Трудно найти человека, который бы действительно понимал тебя. Обычно люди судят лишь своими мерками, а других просто не принимают в расчет.
***
28 ноября 2018-го года
— Драгоций, что ты здесь снова делаешь? — насмешливо спросили позади девочки, сидящей на лужайке за школой во время урока. Динара дернула правым плечом, не оборачиваясь. Она и так прекрасно понимала, кто снова решил поиграть на неё нервах — Макс. — Прогуливаюсь. Негатив удаляю, — буркнула Дина в ответ, вспомнив слова одной странной песенки. Девочка незаметно выдохнула. — А ты что? — поинтересовалась она. Троицкий прищурился. — А меня снова выгнали с урока, — довольно сообщил он, будто бы данное явление было его личным достижением или подвигом. — Не знал, что учительницы нынче обижаются на «блондинку». Это странно, ведь у Виты Васильевны реально белые волосы, — парень неловко почесал затылок, глядя на повернувшуюся к нему лицом Динару, которая тихо хмыкала, так как слышала историю про волосы Виты Васильевны уже в пятый раз. — Да и вообще… Это мой рекорд, — горделиво добавил он. Динара не удержалась и криво улыбнулась уголком рта. — Пятый раз за месяц она выгоняет меня. — И ты каждый раз бежишь хвастаться мне, — оскалилась Дина, но её недобрая улыбка не вызвала у Троицкого никакой реакции, кроме поднятой брови. — Не надоело? — Ты не думай, что такая особенная, — хмыкнул парень, засунув руки в карманы. — Просто мне тоже нравится этот задний двор школы. Тут тихо и спокойно, — поделился он. Динара согласно кивнула и снова уткнулась лицом в колени. То всё дело в том, что они оба прогуливают уроки и поэтому иногда (постоянно) сталкиваются в коридорах, то в том, что им обоим нравится задний двор школы, который даже в ноябре зеленеет. Как-то странно… — Правда, всё это умиротворение природы портит твоя рожа, — съехидничал Макс, но Дина не обратила на колкость внимания, так как их недо-отношения с Максом всегда были такими. — Это как сказать, — снова обернулась на него Драгоций. — Я, значится, сидела тут, никого не трогала, как вдруг притащилась твоя тушка, которая к тому же звуки какие-то издаёт. Кто ещё чьё умиротворение нарушил! — она отвернулась. Макс поднял руки в знак примирения. — Не бесись, Драгоций, — просто сказал он и плюхнулся рядом с ней, наплевав на то, что, возможно, потом не сможет отстирать свои новые джинсы от сока травы. — Я же пошутил, — парень ехидно хмыкнул. Динара слишком резко подняла на него разгневанные глаза, оказавшись в нескольких сантиметрах от лица парня, но никого из них это не смутило. Макс вздохнул и посмотрел на небо, а Динара просто уткнулась в колени. Всегда у этого придурка всё просто… — Ты же знаешь, что я ненавижу твои шуточки, — спокойно заявила Дина, не отрываясь от своего важного занятия. — Именно поэтому я до сих пор так шучу, — весело кивнул Максим. — Ты такая хмурая, — он хотел разгладить пальцем её нахмуренный лоб, но на полпути его рука замерла. Он не решился. И пофиг! — Нужно хоть иногда веселиться, — парень улыбнулся. Динара его философии не оценила. Она была раздражена с самого утра, поэтому не сдержалась и злобно прошипела: — На твоих поминках попраздную, — глаза Динары сверкнули гневом. Плечи Максима непроизвольно дёрнулись, будто их свело судорогой, а сам парень, рвано выдохнув, резко отвернулся в сторону. Динара почувствовала себя последней сукой. — Эй, ты прости меня, — вдруг произнесла она и тронула Троицкого за плечо, после чего парень, жутко удивлённый подобному жесту, хитро усмехнулся. Он не мог долго злиться на Динару. — Просто перестань бесить меня и дай мне спокойной посидеть. — А почему ты сидишь? — Просто так. — Ты редко сидишь просто так, Динара, — девочке показалось, что она ослышалась, ибо Максим практически никогда не звал её по имени. — У тебя что-то случилось, да? — в голосе приятеля слышалось неприкрытое участие и даже, кажется, некое сочувствие, что только выбесило Динару. Она постаралась подавить волну раздражения, понимая, что Макс ни в чём не виноват, но ей это не удалось. — Да, — резко ответила девушка. Впрочем, на другую реакцию Троицкий и не рассчитывал. — Случилось. А теперь отвали от меня. Максим, однако, «отваливать» не спешил. Он, переборов себя, провёл по волосам Динары, надеясь, что это выведет её из себя окончательно. Тогда она снова возненавидит его, но зато перестанет чем-то мучить себя. Макс хорошо знал Дину, поэтому с первого взгляда на неё, одиноко сидящую в траве, понял, что что-то не так. Но Динара внезапно просто вздохнула, приподняв голову и, посмотрев ему в глаза, и снова уткнулась в колени. Такой реакции Максим не ожидал. Надо ли говорить, что обычно Дина взрывалась, как мыльный пузырь, начиная оскорблять всех подряд? Драгоций не особо заморачивалась над тем, что о ней подумают. Наверное, именно поэтому в школе многие уважали её за сильный характер и полное отсутствие страха перед элитой или же работниками школы. Более взрослых парней Динара откровенно бесила, хотя Максим часто замечал, что многие из ненавидящих её парней бросают на неё похотливые взгляды. Настолько похотливые, что ему иногда становилось страшно за Дину, которая, ну конечно же, всего этого заметить не могла. Драгоций была красивой девушкой, хоть и жутко противной: голубые иногда искрящиеся глаза, густые волосы, казалось бы, обыкновенного каштанового цвета, но всё равно притягивающие взгляд. Фигура, выразительный взгляд, интересная речь. Нет, она, конечно, была той ещё занозой, но Максим не мог допустить, чтобы какой-нибудь обкуренный придурок с нездоровой сексуальной фантазией навредил ей. Потому что какой бы стервой Динара не притворялась, в глубине неё сидел маленький, абсолютно одинокий и невинный ребёнок. Заноза, но забавная. — Драгоций, не дури, — протянул Максим, отстукивая такт пальцами по траве. — Рассказывай. — Ты не поймёшь, — ответила Динара, но голову всё-таки подняла. Прогресс. Макс усмехнулся. — А ты постарайся рассказать так, чтобы я понял. Динара отвернулась. — Это слишком сложно, — проворчала она, но уже не из вредности, а просто потому, что, кажется, ей реально было сложно. Максим пожевал нижнюю губу. — Помнишь, я тебе рассказывала про папу и Василису… ну… маму мою? Максим покивал, прекрасно помня о том, как однажды Динара поделилась с ним своими надеждами на то, что её отец и няня когда-нибудь сойдутся. Она тогда впервые не язвила, не взрывалась да и он сам постарался не поддевать её. Получился вполне адекватный диалог, в ходе которого Максим узнал, что известнейший певец страны (а тайну крутого Динариного папаши он узнал от неё же и уже довольно давно) влюбился в простую девушку. Не в какую-то там мега-звезду с накачанными губами и силиконом вместо мозгов, а в няню. Обычную девушку… Правда, Динара уже убедила его в том, что Василиса Огнева — очень даже необычная и просто неординарная личность, которой сложно не симпатизировать. Единственное, что в том диалоге не сложилось, так это то, что Макс не удержался и прошептал, что у него будет прекрасная тёща с приятным характером, рыжими волосами и синими глазами. Дина тогда сразу взбесилась и, обозвав его тупой мишкой Калой, гордо свалила. Но после, дней через пять-шесть, ещё раз рассказала, что очень переживает из-за чувств папы, что волнуется о том, любит ли его Лиса… Да и вообще… Драгоций хотела, чтобы няня и её отец поженились. Милое, детское, но такое трогательное желание, в середине которого чувствовалась искренность. Троицкий, хоть и слыл «бесчувственным придурком», умилился выражению лица Дины, которая тогда мечтательно улыбалась, смотрела на Троицкого таким взглядом… Но было понятно, что думает она вовсе не о его неотразимой внешности или зелёных глазах необычного оттенка. Динаре вообще было глубоко пофиг на Максима, и он это чувствовал в её отношении к нему — она была холодна и отстранена каждый раз, даже тогда, когда они препирались. Эта девочка никогда не давала понять себя, вечно уходила или же убегала, интриговала, заноза чёртова. И Максим ясно видел, что просто раздражает её, как и все остальные люди. Девушки или парни — вообще не важно, кто — Дина злилась по любому поводу, это было её сущностью… Ну, или же красивой маской для общества. Последнее — более вероятно. Просто Макс был единственным человеком, кто продолжал общаться с ней по-нормальному. И Дина, Троицкий видел это, была ему благодарна за его понимание, хоть иногда парня конкретно заносило. — Она была так счастлива, когда я, как ты и посоветовал, рассказала ей о чувствах папы, — прошептала Динара настолько потерянно и одновременно мечтательно, что Максим слегка удивился. — Она не верила, но надеялась, что это правда. Я видела по глазам, Макс… — Динара посмотрела на парня, и он увидел в глубине её глаз отчаяние. Значит, всё-таки угадал и Динке реально хреново. — Но потом через несколько дней она внезапно резко погрустнела. Особенно после того вечера, когда папа снова не смог признаться ей… Мы лежали все вместе и смотрели «Чужой против Хищника». Папа пытался, но не смог. А потом Лиса сказала, что это и к лучшему… Знаешь, почему? — спросила она у Макса так, будто он на самом деле должен был знать ответ. — Нет, — тихо ответил Максим, поудобнее расположив ноги на траве. — Потому что, по её словам, тогда она ещё не была готова отказать ему, — Дина скривила губы и снова уткнулась лицом в колени. — Всё зря, маньяк ты мой недо-советчик… Она не захотела и он… Ничего не вышло… — девушка зажмурилась. Троицкий сам не понял, почему, но всё равно почувствовал себя жутко виноватым, ведь именно он дал Динке этот совет — рассказать Василисе всё за Фэша, так как, по рассказам Динары, её отец был очень неуверенным в себе человеком, поэтому няня ждала бы его признания несколько лет как минимум. Советовал Максим подруге такое лишь ради того, чтобы она перестала переживать и сама попробовала наладить отношения между няней и отцом, но совет, вышедший боком, принёс Динаре лишь больше страданий. — Прости, — вдруг произнёс Максим, посмотрев на небо. Динара подняла голову с колен, посмотрела на парня, улыбнулась краешком рта. — Ты ни в чём не виноват, — покачала она головой в ответ. — Ты не виноват в том, что мама, ну… то есть Лиса считает себя недостойной моего папы, — Максим видел, что Дина пытается успокоить его, только не понимал, зачем. — Она уверена, что папа будет счастлив с кем-угодно, но только не с ней. Вбила себе в голову, что такие служебные романы быстро заканчиваются… И что любовь живёт всего три года… — С этим я готов поспорить, — усмехнувшись, даже неожиданно для самого себя заявил Максим, после чего резко смутился и принялся чесать затылок. Динара приподняла брови в насмешливом удивлении. — Ты любишь кого-то? — просто спросила она, от чего Максу захотелось волком на луну выть. — Типо того, — пробормотал он почему-то неуверенно. Динара хмыкнула и подняла глаза к небу, как он совсем недавно. — Надеюсь, твоя любовь будет более счастливой, чем у моего папы… — прошептала Дина, вновь вспомнив про изначальную проблему. — Василиса не примет его чувств. Всё кончено! — бросила она в отчаянии. Максим, всё ещё не отойдя от того, что он как бы чуть не признался Динаре в том, что она ему нравится, только бездумно покивал. Но уже через несколько мгновений до него дошёл смысл сказанных Динарой слов, он взял себя в руки и принялся думать над тем, как отвлечь Динару от грусти. Вариант вывести её из себя был самым привычным и довольно-таки сложным, поэтому Макс решил прибегнуть именно к нему. — Вот ты вечно переживаешь, — прошептал он, приближаясь к Динаре. Девочка безошибочно распознала в его улыбке все его намерения, поэтому даже не удивилась, когда он заправил выбившийся локон ей за ухо. — Если сорвёшь зло на мне, станет легче. — Не уверена, — поморщилась Дина, но было видно, что она уже раздражается. Максим приблизился ещё на несколько сантиметров и зачем-то, сам вообще не понял, зачем, аккуратно и нежно провёл пальцами по шее Динары от уха и до ключицы. Драгоций даже не пыталась вырваться, что разжигало в душе Максима настоящий пожар. — Бесишься? — спросил он напрямую, наблюдая за её реакцией, которая просто отсутствовала. У Динары была гладкая кожа: нежная, бледная с проступающими зелёными венками, практически без загара. — Немного, — последовал лаконичный ответ. Сердце Троицкого дрогнуло, пустившись в пляс, из-за чего парень на секунду прикрыл глаза. Максим приподнялся и, внутренне убивая себя за эту глупость, чмокнул Дину в щёку возле уха, после плавно проведя губами до шеи. Ему показалось, что его мозг куда-то уплывает. — Ненавижу, — прошипела Динара, отчего-то выгибая шею и предоставляя Максиму большую территорию для его безумств, в то время как сам Макс пытался удержать в себе свои дурацкие эмоции и действия тоже. Нельзя! Нельзя! Нельзя трогать Динку! — Как же я тебя ненавижу… Максим прикрыл оголённую шею девочки волосами, чтобы сдержать свой очередной порыв прикоснуться к ней, и просто усмехнулся в ответ на неё заявление. — Нет, — покачал он головой, внезапно оказавшись напротив её лица. — Любишь, — он сам не понял, как это слово так просто сорвалось с его языка, но что-то менять было поздно. Прозвучало слишком нагло и уверенно для того человека, который не был уверен совершенно и хотел спросить с надеждой. Динара приподняла одну бровь, даже не изумившись. — Ненавижу, — повторила она, скривившись. Её глаза смотрели открыто. Знакомого раздражения не улавливалось, но было в них что-то такое, чего Максим не мог понять. — Любишь, — уже более настойчиво произнёс Макс. Динара смотрела на него пристально и очень долго. Так, словно уснула с открытыми глазами посреди разговора, но Троицкий терпеливо ждал её ответа, хотя уже давно готов был убить себя за эти глупые вопросы. Это он, а не Динара, не умеет держать свой язык за зубами. Как он мог такое заявить ей? Она же теперь будет ржать над ним до конца его жизни! Или же… — Плевать, — вдруг произнесла Динара и, вскочив на ноги, зашагала по направлению к своему дому, даже не обернувшись на растерянного парня. — А может, и не любишь… — неестественно сипло пробормотал Максим. Поднялся с травы, отряхнулся. И уже через несколько минут, засунув руки в карманы, зашёл в здание школы. Ему было паршиво. Настолько, что даже уверения самого себя в том, что всё будет шикарно и отлично, впервые в жизни не помогли.