U wanna cry?

      Вечер напряженной работы переходил в такую же напряженную ночь. Тишину в лаборатории нарушал только быстрый стук по клавишам и изредка — клацание мышки, как визг морзянки. Тому, кто тихо проник в лабораторию, перебирание пальцами кнопок клавиатуры казалось таким же отчаянным выстукиванием, как и писк «SOS» в радиорубке тонущего корабля. Он проскользнул сюда, никем не замеченный, и тихо подбирался к единственному человеку в лаборатории.       Касперский. Он сидел, наверняка прищурив глаза за тонкими стеклами очков, в которых отражалось многое. С одной стороны — экраны, коды, какие-то хитрые переплетения цифр и букв. С другой — темные глаза, будто состоящие из одного только зрачка, и ни намека на радужку. Уши закрыты наушниками, как у — незнакомец еще раз подметил это и усмехнулся — радиста в рубке.       Зеленая рубашка с закатанными рукавами, полное отвлечение от реальности и брошенный на спинку лабораторный халат. Он-то тут причем? Незнакомец подобрался так тихо, что Касперский ничего не заметил. Пальцы его быстро и натренировано летали по клавиатуре, темные зрачки сужались и расширялись, впрочем, это нельзя было заметить, не вглядываясь в его глаза как можно пристальнее. Касперский был частью своих компьютеров, таким же проводком в этой лаборатории, как и остальные.       Незнакомец держал свои руки, в изящных серых перчатках, над плечами Касперского, не решаясь опустить их. Он думал, как можно заставить этого парня по-настоящему занервничать. Думать долго не пришлось — незнакомец сдвинул один наушник и вкрадчивым голосом задал самый обычный вопрос: — Т’бе хочется плакать?       Его голос звучал скрипуче и будто с неясными помехами. Незнакомец будто бы ненамеренно глотал гласные, на деле же у него просто не получалось произносить все фразы четко. Касперский вздрогнул от этого голоса, и обернулся так резко, что незнакомец отпрыгнул. Наушники упали ему на шею, отчего бирюзовые волосы приобрели самый всклокоченный вид. Зрачки резко сузились, в глазах читался испуг и непонимание.       Касперский на несколько секунд выключился, совершенно не понимая, кто перед ним. Незнакомец напоминал красную яркую кляксу — для капли крови недостаточно темную, для розы недостаточно изящную. Длинные, как паучьи лапы, руки, заканчивались серыми перчатками. Красные волосы были собраны в хвост, а на лоб падала единственная седая прядь. — WanaCry, — с непонятной эмоцией в голосе проговорил Касперский. Руки сами потянулись к карману висевшего на стуле халата, где хранилось его единственное, самое действенное оружие. — Тихо, т’хо, — рассмеялся вирус, поднимая руки и отступая еще на шаг. Касперский медленно встал, стекла его очков угрожающе поблескивали. — Я ничего н’ буду делать. У меня н’т оружия. — Почему я могу тебе верить? — он нервно снял наушники и положил их на стол с глухим стуком. В практически полной тишине это прозвучало угрожающе. — Откуда мне знать, есть ли у тебя оружие, или нет?       WanaCry сделал шаг назад, и Касперский предостерегающе вскинул руку. — Стой! — Т’хо, какой ты пугливый, — его голос звучал пугающе мягко и сладко. — Обыщи меня, если х’чешь.       Касперский убрал оружие обратно в карман и несмело приблизился, протянув руки к вирусу. Тот приподнял брови, будто не понимая, почему тот медлит. Неужели его боятся настолько, что не смеют даже тронуть? Интересно. И очень, очень приятно.       Руки Касперского оказались на его плечах, спустились на спину, ощупывая лопатки, бока, задние карманы брюк. Ничего подозрительного, ничего, похожего на угрозу. WanaCry рассмеялся, не опуская руки, чтобы антивирусу было спокойнее. Его нежность и осторожность движений, будто Касперский боялся причинить вирусу боль, даже забавляла. — Твои руки т’кие нежные, я влюбляюсь! — восхитился WanaCry, как только обыск был закончен, и антивирус выпрямился. Теперь его глаза смотрели пристально, с остатками былого удивления. — Зачем ты пришел? — П’говорить. У тебя не найдется минутки для разговора? — вирус манерно приподнял бровь и демонстративно стащил с руки тонкую серую перчатку. Жест «я тебе доверяю». Жест «я хочу, чтобы следы моих касаний остались здесь». — Это какой-то отвлекающий маневр? — Касперский то ли игнорировал все эти намеки, то ли упорно не замечал их. Отказывался замечать в словах, жестах, что-то иное. Его интересовала лишь возможная угроза. — Какой м’невр? Разве ты не видишь? Я весь здесь. В’сь перед тобой. Я никому не смогу навредить, пока я здесь, понимаешь, Касперский?       Тот покачал головой, и отступил к своему столу, вцепляясь пальцами в спинку стула. Весь здесь. WanaCry снял вторую перчатку и убрал их в карман брюк. Длинные перчаточные пальцы торчали из него, как оторванные крылья бабочки. Огромная угроза стоит в его лаборатории и уверяет, что пришла поговорить, ничего больше. — Я мог бы атаковать тыс’чи людей по всему миру за это время, но я выбрал тебя. Понимаешь, насколько т’ мне дорог? Расценивай это как комплимент, — WanaCry рассмеялся и опустил руки, сделав несколько шагов к застывшему у стола антивирусу. Какой он все-таки милый, забавный, жалкий.       Часы, проведенные в лаборатории, сказывались на нем — мятая рубашка, бирюзовое гнездо на голове, сонное выражение лица и синяки под глазами. Пересохшие от давней привычки проговаривать вбиваемые переплетения букв и цифр про себя губы. WanaCry по сравнению с ним выглядел полным сил, хотя тоже устал — взломы изматывали. — Я х’чу лишь поговорить с тобой, — вирус протянул руку и попытался взять Касперского за локоть, но тот дернулся, едва не сбив кресло. — Да хватит меня бояться, ты антивирус ил’ маленькая девочка? — Я не хочу, чтобы меня трогали вымогатели вроде тебя. Я вообще не хочу видеть вирусы в своей лаборатории, — как можно тверже попытался произнести Касперский. — У таких парней, как ты, я вымогаю лишь номер телефона и пару чашек чая. У т’бя ведь есть чай?       Как будто WanaCry действительно интересовался чаем! Касперский пожал плечами и нашел в столе ненужную запасную кружку с собственной эмблемой. Вирус поморщился. Он бы рад создать собственный символ, чтобы его тоже печатали на кружках, брелоках и на всей той ерунде, на что наносят чужие лейблы.       WanaCry сдвинул аппаратуру, какие-то папки и переплетенные гнезда проводов в сторону, нагло усаживаясь на стол. Касперский забрал у него кружку, наполняя ее кипятком из чайника. Он сунул туда пакетик фруктового чая, и вода в считанные секунды стала оранжево-красной. Под стать тому, кто ее пьет. — Ищешь от меня в’кцину? — вирус указал на компьютер и сунул нос в кружку, делая небольшой глоток. Неплохо. — Я могу убить тебя прямо сейчас, это ты осознаешь? — Касперский игнорировал все вопросы, и это выводило из себя своенравного WanaCry. — Однако ты не убиваешь. Я м’гу считать это ответным комплиментом?       Антивирус нахмурился и накинул на плечи халат, стремясь выглядеть значимее, чем есть. Хорошая попытка — теперь он был похож на бело-зеленого медика-практиканта. Но перестал походить на радиста, и это убрало из его облика оттенок слабости. Касперский громко хмыкнул и нахохлился, наблюдая, как WanaCry с интересом смотрит в кружку. — Ты зря на меня злишься, Касперский. Я н’ причина, я следствие. А тех, кто за мной стоит, поймать тр’дно, — вирус пожал плечами и опустил язык в кружку, как хамелеон. Нотки чего-то кислого и одновременно сладкого потерялись в обжигающе горячей жидкости. — Поверь, ты будешь уничтожен очень скоро, — холодно отозвался Касперский. — О да. Я верю т’бе, — прозвучало невнятно — WanaCry все еще держал язык в чае, и оттого шепелявил. — Ты не боишься оставить отпечатки? — Касперский указал на кружку, которую тот сжимал в руках, а затем на перчатки, торчащие из кармана. Вирус пожал плечами. — Ты что, еще не понял? Я в’рю тебе. Твои усилия по борьбе со мной просто поражают. Ты сл’вно бегаешь за мной, как влюбленный мальчишка.       WanaCry нехотя слез со стола и впихнул в руки антивируса собственную кружку. Оранжевый чай едва не выплеснулся на поразительно чистый халат и бирюзовую мятую рубашку, а Касперский вздрогнул. — Хватит уже игнорировать меня. Чт’ я должен сделать?       Тот отвернулся, и WanaCry вспылил. Он резко дернул Касперского за подбородок к себе. — Я не пр’чина, я следствие. Хочешь действительно чем-то заразиться? Тогда я т’бя поцелую.       Прежде чем антивирус успел оттолкнуть слишком наглого вымогателя от себя, тот уцепился за его плечо и быстро клюнул в пересохшие губы. Потом еще раз, более точно, пользуясь временным ступором Касперского. WanaCry отошел на пару шагов назад и облизнулся, поднимая руки. Жест «я сдаюсь». — Уходи.       Касперский отвернулся к столу. Теперь ему было плевать на вирус в собственной лаборатории. На убытки в виде чайного пакетика и грязной кружки. Нужно было вернуться к работе. — Я в’рнусь, — пообещал WanaCry, хотя его, вообще-то, никто не спрашивал. — Тебе хочется плакать.       Вот тут он был полностью прав.