Сероглазый король.

Взгляни на озеро: ни солнце, ни звезда, ни мощные дубы, ни тонкая осока, хоть отражаются так ярко, так глубоко, не оставляют в нем следа. Взгляни и в душу мне: как трепетно, как ясно в ней повторяются виденья бытия! Как в ней печаль темна, как радость в ней прекрасна. — и как спокоен я! Владимир Набоков

      Билл своих подозрений не оставил. Просто не мог. С годами перестаешь доверять не только другим людям, но и самому себе. Друг может предать один раз, прежде чем станет врагом. А зрение, обоняние, осязание и вкус подводят нас всю жизнь, и мы все равно не перестаем им верить. Как Билл мог верить себе, если он не разглядел все признаки избранного, когда тот сам явился ему! Почему его органы чувств обманули его? Была ли в этом исключительно его вина? Или пророчество до поры до времени не давало правде явиться во всей своей полноте?       Что было бы, признай он в Артуре наследника королевской крови? Конечно, мальчика пришлось бы вырвать из прогнившей среды и переправить в безопасное место. Бедивер не смог бы все время быть при наследнике, так что именно Биллу пришлось бы воспитывать Артура, что одновременно и почетная обязанность, и тяжелый труд. Какие у них тогда сложились бы отношения? Артур был явно непростым подростком, и очень сомнительно, что он легко признал бы авторитет незнакомых, пусть и желающих ему добра, людей. Улица к тому времени уже наложила на него свой темный отпечаток. Артуру и Биллу предстоял бы долгий путь притирки. Скандалы сменялись бы примирениями, и потом, возможно, Артур бы превратился в идеального короля. Под руководством опытных учителей он смог бы освоить все необходимые знатному человеку науки, понять, что такое стратегия и тактика, получить знания по географии и экономике, попробовать себя в военном деле.       Сложись звезды иначе, веди себя Билл с Артуром, как с принцем крови, а не как с бордельным подобранцем, то они никогда не стали бы любовниками. Билл понимал, что нынешняя ситуация не просто скандальна. В дворцовой среде случалось всякое: кровосмешения, убийства супругов, однополые связи и многоугольные союзы. Все это было если не обычным делом, то не такой уж редкостью. Но их отношения почти святотатственны. Несостоявшийся наставник спит со своим несостоявшимся учеником. Бывший слуга короля спит с Избранным. А не похоть ли застила ему глаза тогда у ворот? Ведь тем вечером мелькнула у него в голове идея найти юношу на ночь, когда он увидел Артура. И ведь он тоже приметил Билла в тех вечерних сумерках. Словно его тоже потянуло к нему.       Он выбрал бы из дочек баронов подходящую кандидатуру для будущей королевы. Главное, чтобы она была из знатного рода, хорошо воспитана, послушна и отец давал за нее не только большое приданое, но и бойцов для армии сопротивления. Возможно, король одарил бы его своей милостью, и Билл стал бы крестным первенца Артура. Его имя вновь вернулось бы в летописи, а родовой позор был смыт.       У Билла замирало сердце, когда он смотрел на Артура. Ему казалось, что все его таланты есть результат магического вмешательства, и ожидал вместо ясных серых глаз встретиться с черными провалами глазниц. Но Артур все оставался таким же, каким и был. Он так же о чем-то заговорщически шептался с Кабаном и Тощим, еще и паренька Блу к делу пристроил. С Биллом Артур общался так, как будто ничего между ними не было, а что было, то быльем поросло. Идеальная королевская тактика. Билл - инструмент, а вернее, необходимый союзник для борьбы с Вортигерном. К союзникам нужно относиться уважительно, пока они приносят пользу.       Это и радовало Билла, и печалило одновременно. С одной стороны, Артур вел себя как король. То есть милостиво простил своему недалекому, но верному придворному его оплошность. Не стерпел, а как будто не заметил. Билл ощущал каждой клеточкой это милостивое прощение. И был рад. Не прощению, а надежде, что Артур станет все-таки великим королем, как и его отец. С другой стороны, Билл ощущал потерю, почти горькую скорбь. Его любовника больше нет, он исчез, растворился в предутреннем тумане, пропал в Черных землях. Его место занял король Англии – Артур Пендрагон. Как все было хорошо, когда они были друг другу никем. Просто любовниками. Или все-таки это было нечто большее? Как все было просто и легко, и лучше бы так и оставалось. Билл корил себя за эту связь, и при этом жалел, что не целовал Артура чаще, не давал ему делать все, что хочется, не разрешал себе быть более открытым и нежным. Но если бы Артур не оказался королевским сыном, разве Билл не оставил бы его со временем? Во что бы превратилась их связь? Стал бы он со временем относиться к Артуру лучше, или гордыня знатного человека все-таки взяла бы свое?       Артур, несмотря на все опасения, оказался хорошим стратегом и тактиком. Бедивер был удивлен, насколько хорошим. Припадая на одну ногу и потирая пробитую голову, Артур строил невероятные по дерзости планы. Билл фыркал, Бедивер вздыхал. Но при ближайшем рассмотрении все, что предлагал Артур, оказывалось вполне разумно и осуществимо. Он неплохо чувствовал людей и в своей манере умел вести переговоры. В нем не было королевской многоречивости, которая, будем честны, хороша для мирных времен. Тогда множество министров, советников и дипломатов могут демонстрировать свои умения и превращать переговоры сторон в красивый ритуал. Во время военных и тем более партизанских акций любые действия должны быть направлены на результат. Артур действовал жестко, напористо и вызывающе, обезоруживая отвыкшую от какой-либо политической деятельности знать. Которая не могла выбрать, к кому примкнуть: остаться верной сумасшедшему правителю-магу или сделать ставку на истинного наследника, взявшегося из ниоткуда. Бароны мялись, сомневались и обещали подумать. Никто из них никак не мог определиться, что же лучше: ужас без конца или все-таки ужасный конец. Элита была парализована. Артур не получил желаемой помощи от баронов, но и король мог не рассчитывать на пламенную поддержку. Его боялись, но не уважали. Конечно, у официальной власти было больше возможностей. За годы правления Вортигерн создал собственную армию преданных ему людей, и можно было не бояться группки мятежников. Однако король к угрозе отнесся серьезно. Он теперь почти не появлялся на людях, переложив все свои публичные обязанности на свою «правую руку» - верного эрла Мерсии.       Ненависть Билла к эрлу была взаимной и имела длинную историю. Менее родовитый эрл ненавидел Гавейна за то, что тот был красив, успешен в службе и в любви, а самое главное, был близким другом Вортигерна. Эрл Мерсии всеми путями пытался добиться одобрения младшего принца, он страстно желал его внимания. Ему казалось, что именно Гавейн не дает ему приблизиться к господину. Он был омерзителен в своем желании услужить и раболепном молчании. Билл же презирал эрла Мерсии за попытки услужить любым путем. Именно эрл арестовал его и проводил в тюрьме «дознание», которое, по сути, было зверскими пытками. Потом, уже во время порки, эрл Мерсии встал перед самым помостом так, чтобы Билл видел его лицо. Эрл улыбался. Мало ему было насладится страданием соперника. Он замучил всех его слуг, убил всех лошадей и даже собак. Он лично распорядился, чтобы мать и сестру Гавейна сослали в дальнюю деревню, где женщины, не привыкшие к суровой жизни в хижине, тихо угасли во время лютой зимы.       Билл много лет пытался убить эрла, но правую руку короля охраняли так, что и на расстояние летящей стрелы не подойдешь. Желающих его крови было слишком много, пожалуй, даже больше, чем у Вортигерна. Сам король редко снисходил до казней и пыток, всю грязную работу делал Мерсия. В народном сознании именно он был ответственен за весь тот разгул насилия, который творился в королевстве. Многие наивные люди думали, что король и не ведает, какие вещи творит его верный слуга, и часто пытались открыть повелителю глаза. Все они заканчивали свою жизнь в застенках у эрла или на каторге. Король не любил, когда кто-то сомневался в его выборе друзей.       В Лондиниуме Вортигерн так и не показался, побоялся высунуть нос с галеры. Операцию можно было отменять. Артур, а потом и другие поняли, что король, машущий людям на пристани, не настоящий. Билл узнал своего кровника сразу же. За годы он заматерел, раздался в фигуре, хотя и сохранил упругость походки и точность движений. Двадцать лет прошло, а Билл ненавидел его сильнее, чем в день пыток. Он натянул тетиву. Ох, эрл, ты явно этого не ждешь.       - Нет! Не стреляй! – крикнул Артур. – Это не Вортигерн.       «Ну и что, - подумал Билл, но только сильнее сжал в руке лук и прищурился. – Пусть короли убивают королей, а слуги убивают слуг».       Это был не просто мастерский выстрел, его лучше назвать легендарным.       Эрл Мерсии упал замертво. Стрела пробила сердце насквозь. Сначала никто ничего не понял, но через секунду началась суматоха. Черноногие перерезали все выходы из города. Заговорщиков явно ждали. Начался безумный бег.       Артур никогда не мог вообразить, что за него кто-то будет умирать. Нет, не из-за него, в том, что ему когда-то придется убить человека, сомнений не было. Если ты живешь в самом низу общества, в среде самых мерзких и грязных отщепенцев, то когда-нибудь обязательно убьешь. Хотя бы для того, чтобы защитить себя. Артур был поражен, что малознакомые люди добровольно и бессловесно приносили себя в жертву ради его благополучия. Это было страшно видеть, как человек добровольно бросался на мечи стражи, чтобы их группка успела бежать.       Артур чувствовал, что к нему относятся как к какому-то сокровищу, как к невероятной ценности, как к чему-то великому и важному. Он не мог понять, почему. Ну, хорошо, пусть он сын Утера Пендрагона, наследник престола, у него есть волшебный меч, но разве собственная жизнь не самое ценное, что есть у человека? Единственное ценное? Бежать приходилось быстро, времени на рефлексию просто не оставалось.       Во время короткой передышки между спринтами во дворе школы боевых искусств Артур, пытаясь уговорить бежать с ним всех, наконец, понял, что он такое. Не кто, а именно что. Он надежда, вернее, ее символ. Люди устали, они словно в душном темном подземелье и больше не могут жить по-старому, но сил, чтобы карабкаться наверх – нет. Артур для них – луч света, который помогает им верить, что пусть хоть не они, так их дети, родные и близкие будут жить в новом лучшем мире. Артур – это гарантия этого нового лучшего мира. Но какая он гарантия мира, если единственное, что он смог пока принести в этот мир – это смерть.       Блу очень смелый и умный парнишка. Врал так, что любой бы со Двора объедков поверил, а там такие тертые кренделя, закачаешься. Любой, но не Вортигерн. Его даже монахи, не вмешивающиеся в политику, величали в своих разговорах «отцом лжи».       Когда у твоего отца отрезают ухо, трудно молчать. Когда убивают твоего лучшего друга, трудно остаться в стороне и не перерезать горло убийце. Артур был вынужден сгрести Блу в охапку и позорно отступить.       Гребли не останавливаясь всю ночь, опасаясь погони. Ранним утром, затопив лодки, пересели на лошадей и поскакали к убежищу. Лагерь после двух суток без сна поставили кое-как и повалились спать. Проснулся Артур от того, что сердце колотилось как у кролика. Блу спал рядом, завернувшись с головой в плащ Тристана. Тому, несмотря на то, что прозвали Тощим, всегда было жарко. Блу так и не заплакал за все это время. Артур же не смог заставить себя посмотреть ему в глаза, неловко обнял и похлопал по спине. Вот и все утешение. Только он виновен в смерти отца Блу. Ведь Артур знал, что спринтер из Кабана ну очень плохой, зачем же взял его с собой? Конечно, если бы не Кабан, то Вортигерн взял бы их всех тепленькими, и сейчас бы головы, насаженные на пику, украшали дворцовую ограду. От этого было еще хуже. Получилось, что Артур малодушно отдал лучшего друга на растерзание. Жертва оказалась бессмысленной. Их план провалился: Вортигерн жив.       Артур вылез из палатки на свежий воздух. Луна менялась с Солнцем местами на небосклоне. Было зябко, на траве лежал иней, края луж подернулись тоненьким кружевом льда. Адреналин гнал кровь по венам. Холодный воздух не принес облегчения. Артуру хотелось рвать и метать. Он ненавидел Вортигерна. Задушить бы его голыми руками. Но Кабана это не вернет. Лучший друг детства теперь где-то под завалами Лондиниума. Его даже не похоронят как бедняка в общей могиле. Тело, вернее, то, что от него осталось, черноногие порубят и отдадут на корм свиньям. С государственными преступниками не церемонятся.       Артур быстро шел, пытаясь как-то унять накатывающую злость. Он пнул камень, который тут же полетел вниз. Он не заметил, что поднялся на самый вверх крутого холма, нависавшего над морем. В лицо бил ветер. На глазах выступили слезы. В смерти Кабана виноват только он, и больше никто. Какой он избранный? Не важно, кто были его отец и мать. Король и королева, пусть так. Но в нем нет ничего особенного. Волшебный меч? Но сам он не волшебник. Ему ли тягаться с дядюшкой-колдуном? Почему люди верят ему? Зачем они идут за ним? Для сопротивления он стал маяком надежды, идя на его свет, они сели на мель. Сколько еще людей погибнут, прежде чем все поймут, что никакого Избранного не существует? Билл прав. Нет никакого короля. Есть просто ловкий парень, выросший под мостом. Вот там, под этим мостом, ему нужно оставаться. Артур достал меч из ножен. Тот отозвался приятным теплом и вибрацией. Бессмысленная штука. Артур размахнулся, крутанувшись вокруг своей оси, одним сильным броском отправил меч в бурные морские волны. Секунда, и тот скрылся под водой. Артур посмотрел вниз с обрыва. Море облизывало скалистый берег. То накатывало, то отступало, обнажая острые скалы. У Артура закружилась голова. В висках заломило. Не хватало еще упасть. Ну уж нет. Все. Бегом отсюда. Подальше от моря, скал, лагеря сопротивления, борьбы за престол. Бедивер – умный человек, сам разберется, как свергнуть тиранию. Артур тут ему не помощник. Из-за него только люди гибнуть будут. Сейчас главное убраться подальше.       Артур побежал, быстро, как будто за ним гнались черноногие. По холму было бежать хорошо, главное - огибать крупные камни, а вот пересеченная лесная местность была уже не так удобна. Коряги, пни, корни, поваленные деревья. Апрельский лес был покрыт ямами, наполненными снеговой водой. Заболоченные озерца. В одну из таких полуям-полуозер Артур и упал: неудачно перепрыгнул с края на край, если быть точнее. Было не очень глубоко, но холодно и довольно мерзко. Как ребенок он, ей-Богу. Вода была грязной, промок он знатно. Артур стал подниматься, и вдруг из-под воды показалась женская рука, в ней был зажат выброшенный в море меч. Артур отпрянул в ужасе, но его тут же утянуло под воду с головой.       Билл проснулся, словно вынырнул из темного водного марева. А часового они поставили? Утомленные, измученные потерями, почти трое суток без нормального сна, все повалились спать. Тут-то и бери их тепленькими. Билл вскочил. У одной из палаток сидел, опершись на меч, Бедивер. Он клевал носом.       - Не спать, мой генерал! – Билл больно хлопнул его по спине.       - Да, самый тяжелый час всегда перед рассветом, - Бедивер потряс головой. – Да я и не сплю, а так, муть какая-то перед глазами.       - Ты всю ночь, что ли, тут сидишь?       - Де нет, сменил Парцифаля час назад. Все равно не спится. Стар я стал. Раньше бы меня такие скачки с ног валили, а сейчас только носом клюю, но не сплю. Хотя Артур тоже не спит.       - Откуда ты знаешь?       - Да он бродил тут по лагерю. Я его не трогал. Переживает, видимо, смерть своего друга. На нем лица нет.       - Я его не встретил.       - Значит, спать лег. Молодость взяла свое.       Билл покачал головой, сделал круг по лагерю, заглянул в палатку, где без задних ног спали Тристан и Блу, Артура не было. На душе стало неспокойно. Не то чтобы были какие-то подозрения. Но Артур - порывист и мог выкинуть какой-нибудь фортель. Билл был прекрасным следопытом. Довольно быстро он нашел цепочку следов, которая вела на холм. На каменистой почве следы прерывались. У Билла неприятно засосало под ложечкой. Конечно, скалистая почва не земля и не глина, чего бы на ней остаться четким меткам. Но ощущение того, что Артур упал со скалы, не отпускало. К счастью, он заметил потревоженные камни. Было видно, что их кто-то со злостью пинал. Билл шел по следу, как гончая. Судя по всему, Артур бежал по лесу, как будто за ним волки гнались: глубина следов небольшая, много прыжков. Проблема была в одном: волков тут не водилось. Билл покрепче уцепился под плащом за рукоять меча. Не дай Бог черноногие добрались. Наконец, он вышел на низину: поваленные деревья окружали небольшое озерцо. Билл только и увидел, как Артур с головой уходит под воду. Апрель не время для купания. Билл бросился вперед, упавшие деревья получилось преодолеть не сразу. Он плюхнулся в озерцо, и его сразу утянуло под воду. Он оказался как будто не в лесном мутном водоеме, а на дне океана.       Вокруг все было зеленое, как бутылочное стекло. Вода-вода-вода, много воды. Ни водорослей, ни рыб, ни дна. Билл сделал пару гребков, пытаясь подняться на поверхность, но оставался на одном месте, словно застрял в патоке. Удивительно, но он не задыхался, хотя когда он прыгнул за Артуром, в нос и горло попало довольно много воды. Потом все резко осветилось ослепляюще-белым светом, патока-вода заколыхалась, его мягко потащило вверх и «выплюнуло» на поверхность. Билл оказался на берегу. Вода застыла стеклянной гладью, словно ничего и не случилось. Вдруг озеро пошло рябью, будто закипело, и на поверхности показался Артур. Он выбрался на берег, опираясь на меч, потряс головой. Вид у Артура был задумчиво-серьезный. Так выглядят люди, пришедшие к какому-то решению и не намеренные от него отступать.       Билл попытался помочь Артуру подняться, но тот только отмахнулся, погруженный в свои мысли. Хотя в какие мысли можно быть погруженным, если ты только что выбрался из невероятно глубокого озера? Казалось, что Артур находился в шоковом состоянии. Билл довольно чувствительно ухватил его за плечо и развернул лицом к себе. Взгляд у Артура был несколько расфокусирован, он все еще крепко держал в руке меч. Билл заставил его сесть на поваленное дерево.       - Посмотри на меня, - Билл похлопал его по щеке. – Артур, посмотри на меня, пожалуйста.        Билл аккуратно пробежал пальцами по плечам мужчины и предплечьям, провел ладонью по спине, проверяя, все ли кости целы, обхватил его лицо обеими ладонями.       - У тебя ничего не болит?       - Нет, ничего. Чему болеть-то? – Артур, кажется, начал приходить в себя.       - Послушай меня внимательно, - голос Билла звенел как струна, - то, что ты сделал - неправильно. Это очень плохо. Пойми, друиды говорят, что если сделать это, то ты родишься вновь больным псом или деревом. Монахи называют это грехом. Ты понимаешь, какая на тебе ответственность лежит? Ты символ Англии. Только ты можешь даровать ей свободу. Без тебя ничего не получится.       Артур насупился:       - Я малодушно хотел сбежать от всего этого. Я не хотел, чтобы кто-то еще погиб. Ты, Бедивер или Тристан. Слишком многих я потерял. Думал, что вы справитесь и без меня. Справлялись же двадцать лет как-то.       - Ты заставлял нас справляться, Артур. Только ты. Все эти двадцать лет вера в то, что избранный наконец появится, не давала нам сдаться, – голос Билл дрогнул. В глазах стояли слезы. - Ты все эти годы был единственным смыслом моей жизни. Только вера в то, что ты есть где-то, заставляла меня просыпаться по утрам и идти в каменоломню, а не удавиться на цепях. И теперь ты хочешь утопиться?       - Знаешь, Билл, я тебя разочарую еще раз. Я в озере не топится собирался от чувств-с. Это у вас, у благородных принято. Чуть что, так вешаться, бежать к пруду или впадать в нервную горячку. Я шкуру свою спасал. Меч выбросил со скалы, а сам решил податься от вас подальше. Думал, что не гожусь в ваши предводители. Только далеко я не ушел. Упал в лужу, а оттуда рука с мечом, ну и показали мне в воде картинки. Короче, нельзя мне вас оставлять. Пропадете без меня. Ну, или я без вас утону.       - Это непростительно! Ты жалок. Ты - не король, если хочешь бросить все и уйти. Разве кто-то из нас прекратил борьбу и стал жить для себя? Жертвы – они будут всегда. А с Вортигерном на престоле их будет в разы больше. Ты думаешь только о себе. Это – омерзительно! Ты разрушишь все, за что мы боролись, если не возьмешь себя в руки. Хватит размазывать сопли! Ты должен править, - на лице Билла застывает маска осуждения. Но его действия явно контрастировали со словами. Он гладил Артура по усам и бороде, ласкал шею, не веря, что он жив. Будущий король взял его за запястья, желая то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе.       - Для морального авторитета ты слишком любишь удовольствия, старина Билл, - выдохнул Артур. - Ты лишь прикидываешься святошей, а на самом деле не лучше остальных. Если избранный был смыслом твоей жизни... Что же ты тогда связался со мной в борделе? И не раз, и не два? Короля ждал у меня в комнате? – у Артура пересохло в горле. Билл смотрел на него совершенно безумными глазами. И это было пострашнее, чем Дева в озере. – Почему ты тянешь эту лямку, если ты не считаешь меня достойным? Можешь сбежать через пролив к франкам и тихо жить там. Обучать их лучников, например.       - Я присягал на верность твоему отцу, - сдавленно произнес Билл.       - Я освобождаю тебя от всех клятв. Ты свободен, ты можешь не служить мне больше. Недостойному королю нужны слуги под стать.       - Артур, ты идешь против своего предназначения. Ты неопытен как политик, но быть повелителем – твой путь.       Артур притянул мужчину ближе, утыкаясь ему лбом в грудь. От Билла пахло немного костром, потом, кожаной сбруей и, почему-то, листьями земляники, хотя был не сезон. Удивительно, что они оба, поплавав в волшебном озере, оказались полностью сухими.       - Ты убеждаешь меня в этом или себя?       - Наверное, нас обоих.       Артур вцепился в его плащ до белых костяшек:       - Я слов на ветер не бросаю. Если ты не хочешь служить мне, то не надо. Иди прочь.       - Есть короли гораздо хуже, чем ты, даже хуже, чем твой дядюшка. Но проблема не только в этом. Я хочу не служить тебе. Я просто хочу тебя. И одно дело хотеть до дрожи в коленках шустрилу из-под моста, а другое – короля-освободителя, - Билл шептал это на ухо Артуру. Скользнул губами по виску. Получилось нечто смазанное, то ли поцелуй, то ли метка, то ли случайное прикосновение.       - Что, моя корона царапает потолок твоего самолюбия? Или теперь мне, чтобы трахаться, нужно соблюдать какой-то особый неизвестный мне этикет? Три реверанса, четыре поклона и одна верительная грамота, чтобы залезть тебе в штаны.       Билл закрыл глаза и уткнулся носом в белобрысую макушку.       - Так не принято. Вернее, нельзя. Я должен был стать твоим наставником, твоим советником. Каждая твоя ошибка – это моя ошибка. Я не разглядел тебя, не узнал короля, не вырастил как положено, не научил…       - Ну, нельзя сказать, что ты меня ничему не научил, Билл, - Артур положил ладонь на его пах и сгреб в горсть. – Ты был прекрасным учителем хотя бы в одном.       - Встань, - прошипел Билл. – Учителем я был, может быть, и хорошим, но учеником ты был не всегда прилежным.       Артур поднялся. Поцелуй – хороший аргумент в споре о прилежности. Артур вел себя так, как будто имеет право на Билла. Как будто знал, что тот ему позволит сделать все.       - Знаешь, мне очень нравится, что ты такой злюка. Поэтому трахать тебя вдвойне приятней, - шепчет Артур, плюнув на ладонь. – Это напоминает схватку с драконом: страшно опасно, но результат того стоит. – Он сдернул с несопротивляющегося Билла штаны, аккуратно уложил животом на ствол дерева и развел ноги в стороны.       Билл думал, что он обязательно научит вежливости этого зарвавшегося королька, но потом, когда будет время. Артур брал его уверенно, но не грубо, шепча ему на ухо какие-то странные глупости.       - Клянусь, ты такой красивый... И когда ты на меня смотришь, с меня семь потов сходит…       Билл всхлипнул и попытался обхватить ладонью свой член, но Артур накрыл его руки своими, прижимая их к грубой коре.       - Нет, пожалуйста, кончи только от того, что я внутри.       Билл кусал губы, но не смог себя сдержать. Он застонал низко и хрипло.       Артур говорил и говорил, пока во время какого-то витиеватого сравнения (откуда только нахватался таких) Билл всхлипнул и кончил.       Артур аккуратно вышел из расслабленного подрагивающего тела, и после пары умелых движений рукой наступила долгожданная развязка.       - Думаю, мы пришли к компромиссу, а, сэр Скользкий? – спросил Артур, пытаясь оттереть с лица насухо грязь. – Я перестану сопротивляться своему королевскому долгу и отрублю Вортигерну голову, а ты перестанешь считать себя виноватым за мое несчастное детство и недополученное образование. Как видишь, я мужчина вполне развитой и талантами не обделен.       Билл похабно ухмыльнулся.       - И да, уж если ты не врешь и правда меня хочешь до дрожи в коленях, то, думаю, не надо больше нам делать таких больших перерывов в «обучении». Если у тебя будут все время дрожать ноги, то тяжело будет убегать от черноногих.       Билл подошел к Артуру со спины, запустил пятерню ему в волосы и притянул к себе.       - Это не навсегда, Артур, помни об этом. Когда-нибудь это закончится.       - Конечно, не навсегда, - Артур прижался к нему спиной и зажмурился. Его стало клонить в сон, и он с удовольствием бы подремал, привалившись к чему-нибудь теплому. – Ты старше меня. У тебя либо хрен отсохнет, либо ты помрешь раньше. На должность дворцовой фаворитки ты не очень-то годишься. Так что да, это не навсегда.       - Рад, что ты умеешь смотреть на перспективу, - Билл поцеловал Артура за ухом и толкнул. – Возвращайся в лагерь, а то Бедивер, чего доброго, снарядит поисковую операцию. Только этого нам не хватало.       - Трясетесь надо мной... Ни сесть, ни встать, ни почесаться, ни утопиться, - Артур пошел к лагерю. Улыбка сползла с лица Билла. Он смотрел на удаляющуюся фигуру, и в голове билась страшная, затравленная мысль, что Артур может не пережить встречу с Вортигерном. Убьет мага и погибнет сам, исполнив тем самым свое предназначение.       Билл жалел, что не оттаскал в свое время Мерлина за бороду, чтобы тот предсказывал менее расплывчато. Но в пророчестве нигде не говорилось, что Артур станет королем. Спасителем, избавителем – да. Владыкой – нет. Билл надеялся, что старый маг просто считал это само собой разумеющимся следствием. Иначе они просто ведут Артура на верную смерть, как жертвенного барана.