты предлагаешь мне так просто открыть перед тобой все, гм... карты? — я помолчал осмысливая этот дурацкий ультиматум — либо я, как последняя тряпка и предатель, ему рассказываю о Карте, либо печально лицезрею его гордую спину — и прохладно произнёс, — к тому же, разве ты не знаешь? Доверие такая штука, что его нужно заслужить. А ты пока только и делал, что доказывал мне, какой ты, извиняюсь, страшный. И я сейчас не про лицо, естественно. Снейп, засунув книгу под мышку, оскорблённо поджал губы и вновь прицелился. На этот раз осмысленно, почти спокойно. Я машинально потрогал свою волшебную палочку за рукавом, размышляя, насколько эта ситуация смахивает на «крайнее обстоятельство»? Если Снейп сейчас, допустим, захочет вспороть мне мозг, как грёбанную подушку, смогу ли я что-то сделать с этим?       — Я имел в виду, что это единственное, что в тебе может меня... интересовать. Я не говорил, что не способен сам сложить один плюс один и что до смерти нуждаюсь в твоих пьяных откровениях... Осёкшись, он сухо и странно усмехнулся. Я вздрогнул, я был почти уверен, что мы подумали об одном и том же...       «Никогда не думал, откуда Филч узнал о том, что вы пронесли в Хогвартс навозные бомбы?» ...он уже, гиппогриф его заеби, использовал меня как благодатный источник информации. Эта мысль была из разряда тех, от которых хочется выругаться и до сломанных пальцев пинать стену. Однако... сейчас почему-то она не облепила голову плотной тяжёлой колючей ватой — как случилось тогда, когда я стоял с Джеймсом на улице, около фонтана. Перед тем, как Снейп сломал мне нос.       «Про Три Метлы, да? И... про Люпина? Про него тоже?» Она была просто очень неприятной. Пиздецки неприятной.       — Ну... должна же быть в человеке какая-то загадка, согласись? — с трудом вернувшись к нити разговора, протянул я. — Помнится, раньше тебе хотя бы приходилось побегать за нами хвостом, чтобы что-то вынюхать! Да ты обленился, детка!       — Нарываешься! Снейп, я заметил, вновь не сводил глаз с моего лба, и волшебная палочка сама собой скользнула в ладонь.       — Акцио! Я поймал свободной рукой дольку яблока (а мог бы, по правде, и выронить — пальцы подрагивали). Снейп без всякого выражения посмотрел на мою палочку — я играючи крутанул ею, чувствуя как исподволь закрадывается разочарование. Захотелось спрятать волшебную палочку, будто никогда и не доставал. Я воскликнул с самым беззаботным видом:       — Как видишь, пока не нарвался, — пожал плечами, — и кстати, Северус... не знаешь, куда девался вчера мой ботинок? Снейп моргнул, едва ли не поперхнулся от неожиданности.       — К-какой ещё ботинок? В первый раз слышу, — огрызнулся совершенно обычным своим голосом и быстро, раздражённо добавил: — ты зубы-то мне не заговаривай. Что же получается? Джеймс ошибся? Я улыбнулся и смачно укусил яблоко, своим примером доказывая, что это, драккл подери, обычное яблоко. Кивнул на оставшуюся половинку, но Снейп никак не отреагировал на мой жест. Вообще, если так подумать, он должен был сейчас уйти, как обещал. Или напасть, как грозился. Но Северус, хотя и держал волшебную палочку поднятой, а книгу — под мышкой, не двигался с места. Кажется, даже не думал о том, чтобы сбежать. Как и тогда на улице, в день моего возвращения в Хогвартс. Впрочем, в отличие от того дня, сейчас Северус не пытался и подойти, взять меня за грудки.... Он просто наблюдал долгим тоскливым взглядом, как я расправляясь с яблоком, пока его не вышвырнули за парапет террасы. Дожевав, я потряс мокрыми от сока пальцами и утёр рот рукавом — и это будто привело Северуса в сознание. Его взгляд заметался по каменному полу, как если бы кто-то пустил солнечного зайчика, а Северус, словно кошка, пытался уследить за жёлтым пятном. А потом что-то изменилось. И из этого ядовитого, кипящего злостью и мстительностью человека внезапно выдернули стержень — он сел... скорее упал на скамейку и на мгновение закрыл лицо руками. Я невольно замер, затем услышал, вернее почти прочитал по дрожащим, совершенно белым губам:       — Убирайся.