Это не было слишком

Проснулся я, как ни странно, на кровати. Рука по привычке тянется под подушку, но вместо своего телефона, я обнаруживаю телефон Никифорова. Кажется, у него одно непрочитанное сообщение – спросонья трудно сообразить. Но, тем не менее, пальцы сами снимают блокировку, чтобы в этом убедиться. И действительно, ему пишет Кацуки, сообщая о том, что он уже подыскивает замену своему тренеру. Вот ведь… Я не читаю, но бегло прокручиваю диалоги… вернее монологи Виктора, адресованные японцу. Юри ему не отвечал с начала лета, если только дело не касалось тренировок. Не стоит углубляться в это... Только я собираюсь убрать телефон обратно, выходя из переписки, как замечаю сообщение от Джей-Джея, отчего медленно моргаю, отгоняя сон. Нажимаю «просмотреть». - Это… Виктор её не удалил? – гляжу я на фотографию, которую Лерой отправил ему после нашей совместно проведённой ночи. А ведь Джей удалил это фото по моей прихоти… Значит, фотография в телефоне Виктора не имеет других копий. Долго не думая, я пересылаю это фото себе, а после удаляю её из сообщений Никифорова. Не хочу, чтобы подобное хранилось у него в телефоне. Убрав мобильник на место, так и не посмотрев, который сейчас час, я принимаю сидячее положение; на постели лепестки роз – кажется, Виктор действительно вчера был настроен серьёзно. Чёрт… Это заставляет чувствовать себя виноватым. Вместо облегающего костюма на мне была одна из его домашних футболок, которая свободно свисала с плеч. Похоже, что Никифоров перенёс меня с дивана и переодел – моих же вещей в его квартире не осталось. Поднявшись с постели, я с зевотой тянусь к потолку, поднимая руки вверх и вставая на носки, а после выхожу из спальни. Из ванной комнаты доносится шум воды – Виктор принимает душ. Смотрю на часы. Чувствую голод… Стоило только подойти к холодильнику, как я замечаю лежащую на стойке небольшую бархатистую коробочку. Любопытство берёт надо мной верх, и я непроизвольно беру её в руки – верчу, разглядываю, открываю крышку… - Я хотел подарить его тебе вчера за ужином, но учитывая обстоятельства, думаю, это было бы неуместно, - раздаётся тихий голос позади меня, и я оборачиваюсь. Виктор стоит посреди гостиной, протирая волосы махровым полотенцем, после чего опускает его на шею. Я вновь гляжу на золотое украшение, а затем закрываю чёрную коробку и молча кладу её на место. - Юрио, это всего лишь браслет, - вздыхает Никифоров, подходя ко мне, - Не воспринимай это как должное. Достав украшение, он застёгивает его на моём запястье. - По-моему, тебе идёт, - добавляет Виктор, держа меня за руку и разглядывая то, как изящная цепочка переливается в свете лучей. Опустив мою руку, он подходит к холодильнику и открывает дверцу, думая, чем перекусить. Ещё пару секунд я смотрю на подарок, после чего перевожу взгляд на Никифорова. Он никогда и ничего не дарил мне без повода. Однако и романтических вечеров никогда не устраивал. Я растерян… Его действия противоречат собственным словам. Действительно ли он устроил весь этот вечер лишь в качестве извинения или он всё же надеется на что-то большее? А как же Кацуки? Я запутался и совершенно перестал его понимать. Но если говорить о себе…. Могу ли я дать ему большего? Да, определённо могу. Но хочу ли? На душе скребут кошки, и теперь, опуская взгляд, я чувствую, как ком подкатывает к горлу. Я с трудом сглатываю. Сделав несколько шагов к Виктору, я обвиваю его руками за талию и прижимаюсь к его спине щекой. - Этот браслет хуже метки… Виктор меняется в лице и теперь, забыв про еду, он удивлённо оглядывается на меня через плечо. - Юрио… Я тебя ни к чему не обязую. Я игнорирую это и сильнее сжимаю кулаки. - По поводу вчерашнего… - Не нужно, - расцепив мои руки, Виктор освобождается от объятий и оборачивается ко мне, упирая левую руку в бок, - У тебя было полное право мне отказать и безо всякой причины. Только не говори, что тебя это гнетёт или вроде того… Я постыдно отвожу взгляд, сжимая губы. - Наверное… лучше жалеть о том, что сделал, а не о том, что не сделал… - То есть? – Никифоров как-то настороженно задаётся вопросом. Глядя на меня с сомнением, он поначалу просто наблюдает, но затем тянется к моему лицу. Однако не успел он дотронуться до моей щеки, как его рука дрогнула и изменила траекторию движения. - Не забивай себе голову ерундой, - беззаботно улыбнувшись, дважды хлопает он меня по макушке, а затем убирает лепесток розы, что запутался в моих волосах, - Что будешь есть? Только он отворачивается, собираясь убрать руку, как я хватаю его за запястье, не давая отстраниться. - Я просто пытаюсь тебя понять, - продолжаю я удерживать его ладонь у себя на голове, - И себя заодно… Виктор глядит с мимолётным удивлением, но вскоре возвращает себе прежнюю улыбку. - Тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь? – разглаживая светлые волосы, он гладит меня по голове. Я молча киваю, не глядя в глаза. Это было бы ложью, если бы я ответил иначе. - И когда обнимаю? – опустив руку мне на затылок, он несильно прижимает меня к себе. Я опускаю руки, но не спешу обнять в ответ. - Может быть… я просто привык. - А что насчёт поцелуев? А здесь меня бросило в дрожь. Не могу ничего ответить. Конечно, его поцелуи были для меня как запретный плод. И от этого я желал их с утроенной силой. Но всё это было тогда… Сейчас уже всё по-другому. Он ещё мгновение сомневается, но всё же неуверенно наклоняется ко мне, намереваясь поцеловать. В голове – словно щелчок – и я чересчур резко отталкиваю от себя Никифорова. Рефлекторно сделав шаг назад, я упираюсь в стойку, задевая пустой стеклянный стакан, отчего тот с громким звоном падает на стол. От неожиданности Виктор ударяется об дверцу холодильника, что меня пугает больше всего. Ведь я сделал это не специально. - П-прости… - протягивая к нему руки, тут же выдавливаю я. Он смотрит с изумлением, но опять… Опять появляется эта улыбка… Почему он улыбается? - Да ты платишь мне той же монетой. - Что? – не понимаю я его и хмурюсь. - А ты не видишь? – так же беззаботно он приоткрывает дверцу холодильника, продолжая глядеть на меня, и достаёт пакет молока, словно ничего не произошло, - Ты себе никого не напоминаешь? Слова Виктора полностью меня озадачили. Я так бы и стоял на месте, раздумывая об этом, но тренер переводит взгляд на настенные часы. - Соревнования уже начались, - тут же меняет он тему разговора, - Если мы не поторопимся, не успеем к нашим прокатам. Я прослеживаю за его взглядом – на часах начало первого дня. По расписанию сейчас должны выступать парные фигуристы; у нас в запасе ещё чуть больше трёх часов. - Почему ты не разбудил меня раньше? - Ты так сильно устал за вчерашний день, что даже не заметил, как уснул на диване. Я не хотел тебя будить, - проходит он мимо меня и поднимает тот самый лежащий на столе стакан, после чего наливает в него холодного молока, - По поводу Якова не переживай, он знает, что ты у меня. Но нам всё равно стоит поспешить. Так что давай, быстро завтракай и одевайся. Тут и не поспоришь. Времени действительно не так много. Но понимая, что Виктор прав, я в конечном итоге выбираю себе лёгкий перекус, а уже после спешу к спортивной сумке за сменной одеждой.

***

В суматохе я совершенно позабыл о словах Виктора. Да и он к этому разговору больше не возвращался. Расплатившись за такси, мы оба влетаем в служебное помещение, направляясь к залу для разминки. Первым в поле нашего зрения попадает Кацуки, который разминается неподалёку, но стоило сделать в его сторону шаг, как сразу же послышался голос Якова. - Юра, ты на время смотрел?! – с ходу повысил он на меня тон, и я по рефлексу меняю направление к нему. - Не ругай его, - так же отвлекается Виктор, делая то же самое, и направляется следом, - Мы задержались в пробке. - Ты беспечен, как и всегда, Виктор! – с той же суровой интонацией Фельцман переводит на него взгляд, грозя указательным пальцем, - Может, хоть иногда будешь думать головой?! - А в чём собственно проблема, Яков? – выставив руки перед собой, Никифоров склоняет голову на бок, одаривая своего бывшего тренера придурковатой улыбкой, - До выступления второй группы ещё целый час. - Не целый час, а всего лишь час! – начинает орать Фельцман ещё громче, отчего несколько фигуристов разом обратили на нас своё внимание, не прекращая разминку, - А до выступления первой и вовсе не больше получаса! Ты не забыл о том, что в первой группе выступает твой ученик?! Ты должен следить за ним! Я закатываю глаза, сдувая прядь светлых волос с носа, и скрещиваю руки на груди. Краем глаза я только сейчас замечаю вдалеке Джей-Джея, который боковым зрением поглядывает в нашу сторону, но продолжает разминаться. Ещё пару секунд он глядит то на меня, то на Виктора с Яковом, а после отводит взгляд, уставившись перед собой и делая выпады. Он не слышал нас, поскольку был в наушниках, да и по взгляду кажется, что он не слишком заинтересован в нашем появлении. Я делаю глубокий вдох и стараюсь следовать его примеру – не обращать внимания. - Тебе нужно более ответственно подходить к своей работе! – продолжает Яков, - Раз уж ты решил быть тренером, ты должен быть полностью сфокусирован на этом! Иначе не достигнешь желанного результата! - Я учту это, - беззаботно и легко произносит Виктор, - Может я и не так опытен в тренерстве, но я рад, что у меня есть такой наставник, как ты, Яков. - Что толку от этого, если ты всё равно поступаешь по-своему?! Не стоит полагаться только на одни мои советы! - И, тем не менее, ты всё равно будешь меня поддерживать, не так ли? - Может, хватит вам?! – прерываю я дискуссию двух мужчин, - Только зря время теряем! Виктор, вали к своей Котлете! – забираю я у него свою сумку, которая висит у него на плече. Я замечаю, что японец прекратил свою разминку и просто наблюдал за нами издалека, хоть и не имел представления того, о чём ведётся спор из-за русской речи. - Да, ты прав, - глядит Никифоров на меня, а затем переводит взгляд на Якова, - Оставим разговоры на потом. Я срываюсь на бег в сторону раздевалки – нужно как можно скорее переодеться в спортивный костюм. - Юрий! – кричит мне вслед Яков, чтобы, как мне кажется по его тону, высказать в мой адрес что-то ещё, но я не оборачиваюсь. - Позже! – бросаю я, не оглядываясь, и чувствую, как тренер безнадёжно вздыхает у меня за спиной. Может быть, Яков и старается контролировать каждый мой шаг, но мы оба знаем, что железной дисциплиной у нас занимается Барановская. Поэтому время от времени самовольничать и поступать так, как я считаю нужным на данный момент – вполне приемлемо… если, конечно, Лилии нет рядом. Вбегаю в помещение – сумка тут же оказывается на деревянной скамейке, а спустя ещё две минуты, переодевшись, я уже направляюсь обратно к тренеру.

***

Чёрт… Как же сложно игнорировать Джей-Джея, когда он буквально в пятнадцати метрах от меня проверяет прыжки. Я в очередной раз отворачиваюсь от него и поправляю наушники, после чего приступаю к упражнениям на равновесие. Хочется всё бросить и прямо сейчас с ним поговорить… Хотя он не единственный, с кем стоит объясниться. Перевожу взгляд на Кацуки – Виктор полностью сосредоточен на нём, но сам Юри выглядит удручённым и кажется, будто не вникает в то, что говорит ему тренер. Проходит ещё минута, и объявляют о готовности первой группы, после чего Юри вместе с Виктором покидают зал. Я вздыхаю, прикрывая глаза, и прекращаю разминку. Яков что-то говорит мне, но я не слышу из-за наушников, отчего спускаю их на шею. - Ты совсем не сосредоточен! – повторяет Яков, грозя указательным пальцем. Ничего не отвечая, я пытаюсь собрать мысли в кучу: общий бег, разминка на координацию и растяжку, прыжковые упражнения, концентрация внимания на программе, психологический настрой… Я не успеваю. Игнорируя Фельцмана, я вновь кратко гляжу на Джея. Тот делает последний прыжок, а затем направляется к раздевалке – видимо, переодеваться в костюм. Даже не взглянул в мою сторону… Ни одного взгляда с тех пор, как я вошёл сюда с Виктором. - Юра, хватит летать в облаках! – вновь привлекает к себе внимание Яков. - Можно не кричать? Так я точно не сконцентрируюсь, - хмурюсь я. Я начинаю расхаживать из стороны в сторону, делая глубокие вдохи и выдохи, как это делают на уроках физкультуры в школе. Затем я продолжаю общую разминку. Кажется, Яков немного успокоился – теперь он сидит неподалёку на стуле и молча наблюдает за мной, скрестив руки на груди. Ещё пару упражнений и я перехожу к растяжке. Неподалёку от меня висит плазма, на которой транслируют разминку первой группы на льду. Кацуки явно не в форме… Вот он снова делает прыжок и срывает его в бабочку. Он либо нервничает, либо думает не о том. Скорее второе… И я даже смею предположить чем забита его голова. Ещё один прыжок, и на этот раз японец падает. Так, хватит! Это не тот Кацуки, которого я знаю! Бросив разминку, я направляюсь к стенду. Яков не оставляет это без внимания, на что я бросаю ему краткое «Сейчас вернусь!», а после просматриваю бланк, в котором говорится, кто за кем выступает. Найдя первую группу, я провожу пальцем по списку. - Кацуки Юри… Третий… Я успею с ним поговорить до его выступления. Проходит ещё немного времени – Яков ненадолго оставил меня (должно быть его достало то, что я постоянно отвлекаюсь, и теперь он решил привести сюда Лилию), а я, тем временем, заканчиваю с растяжкой и думаю перейти к прыжкам. Но не успеваю я приступить к следующим упражнениям, как в разминочном зале вновь появляются Виктор и Юри. - Постарайся ни о чём не думать, - старается успокоить его Виктор, - Я схожу за бутылкой воды, а ты подожди здесь. Стоило только Никифорову скрыться, как я направляюсь к японцу, не став терять и секунды. - Тебе и в самом деле не стоит забивать голову ерундой. - Ерундой? – не понимает он, оборачиваясь ко мне. - Делаешь поспешные выводы, - поясняю я, - Вчера я не понимал, о чём ты говорил и с каким таким решением Виктора ты был готов согласиться вне зависимости от ситуации. Тебя ведь это беспокоит? Он поджимает губы, не смея смотреть в мою сторону, а после отворачивается. - Я был готов к тому, что вы сегодня появитесь вместе. Значит, ты всё-таки был у него вчера? Был готов? Видимо недостаточно, раз позволяет себе ошибаться на ледовой разминке… Я облокачиваюсь на стену, заводя руки за спину. - Был. - Понятно… - слышу я сдавленный голос, после чего тишина режет слух. Я мимолётно вспоминаю вчерашний вечер, а затем вновь бросаю взгляд на Юри. - Ничего не было. Услышав роковое «Ничего не было», Кацуки с изумлением смотрит на меня, глядя совершенно озадаченным взглядом. - У нас с Виктором… - поясняю я, - Ничего не было. Юри настолько завис от новости, что мне в какой-то момент кажется – а не повторить ли мне это и в третий раз? Может до него не дошло? Но затем он оборачивается ко мне всем корпусом, пару раз удивлённо моргая. - Я думал, вы снова вместе… - Правильно Виктор сказал – меньше думай, - повторяю я его же слова, а после отталкиваюсь от стены. - Он… Разве он не… - Если Виктор решил извиниться передо мной, то он приложил для этого максимум усилий… - перебиваю я японца, направляясь к тому месту, где проводил разминку, но сделав пару шагов, я вновь замираю, - Но ведь это не та причина, по которой он позвал меня к себе, я прав? Обернувшись, я жду ответа. - Отчасти… Я не хотел этого слышать. Ещё вчера я это понял, но по каким-то причинам решил думать иначе. - Он был виноват перед тобой, и ему не хотелось, чтобы ты был из-за него несчастен. Он должен был убедиться, что он тебе действительно нужен… Но раз ты ему отказал, то… - Он решил предоставить мне право выбора – быть с ним или нет, но при этом он не стал брать во внимание свои собственные чувства. Как глупо. Если бы я согласился, никому бы легче от этого не стало. - То есть, - с потрясением подходит ко мне Кацуки, - Ты отказал ему из-за его чувств? И только? - Я просто отказал… - отвожу я взгляд, не зная, как ответить, - Я не знаю, почему. Но я точно об этом не жалею. Я понял для себя одну вещь – мне вовсе не обязательно, чтобы Виктор был рядом. Бескрайнее удивление Кацуки постепенно сходит с его лица, а я, глядя на него, понимаю, что поступил правильно. - Ты в этом уверен? Я завожу руки за спину, потирая браслет на запястье. - Да… - Точно? – не верит он мне, и я поднимаю на него пристальный взгляд. - Более чем уверен, - решительно киваю я японцу, после чего ухмыляюсь, - Так что давай оставим эту тему. Это всё сильно сбивает и не даёт сосредоточиться на соревнованиях. Наконец и на лице Кацуки появляется лёгкая улыбка, и он так же кивает в ответ. Я разворачиваюсь, чтобы вернуться на прежнее место и продолжить разминку, но перед этим с угрозой добавляю, кидая через плечо: - Ещё раз сделаешь бабочку на флипе – убью.

***

У меня не было времени смотреть, повлиял ли мой разговор с Юри на его откат. Да и вообще не было свободной минуты – Лилия пришла на смену Якову… Под её пристальным наблюдением даже лишний взгляд в сторону – равносилен расстрелу. Переодевшись в костюм, я проверяю всё ли в порядке: поправляю воротник у жёлтой рубашки-поло; застёгиваю чёрную жилетку, украшенную жёлтыми вставками, что имитирует шахматный узор… Надеваю чёрные перчатки. Это совсем не похоже на то, в чём я выступал ранее. Стоя перед зеркалом, я собираю волосы в полухвост, а затем стягиваю его резинкой. Как же быстро они отрастают… - Юрий, ты готов? – слышу я строгий голос Барановской позади и гляжу на её отражение, - Тебе помочь с волосами? - Не нужно, - затянув покрепче, я опускаю руки и оборачиваюсь, - Я уже закончил. - Тогда вперёд на лёд, - протягивает она мне олимпийку, - Сейчас объявят разминку. Без лишних слов я выхожу в коридор, на ходу надевая спортивную куртку. Яркий свет, белый лёд и овации зрителей моментально привлекают внимание. Ещё пару минут и «Замбони» закончат выравнивать поверхность катка. Посмотрев в сторону, вдалеке замечаю Лероя. Он разговаривает со своими родителями – на эту секунду с тренерами. Рядом стоит Изабелла. Чувствую, кровь опять начинает закипать… Как только объявили разминку, Джей целует её в щёку, после чего выходит на лёд. Я даже не сразу приступаю к элементам, просто нарезая круги на бешеной скорости. Успокойся, успокойся… С чего ты вдруг завёлся?… Жан снимает олимпийку, и теперь я вижу его во всей красе. Необычный костюм имитирует красную блестящую рубашку и чёрный жилет, усыпанные золотыми узорами. Ну, что тут скажешь – подлецу всё к лицу. Трудно от такого взгляд отвести… Я приступаю к разминке, а по её окончанию подъезжаю к бортику. - Следи за выездом на каскаде, - даёт последние наставления подошедший ко мне Яков, - И не напрягай так сильно корпус. Я принимаю во внимание всё, что говорит мне Яков, а уже через секунду фигуристы покидают лёд, а я открываю вторую группу. Жребий выпал таким образом, что я выступаю первым, а Лерой следует за мной под вторым номером. У него больше нет времени готовиться, но отчего-то я уверен, что и за моим прокатом он следить так же не будет. Встав в начальную позу, я закрываю глаза в ожидании первых аккордов. Для произвольной программы я отбирал музыку сам, но она не сильно отличалась от предыдущих композиций. Заиграл Людовико Эйнауди и тело стало двигаться само по себе. Отдаваясь моменту, мне удалось преодолеть и не пойми откуда взявшуюся злость, и напряжение, о котором говорил мой тренер. Я просто катал… Прошла первая половина выступления и я делаю паузу после вращения… Какого же было моё удивление, когда я заметил прямо перед собой смотрящего на меня канадца. Он смотрит… Во мне вдруг появилось непреодолимое желание вложить в оставшуюся часть проката все свои силы – показать ему, на что я способен. Заставить ловить каждое моё движение… Во мне открывается второе дыхание, и я с ещё большей отдачей рассекаю лёд. Дорожка шагов, вращение, прыжки с поднятыми руками, каскад из кораблика – флип, ойлер, сальхов, и снова вращение… Заканчиваю своё выступление либелой, переходящее в бильман. И вот, финальная поза. Зал встаёт. Я оглушён аплодисментами; даже не сразу понимаю, что происходит вокруг, тяжело дыша. Гляжу на Якова и Лилию. Оба тренера более чем довольны, и я понимаю – откатал идеально. Я вновь поворачиваюсь к Джей-Джею. Он с замиранием смотрит на меня. Это впервые за сегодня, когда наши взгляды пересеклись напрямую. Ещё секунду я трачу на отдышку, а затем так же неотрывно глядя на него, делаю поклон… Отвернувшись, я повторяю движение, а затем направляюсь к выходу с катка. Больше на Лероя я не смотрел. И выступление его я не видел.

***

Поверить не могу. Он просто исчез! Этот канадец обошёл меня на Ростелеком, но при этом оставил верхнюю ступень пьедестала пустовать! Он сумасшедший?! Это вызовет массу недовольства. Такое отношение может привести его к дисквалификации. Начинаю нервничать… Мне задают вопросы, а я путаюсь в ответах из-за этих мыслей. Гляжу на пустой стул рядом с собой. Награждение пропустил, интервью тоже… И на конференцию, которая сейчас проходит, он так же не явился. Уверен, он и на банкете не появится. В чём же причина? - Юрий? - А? - один из журналистов выводит меня из транса, - Простите, можете повторить вопрос? - Ваш идеальный откат в произвольной по суммам обходит результат Жан-Жака. Вы не считаете, что судьи занизили вам оценки, поставив на второе место? - Нет, не считаю. Джей… то есть Жан-Жак откатал идеально обе программы, в то время как я допустил несколько ошибок в короткой. Думаю, это вполне справедливо. - И, тем не менее, Жан-Жак сейчас отсутствует. - Думаю, у него есть на это веская причина… Я понятия не имею, какая причина может быть веской! Только если он не при смерти или же не сломал себе обе ноги, в результате чего не может ходить! После получасовой конференции я, наконец, смог вздохнуть и переодеться. А уже через пару минут направится к выходу со своими тренерами. - У нас билеты в Канаду забронированы на завтрашнее утро, - вдруг оповещает Яков, когда он, я и Барановская направлялись к выходу. - К чему такая спешка? – удивляюсь я, выходя на улицу и застёгивая верхнюю пуговицу пальто, - Могу я задержаться ещё на один день? - Юрий, у нас график… - Пожалуйста, - прошу я Фельцмана, - Я хочу навестить дедушку в больнице. Яков знает, как сильно я переживаю за него – для меня это больная тема. Он прекрасно понимает, что стоит мне улететь в Канаду, и я не увижу дедушку ещё как минимум недели две. А моё волнение за него может отразиться и на тренировках, и на выступлениях. - Ладно… - с неохотой соглашается он, - Но только на один день. Если задержишься, пеняй на себя. - Задержишься? – не понимаю я. - Мы с Лилией не можем себе позволить задержаться по определённым причинам. Поэтому в Канаду ты полетишь уже без нас. Спасибо господу, что я уже в свои четырнадцать стал эмансипирован! - И в аэропорту мы тебя тоже встретить не сможем, - добавляет своё слово Барановская. - Не проблема, - продолжаю я мысленно ликовать, - Я сам доберусь до гостиницы. Быстро согласовав ещё несколько мелких нюансов, я вызываю такси и направляюсь прямиком в больницу.

***

Ничто за последнее время меня не радовало так, как новость о возможной выписки дедушки из больницы. Он очень быстро восстанавливает своё здоровье и скорее всего уже завтра он сможет вернуться домой. Нужно срочно выдраить всю квартиру, чтобы он не напрягался во время моего отсутствия. После Канады у меня будет ещё несколько дней, чтобы побыть в Москве, а затем придётся возвращаться в Питер, к усиленным тренировкам. Покинув больничные стены, я решаю немного прогуляться и подышать свежим воздухом. Мне редко удаётся побыть в тишине, как сейчас. Но не проходит и пяти минут, как я застываю, словно примороженный и с большим удивлением смотрю на канадца, который сидит на лавке и о чём-то размышляет. Я без раздумий подхожу к нему; он меня не сразу заметил, раз отреагировал резко – сначала поднял взгляд, а затем быстро выпрямился. - Юрий? – он явно не ожидал меня увидеть, - Ты что тут… - Это я должен спросить! Какого чёрта ты здесь?! - Я… - надо же, он так удивлён, что не сразу может подобрать слова, - Здесь неподалёку гостиница, в которой я остановился… Я быстро вспоминаю, что рядом с больницей действительно есть гостиница, но я имел в виду другое. - Я не об этом! Тебя не было на церемонии награждения! Ты вообще осознаёшь, к каким последствиям может привести твоя выходка?! Лерой ещё мгновение глядит удивлённо, а затем его взгляд становится прежним – безразличным ко мне и ко всему вокруг. - Осознаю, - коротко отвечает он мне, уставившись в сторону. И что это значит? У него больше нет желания кататься? - Что с тобой происходит? – уже тише спрашиваю я его. Он опускает голову, словно пытается спрятаться. - Юрий, оставь меня одного… - устало зарывает он пальцы в свои тёмные волосы. Я чувствую, как сердце больно сжалось в груди. Он не хочет меня видеть? А что если это из-за меня он пропустил и награждение, и конференцию? - Ты… продолжаешь меня избегать? Поэтому ты сбежал сегодня? - Прошу тебя, возвращайся к Виктору, - так же тихо просит он. - К Виктору? – я заторможено гляжу на Лероя, не сразу уловив смысл этой фразы, - Мы с Виктором расстались. - Что? – Лерой в изумлении распахивает глаза и поднимает голову, - Он тебя бросил? - Не он меня. Это я его бросил. Я никогда не видел Джей-Джея столь удивлённым. Он будто онемел от шокировавшей его новости. - Д-давно? – сглатывая, только и выдыхает он. - Чуть больше трёх недель. Почти что месяц… Лерой ничего не отвечает; вновь опускает голову, и я вижу, как он начинает дрожать. - Джей?… Он… сдерживает себя от слёз? - Джей… Ты меня пугаешь… - я приседаю перед ним, касаясь рукой его плеча и стараясь заглянуть в его глаза, - Ты в порядке? Но вместо ответа он неожиданно и резко заключает меня в своих объятиях, отчего я поначалу пугаюсь и не смею шелохнуться. - Юрий… - прижимая меня сильнее к себе, он вынуждает меня поддаться вперёд и встать на колени. Опустив голову на моё плечо, он словно зарывается носом в пальто; его руки по-прежнему дрожат. Он так близко… Я чувствую его запах, чувствую его прикосновения. Сердце бьётся невообразимо быстро, но почему-то я не решаюсь обнять его в ответ. Боюсь. - Какой же я идиот… - слышу я его голос, - Если бы я только знал… О чём он говорит? Я не понимаю. Ещё минуту, которая мне кажется вечностью, он сидит так в тишине, а затем, сделав глубокий вдох, берёт себя в руки и отстраняет меня от себя. - Прости… - извиняется он за свою слабость, а я всё так же сижу перед ним на коленях, пытаясь его понять, - Мне нужно… вернуться в гостиницу и собрать чемоданы. - Рейс? – первое, что, не подумав, выпаливаю я. Он кивает не глядя. - Да, сегодня ночью… Так что… увидимся на Скейт Канада… - без радости в голосе напоминает он, а после кладёт руку мне на плечо и поднимается с лавки, чтобы уйти. Почему он так изменился? Неужели причина такого отстранённого поведения вовсе не в Викторе? Разве не из-за него Джей-Джей меня избегал? Я не могу ничего с собой поделать: не остановить его, не спросить… Лишь молча смотреть ему в спину и наблюдать, как он отдаляется от меня всё дальше и дальше.