Возвращение Королевы-Волчицы

– Рейнель! Брелина Марион тяжело дышала. Ее глаза сверкали на сером лице, как два драгоценных камня в горной породе. Воспитание не позволяло ей согнуться, и она касалась плечом дверного проема: он обнадеживал своей ощутимой близостью, не давая упасть. – Что случилось? – вскинулась Рейнель с постели и отложила книгу. Только она уже знала ответ: она прочла его в запахе копоти, в грохоте за стенами Коллегии, в страхе в лице своей дальней родственницы. Это дракон. – Это дракон, – сказала Брелина. – На Коллегию напал дракон! Савос Арен просил позвать тебя, но только чтобы ты была осторожна. Учителя сделают все сами, как ты и учила. За тобой только последний удар. – Иду. Оставайся внутри! – бросила волшебница и села натягивать сапоги. Холод жег данмеров куда больнее огня. Но, выйдя во двор, Рейнель убедилась в том, что хорошие планы редко идут так, как надо. Учителя Коллегии с трудом сдерживали натиск дракона. На его чешуе блестела кровь, левый глаз зиял черным провалом, но до конца битвы, кажется, было еще далеко. Ее учителям не хватало практики... да что уж там, простого опыта реального боя с летающим противником. Но ведь она тут зачем-то нужна, верно? Драконорожденная поморщилась и вскинула руки. Между ее ладонями, щекоча их, прошел фиолетовый разряд. А зачем она прицелилась и прочла заклинание. Дракона сотряс мощный удар, и, рухнув с неба, он развалил своим телом остатки парапета моста. Его хвост взметнулся, и каменные обломки полетели в разные стороны. Один из них, размером с утиное яйцо, упал под ноги Рейнель, и она машинально поглядела на него. – Рейнель! Берегись! – вдруг крикнула Мирабелла Эрвин. Дракон выдохнул пламя, и оно с ног до головы охватило данмерскую волшебницу. Стон вырвался из груди Мирабеллы. Но в шипении и треске пламени заблудился стеклянный звон оберега, который Рейнель успела воздвигнуть в последний момент. Нездешним пением для нее прозвучали голоса магов-учителей, раздавшиеся одновременно со всех сторон, и сразу несколько заклинаний обрушилось на крылатое чудовище в ее защиту, ошеломив его и изранив. Дракон остановился и хрипло закричал. Огонь схлынул. Ослепленная пламенем, Рейнель прислушалась, щуря слезящиеся глаза. Вот он нечетким пятном маячит почти перед ней, чуть правее и дальше, к обрыву... Она закусила губу и начертила в воздухе несколько ледяных рун. Каждое движение отзывалось болью в руках и голове: она потратила на оберег слишком много сил. Когда она закончила, что-то треснуло и лопнуло: чешуя не выдержала перепада температур. Дракон затих. Запахло паленой кожей – а затем Драконорожденную окутал плотный горячий кокон. Сквозь звон в ушах она, скрестив руки на плечах и зажмурившись, все четче слышала обрывки чужих, осмелевших, вспомнивших нордский язык голосов: – Как будто нам мало войны... еще и эти драконы! – Когда все это кончится... Рейнель сжала пальцами переносицу, а другой рукой, морщась, с усилием взъерошила свои короткие волосы. Она знала, когда. Точнее, каким образом. Но не могла ответить: слишком много «но» поджидали ее за каждым поворотом мысленного пути. Война. Треклятая гражданская война мешала ей покончить с драконами. Она мучила ее и не давала ей покоя, безрадостная, бестолковая, беспощадная. Без перемирия не поймать дракона-предателя, без дракона-предателя не остановить Алдуина, без... Но эта цепочка догадок бессмысленна. Люди, жадные до власти, упорно мешают ей спасать мир и жить – всем остальным. Ярл Балгруф отказал в ее просьбе уже в четвертый раз, требуя официального перемирия между воюющими сторонами, а драконорожденная в четвертый раз развернулась и ушла от ворот Виндхельма. Это было четыре дня назад. Она просто не могла войти туда, но не только из-за горластых пьяниц-расистов. У Рейнель, если на то пошло, были свои суждения о достойных и недостойных престола сей страны. Они возникли давно, но оформились только с тех пор, как она ненароком ввалилась на ритуал призыва королевы Потемы Септим и была вынуждена уничтожить напавших на нее некромантов. Ураг был так любезен взамен на редкую книгу из их логова (Рейнель невольно усмехнулась, вспомнив его вечно угрюмо-злобное лицо), что выдал ей все, что нашлось в библиотеке Коллегии об ужасающей императрице. И она вскоре прочла их полностью. Историки приукрашивали, никто не без грешка – да и Драконорожденную уже теперь воспевали так, что Рейнель в этих песнях себя не узнала бы, случись с ней потеря памяти, – но и в сухом остатке Королева-Волчица заслуживала восхищения. Сильная. Жесткая. Верная себе. Рейнель все чаще думалось, что эта женщина смогла бы исправить все ошибки преемников. Мысли-мечты о королеве Потеме увлекали ее, постепенно затягивали, и недавно она поняла, что желает именно этого, а не хлипких перемирий в гражданской войне между неизвестно кем. Скайрим когда-то был достоин легенд – а что же сейчас ему мешает? Как дико мечтать о возвращении Волчицы – но неужели героям не позволены мелкие безумства? Невозможно остаться нормальным, взвалив на свои плечи весь Нирн. – Я тебя повсюду ищу! Тебе письмо. Из Солитьюда. Рейнель открыла глаза, и перед ней предстал запыхавшийся гонец. Некому было остановить его на мосту, и Драконорожденная впервые за несколько месяцев получила почту лично в руки. Рейнель взглянула на письмо: оно было подписано управляющим Элисиф. Далекий путь... Она похлопала себя по карманам и выудила несколько мелких монет. – Вот. Спасибо, – сказала волшебница и положила ему в руку монеты. Гонец раскинул их пальцем по ладони, влет сосчитал и улыбнулся Драконорожденной: – Вам спасибо, щедрая госпожа! Ну, я пойду. Она кивнула, поглощенная изучением запечатанного листа бумаги. Что же внутри? Не о Волчице ли речь? Порою мыслями Рейнель притягивала к себе желаемые события. Волшебница сломала печать и развернула лист. «Волчий Череп», – обожгло ее взгляд посреди ровных строчек. Девушка слабо улыбнулась. Подул ветер, заломил край листа, и Рейнель вновь ощутила пронизывающий холод севера. Сунув письмо за пазуху, она запахнула куртку потуже и пошла назад в свою комнату. Кости дракона, которые ученики и учителя, бойко переругиваясь и шутя, начали растаскивать на опыты, ее мало интересовали. У нее хватало образцов. Оставшись одна, она зажгла новую свечу взамен погасшей и стала читать. Фолк Огнебород писал: «Рейнель Талас! В последние дни открылась тревожная информация о событиях в пещере Волчий Череп и происходившем там ритуале призыва и привязывания, который тебе удалось прервать. Учитывая твою вовлеченность в это происшествие, я прошу тебя возвратиться в Солитьюд и ещё раз помочь нам. Я опасаюсь сообщать все подробности письменно, давай встретимся в Синем дворце. С уважением, Фолк Огнебород». Рейнель бросила письмо на стол и повернулась к шкафу. Вновь придется брать домашнее задание с собой... Но Савос Арен без вопросов подпишет ей очередной отпуск. Они ведь все понимают. Долгий путь на запад смазался в памяти, будто сон под утро. Разговор с Фолком – тоже. Выйдя от него, Драконорожденная думала лишь об одном. Вернее, об одной. Она обитала сейчас где-то поблизости, Рейнель чувствовала это – и внутри зрело предвкушение чего-то неизвестного. По наставлениям Фолка, данмерская волшебница несмело вошла под сень чужих богов и огляделась. В полумраке, под каменными сводами, дрожали гулкие молитвы, у алтарей горели свечи, прихожане в тусклой одежде сидели на скамьях, внимая звонкому голосу жрицы. Девушка повела руками по плечам, ища капюшон: тянуло скрыться от чужих глаз. Но на нее никто не смотрел. Ей даже пришлось тронуть седобородого жреца за плечо, чтобы привлечь его внимание. – Это вы Стирр, жрец Аркея? Я от управляющего. По поводу пещеры Волчий Череп. Старик мелко закивал, тревожными глазами глядя на девушку. – Ах да, мне говорили, что ты придешь... Это я, Стирр. Добро пожаловать, дитя. Сюда, за мной. Жрец Аркея отвел ее в исповедальню и предложил ей сесть. Здесь можно было не тревожиться, что кто-то из прихожан их услышит. – Для окончательного воплощения Потеме необходимо тело. Этого нельзя допустить. – Почему? Жрец поглядел на серокожую иноземку, как на умалишенную. – Она возрождает нежить там, под катакомбами. Она безумна, как в последние годы своей жизни, все, что ей нужно – это захватить Тамриэль, управляя полчищами мертвых. Это катастрофа. Ты помешала ее возрождению, и только ты можешь ее остановить. – Чтобы и дальше тянулась эта дурацкая война? – не выдержала Рейнель. Стирр опустил руку ей на плечо. – Потема ничего не сможет изменить или исправить – только разрушит все, что осталось. Это неугодно богам и гибельно для смертных, понимаешь? Ты сможешь спасти мир еще раз? Не сомневайся, ярл не поскупится на награду. Рейнель молча кивнула, про себя подумав, что иначе не отделается от старика до конца года. Жрец покивал ей в ответ, снял с шеи шнурок с ключом и отдал ей. Следом в ее руки перекочевала свернутая бумажка. – Это ключ от дверей, запирающих катакомбы Потемы, и священные слова, чтобы изгонять мертвецов. Твоя задача – принести мне останки Потемы. Я освящу их, и тогда все обойдется. Ступай. И Рейнель спустилась вниз. Ей приходилось отгонять мертвецов, дышать ртом, избегая тошноты от застоявшегося запаха камня и тлена, и идти, идти все глубже, считая ступени, пока перед ней не выросла железная дверь с литой волчицей. Это был герб Потемы Септим. Рейнель задержалась перед дверями, подняла перед ними руку, но... все не решалась открыть. Ее впервые охватили сомнения. Она продумала все для себя – но что на ее домыслы скажет Потема? Рассмеется и попытается убить? Или все-таки выслушает? Но волшебница все равно не собиралась уничтожать ее, последнюю надежду Скайрима. Стиснув зубы, Рейнель вошла, и двери захлопнулись за ее спиной. Погребальный зал заполняла синяя дымка, особенно густая у трона со скелетом в истлевшем королевском платье. Здесь было особенно душно. Рейнель сделала шаг назад, но дымка нагнала ее, прикоснулась к ее вискам, и Потема заговорила: – Драконорожденная... так вот почему мы связаны. Жаль, что не человек... – Я пришла поговорить. Дымные щупальца потянулись к бумажке в ее руках и, едва коснувшись ее, отдернулись. – Ты лжешь. Я убью тебя раньше, чем ты меня коснешься. – Меня послали уничтожить тебя, это правда. Никто в Империи не хочет возвращения Королевы-Волчицы, кроме меня. Слушай, я могу помочь тебе. – Помочь? Мне? Ледяные пальцы впились в ее голову; волшебнице показалось, что они ногтями раздирают ее кожу, чтобы добраться до мозга. Она отшатнулась, оперлась о стену, упрямо сомкнув губы, но догадываясь, что происходит. Потема читала ее мысли, бесцеремонно вторгаясь прямо в разум. Сколько же сил было в ней живой, когда ее дух может такое! У Рейнель закружилась голова. Прекрасно. Прекрасная. Она зашептала в страстном исступлении: – Я помогу! Идем со мной, королева людей, и я помогу тебе. Твое дело – отныне и мое дело тоже. Потема могла бы убить ее; она этого хотела, безумно хотела избавиться от гонца, принесшего дурные вести. Только вот пришелица говорила правду. И она страстно хотела от Потемы помощи и благосклонности. Странно, и на что эльфийке мертвая королева людей? И эльфийка была права, как ни печально. Но она не отделается так легко за аудиенцию без приглашения. – Да будет так. Драконорожденная пошатнулась и вскрикнула, когда сквозь нее прошла ледяная яростная сущность. Прошла – и враз стала меньше, бледнее, будто бы солнце, слепившее глаза минуту назад, внезапно скрылось за тучами и теперь светило едва-едва. Рейнель порой вызывала рабов из Обливиона, и они связывались с ней через магию и разум; сейчас у нее возникло похожее чувство, но она не смогла от него избавиться, как поступала обычно. Не она накладывала чары, и ей не под силу их разорвать. Пока что. Рейнель из дома великих Телванни считает – пока что. И это еще не нужно. А Потема теперь касалась ее плеч, волчицей выла в острые уши. Ей было тесно там, за ее спиной. – Я найду тебе новое тело. А пока веди меня так, как пошла бы сама, – сказала Рейнель своей новой тени и взяла с трона череп с почерневшим медным обручем, абсолютно уверенная в том, что делает. Теперь он не имел никакой ценности для жреца – но вряд ли он об этом узнает. И Королевна-Волчица наконец покинула склеп.