Миссия: Бериллий и Церий

Они не говорят об этом. С тех пор, как три дня назад команда собиралась в номере Итана, чтобы детально обсудить план предстоящей операции, все будто решили играть в молчанку, не сговариваясь. Хант листает личные дела глав клана и тестирует новое снаряжение, Джейн занимается тактическими расчетами и посекундным планированием, изредка бросая на Ханта странные взгляды и недовольно качая головой, Бенджи сутками торчит перед мониторами трех ноутбуков сразу и что-то сосредоточенно бормочет себе под нос, Итан не задает технику лишних вопросов. Брандт не показывается на глаза. Он сидит, заперевшись, в своей комнате и тоже, видимо, что-то делает. Дрочит, заказывает шлюх на ночь или просто смотрит порно по кабельным каналам – Хант предпочитает не знать подробностей его подготовки к миссии. И правда, все уже решено. Так о чем им говорить? Когда Итану пришла информация о новом задании, он впервые за все время работы с командой был вынужден взять паузу перед общим сбором, чтобы осмыслить ситуацию и подобрать правильные слова. План возник в его голове почти мгновенно, но Итан лучше откусил бы себе язык, чем произнес подобное вслух, поэтому он попытался сделать так, чтобы его идея была озвучена кем-то другим. – «Темные вестники», – начал он вводить в курс дела своих подчиненных, когда те собрались в его номере отеля в Марокко. Команда торчала здесь уже неделю, дожидаясь распоряжений. И вот они, наконец, поступили. – Клан работорговцев. Промышляют в большей степени торговлей людьми в Африке и Южной Америке, но пару лет назад начали проталкивать дешевые наркотики и подростков для утех в Европу и к нам. Клан состоит из лидеров влиятельных семей, все они имеют связи в правительствах своих стран, привлечь их к ответственности практически невозможно. – Так. И? – напряглась Джейн. – Через четыре дня здесь, в Касабланке, пройдет их встреча. Они будут обсуждать свои ближайшие планы. Как я понимаю, речь идет о закупке оружия массового уничтожения, – закончил Итан и обвел присутствующих взглядом. – Где будет проходить встреча? – спросил Бенджи. – В подземном конференц-зале одного из небоскребов-близнецов Твин Центра, – Хант поджал губы, ожидая реакцию Данна, и она последовала незамедлительно. – Смеешься? Это самое защищенное место во всей Африке. – Тот поднял руки, сразу признавая поражение. – Я читал о нем, изучил всю доступную в Сети информацию. Бесполезно, Итан. Если туда нужно проникнуть – миссия изначально провалена. Датчики движения, сканирование сетчатки и камеры температурного слежения. И это самое простенькое, чем напичкано здание изнутри. Титановый каркас в стенах, который выдержит прямое попадание любой ракеты. Во всех стеклах внутри алмазная сеть – можете забыть про свои лазерные резаки. Датчики химического загрязнения воздуха, отдельная система фильтрации воды… Я отказываюсь заниматься этим, Итан, извини. – Данн встал и отошел к окну, демонстративно отвернувшись. Хант кивнул: Бенджи абсолютно прав. Пытаться проникнуть в здание было равносильно самоубийству, но приказ четко гласил: клан необходимо уничтожить целиком, убийство отдельных лиц ничего не даст – на их место придут другие представители семей, которых просто за пару дней введут в курс дела. – Ты прав, – сказал Хант. – Но у нас особо и нет выбора. – Он внутренне собрался, прежде чем произнести следующую фразу: – Есть еще одна деталь, о которой сообщалось в задании. Не думаю, что это играет хоть какую-нибудь роль, – Итан небрежно откинул волосы назад, маскируя заминку, когда горло перехватило спазмом, но быстро взял себя в руки. – Все главы клана – альфы. Непонятная архаичная традиция. Видимо, у них принято считать, что животная сущность как-то влияет на способность управлять людьми. Какие предрассудки, а? – он хохотнул, стараясь не сжимать руки в кулаки слишком сильно. От внимательных глаз Итана не скрылось, как резко повернулся шокированный Данн, как на миг исказилось отвращением лицо Джейн и… как дернулся и вжался в спинку дивана Брандт. Уильям понял все мгновенно. Вот черт. Хант чувствовал себя подонком. Он позволил себе закрыть глаза и медленно выдохнуть. Они никогда не обсуждали это вслух, только Картер осмелилась произнести ненавистное Итану слово во время их первой встречи. Тогда на миссии Хант привычно потянул носом, вдыхая запахи улицы и пытаясь учуять их преследователя. Это движение казалось ему обычным, и он точно старался сделать его незаметным, но Джейн резко отпрянула от него и прошептала: – Ты альфа. – Это не было вопросом. – Проблемы? – напрягаясь, уточнил Хант. Такие вещи он привык выяснять сразу. – Никаких. Пока ты держишь себя в руках. – Она подняла пистолет повыше и выглянула за угол. – Но если ты будешь представлять для меня или окружающих опасность из-за своей… – Джейн остановилась, подбирая нужное слово, – особенности, то я тебя пристрелю. Пошли, здесь чисто, – она выскользнула из укрытия и побежала вдоль стены к припаркованной у обочины машине. Почему-то в тот момент Итан подумал, что они с Картер сработаются. Ее честный ответ был лучшей реакцией, на которую стоило рассчитывать таким, как он… Нет, омеги и альфы не считались изгоями, их официально запрещали называть мутантами или ущемлять в правах. Но в мире, где правят беты, а всех «других» вместе взятых набирается едва ли пять процентов, сложно доказывать, что пара измененных последовательностей в хромосоме не делает тебя кровожадным оборотнем из подростковых ужастиков. Правительства наиболее толерантных стран старались помочь тем, в чьих генах засела странная аномалия, кодирующая новый пол, другую сущность. В Нидерландах одно время даже создавали специальные заведения, где альфы и омеги могли найти приют и жить по законам своей природы, не подавляя инстинкты супрессантами, отчего в страну хлынул поток беженцев со всего мира, и президент в итоге был вынужден ввести жесткие ограничения. Во всем остальном мире предпочитали политику замалчивания: фармацевтические компании придумывали все новые и новые лекарства, позволяющие подавлять животные гены, слова «нормальный» и «дикий» прочно обосновались не только в речи обычных людей, но и в СМИ, а выявление аномальных признаков у нерожденного ребенка давало матери право убить его в своей утробе на любом сроке беременности. Откуда узнал Бенджи, Итан не интересовался. Возможно, тоже догадался, как и Джейн, но, скорее всего, именно она и проинформировала Данна об «особенностях» нового босса. Просто однажды, когда Хант орал на провалившего задание Бенджи, тот повел себя как по учебнику: отступил на шаг, поднял вверх раскрытые ладони и низко опустил голову, демонстрируя покорность. Именно так советовали поступать во время «вынужденного контакта с альфой, находящейся в состоянии повышенного эмоционального возбуждения». Итан подавился очередной фразой, развернулся на каблуках и ушел. Потом он рефлекторно залез в душ, пытаясь смыть липкое чувство отвращения к самому себе. Его боялись – не как сильного мужчину, а как зверя, который не может себя контролировать. А потом все стало еще сложнее. Появлению в команде Брандта никто не обрадовался. Фактически Итану навязали этого странного, замкнутого парня, который имел слишком хорошую физическую подготовку для обычного кабинетного работника, но при этом откровенно побаивался Ханта. В чем была причина такого поведения, Итан не понимал. Как и не понимал порой своих собственных реакций. Уильям его раздражал. Не так, как может бесить человек, специально действующий на нервы. И не так, как выводят из себя те, кто абсолютно и совершенно не подходят по характеру и темпераменту. Он раздражал по-другому. Итан не раз ловил себя на мысли, что стоит только Брандту начать с ним спорить, как в груди тут же появлялась настоящая ярость, а желание подойти к Уильяму, схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть становилось почти непреодолимым. Работа в паре превращалась в пытку. Пятнадцать минут, проведенных наедине с Брандтом в замкнутом помещении, на сутки делали из спокойного уравновешенного Ханта вспыльчивого и агрессивного типа, готового взорваться в любую секунду. Все прояснилось около года назад, на миссии в Румынии. Они выискивали главу теневого правительства, и Хант с Брандтом уже почти час лежали на животах на крыше здания, отслеживая собиравшихся на вечеринку гостей в оптический прицел винтовки. Вернее, с винтовкой в руках лежал Уильям, а Итан отчаянно скучал, не зная, чем себя занять. Справа дул легкий ветерок, донося запах одеколона Брандта, свежий, с терпкими нотками… – Дай мне посмотреть, – не выдержал Итан, безделье сводило его с ума. Уильям не шелохнулся. – Я не могу двигаться, это собьет прицел. Хант привычно дернулся и скрипнул зубами. Брандт не имел права спорить с ним, просто не имел. – Дай, я говорю, – он добавил повелительные нотки в свой голос и протянул к Уильяму руку. Тот, кажется, перестал дышать. – Нет. Итан почувствовал, как кончики пальцев покалывает, словно от слабых разрядов тока. Живот скрутила странная истома, а в голове запульсировал азарт охотника: он все равно добьется того, чего хочет. – Ладно, – спокойно произнес Хант и нехорошо улыбнулся. – Не можешь двигаться, говоришь? Ну и не двигайся. – Он подполз ближе, перекинул ногу через замершего в ожидании Уильяма и улегся на него сверху, раздвинув коленом бедра напарника четким, будто заранее отработанным движением, и поерзал, устраиваясь между ними поудобнее. – А теперь просто пригнись, я хочу посмотреть. Итан кайфовал. Он разглядывал шедших от машин к дому людей, ощущая, как пульсирует кровь в венах, как чувство собственного превосходства затапливает его, принося радость и удовлетворение. Наконец-то он подчинил непокорного Брандта, показал ему, кто здесь главный, кто вожак, кто... альфа. Последняя мысль мигом отрезвила. Он вздрогнул и испуганно посмотрел вниз, на замершего под ним каменным изваянием Уильяма, и легонько толкнул его в бок: – Эй, ты в порядке? Брандт судорожно вдохнул и попытался сдвинуть ноги. – Слезь с меня. Пожалуйста, – тихо, почти жалобно произнес он. Только сейчас Итан понял, что все это время терся об его задницу своим стояком. – Твою мать, – выругался он и резко откатился в сторону, пытаясь натянуть куртку как можно ниже, чтобы скрыть свое состояние. Но тщетность этой попытки была очевидна: Уильям прекрасно понял, что именно только что произошло. Он свернулся калачиком на темной подстилке и начал мелко дрожать, глядя в одну точку. – Ты что, омега? – почти с ужасом спросил Хант непослушными губами. – Я думал, ты знаешь. Чувствуешь, – спокойно ответил Брандт. Слишком спокойно. – Я тебя почувствовал сразу, при первой встрече. Итан не знал, что сказать. Они сидели на этой чертовой крыше, задание определенно было провалено, а Уильяма все еще колотило от пережитого шока, и Хант изо всех сил сжал кулаки, подавляя иррациональное желание обнять напарника и приласкать, чтобы тот успокоился. – Нет, я не знал. Я вообще в жизни мало общался с омегами, всегда старался их… вас избегать, – честно признался он. – Чтобы не провоцировать себя. А то мало ли, – Хант невесело усмехнулся. – А тут вот все равно жизнь свела. Брандт взял себя в руки и сел, прижимая колени к груди. – Я пойму, если ты не захочешь работать со мной в одной команде, – с усилием сказал он и посмотрел Итану в глаза. – Правда, пойму. Хант медленно вдыхал и выдыхал прохладный вечерний воздух. Нахлынувшее от близости омеги возбуждение постепенно отступало, он вновь был собранным и рассудительным Итаном, лидером группы, который просчитывает все на десяток ходов вперед и никогда не рискует понапрасну. – Нет, – сказал он твердо. – Ты останешься. Будешь работать в паре с Бенджи, мы сведем контакты между собой к минимуму, примем все меры предосторожности, и все будет хорошо. – Как скажешь, – тихо отозвался Брандт. По его лицу было заметно, что он не считал решение Итана верным, но спорить сейчас не осмеливался. Хант поерзал, сидеть на холодном бетоне было не слишком приятно, как и задавать вопрос, который он не мог не задать: – Ты же принимаешь таблетки, чтобы у тебя не было… – произнести слово «течка» он так и не смог. Но Уильям понял и так. Он мгновенно вспыхнул и опустил голову, пытаясь скрыть яркий румянец на щеках. – Конечно, я пью их постоянно. Они блокируют выработку гормонов на 99%. 99. Значит, даже одного процента, с которым не справляются препараты, достаточно, чтобы альфы чуяли запах и теряли над собой контроль. Как он сегодня… – Если так, то тебе не о чем волноваться, – сказал Итан. – Все будет хорошо, я обещаю. Он обещал. Он, черт его дери, обещал! Помнил ли о том разговоре на крыше Брандт, сидевший на диване в отеле Касабланки, Хант не знал. Но от того, к чему он собирался склонить человека, который ему доверял, Итана отчетливо мутило. Он чувствовал себя последним мудаком, но у них действительно не было выбора. – А-альфы, – странным голосом протянул Бенджи, подходя ближе. – Два десятка альф в одной комнате. А что если попробовать пустить в вентиляцию омежий запах? Они же глотки друг другу перегрызут. Охрана не успеет вмешаться. – Где ты найдешь запах выделений омеги в период течки в таком количестве, чтобы его хватило заполнить все помещение? – спокойно спросила Картер. Она уже знала ответ. Спектакль Ханта продолжался теперь только для одного зрителя-тугодума, Бенджи, остальные раскусили задумку своего лидера намного быстрее. – Погодите, так у нас же есть свой омега! – обрадованно воскликнул Данн. Брандт вжал голову в плечи. Все верно, сейчас его начнут обсуждать, как кусок мяса. Джейн покачала головой и отвернулась, отчетливо скрипнув зубами. – Уильям, когда у тебя должен начаться тот период? Ну, ты понимаешь, – Бенджи пошло подмигнул. – Просто не принимай таблетки – и все. Никаких проблем, – он выглядел жутко довольным. Еще бы, Данн был просто уверен, что самолично придумал идеальный план. – Мы соберем запах и засунем капсулу в вентиляцию. – Погоди, – остановила его Картер. – Ты же сам сказал, в здании система контроля за химическим составом воздуха. – Вот именно, химическим! – подтвердил Данн. – Еще, думаю, они фильтруют на предмет биологического загрязнения, но определить феромоны в ничтожных количествах их датчики не смогут. Ведь система создавалась для нормаль… – под яростным взглядом Итана он сбился. – Для людей генотипа «бета», – послушно исправился Бенджи, – а для них омега-феромоны совершенно безразличны, они не чувствуют запаха. – Вне тела омеги запах не сохраняется дольше двадцати минут, идея с капсулой не пройдет, – тихо произнес Брандт. В его голосе было столько покорной обреченности, что Хант с трудом сдержал порыв тут же послать все к чертям и отказаться от миссии, только бы не видеть, как Уильям обнимал себя за плечи и медленно раскачивался вперед-назад. Бенджи почесал затылок и нахмурился. – Тогда мы можем засунуть в вентиляцию тебя, чувак, – выдал он, наконец. В комнате повисла тяжелая тишина. Джейн чертила носком туфли рисунок на ковровом покрытии. Ее губы были сжаты в тонкую полоску, а ноздри трепетали, как у дикой лошади, на которую пытаются надеть сбрую. Она не одобряла такой сценарий, это было понятно и без слов. Итан решился и подошел к дивану. Он сел на подлокотник в полуметре от Брандта и попытался поймать глазами его взгляд. Безрезультатно. – Уильям, – тихо произнес Хант, – если ты прекратишь принимать препараты сейчас, как скоро у тебя начнется… – он так и не смог заставить себя произнести ненавистное слово. В его представлении, это был самый постыдный вопрос, который только можно задать мужчине. Унизить сильнее просто невозможно. Брандт закрыл глаза. Его лоб медленно, но верно покрывался испариной, а лицо давно было в пунцовых пятнах. Он стыдился себя. Их научили стыдиться своей сущности. – Минимум через неделю. Максимум – дней десять, – сказал он без каких-либо эмоций в голосе. – У нас только четыре. И сегодня можно не считать, ты же наверняка уже выпил суточную дозу, да? – спросил Бенджи, и Брандт кивнул, не открывая глаза. – Выходит, всего три дня, чтобы вызвать течку. Это возможно? – он обратился к Джейн. Та раздраженно пожала плечами. – Теоретически, процесс можно ускорить – особое питание, физическая стимуляция. Но я не могу дать гарантию, я не специалист. У меня базовая медицинская подготовка, а особенности физиологии людей с генетическими аномалиями… Договорить она не успела. У Итана в голове что-то перемкнуло, и он вскочил на ноги, нависая над сидевшей девушкой в полной откровенной угрозы позе: – Ты уродами нас назвала? – прорычал он. – Монстрами? Это была нелепая вспышка несправедливой агрессии – Хант понимал, но уже не мог остановиться. Ярость клокотала в горле, а руки сжимались в кулаки. – Отойди от меня, – спокойно сказал Брандт. – Ты срываешься. Итан перевел на него взгляд. Все верно, это происходило снова: он терял контроль над собой, когда находился в опасной близости от Уильяма. Ему срочно нужно было взять себя в руки. Хант медленно отступил, кивнул Джейн, извиняясь за грубость, и подошел к Бенджи, который уже вовсю стучал по клавиатуре ноутбука, перелистывая схемы и планы. – Вот! – обрадованно сказал он, тыча пальцем в экран. – Это план вентиляционных ходов здания. Теоретически, из отсека фильтрации можно ползком добраться до того места, откуда воздух нагнетается в помещения, ширина ходов позволяет. Зал для совещаний под землей, вентиляция там полностью искусственная. То есть, если мы поместим нашего пахучего друга вот здесь, – Данн нажал на увеличение и провел пальцем по пунктирной линии, обозначавшей, по всей видимости, один из вентиляторов, – все чудесные ароматы пойдут именно туда, куда нужно. Хант с трудом сдерживался, чтобы не двинуть Бенджи по голове за все его мерзкие подколы. – А если альфы догадаются, откуда запах? Что будет, если они поймут и попробуют добраться до вентиляции? – напряженно спросила Картер. – Они разорвут меня на куски, – спокойно ответил Брандт. Итан резко обернулся и встретился с ним взглядом. Уильям теперь казался совершенно безразличным. В его глазах не было ни страха, ни стыда. Он медленно встал, разминая плечи. – Если буду нужен, я в своем номере. Думаю, остальное вы сможете решить без меня. Все трое проводили его долгим взглядом. Джейн кусала губы, Бенджи ухмылялся, а Хант… – Никто не должен пострадать, – твердо сказал он, когда Брандт скрылся за дверью. – Нужен детальный план операции. Приступим. * В «день икс» трехдневное молчание команды перестает раздражать. Все верно, теперь у каждого в ухе наушник, к одежде прикреплен микрофон, и лишние разговоры в эфире только отвлекают. Поэтому общение сводится к коротким отчетам и командам. Все в сборе, каждый на своей позиции, и Итан, взглянув на часы, решает, что пора приступать. – Данн, что у вас? – спрашивает он. – Порядок, будем готовы через десять минут, – откликается тот, на фоне у него небольшие помехи. – Брандт? – обращается к нему Хант. – Как ты? – Норма, – коротко, словно ему трудно говорить. – Я активирую камеру в твоих линзах, сейчас выведу изображение на монитор. – Хорошо, – снова односложный ответ. Итан открывает программу и щелкает по кнопке подключения. Секунда – и окошко в половину экрана ноутбука оживает, показывая внутренность помещения, похожего на гараж или мастерскую. Периодически картинка затемняется – Уильям часто моргает, пытаясь привыкнуть к слабым вибрациям видеолинз. – А меня не спросишь, как дела? – интересуется Джейн. Хант поворачивается к сидящей в метре от него девушке. На ней тонкое алое платье, которое облегает тело подобно латексной перчатке, выделяя все стратегически важные выпуклости и изгибы. Вырезы на груди и спине такие глубокие, что наряд скрывает даже меньше, чем купальник, но задрапированный на бедре шлейф ловко прячет закрепленный силиконовым ремешком пистолет. Он нужен даже не для плана «Б», а для плана «Е», но Итан любит иметь в запасе не меньше трети алфавита. На всякий случай. – Как дела, Картер? – вежливо интересуется Хант, он наблюдает за тем, как на мониторе появляется большой металлический цилиндр метра два высотой, с полой сердцевиной, а потом ноги Брандта в армейских ботинках влезают внутрь, и в окошке программы воцаряется кромешная тьма. – Переходим на шифр, ребята, – добавляет он, обращаясь уже ко всем. – Бериллий внутри. Бериллий и Аргон выезжают к точке, – рапортует Данн. – Сера поняла. Приступаю к своей части, – откликается Джейн и встает, поправляя платье в тех редких местах, где оно хоть как-то прикрывает тело. – Спасибо, у меня все хорошо, – язвительно говорит она, наклонившись к Ханту. – Церий на связи. Подключаюсь к системе безопасности здания, – говорит Итан, провожая Картер до двери обеспокоенным взглядом. Ему кажется, или она действительно реагирует на происходящее слишком болезненно? Хант понимает, как выглядит его план со стороны, но Джейн ведет себя так, будто не Уильяма, а ее саму сейчас везут к черному входу знаменитого небоскреба Касабланки в стальном контейнере, замаскированном под сменный фильтр системы подачи воздуха. Или она злится потому, что Хант остался сидеть в номере, курируя операцию на расстоянии, а остальные отправились в самую гущу событий рисковать своими жизнями? Но ведь именно Джейн настояла на том, чтобы Итана даже близко не было в здании одновременно с Брандтом и двумя десятками альф, чтобы избежать эксцессов. Тогда почему она так ведет себя теперь? Камеры наружного наблюдения технической парковки ловят белый фургон с логотипом фирмы «Light air» на капоте. Из фуры выпрыгивает жизнерадостный Данн в мешковатой серой униформе и вальяжной походкой направляется к охраннику. – Привет, дружище. Хороший день, да? – говорит он. – Я привез фильтры, как договаривались. Вот документы. Бенджи протягивает папку угрюмому парню в костюме и долго роется в карманах форменных брюк в поиске пропуска, попутно рассказывая, как плутал по окраине Касабланки больше часа из-за сбившихся в навигаторе настроек. Дальше Хант не слушает, он знает этот диалог наизусть. Что бы ни сказал охранник, у Данна заготовлены варианты ответа на любую реплику. Сейчас Итана больше волнует Джейн. Лимузин «Серы» останавливается у бокового входа. Это отель, номер в котором даже арабским шейхам приходится бронировать заранее. А еще – это единственное место, из которого Джейн сможет попасть в подземные помещения. В плане «С» они предусмотрели даже такой вариант. Водитель открывает дверцу, и Картер с полупустой бутылкой шампанского в одной руке и туфлями в другой выбирается наружу. Она босиком вваливается в холл отеля и, оглядевшись по сторонам, идет к стойке регистрации, пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу. – Эй ты, иди-ка сюда, – пальцем подзывает она ошалевшего распорядителя. – Меня зовут Элизабет Кормак, я бронировала номер с хорошим видом. – Она ставит туфли на стойку рядом с компьютером и улыбается. – Да, мисс, – с трудом отрываясь от разглядывания глубокого декольте, говорит менеджер в фирменном пиджаке с эмблемой. – Секунду, мне нужно проверить. – Побыстрее, если можно. Я мечтаю снять с себя эти тряпки и залезть в ванную, перелет был таким утомительным, – жалуется она, ложась грудью на стойку. Парень сглатывает, напрочь забывая о том, что делал. А секунду спустя монитор его компьютера гаснет. – Что за… – непонимающе шепчет он, зачем-то щелкая по экрану ногтем. – Здесь вся информация… Картер спокойно встает и забирает туфли со стойки. – Кажется, в подтверждении брони значился номер 23В. Возможно, вы бы могли сделать так, чтобы сейчас мои вещи отнесли туда, а когда починят ваш компьютер, мы с вами еще раз все перепроверим, за чашечкой кофе или чего покрепче, – она растягивает губы в многообещающей улыбке. – Идет? Понятно, тут порядок. У менеджера отеля просто нет шансов. Хант снова переключает свое внимание на Данна и Брандта. – …а я ему и говорю: Оскар, брателло, я тебя, конечно, очень люблю, но почему твои цыпочки прячут косяки в мамину петунию? – Данн везет тележку с тремя длинными металлическими баллонами и попутно раздражает своей болтовней не отстающих от него ни на шаг охранников. Их двое, а не один. Итан напрягается. – Сера, у Аргона двое на хвосте, давай по полной, – тихо говорит он. Джейн замирает как вкопанная, машет бутылкой с шампанским и окликает носильщика, идущего впереди с ее вещами. – Эй ты, как там тебя, – зовет она пьяным голосом. – Я хочу оставить шкатулку в хранилище. Хранилище. Прекрасно. Комната с сейфами находится в сотне метров от помещения, в которое направляются Данн и Брандт. Итан наблюдает за тем, как Картер перевешивает сумочку на другую руку и покрепче сжимает горлышко бутылки, следуя за носильщиком теперь уже в противоположном направлении. – Бериллий, приготовься, – шепчет Хант. – … а когда моя тетка Люси умерла, то кузина, вы думаете, поделила наследство поровну? И не мечтайте! – Данн поочередно выгружает три контейнера возле гигантского компрессора, занимающего чуть больше трети комнаты. Внутри второго Уильям, его Бенджи ставит на пол особенно бережно. Охранники раздраженно сопят у входа, мрачно переглядываясь. Итан окидывает взглядом помещение – вот он, вход в воздушные шахты: на расстоянии трех метров от пола, небольшой, около полуметра в высоту и примерно столько же в ширину. На то, чтобы вытащить Брандта из металлического корпуса, впихнуть в люк и спрятать все следы, уйдет не меньше тридцати секунд. Картер должна постараться. Джейн тем временем спускается по мраморной лестнице в хранилище. Она делает еще шаг и оступается на последней ступеньке, роняя бутылку. Спиртное выливается на пол и растекается длинной лужей. – Упс, – пьяно хихикнув, девушка пинает бутылку ногой. Туфли она отбрасывает в сторону, чтобы освободить руки. – Я разлила шампа-а-анское, – хныкнув, она сползает по стене хранилища на пол. – Где-то у меня было… – она роется в сумочке и достает сигарету. – Вот, так лучше. – Щелчок зажигалки, глубокая затяжка, секунда – и сразу трое охранников в ужасе мчатся к ней, но уже поздно, тлеющий пепел падает на пол, точно в подтекшую к ее ногам жидкость. Огонь вспыхивает мгновенно. Итан замирает. Ему не видно, что происходит, издалека кажется, что пламя повсюду. Но тут срабатывает пожарная сигнализация, и он понимает, что Джейн сидит в углу, прижав голову к коленям. Она не пострадала. – Сера закончила. Ваш выход, – с облегчением выдыхая, говорит он, но это понятно и так. В компрессорной слышен вой сигнализации, с потолка начинает хлестать вода, а охранники мигом выскакивают из комнаты в коридор. Данн щелкает переключателем, останавливая вентиляторы, и открывает металлический контейнер. «Быстрее, – вертится у Ханта в голове. – Только быстрее». Но волнуется он зря: парни справляются прекрасно. Бенджи стаскивает с Уильяма кислородную маску и помогает ему выбраться наружу. Хант неожиданно дергается и скрипит зубами, когда Данн сжимает руки на бедрах Брандта. А потом еще раз, когда Бенджи подсаживает его, помогая забраться в воздуховодный тоннель, и фактически лапает за задницу. Итан обещает себе разобраться с Бенджи и собственной реакцией позже. Сейчас все его внимание переключается на Брандта, который выглядит… странно. После того самого совещания, когда план миссии был уже детально проговорен по пунктам, Хант собирался поговорить с Брандтом с глазу на глаз. Но вездесущая Джейн перегородила ему дорогу, не позволив и шагу ступить из своего номера. – Не трогай его. Вот теперь – точно не трогай, – зло выпалила она. – Будешь мне приказывать? – поинтересовался Итан, независимо складывая руки на груди. – Ему сейчас меньше всего хочется видеть твою хитрую рожу. – Картер и не думала отступать. Хант был и без того измучен, ссора с Джейн была уже явно лишней. – Прекрасно, – сказал он. – Зайду завтра. – О, альфа проведает омегу, когда тот будет уже сутки без таблеток. Шикарная идея, – издевалась она. – Что ты от меня хочешь? – заорал Итан, чувствуя, что снова срывается. Копошившийся сзади Бенджи поднял голову от аппаратуры и со страхом посмотрел в их сторону, но вмешаться не решился. – Думаешь, я в восторге от плана? Думаешь, я хочу настолько его подставлять? – Хант бушевал. – Если у тебя есть идеи, как иначе можно выполнить миссию, я готов внимательно выслушать. Если нет – будь так добра заткнуться и свалить отсюда, у меня жутко болит голова! Картер молча сверлила его взглядом не меньше минуты. – Я закажу для Брандта номер тремя этажами ниже. И проверю, чтобы в отеле не было других альф. А ты, – она ткнула Итана в грудь указательным пальцем так сильно, что он инстинктивно отступил на шаг назад, – чтобы обходил его комнату десятой дорогой, понял? Не дожидаясь ответа, Картер развернулась и неспешно покинула номер. За последние три дня они с Джейн обменялись буквально парой десятков фраз об Уильяме, не больше. Хант спрашивал, как идет процесс, и можно ли надеяться, что течка все-таки наступит в нужное время. Картер сквозь зубы отвечала, что ничего не может гарантировать, и регулярно огрызалась по малейшему поводу. Единственное, что Итан понял наверняка – Брандт слабел. Но только увидев его через камеру наблюдения, он понял, насколько Уильяму плохо на самом деле. Секунда – и ноги Брандта исчезают внутри вентиляционного хода. Еще секунда – Данн захлопывает крышку поддельного фильтра и ставит его на прежнее место. А потом в комнату, ругаясь и обтряхивая мокрые костюмы, возвращаются охранники. – Чуваки, прикиньте, отрубилось все, – говорит Бенджи, разводя руками. – От пожарки вашей, может, замкнуло? Вода попала? Охранники переглядываются. – Починить можешь? – спрашивает тот, что старше и выше. Данн расплывается в широкой улыбке: – Да не вопрос, мужики, ща все сделаем. Только фонарик мне найдите, ОК? Хант кивает самому себе. Здесь все прошло по плану. Он переключает окна программы на экране и смотрит на Джейн. Та ревет, размазывая тушь по лицу, и орет на сбегающихся к ней работников отеля. Отлично, и здесь порядок, дальше Картер выкрутится без его подсказок. Теперь Брандт. Хант сворачивает все лишние окна и оставляет на переднем плане одно. Дергающаяся картинка, длинный тоннель, по которому ползет Уильям, и шумное сбивающееся дыхание в наушнике. – Все идет хорошо, – говорит Итан. – Бериллий, дело за тобой. Через десять метров поворот направо к первому вентилятору. Аргон, вентилятор отключен? – А-га! – радостно отвечает Данн во весь голос и добавляет, оборачиваясь: – Мужики, и правда замкнуло, ну тут минут на двадцать работы, минимум. – Понял тебя, Аргон, – кивает Хант. – Давай, Бериллий, поторопись. Через пятнадцать минут тебя надо оттуда вытащить. Уильям не тратит силы на разговор, он ползет на коленях по слабо освещенному техническими лампами тоннелю, обшитому блестящими листами нержавейки, и изредка останавливается, чтобы перевести дух. Хант старается не думать, насколько тому плохо. Первый вентилятор, нагоняющий воздух в холл подземного этажа, остается позади. Следующий, через двенадцать метров и два поворота влево, – тот, который им нужен. Брандт преодолевает это расстояние за минуту и падает на живот, шумно хватая ртом воздух. Итан сверяется с планом здания – да, Уильям на месте. – Аргон, Бериллий на точке, включай вентилятор над залом. – Ну чё, я попробую врубить, а там посмотрим, как попрет, – говорит Данн охранникам, набирая комбинацию клавиш на панели. – Отойдите лучше, чуваки, а то как бахнет. Лопасти вентилятора в метре от головы Брандта начинают вращаться. Он смотрит на них, а потом роняет голову вниз. Теперь Хант видит его часто вздымающуюся грудь, обтянутую мокрой футболкой. Уильям тяжело дышит и стонет, не сдерживаясь. Считая, видимо, что шум разгоняющегося вентилятора перекрывает эти звуки. Хант заходит во взломанную и мастерски переделанную Бенджи охранную программу и нажимает на запуск повторного воспроизведения записи с камер в конференц-зале. «Темные вестники» уже час там, и теперь десятки секьюрити, наблюдающие за ними, будут смотреть не «прямой эфир», а всего лишь повтор, пока их хозяева не выполнят отведенную им в плане Ханта роль. Вентилятор разгоняется на максимум оборотов, начиная размеренно гудеть. Теперь остается только ждать. На вид все идет просто идеально. Картер сматывается из хранилища и уходит в тот самый номер 23В, она уже отыграла свою роль и теперь остается в здании только в качестве страховки для Бенджи и Уильяма. Данн прикидывается, что проверяет электрику, и попутно продолжает грузить охранников рассказами о том, «как они с пацанами в колледже по пьяни». Брандт лежит под вентилятором без движения – собственно, что он и должен делать. Да, все прекрасно. Кроме одной крошечной детали. Итан внимательно следит за тем, что происходит в конференц-зале. Представителей клана девятнадцать. Все они мужчины, все старше тридцати. Они сидят за круглым столом и перебирают какие-то бумаги, попутно ведя не слишком оживленную дискуссию, по большей части говорит только один, Римус Паскаль, он здесь главный. Микрофонов в зале нет, Хант просто следит за движением губ, но что именно они обсуждают – не так важно. Важно другое: с момента включения вентилятора проходит минута, две, пять, но никто из сидящих за столом мужчин не спешит вскакивать и кидаться с голыми руками на соседа. Один конфликт все-таки вспыхивает: высокий худощавый альфа – самый молодой из присутствующих – внезапно стучит кулаком по столу и отшвыривает от себя папку с бумагами, что-то яростно выкрикивая, но поднятой руки Паскаля оказывается достаточно, чтобы парень мгновенно утих. Хант следит за ним еще какое-то время: тот ослабляет узел галстука, нервно барабанит по столу пальцами, вытирает со лба пот… Он нервничает, его мозг улавливает будоражащий запах и провоцирует гиперреакции тела на минимальные раздражители, но этого совсем не достаточно, чтобы он ополоумел и почуял в сидящих вокруг мужчинах соперников. Все остальные, похоже, не реагируют на запах омеги вообще. Хант чувствует, как по спине стекает пот, и рубашка прилипает к коже. Это провал. – Что у вас, мальчики? – почувствовав неладное, спрашивает Картер. – Не молчите. – Да, брат, расскажи теперь ты о себе, а то все я да я. Хочу тебя послушать, – отзывается Данн в старом режиме. В его голосе напряжение, да и охранники явно начинают нервничать. Брандт молчит. Ему или плевать, или он настолько слаб, что не в состоянии интересоваться ходом миссии. – Ничего не происходит, – говорит Итан. – Один из подопечных что-то чувствует, но он просто раздражен и взвинчен, остальные не реагируют вообще. В эфире тишина. – Другого плана нет, – добавляет Хант. – Мы больше ничего не можем сделать. Аргон, переходим к финальной части, – принимает он решение. – Вытаскивай Бериллия оттуда. – Нет! – это Картер. – Мы можем попробовать еще одно. – Итан видит ее на экране, она стоит у окна номера на втором этаже небоскреба. Поза слишком явно говорит о недовольстве происходящим, так что он не ждет услышать от Джейн ничего хорошего. И оказывается абсолютно прав. – При возбуждении запах омеги усиливается в десятки раз. План работает, ты сам сказал. Альфам просто не хватает концентрации феромонов в воздухе. В наушнике раздается какой-то странный звук, Итан не может понять его источник, шум вертящихся лопастей гигантского вентилятора мешает ему разобраться. – Выруби вентилятор, Аргон, – командует он. Шум начинает стихать, и до Ханта доходит: это Брандт, он уже не стонет, он смеется, грудь и живот ходят ходуном от хохота. – Сера, ты должна бы знать, что я уже возбужден, – говорит он с насмешкой. – О-очень возбужден, – Уильям продолжает хохотать, а Итан понимает, наконец, что у него самая настоящая истерика. – Значит, теперь должен еще и кончить, – отрезает Картер. Брандт взрывается новым приступом заливистого смеха. Джейн ждет секунд двадцать, а потом произносит: – Церий, приват. Хант понимает и тут же щелкает мышкой, отключая от конференции Уильяма и Бенджи. – Мы одни, – говорит он сипло. Вот теперь уже точно перебор. Даже для него. Картер подходит к углу комнаты и безошибочно находит камеру. – Не смотри на меня так, – требует она, глядя прямо в объектив. – Это была твоя гребаная идея, так доводи ее до конца. – Каким образом? – шипит Итан. – Я что, должен приказать ему снять штаны? Это уже слишком, Сера, всему есть предел. – Твоя идея, Итан, – настойчиво повторяет она, наплевав на конспирацию. – Ты это начал, тебе и заканчивать. Так что да, ты должен заставить его снять штаны и говорить с ним, пока он не кончит. А потом дать сигнал Аргону включить вентилятор и молить бога, чтобы большая доза отключила мозги тех уродов, и они перебили друг друга. Из всего монолога Хант улавливает только одну фразу, которая вызывает жуткий протест в его голове: – Почему это я должен с ним говорить? Ты женщина, поговори с ним ты, я переведу вас в приват, – он даже готов умолять, только бы она согласилась. От мысли о том, что ему, возможно, придется проделывать что-то похожее на секс по телефону с Брандтом, у него начинают мелко дрожать руки. Он предпочитает думать, что это признак отвращения. – Придурок… – шепчет Картер, отворачиваясь от камеры. Шепчет тихо, но Хант все равно слышит и начинает злиться. – Ему не женщина нужна, ему нужен альфа. – Я не смогу, – выдыхает Итан и резко качает головой. – Нет. – Сможешь, – уверенно говорит Джейн. – Это заложено в твоей природе. Не сопротивляйся ей, и ты поймешь, что делать. Давай, отключай меня, – не дожидаясь ответа, она выдергивает из уха наушник и хитро улыбается, демонстрируя его Итану в камеру. – Что ты… Нет! – орет Хант. – Не смей! – Но Картер его уже не слышит. Джейн эффектно присаживается на краешек подоконника и тянется к вазе за цветком, всем своим видом показывая, что менять решение она не намерена, Бенджи из последних сил придумывает новые байки и гремит отвертками под надзором двух парней в костюмах, от него помощи ждать бессмысленно, он и сам балансирует на грани. Итан остается один. Вернее, он остается один на один с Брандтом. Хант позволяет себе по уши погрузиться в панику, но ограничивает продолжительность – ровно пять секунд, после которых он монотонно сообщает Данну, что тому нужно тянуть время, и отключает его от конференции снова, а следом глушит сигнал Джейн и прочищает горло: – Бериллий, слышишь меня? – Слышу, – отвечает Уильям. – Мы одни. – Голос не подводит, интонации ровные. Если он что-то и знает о своей природе, так это то, что альфы всегда руководят омегами. Значит, и он сможет. – Поговоришь со мной? – мягко спрашивает Итан. Брандт больше не смеется и не стонет. Он лежит на боку – Хант видит его колени и руку, сжатую в кулак. – И о чем поговорим, Церий? – зло говорит Уильям. – Расскажешь мне парочку историй о том, как ты снимал горячих шлюшек и трахал их во все дыры, а я пока подрочу? Или включишь у себя порнуху погромче, чтобы мне тоже было слышно, и подрочим вместе, а? Честно говоря, об этом Итан подумать не успел. Он предпочел поверить Джейн, которая обещала, что его инстинкты подскажут, как поступить. Хант закрывает глаза и медленно выдыхает. А потом произносит первое, что приходит в голову, полагая, что это и есть ответ, подсказанный его природой. – Нет, мы поговорим о тебе. Брандт выдает что-то вроде злобного «Ха!» и переворачивается на спину. Это неожиданно. Металлическая обшивка потолка тоннеля покрыта хромом, и это не идеальное зеркало, изображение все-таки искажено, но видеть Брандта, пока тот смотрит на собственное отражение, Итан может четко. – Обо мне хочешь поговорить, Церий, да? – тянет Уильям и приподнимается, приближая лицо к зеркальной поверхности. Он бледный, под глазами темные круги, на лбу испарина. – А давай! Хочешь узнать, как я провел последние три дня? Рассказать тебе о том, как я впервые понял, что стояк никуда не денется, что бы я ни делал, потому что моему телу плевать на самоудовлетворение, ему нужно другое: оно хочет альфу? Или о том, как я чуть не замерз нахрен, когда решил «остудиться», унять зуд, которым горит вся кожа, и залез в ванную со льдом, а вытащила меня оттуда Картер спустя три часа? Представь, Церий, я был почти без сознания, но даже тогда у меня стоял, как у подростка на сиськи папиной секретарши. – Он коротко, зло смеется, обнажая ровные белые зубы. – Или давай, я расскажу тебе, что было дальше. Как я лежал на кровати под тремя одеялами, пока Картер бегала вокруг меня, переживая, что я могу склеить ласты от переохлаждения, поила какой-то херней и растирала грудь согревающей мазью. А все, о чем я мог думать, это то, что если она не свалит из комнаты через минуту, я начну дрочить прямо при ней, иначе мои яйца просто взорвутся – я же не спускал целых три часа, а для омеги в течке это непозволительно долго. Ханта колотит. В ушах стучит пульс, перед глазами начинают мелькать странные картинки – как будто он видит то, о чем говорит Брандт, смотрит на это его глазами, как и сейчас на экране. – А хочешь, расскажу про смазку? – безжалостно продолжал Уильям. – Давай, я поведаю тебе о том незабываемом ощущении, когда у тебя хлюпает в заднице и течет из нее всякий раз, когда ты имеешь неосторожность сделать резкое движение, и тело тут же считает, что это сигнал к действию. Никогда не думал, каково это, когда твое собственное тело только и мечтает, чтобы ему вставили по самые яйца и трахали несколько часов подряд, без перерыва? Краем уха Итан слышит какой-то звук. Мозг улавливает в нем угрозу, и Хант изо всех сил пытается сфокусироваться, определить источник. Он тянется к наушнику, прижимая его плотнее. Звук повторяется снова, и только теперь Хант понимает, что издает его сам. Он рычит. Глухо, утробно, как зверь, напряженный настолько, что воздух, выходя из легких, проходит по гортани с вибрацией. А еще… Итан гладит себя между ног, медленно водя ладонью вверх-вниз по ткани джинсов. Он не помнит, как и когда убрал руку с тачпада ноутбука и положил ее туда, где она сейчас. – Итан? – осторожно зовет его Брандт, который тоже наверняка слышал странные звуки. – Ты… ты что там делаешь? Хант смотрит на него через камеру в линзах: Уильям закусывает губу и сводит брови в ожидании ответа. – Ты знаешь, – сипло говорит он. – Ты прекрасно знаешь, что я сейчас делаю. Или хочешь, чтобы теперь я рассказал подробности? Брандт широко распахивает глаза и вздрагивает всем телом, а потом резко переворачивается на живот и поднимается на четвереньки. – Черт, – бормочет он сквозь зубы. – Вот черт, только не это. Извини, я не хотел… Кажется, Уильям пытается развернуться в узком проходе, чтобы свалить оттуда побыстрее, но Хант бросает ему тихое «Стоять!», и тот замирает на месте, как вкопанный. – Разве ты не хочешь узнать мою историю, Бериллий? Не хочешь, чтобы я рассказал, как первый раз делал это, думая о тебе? – ласково спрашивает Итан и улыбается краешком рта, когда слышит тихий жалобный стон в ответ. – Это было в Берлине. Помнишь миссию с наемником? Тот вечер, когда мы вернулись в отель, пока Бенджи отходил в больнице после взрыва баллона с газом? Я был в своей комнате, когда обнаружил твой телефон в кармане, ты сам отдал мне его днем. Так вот, я решил его вернуть и пошел к тебе. Хант облизывает губы, переводит дыхание и продолжает. Рука настойчиво гладит выпуклость на штанах. – Я постучал, но никто не ответил. Дверь была открыта, и я зашел. В номере тебя не было, но в ванной шумела вода, и я зачем-то пошел туда вместо того, чтобы просто оставить телефон на столе. Зачем-то, Бериллий, да? – он коротко смеется. – Мы ведь оба знаем, зачем. – Итан снова делает паузу и закрывает глаза, чтобы поглубже погрузиться в воспоминание. – Ты стоял в стеклянной душевой кабине, низко опустив голову, струи били тебе в затылок и плечи. По твоему лицу стекала пена от шампуня, а руки скользили по груди и бедрам, стирая темные полосы грязи. Ты не видел меня, я сделал шаг назад и тихонько прикрыл дверь. А потом погнал к себе в комнату, упал на колени перед телевизором и начал перещелкивать каналы, пока не нашел нужный. Это была дешевая порнуха, длинноволосая блондинка с силиконовой грудью и губами прыгала на члене своего дружка. Я помню этот ролик во всех деталях, а знаешь, почему? Брандт смотрит в пол, тот тоже выстлан листами блестящего металла и неплохо отражает картинку, но Хант может видеть только размытое изображение: Уильям сквозь обтягивающую футболку ласкает свою грудь одной рукой и слегка покачивается, подаваясь бедрами назад. – Потому что я заставлял себя смотреть на экран, – продолжает Итан. – Смотреть и не отводить взгляд. Только так я мог убедить себя, что дрочу на эту девку, а не на тебя. Но знаешь, о чем я думал на самом деле? – Хант удовлетворенно кивает, заметив, что рука Брандта, погладив живот, опускается ниже. – Я представлял себе, как все могло бы быть. Как я бы остался стоять на пороге в ванной вместо того, чтобы позорно сбежать, и ты обернулся, почувствовав мое присутствие. Ты посмотрел бы на меня – вначале с удивлением, а потом понимающе улыбнулся, и я воспринял бы это как приглашение. Я бы медленно разделся, чтобы ты мог за мной наблюдать, и подошел к тебе, останавливаясь в шаге от душевой кабины – нас разделяла бы только стеклянная перегородка, за которой был ты, мокрый и горячий, и вода стекала бы по твоему телу струйками… а потом я бы отодвинул стеклянную дверь и вошел внутрь. Я бы дурел от желания прикоснуться к тебе, потрогать тебя везде, придавить к стене и прижаться всем телом… Уильям стонет. Теперь уже стонет по-настоящему. Его ладонь сжимается в паху, но одежда мешает добраться туда, где рука сейчас нужнее всего. – Расстегни, – шепчет Итан, прерывая свой рассказ. – Расстегни… Брандт подчиняется. Он либо уже ничего не соображает от возбуждения, либо просто не в силах сопротивляться приказам альфы. Он молча тянет вниз молнию и приспускает штаны. – Вниз смотри, я хочу тебя видеть, – велит Хант, и Уильям переводит взгляд туда, где его дрожащая рука силится стянуть с бедер влажные от выделившейся смазки трусы. На пару секунд изображение меняется, Брандт упирается щекой в пол, освобождая вторую руку, чтобы все-таки справиться с одеждой, и у Ханта темнеет в глазах, когда он представляет, в какой позе тот сейчас стоит. Но затем он возвращается в прежнее положение и опять смотрит на свои разведенные бедра. Итан видит, как по его ногам и животу проходит судорога, когда ладонь, наконец, сжимается на члене и начинает рывками двигаться. – Не так быстро, – тормозит его Итан, стараясь дышать ртом, чтобы хоть немного прийти в себя. – Думаешь, я позволил бы тебе кончить просто так? – Он сползает со стула и становится на колени перед ноутбуком, чтобы не пропустить ни одного движения пальцев Уильяма. – Нет, я бы дразнил тебя долго, очень долго, гладил твои плечи, ласкал и сжимал твою задницу, разводя половинки в разные стороны, чтобы видеть, как между ними стекают струйки бьющей тебе в спину воды. А потом я бы опустился перед тобой на колени и целовал живот – так, чтобы чувствовать, как мышцы пресса напрягаются под моими губами и языком. Руками я бы удерживал тебя за бедра, чтобы ты не толкался вперед, прося меня поторопиться, и вот только потом, когда ты бы уже изнывал от нетерпения, я бы дотронулся до твоего члена. Обхватил его ладонью у основания, сжал, высунул язык и, глядя тебе в глаза, стал бы дразнить кончиком головку до тех пор, пока у тебя бы не начали подкашиваться ноги, и ты бы не принялся умолять меня перестать издеваться. – Итан с садистским удовольствием смотрит на монитор, где находящийся на грани Уильям ласкает себя, толкаясь членом в ладонь, и едва не скулит от желания. – Скажи, Брандт, ты бы позволил мне сделать с тобой все, что я захочу? Движения Уильяма замедляются, словно мыслительный процесс отнимает у него физические силы. – Да, – слабо шепчет он. – Ты бы согласился, если бы я сказал тогда, что хочу взять тебя прямо там, прижав к скользкой стеклянной дверце и раздвинув ноги коленом? – Да… – Ты бы хотел почувствовать, как мой член входит в твою узкую задницу, пока я вылизываю твою шею и кусаю за загривок? С губ Брандта срывается нечленораздельный стон, который Итан принимает за согласие. Он видит, как по внутренней стороне бедер Уильяма капля за каплей стекает прозрачная смазка, и понимает, что тот давно готов. – Тогда я хочу, чтобы сейчас ты представил, как я это делаю, вместе со мной. Давай, я хочу, чтобы ты трахнул себя пальцами прямо сейчас. Брандт дергается от возбуждения, когда до него доходит смысл фразы, и пытается сопротивляться, но Итан не позволяет ему перехватить контроль. – Я бы стоял, вжимаясь в тебя своим членом, и медленно толкался бедрами, чувствуя, как ты выгибаешься под каждым моим движением, как ты готов к большему. – Хант довольно кивает, заметив, что Брандт завел руку назад и ласкает вход пальцами. – Я бы приставил головку и подразнил тебя, водя ею по кругу и немного надавливая – так, чтобы ты вздрагивал каждый раз, когда она на миллиметр раздвигала плотные мышцы, но так и не проникала глубже. А потом, – он сам задерживает дыхание в предвкушении, и Уильям понимает его – пальцы напрягаются, готовясь исполнить то, о чем Хант собирается сказать. – Одним длинным толчком я бы вошел в тебя и тут же начал бы двигаться, не давая привыкнуть. Брандт вскрикивает. Итан с жадностью смотрит на его руку, пальцы которой то исчезают внутри, то появляются снаружи, покрытые густым слоем смазки. Он дышит рывками, словно в комнате отчаянно не хватает воздуха. – Да-а-а, – тянет Хант. – Я бы вбивался в тебя до тех пор, пока ты бы не начал отключаться от возбуждения и желания кончить, но я бы не позволял тебе сделать это. Я бы завел твои руки за спину и держал их там, чтобы ты не мог себя трогать, и все, что тебе оставалось – чувствовать, как я раз за разом проникаю в тебя так глубоко, что мои яйца упираются тебе в промежность. И вот когда бы ты уже искусал себе все губы, мой член начал бы разбухать, образовывая узел. Давай, Брандт, добавь еще один палец, ты же хочешь узнать, каково это, ощущать узел внутри? – говорит он. Уильям всхлипывает и стонет, выполняя приказ. Третий палец входит с трудом, и Брандт замирает, переставая двигать рукой, когда у него все же получается протолкнуть его внутрь. – Почему ты остановился? – спрашивает Хант, склоняя голову набок. – Думаешь, я бы остановился, когда ты был бы с узлом внутри? Целиком в моей власти, такой горячий, податливый… Уильям пытается сделать первое движение и едва не заваливается набок. Рука, которой он опирается об пол, подламывается, и он снова падает щекой на холодный металл покрытия. Картинка на экране меняется на что-то невразумительное. – Туда смотри! – рявкает Итан, не успевая удивиться, откуда внезапно взялась такая агрессия. – Смотри туда, – повторяет он. – Я хочу видеть, как ты трахаешь себя пальцами. Ну же, давай! – Уильям тратит последние силы на то, чтобы повернуть голову и посмотреть на металл, отражающий его действия. Итан видит его глазами пальцы, с трудом проникающие в узкое отверстие, и довольно рычит. – Да, именно так. Я бы двигался в тебе даже тогда, когда узел разбух до конца, и ты бы скулил от того, как он растягивает тебя изнутри, но я бы только сильнее прижимал тебя к стене и раздвигал свободной рукой твои половинки, чтобы видеть, как ты принимаешь меня в себя, как до предела натягивается воспаленная кожа вокруг моего члена… Этого оказывается достаточно. Брандт в последний раз толкает в себя пальцы, глубоко, по самые костяшки, и сгибает их, отчего мускулы на предплечье напрягаются до предела и перекатываются под кожей, член прижимается к животу и выстреливает белесой жидкостью. Ее много, так много, что на полу вскоре образуется небольшая лужица, в которую попадают все новые и новые порции. Обессиленный Брандт падает прямо на нее и закрывает глаза. Изображение на мониторе пропадает. Хант делает над собой почти героическое усилие и тянется к ноутбуку. – Бенджи, – говорит он, наплевав на конспирацию. – Врубай вентилятор. Ему плохо, физически плохо от нереализованного возбуждения. Руки трясутся, мысли путаются. Он все еще сжимает себя ладонью сквозь джинсы. Кажется, стоит только расстегнуть их и сделать несколько резких движений, уделить себе хоть минуту, и долгожданная разрядка наступит. Но этой минуты у него сейчас нет. – Картер, – зовет он девушку, уверенный в том, что она давно уже вставила наушник обратно. – Пробуем твой вариант. Две минуты – и вытаскиваем Брандта оттуда, при любом раскладе. – Поняла, – коротко отзывается Джейн. – Я прикрою. Хант бегло пролистывает картинки с камер наблюдения первых трех этажей здания, оценивая количество охраны и возможные пути отступления команды. – Итан, – шепчет Уильям, он открывает глаза и смотрит вперед – туда, где постепенно ускоряют свое вращение лопасти гигантского вентилятора. Хант думает о том, как ветерок сейчас, наверное, приятно холодит обнаженное тело Брандта. – Я видел тебя тогда, в душе. Видел, как ты на меня смотрел… Итан резко втягивает носом воздух. Одного движения рукой оказывается достаточно – тело выгибается в долгожданной судороге, и сознание медленно гаснет, отключая органы чувств. Когда он приходит в себя, на него обрушивается слишком много всего сразу. В ушах воют сирены, и раздаются истошные женские крики. В первое мгновение Хант пугается, но потом понимает, что это не Джейн. Половина камер в здании отключена, и он не может сориентироваться, что происходит, и где его ребята. – Данн, – орет Итан. – Я не вижу вас, где вы? В ответ он слышит тихую ругань Бенджи, но не может разобрать слов. – Картер! Убирайтесь оттуда, немедленно! Что происходит в небоскребе, понять невозможно. На седьмом этаже охрана врывается в казино с автоматами наперевес, на одиннадцатом вспыхивает пожар. Хант переключается на изображение с камер в конференц-зале и в первую секунду не может понять, что именно он видит. А потом до него доходит. Небольшое помещение залито кровью целиком: пол, стены и даже потолок в алых потеках. Стол сломан пополам, все бумаги смяты и залиты красным, а вокруг… Итан тратит добрых три минуты, чтобы пересчитать количество трупов. Это сложно, если учесть, что часть из них разорвана на куски. Восемнадцать «Темных вестников» выглядят мертвее некуда, а вот девятнадцатый еще пытается шевелиться и даже куда-то ползти. Хант напрягается, начиная просчитывать варианты, но тут замечает ножку стула, торчащую у мужчины в левом боку, и успокаивается. Тому не прожить и получаса. Миссия выполнена. Осталось вытащить из этого пекла своих ребят. – Картер, ответь! – повторяет он. – Где вы? В наушнике страшный шум, но он все же слышит ее голос: – Я в машине на стоянке, Данн и Брандт должны скоро быть здесь, я отвлекла охранников. – Она задевает чем-то микрофон – видимо, переодевается в подготовленные заранее вещи. – Отвлекла охранников? – переспрашивает Хант. – Какого хрена происходит в здании, Картер? Это твоих рук дело? – Ага, – соглашается она. – Что-то типа плана «Б». Итан ошалело смотрит на экран, где мелькают картинки с камер. – У нас не было такого в плане «Б»… – Ну, значит, теперь есть, – спокойно отвечает Джейн. – Все, вижу их, идут ко мне. – Итан слышит звон ключей, затем раздается шум двигателя. – Мы подъедем к отелю с заднего входа, чтобы не привлекать внимание. – Понял, я выйду вас встретить, – говорит Итан и вскакивает, готовый уже сейчас бежать вниз. – Ты, мать твою, действительно придурок! – орет Джейн. – Хочешь устроить показательную оргию прямо на ступеньках? – Хант проглатывает оскорбление, притворяясь, что делает скидку на то, что Картер сейчас взволнована больше обычного. – Сиди в своей комнате и не высовывайся, – отрезает Джейн. Итан кивает, принимая ее правоту, и мысленно радуется, что она не может этого видеть. А потом не к месту думает, что в Картер тоже есть что-то от альфы, пусть и не в генах, но в характере определенно. Все время, пока они едут, перекидываясь между собой редкими фразами, Хант ходит по комнате из угла в угол. Он чувствует себя акулой, которая умрет, стоит ей остановиться. Спустя какое-то время Уильям начинает тихо постанывать, отчего крышу у Итана срывает окончательно. Все верно, тело омеги удалось ловко обмануть, но, раскусив хитроумный план, оно снова начинает требовать свое, альфу. – Я не взяла с собой твои таблетки, Уильям, – извиняющимся тоном говорит Джейн. – Прости, как-то не подумала, что стоило бы. Таблетки. Хант даже замирает на мгновение, услышав это слово, но потом продолжает хаотичные перемещения по номеру. Все верно, сейчас Брандта накачают супрессантами, и все вернется на свои места. У них снова будут вежливые разговоры, дружеские подколы и общие миссии. И ничего больше. Когда машина заезжает во внутренний двор отеля, у Итана сдают нервы. Он понимает, что совершает роковую ошибку, но ничего не может с собой сделать. Хант дает своим фору в полминуты, чтобы они наверняка уже были в номере Уильяма, и идет туда сам. Запах бьет в нос уже в лифте. Итан не смог бы его описать, даже если бы ему приставили пистолет к виску. Молекулы феромонов проникают прямо в мозг, и Хант понимает теперь, почему перегрызли друг другу глотки те альфы из клана, он и сам готов растерзать любого, кто посмеет посягнуть на источник этого запаха, на его омегу. Картер и Данн просто повезло, что они беты, и их присутствие раздражает Итана не слишком сильно. Впрочем, когда он входит в комнату, стоящая рядом с Уильямом Джейн реагирует мгновенно: отскакивает от Брандта и оттаскивает следом за собой Бенджи. – Хант, мы его не трогали. Ты слышишь? – говорит она очень спокойно, поднимая вверх раскрытые ладони, но при этом косится в сторону стола, на который команда сгрудила оружие. Итан слышит. Но ответом себя не обременяет – ему плевать. Сейчас важно другое. – Пожалуйста, – тихо начинает он, подходя к Уильяму, и замечает, как у того мгновенно начинают темнеть глаза, как только он видит альфу перед собой. – Я прошу тебя, не надо пить таблетки. Не сейчас. Брандт выглядит так, будто у него вот-вот подкосятся ноги, и он попросту упадет. Его шатает, губы подрагивают, а грудь часто вздымается. От него пахнет потом, спермой, смазкой и возбуждением, он смотрит на Ханта голодным взглядом и машинально облизывает губы, но при этом умудряется улыбнуться и независимо хмыкнуть. Гаденыш. – Почему? – спрашивает Уильям, в глазах прыгают игривые чертики. Он прекрасно знает ответ. – Потому что я хочу тебя. И ты меня, я вижу. Но это сейчас, – сбивчиво говорит Итан. – А стоит выпить эту дрянь… – он не заканчивает. Брандт подходит ближе. Слишком близко, Хант понимает, что еще шаг – и его самоконтроль рухнет окончательно, он и без того удерживает себя от действий из последних сил. – Я боюсь, Джейн права, – грустно констатирует Уильям, делая вид, что вовсе не прожигает Ханта жадным взглядом. – Ты и правда придурок. Потому что таблетки абсолютно не мешали мне хотеть тебя последние полтора года, и я не могу понять, как можно было этого не заметить. – Брандт улыбается, а потом медленно облизывается и закусывает влажную губу. – Но если ты хочешь трое суток провести в постели, пока мой организм не угомонится сам, то пожалуйста, можем обойтись без супрессантов. Если тебя, конечно, хватит на трое суток, – нагло добавляет он и подмигивает. Последнее, что Хант помнит – собственный рык: «Все вон отсюда!». Ему остается надеяться, что Джейн проявит благоразумие в общении с перевозбужденным альфой и на этот раз. Тратить хоть секунду на проверку своей гипотезы он не намерен. Итан берет Уильяма в охапку, буквально протаскивает пару метров до кровати и вжимает в матрас, наваливаясь сверху. Улыбку с лица зарвавшегося омеги он стирает быстро, бесцеремонно раздвигая его губы своими, кусая и вылизывая. А вот за свою последнюю фразу тот расплачивается глухими стонами и вскриками еще очень, очень долго… * Итан полулежит на стопке подушек, прислоненных к спинке кровати, и гладит Уильяма по влажным волосам. Тот свернулся у его ног калачиком и ластится, как большой кот – то трется щекой о бедро, то касается губами впадинки под коленом, то утробно урчит и нетерпеливо поворачивает голову, если пальцы Итана вдруг замирают на его затылке, и Хант тут же продолжает неспешную ласку. В их действиях нет попытки завести партнера или спровоцировать на большее, только нежность. Впереди еще долгие-долгие часы жадных поцелуев и непристойных просьб, прежде чем их звериная сущность насытится окончательно, а сейчас это просто перерыв, отдых, которым они наслаждаются почти так же, как и недавней страстью. Но Хант не расслаблен до конца. Какая-то не оформившаяся в четкий образ мысль не дает ему покоя, все время возвращая к недавней операции. Он прокручивает в голове каждый этап, пытаясь отыскать то, в чем его натренированный годами мозг силится найти опасность, но все выглядит практически идеально. Итан чувствует, что начинает злиться. Видимо, он дергает Уильяма за волосы слишком сильно, потому что тот морщится и поднимает голову. – Все в порядке? Хант гладит его пальцем по щеке. – Конечно. Иди сюда. Он подтягивает Брандта выше, и тот ложится на подушки рядом с ним. Его грудь все еще влажная от пота, и Итану не удается побороть в себе желание провести по ней языком снизу вверх, ощущая на языке привкус соли и едва уловимой горечи, от которой сознание словно заволакивает дымкой. Он кусает мягкую горошину соска, и Уильям подается навстречу этому движению. Итан чувствует, как напрягаются мышцы его живота, который Хант легко поглаживает свободной рукой. И это уже не нежность и не просто ласка, в голове начинают пульсировать образы того, как он сжимает Брандта в своих руках, заставляет его выгибаться, плавиться, стонать, и сам рычит в ответ, раздвигая ему ноги в нетерпении. Из последних сил Хант отрывается от груди Уильяма, мельком замечая, что тот уже часто и сбивчиво дышит, и смотрит ему в глаза с немым вопросом: «Можно?». Смотрит ему в глаза. Глаза. Итан с трудом сдерживает клокочущую внутри ярость. Не говоря ни слова, он поднимается с кровати и идет к креслу, под которым комком лежат его джинсы. – Итан? – окликает Брандт, вскакивая следом. – В чем дело? Хант долго ищет рубашку, крутясь на месте и глядя по сторонам. Он даже примерно не помнит момента, когда снимал ее. Уильям молча обходит кровать с другой стороны, поднимает мятую синюю рубашку и протягивает ее Итану. Тот кивает и быстро одевается. – Что случилось? – настойчиво спрашивает Брандт. Хант молча прижимает его к себе, но Уильям морщится и отодвигается. Все верно, он уже возбужден, так что каждое прикосновение грубой ткани к коже отзывается в его взбудораженных нервных окончаниях почти болью. Итан отстраняется, бережно проводит ладонью по рельефной груди, секунду мнет твердые бицепсы и осторожно касается его губ своими, одновременно опуская руку ниже и поглаживая напряженный горячий член. – Я вернусь через пять минут, – шепчет он ему в рот. – Никуда не уходи. – Итан проводит большим пальцем по головке, размазывая капельку смазки. Губы Брандта мелко подрагивают, а на выдохе он жалобно стонет. Итан коротко целует его еще раз и резко отступает на шаг, пока еще в состоянии это сделать. – Никуда, понял? Он почти вылетает из номера и едва не падает в коридоре отеля – ноги отказываются слушаться. Они явно не согласны с решением хозяина оставить возбужденного стонущего омегу в одиночестве и куда-то уйти. Но Хант думает иначе. Дверь в комнату Картер он фактически вышибает. Девушка вскакивает и секунду ошалело смотрит на разъяренного Итана, а потом инстинктивно прячет за спиной тонкий блокнот, который до этого держала в руках, и тянется захлопнуть ноутбук. Но Хант успевает первым. Он хватает ее за плечи, отталкивает от стола и требует, глядя в глаза: – Отдай. Итан первый раз видит Джейн в таком состоянии. Она не просто напугана, она в панике. Просчитывает в голове вариант за вариантом выхода из ситуации с минимальными потерями, но ни один из них не кажется ей удачным. – Отдай по-хорошему. Иначе отниму силой, – произносит Хант спокойно, но в его взгляде угроза, и девушка сдается. Она опускает плечи и закрывает глаза, признавая поражение. Итан подходит еще на шаг и молча забирает блокнот из ее рук. Джейн больше не сопротивляется. Хант подходит к ноутбуку и разворачивает его монитором к себе. Все верно, на экране изображение потолка гостиничного номера. Картинка медленно движется вправо, и теперь это стены и самый краешек кровати со смятыми простынями. Изображение иногда темнеет на секунду, когда Уильям моргает. Чертовы линзы, о которых они оба просто забыли, до сих пор фиксируют все происходящее. – Развлекаешься, Картер? – зло спрашивает Итан, оборачиваясь к девушке, но та молчит. – Еще и конспектируешь на будущее, да? Извращенка долбаная. – Он открывает блокнот, готовясь выдать Джейн еще парочку рвущихся с языка фраз, но заголовок записи заставляет его замереть и медленно завести руку за спину, нащупывая стул. «Первый связующий контакт альфа/омега пары» 17.03. Альфа входит в комнату к омеге. 17.04. Альфа демонстрирует намерения сексуального характера, омега не выражает протеста. 17.06. Первый прямой физический контакт. Связная речь отсутствует. Неприятие половой принадлежности партнера отсутствует. Психологические барьеры отсутствуют. Реакция на внешние раздражители (наличие в комнате посторонних людей) отсутствует. Хант читает то, что можно назвать только протоколом исследования, иначе объяснить эти сухие фразы нельзя, и чувствует, как в ушах начинает шуметь. 17.14. Начало полового акта. 17.15. Оба партнера получают удовольствие от процесса, эмоций неприятия не обнаружено. *По собранной ранее информации, гомосексуальный опыт у альфа-партнера отсутствует с вероятностью 100%, у омега-партнера – с вероятностью 92%. От последней фразы Итан сжимает руки в кулаки, дурея от ревности: «Ну, Брандт, ты получишь за эти восемь процентов вероятности. Получишь, даже если просто вилял перед кем-то задницей. А если какая-то сука посмела хоть пальцем к тебе прикоснуться, я найду его и перегрызу глотку, а тебя буду трахать до тех пор, пока ты не только его имя забудешь, но и свое в придачу, а сперма не начнет из ушей вытекать. Потому что ты теперь мой. МОЙ!». Хант вздрагивает от собственных мыслей и бегло просматривает следующие три листа записей, выделяя отдельные: 17.21. Первый оргазм омега-партнера. 17.34. Образование узла у альфа-партнера, второй оргазм омега-партнера. Он на секунду позволяет себе гордо вскинуть бровь, забывая о том, что ему следует испытывать ярость оттого, что вообще держит в руках блокнот с подобным текстом. Но где-то дальше должно быть упоминание о третьем оргазме Брандта, наступившем еще до того, как сам Хант испытал первый, и тут действительно есть чем гордиться. Впрочем, такой пункт Итан уже не ищет, вместо этого он переводит взгляд в самое начало записи и снова читает заголовок. «Первый связующий контакт альфа/омега пары». Ему нужно спросить совсем другое. Например, составила ли Картер завещание, ну или банальное: «Какого хрена ты тут понаписала?», но Хант сглатывает и тихо произносит: – Мы пара? – получается глухо, словно он боится услышать ответ. – Я не знаю, – честно говорит Джейн. – Уильям так думает. – Это он тебе сказал? Когда? Картер спихивает в кучу лежащие на столе бумаги, попутно отодвигая ноутбук подальше, и присаживается на краешек темной столешницы. – После первой миссии. Я дала понять, что вижу, кто он. И группа, в которой есть свободные альфа и омега – не самая безопасная команда. Без обид, Итан, но я все это время чувствовала себя сидящей на пороховой бочке, – мужчина кивает, и она продолжает. – Тогда Уильям сказал, что работал с альфами всю свою жизнь, спокойно перенося их общество, но у него впервые чувство, что он нашел свою пару. Настоящую. О которых все говорят, но в действительности их мало кто видел. Если вообще видели, а не врут. – И ты решила в сваху поиграть? – спрашивает Хант, снова начиная злиться. – Нет. Мы заключили договор. Я не вмешиваюсь в ваши отношения и не требую исключения Брандта из команды, а он позволяет мне вести за вами наблюдение. – Планируешь издать роман? – хмыкает Хант. – И что значит «он позволяет», моим мнением ты интересоваться не пробовала? – Учебник, – отрезает Джейн, игнорируя второй вопрос. – Я хочу издать учебник об особенностях людей с генами не-бета типа. И написать в нем правду. То, что видела своими глазами. Итан вскакивает со стула и угрожающе тычет пальцем в блокнот. – Я не позволю тебе писать такое. Ты на нас, как на улиток в банке смотрела. – Это наблюдения! – Джейн встает тоже. – Я хочу написать не только об этом, но и о том, какие вы на самом деле. Ведь про альф и омег до сих пор слухов и выдумок больше, чем правды. Вы другие, но вы не монстры или уроды. Вы просто другие… – она не находит слов. Итан хочет ответить что-то грубое, чтобы раз и навсегда выбить дурь из ее головы, но в комнате раздается странный звук, от которого у него мигом потеют ладони. Хант оборачивается в поисках его источника. Звук повторяется, и Итан впервые в жизни чувствует, как по его телу проходит волна жара, от которой волоски встают дыбом. Это стон. Тихий и жалобный. Уильям… – То есть, там еще и микрофон есть, – рычит Хант, резко разворачивает к себе ноутбук и давится воздухом на вдохе от увиденной на экране картинки. Видимо, Брандт лежит на кровати так же, как он сам не так давно: прислонившись спиной к высокой горе подушек. Но смотрит он теперь вовсе не на стену... Ноги Уильяма широко разведены в стороны и немного согнуты в коленях. Он упирается пятками в матрас, чтобы было удобнее вскидывать бедра, толкаясь в собственный кулак. Его движения неспешные, он словно дразнит себя, готовясь к большему, но все равно не может сдержать резких шумных вздохов и слабых стонов. Ладони Брандта блестят от вязкой смазки, он с трудом отнимает их от члена, но ласкать себя не перестает. Его пальцы движутся выше, обводят пупок, оставляя на коже липкий след, и у Ханта рот наполняется слюной от предвкушения, когда он думает, как будет повторять этот путь языком. Уильям гладит грудь и живот, выгибаясь под собственными руками, его глаза прикрыты, и верх картинки на мониторе исчерчен тонкими полосками ресниц. Омега теребит соски и запрокидывает голову так, что Ханту остается только лицезреть белый потолок, а потом подносит ладонь к лицу. Он вылизывает пальцы – Итан не видит губ, но звуки причмокивания, раздающиеся из динамиков, не оставляют сомнений. Брандт поднимается выше, вылизывает подушечку ладони и прикусывает кожу на запястье. Четкие следы зубов попадают в кадр, когда он движется дальше по предплечью, и Хант дуреет окончательно. Но даже в расплавленном состоянии его мозг все еще способен соображать. Он растягивает губы в нехорошей улыбке: – Этот гаденыш все понял. Понял, куда и зачем я пошел. И сейчас он прекрасно знает, что я на него смотрю, – Хант коротко смеется. – Так не терпится, да? – шепотом говорит он, склонившись к самому экрану. – Так хочешь нарваться поскорее? Нарвешься, обещаю, получишь по полной программе. Уильям не может его слышать, в той комнате нет микрофонов, но между ними, вероятно, и в самом деле уже успело образоваться подобие ментальной связи, потому что Брандт после его слов на миг замирает, а потом уверенно опускает руку вниз, минуя член, и еще шире раздвигает ноги. Он дразнит себя легкими касаниями, а потом складывает вместе два пальца и резко проталкивает их внутрь, вскрикивая и дергаясь от остроты ощущений. Хант резко захлопывает ноутбук и выдергивает все присоединенные к нему провода одним движением, совершенно не заботясь о том, чтобы не повредить крепления. – Все, представление окончено, – твердо говорит он, встает и быстрым шагом идет к двери. – Итан, – останавливает его Джейн. Он напрягается всем телом, чтобы вынудить себя повернуться. Ему нужно к Уильяму. Срочно. Сейчас. – Как это? – спрашивает девушка тихо, глядя на него с каким-то странным выражением. Зверь внутри Ханта смеется. Нет, он хохочет, падая на спину и хватаясь за живот. Картер всерьез считает, что Итан может объяснить ей, «как это»? Разве может она понять, что значит чувствовать внутри себя другого, ощущать на расстоянии, как частит его пульс и покрывается испариной кожа? Сможет ли он объяснить, каким образом унюхал ее незримое присутствие на их с Брандтом территории? Как рассказать, что выпущенные на волю инстинкты дарят телу удовольствие, которое невозможно описать словами просто потому, что в человеческом языке таких слов нет? «Это вы монстры, вы ущербные и неполноценные. Вы, а не мы», – хочется крикнуть ему. И это был бы правдивый ответ на ее вопрос. Но вспышка внезапной ярости гаснет так же быстро, как и появилась, и ей на смену приходит жалость. – Интервью для твоей дурацкой книги будет потом, Картер, – говорит он, одаривая ее улыбкой. – Но не думай, что я не стану внимательно следить за каждым словом, которое ты собираешься там написать. Конец