***
— Все думают, что ты плохой парень, но на самом деле ты малыш, — говорит Юнги и ехидно расплывается в кровавой улыбке. — Псих ебучий. По его скуле проходятся кулаком. У этого парня все же больше силы, чем казалось раньше. Или же это просто дурь. Врожденная или принятая — не играет роли, он бьет не туда куда надо, но почему-то всегда попадает в самое сердце. Предатель. — От себе подобного слышу. Не меня же, блять, потянуло на приключения. Из-за тебя все мы теперь жить нормально не можем, — орет Тэхен, пытаясь отдышаться. — Не мне захотелось разбить витрину музыкального магазина, просто потому что давно пианино не пиликал и давно не устраивал пожары. -Блять, да что ты понимаешь вообще? Тебе то похуй было сначала, ты радовался. И я в душе не ебу, почему тебе захотелось вернуться и потушить то, что я натворил. — прошипел Мин и ударил парня под дых. Тэхен налетает на парня и валит его прямиком на пол, после чего восседает на нем, склонившись к лицу. Его взгляд. Безумный, страшный, сломанный. — Всегда есть тот, кто должен тушить все, вода ведь лечит. — говорит Ким, продолжая смотреть прямо в глаза. Он тушит, чтобы разжечь снова. — Она никогда не убьет меня. — Это мы еще посмотрим, не удивлюсь, если твой труп найдут где-то в реке или озере. Кому ты блять пытаешься что-то доказать? — шипит Мин. — Ты не Русалочка, ты дебил, которого еще поискать нужно. Зачем ты вообще присоединился к нам, жили ведь спокойно? — А затем, чтобы доказать, что не один я такой. Псих, отброс, как вы это называете? — Тэхен перекидывает ногу через парня и оказывается на полу. Совсем рядом, будто ничего не происходило и это не они разбили друг другу лица. — Вы только вместе что-то можете, по отдельности вы кучка жалких существ. — Но ты ведь с нами, — шепчет Юнги. — Ты сам пришел. — Я с вами. Всегда буду с вами, — отвечают ему.***
Море. В этом году май подозрительно холодный, на улице не больше пятнадцати градусов. Этого и не замечаешь, когда веселишься с пятью парнями на берегу. Волны шумят, солнце садится, от костра слышатся потрескивания. На душе тепло. Дело даже не в алкоголе, а в людях. Все вместе существуют, отдельно исчезают, будто их и не было. — Юнги, перестань, если не хочешь оказаться в холодном море, — кричит самый младший из всей компании. — Ты не Огненная Китнисс. Чонгук. Славный малый. Прикидывается глупым, хотя иногда умнее всех. Все они умные и глупые одновременно. Кого-то выгнали с университета, кто-то даже не окончил школу, а кого-то выставили за дверь родители или уволили с работы. Все бракованные, но если взять по нормальной части от каждого, получится человек. Не совсем адекватный и умный, но человек. Юнги любит играть с огнем, нравится ему вся тема. Это красиво и вдохновляет. Сам огонь убить не может. Только не Юнги, который не расстается с зажигалкой ни на секунду и постоянно щелкает ею. А еще курит, нещадно курит. Любой бы уже давно умер от рака легких, а этот держится, хотя все предупреждают и заставляют бросить. Намджун сидит на песке и смотри вдаль, потягивая пиво с одной из жестяных банок, которые они украли. Сложно понять о чем он думает, так как думает он постоянно. Рядом с ним Джин, который рисует что-то веткой на песке, хотя рисовать не очень то и умеет. Эти двое самые нервные из всех. Они самые заботливые и самые нежные, хотя выглядят как охрана для президента. Мин в очередной раз щелкает зажигалкой и появляется слабый от ветра огонек, над которым он ставит раскрытую ладонь. Совсем не больно, почти не печет. Греет. Намджун улыбается и смотрит в его сторону, теплеет еще больше. Сегодня можно все, опасностей нет, но даже пить не хочется. Хочется навсегда застыть в этом моменте, повторять его бесконечное количество раз, видеть его в снах и на всех экранах мира. Не надоест. Самый прекрасный момент в жизни. Солнце почти село, похолодало. Небо стало темно-синим, скорее всего, через пол часа пойдет дождь, но ветра нет. Тихо, спокойно. Джей-Хоуп, Чимин и Чонгук бегают друг за другом по пляжу и очень громко смеются. Чимин милый и поэтому его никто не воспринимает серьезно, хотя ему очень хочется и он из кожи вон лезет для этого. Джей-Хоуп веселый, но периодически подвисает и кажется, будто он вовсе не здесь, а летает в бесконечном количестве своих галактик. После этого он всегда грустит, день-два и все проходит, а потом повторяется снова. Он веселый, а глаза грустные. Все веселые, но в глазах у одного отображается желание спрыгнуть с крыши многоэтажки, у другого вскрыться лежа на холодном кафеле в ванной, у третьего смешать таблетки в огромном количестве и выпить все за один раз. Хочется всем, но не делает никто. Наверное, оно и к лучшему. Через десять минут солнце садится окончательно, назад его не вернешь, на скотч не повесишь и светить не заставишь. Луна серая, далекая, но слишком близкая. Огонь теплый, живой, опасный, но такой родной. Волны темно-синие, наверняка ледяные, но почему-то именно в этот момент такие уютные и красивые. Через секунду Намджун поворачивается, встает со своего места и подходит к Юнги, садясь рядом с ним. Он показывает вдаль, на другой конец пляжа. Силуэт. Невозможно разобрать, парень это или девушка, но этот человек точно с катушек слетел. Странно то, что в такой холод и приближающийся шторм он прыгает в воду. С разбегу, кажется, слышно даже то, как он смеется. Проходит минута, две, парни все наблюдают, но на третьей минуте подрываются и бегут. Бегут к этому неизвестному человеку, бегут все вместе, потому что он не появляется, не выныривает из воды и не выходит из моря. Стать свидетелем чьей-то смерти и понимать, что ты ничего не сделал не очень хочется. На песке его следы, одежды нет, его тоже нет. На поверхности нет пузырьков воздуха. Намджун и Чонгук бросаются в воду. Ныряют, но то и дело выныривают на поверхность, чтобы набрать воздуха. Намджун кричит, что нашел тело и все подрываются помогать ему вытаскивать его. На берегу лежит молодой парень, без сознания и признаков жизни, губы синие, почти как море. Джин пытается что-то сделать, хлопает его по щекам, делает массаж сердца, не зря же учился в медицинском. Хотя его и выгнали за то, что не смог оплатить обучение, но научился он многому. Парень начинает кашлять, из его рта вырывается морская вода, а сам он моргает и дрожит. Еще бы, залезть в ледяную воду в одежде. — Кто вы? — спрашивает он и осматривает склонившихся над ним, — Я Ким Тэхен, — Намджун подает ему руку и парень подымается на ноги, будто ничего и не было, будто не он умирал две минуты назад. — Ты долбанутый, Ким Тэхен, все, что я могу сказать, — спокойно говорит Джей-Хоуп, — Зачем ты полез в воду, ты мог умереть. Ты мог простудиться, потом тоже умереть. Ты мог захлебнуться водой и опять умереть! А если бы мы тебя не спасли, если бы ты был на этом пляже один? — Парня трясут за плечи, а он просто смотрит вниз и не говорит ни слова. — Ну… Если бы вас не было здесь, я бы умер, скорее всего. Ты же сам сказал, — спокойно отвечает Тэхен, но очень дрожит от холода. Его колотит, — Ну раз уж такое дело, спасибо. Шестеро парней отходят от него и начинают совещаться. Слышно отрывки фраз, вроде: «Он же такой как и мы, мы друг друга так же нашли…», « Он же повторит все это, надо с этим что-то сделать…», « Предложим ему шататься по городу с нами». Пятеро за, один против. Единогласно, но не для Юнги, которому этот мутный тип совсем не нравится. — Тэхен, тебе есть куда идти, у тебя есть дом? — спрашивает Чимин, — Если хочешь, можешь побыть с нами. Пожалуйста, — за спиной слышатся смешки и кто-то орет о том, что Чимин стесняшка. — Короче, блять, мы тебя вытащили? Вытащили. Жизнь спасли? Спасли, — громко говорит Мин, — Мы никого уговаривать не собираемся и ты можешь в любой момент съебаться, но ты обязан достать нам выпивку. И нам похуй, украдешь ты ее или купишь. — Ладно, все сделаю, — отвечают ему.***
Тэхен достал выпивку и никто не думал, что ее будет настолько много. Достал Тэхен и Мина. К слову, его единственного и достал, потому что остальные в нем души не чаяли. Какой-то был этот Тэхен искусственный, пластиковый, глаза как льдинки. Фарфоровый мудак. Киму Юнги по душе тоже не очень пришелся. Уж слишком грубым, резким он был, а еще говорил правду. Всегда. Отвечал тоже правдой. На все. Ругались постоянно, но когда напивались в стельку, чудным образом находились темы для разговоров. Не такой уж и плохой этот Мин Юнги. Не такой уж и мудак этот Ким Тэхен. Во время очередного пьяного угара компания уже из семи парней решила прогуляться. За месяц Тэхен стал своим, стал частью их маленького, но такого уютного мира. Джей-Хоуп залез на фонарь, Чимин все это время его снимал, а Чонгук улегся на травке. Такими темпами они никуда не дойдут. Каким-то чудным образом они добрались до торгового центра, который был уже закрыт, и расселись на ступеньках. Юнги обернулся и увидел фортепиано за стеклом. Оно, по всей видимости, стояло посреди торгового зала и добраться туда не составляло труда. Нужно всего лишь разбить стекло, но сделать это максимально тихо. И он делает. Парни смотрят на него, как на сумасшедшего, пускай. Играть уж очень хочется, прямо руки чешутся. Такое случается, когда давно не садился за инструмент. Магазин огромный, там очень много всяких гитар, ударных и всего прочего оборудования. Но нужен всего один. Юнги прикасается к клавишам и у него внутри все обрывается. Раньше он был подающим надежды ребенком, а вырос человеком без каких-либо надежд. Он садится, выдыхает и начинает играть. Играет хаотично, почти не опуская глаз на свои руки, в глазах темнеет. Надо было меньше пить. Как назло, еще и кто-то подходит сзади и шепчет на ухо: «Играй, Юнги, мне нравится». Тэхен. И он прекращает, вскакивает со стула, будто тот раскалился и бежит к столу, рядом с которым стоят остальные. Тэхен ухмыляется, только дурак не поймет, что этому придурку весело из-за того, что на него злятся и его не переносят. Мин берет водку и быстрым шагом возвращается обратно, открывает бутылку, пьет с горла, а потом разливает оставшееся содержимое бутылки по инструменту. После этого достает зажигалку и поджигает по влажной от алкоголя дорожке. — Юнги, блять, какого хуя ты творишь? — Кричит на него кто-то из парней, а фортепиано трещит и огонь становится все сильнее. Интересно, у них есть пожарная сигнализация? — Ребят, пора сваливать. Они опять бегут, бегут все вместе, только теперь с ними Тэхен. Он останавливается внезапно и поворачивается в сторону горящего здания. Им надо вернуться, надо исправить, надо все забыть. Тогда все будет хорошо. — Я возвращаюсь… Там есть вода… Я… Я видел… Мне надо… — Почти в слезах говорит он, постоянно запинаясь. — Вы не виноваты. Не идите за мной, мне туда надо. Я не могу все так оставить. Приходится идти за ним, приходится искать пожарный гидрант и шланг. Приходится убегать снова, но в конечном счете провести весь вечер в полиции, выслушивая наставления и угрозы, поступающие от следователя. По его словам, за взлом и проникновение с умышленным поджогом им всем грозит отнюдь не предупреждение и не штраф, а срок, который нужно будет отбыть в тюрьме. Им повезло, что торговый центр древний и не было ни камер, ни свидетелей. Самым паршивым было то, что за ними теперь будут наблюдать. За всеми, ведь они взяли на себя вину тоже. Придурки.***
В квартире жарко, кто-то смеется, кто-то плачет от того, что смеется, накурились все. После происшествия с музыкальным магазином прошло две недели, а Тэхен и Юнги даже в самом пьяном состоянии были готовы выцарапать друг другу глаза. Именно поэтому они сейчас сидят у Чимина и просто смотрят друг на друга, нет, скорее, прожигают друг друга взглядом. От этого становится больно и неприятные импульсы расходятся по всему телу. Что им нужно? Чего они добиваются? Зачем они делают это? Они могли бы быть друзьями, ведь один поджигает, другой пытается потушить. Между этими двумя должно быть равновесие и спокойствие, к которому все стремятся, а не раскаты грома и электрические молнии. Они могли бы дополнять друг друга, поддерживать, возможно, даже любить. — Я курить. Сигареты, сигареты, спокойно, травы больше нет. Отдал все, что было, — заявляет Юнги и встает с кресла. Все немного удивлены, ведь курят прямо в комнате, а не на балконе. — Нам денег на лечение от наркотической зависимости не хватит, — следом за ним выходит еще кто-то и уже на свежем воздухе, без лишних глаз Мин понимает, что это Тэхен. Это всегда был Тэхен. Щеке Мина бьют ладонью. Больноватая пощечина и очень сильный удар, как для мальчика с внешностью ангела. Ким пытается начать говорить, но хватают за рубашку и прижимают к стеклу, глядя прямо в глаза. Ух, сбросить бы его прямо сейчас с балкона, но остальные не оценят. — Что ты опять устроил? Мне уже нельзя просто взять и спокойно покурить? — Спрашивает Юнги, нависая над Тэхеном, который начал сползать вниз, — Хватит доебываться, всем жизнь портишь. Теперь нам светиться нельзя, а парни сидят в душной квартире и нормально отдохнуть не могут, потому что ебучие полицейские везде. Из-за тебя, насколько помнишь. — Я ничего не устраивал. Кури на здоровье, — отвечает тот, не глядя на собеседника, — Перестань вот так на меня смотреть, пожалуйста. Ты тоже виноват во всем не меньше меня, не я поджигал все это дело. Юнги смотрит на парня и пытается понять, не слишком ли тот заигрался в наивного идиота, или не заигрался вовсе? С его уст все звучит гораздо хуже, пафосно и фальшиво. Он бросает последний взгляд на Тэ, который уже видит, облокотившись на стекло и смотрит вниз своим пустым наполненным взглядом. Старший отходит от него, облокачивается на край балкона и спокойным тоном говорит, щелкая зажигалкой снова и снова. — Предлагаю спор, иначе мы убьем друг друга, — Тэхен поднимает глаза. — Ты же у нас водичку любишь? Так вот, медуза Горгона, слушай внимательно. Завтра мы с тобой расходимся окончательно и бесповоротно, либо ты, либо я. Кто струсит — уходит навсегда, кто сможет и выберется, тому скатертью дорожка в наш алко-наркотический мирок. Тебе нужно будет спрыгнуть с самой вышки. Помнишь, мы видели такую на берегу? Я в свою очередь закроюсь в подвале, в котором живу и подожгу все. — Ты не выберешься, — отвечает Ким. — Я согласен. — Ты тоже, — говорит Юнги и улыбается. — Позвони мне завтра в девять, тогда и начнем.***
Без десяти девять. Все готово. Все готовы. Звонит телефон, Намджун беспокоится о том, где они там с Тэхеном застряли, а в ответ короткое и холодное: «Он выберется, дуракам везет». Зачем он это делает, зачем он сейчас оглядывает свою комнату и чувствует, что в последний раз. Белые простыни, белые подушки, белое одеяло, обои серые, шкаф черный, в зеркале ничего не отражается. Остается только дышать. Здесь холодно, везде сейчас холодно, время такое, никому не может быть тепло. Кто-то звонит. Это Джин звонит спросить где они с Юнги шатаются, но его затыкают одной фразой и нажимают на кнопку сброса вызова: «Не беспокойтесь, он выйдет оттуда сам». Ветра нет, но очень трясет. Пробирает до костей, а закат такой красивый, розовый с желтыми расплывшимися полосками. Мама покупала такое мороженное в детстве. Последний закат всегда будет самым красивым. Он не отступит, уже не пожалеет. — Юнги, я готов, — говорит Тэхен и смотрит куда-то далеко, но только не вниз. Нельзя вниз, можно только вверх. К птицам, а потом к звездам. — Удачи тебе, Юнги и спасибо. — Я тоже готов, — улыбается Мин и добавляет. — Спасибо тебе, Тэхен. Последний щелчок зажигалки, последний шаг перед падением. Взрыв, всплеск. Все спокойно, без криков и лишней суеты. Огонь поглощает шкаф, плавно перебирается ближе к кровати, а белые простыни, те самые, какие же они мягкие, на них когда-то спал Тэхен. У них была молодость. Достаточно на этот раз, пора перестать пытаться. Вода не холодная, почти горячая, руки расслаблены. Хорошо, наверное, быть птице, даже самым маленьким воробушком. Ты везде, но тебя невозможно найти. Хватит, пора перестать пытаться. Будущее сложено из километров кинопленки, а не из осколков розовых очков, которые разбиваешь каждый раз, когда приходится начинать сначала.