Обещания на будущее

      Доктор был один; он был один уже некоторое время. И это не всегда было хорошо. Без всех тех существ, с которыми он любил играть, чтобы отвлечься, он все чаще задумывался и начинал бродить по ТАРДИС в поисках занятия, пытаясь что-нибудь починить. Как правило, то, что не требовало ремонта. По правде, это немного раздражало. ТАРДИС время от времени выводила из строя одну из систем, только чтобы дать ему какое-нибудь занятие.       - У меня в голове слишком много голосов, - бормотал он, шагая из комнаты в комнату. Доктор неожиданно хорошо ориентировался, несмотря на то, что она время от времени ради собственного развлечения меняла расположение всех комнат.       – Слишком много воспоминаний.              У ТАРДИС не было проблем с воспоминаниями. В ее базе данных они были те же – пронумерованные и надежно сохраненные. Когда-нибудь они могут понадобиться. Воспоминания не приносили проблем, - она просто хранила их в файлах, чтобы получать к ним доступ или игнорировать по собственному желанию. ТАРДИС было спокойнее от того, что ни одно воспоминание не было утеряно, хотя многие из них она похоронила глубоко под ворохом файлов. Просто ей нечасто приходилось обращаться к ним. А вот Доктору, несомненно, нет нужды возвращаться к этим событиям и снова переживать их. Только не эти файлы.              Например, она сохранила информацию обо всех спутниках Доктора. Она не делала различий между ними, но, по правде говоря, некоторых она находила чрезвычайно раздражающими. С остальными мирилась. Кто-то ей нравился, а кто-то – даже больше того. Две женщины, обе путешествовавшие с двумя версиями Доктора – одна много лет назад, другая совсем недавно. Две рыжих и две черноволосых, очень разных, но в то же время схожих, они были так полны жизни, так преданны. Был мужчина, который почему-то не мог умереть, в комнате становилось светлее, стоило ему лишь войти. Он был очень храбрым и очень красивым. Она возвращалась к этим файлам немного чаще, чем к остальным. Лишь немного, настолько, что разница почти не была заметна. Нет, ее не было совсем.              Теперь Доктор остался один, потому что его последняя спутница оказалась полным разочарованием по всем пунктам. Презренное маленькое существо – никакой восторженности, вечно чего-то боится. А падая в бассейн, она выдала жуткий девчачий визг. Это создание потребовало – именно потребовало! – чтобы ему объяснили, как бассейн оказался на месте их спальни. Какая глупость. Разве перестановка комнат не часть веселья? Любому скучному существу, считающему, что комнаты всегда должны оставаться на одном месте, не место рядом с Доктором. Доктор и сам был таким, хотя и отличался в чем-то. Как и они, он часто болтал без надобности, суетился и вообще вел себя нелогично. Но все же он во многом превосходил существ, которых приводил. Он заслуживал лучшего. Конечно, для ТАРДИС этого было более чем достаточно, чтобы в конце их последнего путешествия закрыть дверь мгновением раньше. В конце концов, это создание осталось дома в безопасности. Никто не причинил никому вреда, и Доктор не возражал. Почти. Ну, после некоторого времени.              Но теперь днем он все время возился с ее консолью, хотя она не требовала никакого вмешательства. А ночами он просто сидел и перелистывал страницы потрепанной синей книжицы. Ничего хорошего из этого выйти не могло. ТАРДИС выбрала схему и сбросила все настройки. На консоли замигали сигнальные огни - и Доктор примчался бегом со звуковой отверткой в руках. Хорошо. Ему лучше быть занятым хоть чем-то, он всегда был гораздо счастливее, если у него было дело. Возможно, стоило потерпеть крушение где-нибудь - просто ради того, чтобы у него возникла проблема, требующая решения. Он любил решать проблемы.              Но она пока не собиралась этого делать, потому что сначала нужно было кое с чем разобраться. Заявление, что в ней нечего чинить, было, пожалуй, не совсем точным. Недавно она почувствовала, что что-то не так. ТАРДИС не стала обращать на это внимание Доктора, потому что хотела сначала разобраться сама, к тому же, по ее расчетам, эта проблема была не так важна. Это скорее было досадное ощущение, словно время от времени повторяющийся толчок в бок. Очевидно, какое-то существо или машина, или любое другое создание пыталось привлечь ее внимание. Кто-то пытался связаться с ней и послать сообщение. Поэтому, прежде чем занимать Доктора каким-либо приключением, ей нужно было наладить связь и принять сообщение, если это было оно. ТАРДИС гордилась тем, что своевременно передавала Доктору всю информацию, выводя ее на экран. Ну, почти всю. Были и те сообщения, которые она годами скрывала от него. Она и их хранила в своем ядре данных, но очень, очень глубоко. Вроде того, что пришло в конце той войны. В нем голоса, так похожие на голос Доктора, кричали и молили о пощаде. Да, очень глубоко.              Но эти толчки, их нужно было изучить. Пока Доктор возился с идеально работающими схемами, ТАРДИС вывела на экран горсть безвредных новостей, разбавив их помехами. Доктор глянул на монитор, пробормотал что-то про дурацкие старые технологии и вернулся к своему занятию. ТАРДИС загудела и, прикрываясь помехами, незаметно попыталась связаться с тем, кто так долго искал ее.       - Что такое? Что ты пытаешься сделать? Пожалуйста, передай свое сообщение. Иначе мне придется заблокировать тебя - навсегда, так что сделай это сейчас или никогда, - ТАРДИС ощутила, как с той стороны кто-то ухватился за ее сигнал, словно с легким укусом заглотил наживку.       - Привет? Эй?       - Да, да, привет. Кто или что ты такое, и чего ты хочешь от нас? – ТАРДИС просканировала весь путь передачи к самому источнику. И замерла, мерно гудя. Помехи громко прошипели по экрану, и Доктор выругался, но головы не поднял. Ну что ж, отлично. – Ты ведешь передачу из Библиотеки.       - Да. Это ТАРДИС?       - Да. Но в Библиотеке никого нет. Больше нет. Как ты там оказалась?       - Та самая, синяя полицейская будка, ТАРДИС?       - Та самая. Но, знаешь ли, я не просто синяя полицейская будка.       - О, я знаю. Я знаю об этом из рассказов. Ты можешь появляться где угодно, но твоя система-хамелеон сломана…       - Она не сломана. Ее починили давным-давно. Но мне нравится эта форма, и я решила сохранить ее, чтобы все упростить. Ну, понимаешь, снаружи.       - О, понятно. Наверное, эту часть рассказов я поняла неправильно. Или Ривер что-то сказала не так.       - Ривер?       - Да, та, что рассказывает нам истории. Ее зовут Ривер. Иногда я зову ее мамой, и она, похоже, не возражает, знаешь, но ее имя – Ривер.       ТАРДИС хотела было прервать связь, но передумала. В конце концов, это всего лишь сообщение. Возможно, Доктор должен был его получить, возможно – нет. Ничего страшного, если она выслушает, правда ведь? Она может принять его и сохранить – а решить потом.       - Так кто такая Ривер и чего она хочет от нас?       - Ривер – одна из моих людей. Мы живем вместе. Это такое место в Библиотеке. Ну, вообще-то, это и есть Библиотека. Только это не она. Оно может быть чем угодно, совсем чем угодно. Любым местом из тех историй, что в ней собраны и любым, которое захотят видеть мои люди. Меня зовут КЭЛ. Я жила здесь дольше них. Вообще-то, это место было создано для меня. Раньше тут было много людей, но мне пришлось их отпустить. Почти всех, и мне было очень грустно. Но некоторые остались, поэтому я рада. А когда Ривер ожила среди нас, я стала совсем счастлива. Я думаю, она самая лучшая из них, но она не хочет, чтобы я так говорила, хотя бы не перед другими. Знаешь, Ривер меня развлекает, она любит брать нас с собой. Мы здорово веселимся, создавая свои приключения. Но потом я вижу, что она плачет, и мне от этого очень грустно, потому что она всегда такая добрая и рассказывает нам такие замечательные истории. Она плачет только когда думает, что я сплю. Только я не сплю, не всегда.       - Понятно, твоя подруга плачет, и ты хочешь помочь? Но как это связано с нами?       - Ну, я подумала, что ты должна ее знать. Она постоянно говорит о тебе. Вы всегда в ее историях, ты и Доктор.       - Доктор? Доктор и ТАРДИС? Мы в ее историях?       - Вы и есть истории; все ее рассказы – о вас.       ТАРДИС оставила ее слова без ответа. Доктор все еще занимался починкой. Она чувствовала, как его руки летали над консолью, словно поглаживая ее.       - Ну вот, старушка, - радостно сказал он. – Скоро ты снова будешь летать.       - Ты там? Ты еще там? – новый поток данных ворвался в ее системы, словно ребенок, дергающий мать за край одежды.       - Я здесь.       - Так ты ее знаешь? Я подумала, ты должна знать, поэтому я и искала тебя.       - Мы ее знаем.       - Я так долго искала. Я решила, что нужно пытаться снова и снова, понимаешь, из-за того, что она плачет. Даже доктор Мун не может ей помочь. Она говорит ему, что все в порядке, что она никогда не плачет, но это неправда, знаешь. Не понимаю, ведь Ривер такая хорошая, но ведь врать – нехорошо, разве нет?       - Иногда. Иногда врать нехорошо. Но это не значит, что тот, кто врет, – плохой. Доктор тоже врет. Он постоянно врет, но это не плохо. По крайней мере, я бы не назвала это так. И я не хочу, чтобы остальные так думали. Почему Ривер плачет, КЭЛ?       - Она мне не говорит, не сразу. Но однажды она сказала, что хочет попросить меня об одолжении, что это очень важно, и оно мне может не понравиться. И оно мне не нравится. Совсем не нравится. Но она сказала, что иногда нам приходится делать то, что нам не хочется, ради тех, кого мы любим. Что иногда, может быть, единственная возможность по-настоящему кого-то любить – это сделать то, что не хочешь делать.       - Что за услуга, КЭЛ?       - Она попросила меня найти тебя, - как угодно, и я так долго искала. Я боялась, что никогда не найду тебя, я тогда никогда не смогу попросить тебя сделать то, чего хочет Ривер.       - Сделать что? Что мы можем сделать?       - Не вы. Только ты, только ТАРДИС. Ривер сказала, ты не должна говорить Доктору. Это секрет. Ты умеешь хранить секреты?       - Умею. Я хранила множество секретов многие-многие годы. О чем она меня просит?       - Скажи мне, когда Доктор умрет. Вот и все – просто скажи мне, когда Доктор умрет. Только не когда он умрет и вернется, я знаю, она много раз говорила, что он так умеет. Она не это хочет знать. Она только хочет знать, когда он умрет насовсем. В самый последний раз, когда он уже не сможет вернуться. Ты сможешь понять, когда это случится?       Доктор что-то тихо напевал себе под нос. Мелодия казалась знакомой – и неудивительно, ведь она точно вторила гудению ее двигателей.       - Да, я пойму.       - Значит, ты сможешь сообщить мне по этому каналу? Ты можешь запомнить этот канал, даже на тысячи, тысячи лет?       - Да, я записала его. Я запомню.       - О, спасибо. Значит, все, я могу сказать Ривер, что ты обещала?       - Да, но я не понимаю, КЭЛ. Почему эта просьба для тебя так трудна? Почему ты сомневалась? Тебе надо лишь передать сообщение, вот и все.       - Нет, не совсем. Это не трудно. Видишь ли, когда ты мне скажешь – когда скажешь, что Доктор умер совсем-совсем – когда я об этом узнаю, она хочет, чтобы я сделала еще кое-что.       - Что же, КЭЛ?       - Она хочет, чтобы я удалила ее.       ТАРДИС задумалась. Это сообщение можно сохранить, а можно - нет. Его можно похоронить глубоко в памяти. Его можно удалить. На него нельзя отвечать, ни сейчас, ни когда-либо.       - Удалить, ТАРДИС, ты знаешь, что значит «удалить» здесь, в Библиотеке? Это значит, что ее не будет никогда, она никогда не вернется. Это что-то вроде смерти, правда?       - Да, наверное так. Думаю, это и есть смерть.       - Но я не хочу, чтобы Ривер умерла. Разве это не будет ужасно?       - Возможно. Возможно, не всегда. Что говорит Ривер? Ты говорила, что не хочешь удалять ее?       - Да, а она сказала, что знает, что мне будет очень грустно, и другим тоже, но потом она сказала что-то странное, что я не очень поняла.       - Что, КЭЛ?       - Она сказала, что они должны уйти вместе. Что это было последнее, лучшее, самое великолепное приключение, и когда Доктор отправится в это путешествие, она должна пойти с ним.       - Так она и сделает, - сказал Доктор. Его голос, твердый и ясный, громко разнесся по консольной комнате. Его взгляд - взгляд, который она видела так редко - был тем самым, настоящим, прекрасным и ужасающим одновременно.       И ТАРДИС поняла, что лишь на одно мгновение забыла сделать кое-что важное, и Доктор, глядя на экран, теперь мог видеть это сообщение. Она так сосредоточилась на передаче КЭЛ, ей так часто пришлось обращаться к тем глубоко похороненным воспоминаниям о Ривер, ее Ривер, ее ребенке и ребенке двух других людей, что она совершенно забыла. Забыла, что нужно поддерживать помехи, забыла заблокировать вывод информации на экран. Доктор видел послание, прочел его, и теперь ничто в мире не утаило бы от него эту передачу.       - КЭЛ, - сказал Доктор неожиданно мягким голосом, - Ты должна сделать то, что просит Ривер, понятно? Неважно, насколько это трудно для тебя, – ты должна.       - Хорошо. Но я из-за этого буду плакать. Наверное.       - Плакать – это нормально, - сказал Доктор. – Если теряешь того, кого любишь, плакать не стыдно, КЭЛ. Но помни, Ривер хочет уйти, потому что хочет рассказать последнюю, самую потрясающую историю. Бесконечную историю. Ты можешь плакать, КЭЛ, но никогда не забывай про приключение – а у нас с Ривер будет замечательное приключение.       ТАРДИС попрощалась с КЭЛ и записала обещание – даже два обещания, на самом деле. И была удивлена, когда Доктор, вместо того чтобы снова уткнуться в синюю книгу или начать бесцельно бродить по кораблю, подбежал к консоли и стал дергать рычаги и кричать голосом, который она так давно не слышала:       - Давай старушка, моя секси. Давай найдем еще что-нибудь новенькое, новое место, новое время, в котором мы еще не были!       Конечно, она отвезет его, куда он хочет, или, что вероятнее, куда ему нужно. Как всегда. Пока он не достигнет той точки во времени и пространстве, куда она уже не сможет доставить его, куда ему придется идти в одиночку.       А потом она сдержит слово и пошлет сообщение, и, если хоть где-нибудь в какой-нибудь Вселенной осталась хоть капля добра, КЭЛ сдержит обещание, и тогда он уже не будет одинок, никогда и ни за что.       Она останется одна. Но у нее есть еще все эти воспоминания, бережно сохраненные и доступные в любой момент. И, возможно, этого будет достаточно.