Привет! Добрый вечер, и добро пожаловать в середину фильма!
Смысл жизни по Монти Пайтону(c)
Снаружи лил дождь. Город трудно было разглядеть за серой завесой. Был ранний вечер, и погода вполне соответствовала настроению, царящему в машине. Джим ощущал себя героем шпионского романа, кем-то нереальным, сидя в салоне ретро-автомобиля. Инквизиторам стоит пересмотреть свои вкусы. Впрочем какой спрос с таких древних Иных? Впереди долгое ожидание под высоким сводом такого же старого и помпезного здания. Инквизиция была малочисленной, но сильной организацией, в нее входили как Темные, так и Светлые Иные, разочаровавшиеся в извечном борьбе, но уверовавшие в жесткую необходимость Договора. Инквизитора выступали за равновесие. По крайней мере, такая идея заключалась в их клятве. Американское Бюро Инквизиции, одно из четырех основополагающих структур, было самой многочисленной, но и самой молодой по меркам мировой истории. Бюро было ответственно за свои отделения, находившиеся в крупных штатах и принципиально важных для наблюдения местах, где отмечались продолжительные сумеречные аномалии. Готэм был как раз таким местом. Сумрак реагировал на появление таинственной твари, будь она оборотнем или другим порождением Тьмы, а любое изменение в Сумраке стоило внимания Инквизиторов. Возможность повлиять на хаос нижних слоев Готэма требовала пристального внимания, здесь не было ничего удивительного. Что Джима настораживало, так это внимание к его персоне. В зале ожидания, холодном, освещенном парой бра и тусклым вечерним светом из высоких узких окон, компанию Джиму составляли тени стремительно пролетающих мимо Инквизиторов. Их шаги по мраморному полу звучали резко и неприятно. Слушая их, Джим размышлял что скажет, когда настанет его время. Он повторит то, что сказал шефу, другого выбора нет. – Ты на радаре, – ответил тогда шеф то ли с отвращением, то ли с предвкушением. – Говорил тебе держаться подальше, но вот ты на проклятом радаре! Я поручился за тебя. И под моей ответственностью ты по-царски все просрал. Серые едва не выпрыгивают из своих балахонов от радости, когда Фальконе шлет свои отчеты, а я ничем не могу их крыть. Я уже потерял доверие. Те, кто поддержал мой переход в Дозор, заговорили о переменах. Пытаются уличить меня в некомпетентности. В Бостоне нет кадров. Отказались Буффало и Олбани. Сюда никто не рвется. Мне пришлось выбрать команду, когда следовало остаться в стороне, но теперь слишком поздно! Теперь я в вашей шеренге в тяжелой броне и с коротким списком регламентированных движений. Соседи Инквизиторы, ни дня не проварившись в этом котле, предлагают решения, совершенно оторванные от реальности. И в этот момент, в это чудное время ты теряешь важного свидетеля! Кто-то собрал мини армию под носом Фальконе. Вот что произошло. Кто-то читает линии вероятности лучше нас и действует на опережение. Будущее не сулит ничего хорошего. Он не смог спасти свидетеля. Нет, он убил свидетеля, защищая Темного ведьмака Освальда Кобблпота, назначенного Дозором в его «сопровождающие». Дозоры лишились возможности получить слепок ауры разыскиваемого убийцы. Да, действия Джима можно назвать импульсивными. Истощенный, он мог неверно оценить угрозу Кобблпоту. Да, он видел, как свидетель напал на Кобблпота. Да, свидетель был ранен, но ранее он применил к себе арсенал мощных амулетов, которые предположительно собирался провезти контрабандой, поэтому был опасен. Нет, свидетель не успел передать данные о существе, напавшем на него и убившем его напарника. Нет, к сожалению, Джим лично не столкнулся с существом. И Джим выражает озабоченность вниманием Инквизиции к этому делу. Такая грустная лыба-улыба. Разве он мог рассказать все это, не поставив себя под удар? Гораздо безопаснее обойтись общими фразами. Светлые не лгут, но недоговаривают. Наконец его позвали, и мраморный пол сменился круглым ковром, некогда красным, теперь выцветшем. Джим сел в конце длинного стола и приготовился к неприятным вопросам. Серая Иная средних лет со светлыми волосами, собранными в объемный пучок, представилась как Монро. Двум мужчинам на соседних стульях она уделила минимум внимания, назвав их своими помощниками. Одному из них не терпелось начать запись, он поглаживал авторучку и ждал сигнала. Второй, бородатый, напротив, был безразличен к ситуации и к окружающим и, казалось, спал с открытыми глазами. Наступило время формальных ритуалов. Был зачитан Великий Договор между силами Света и силами Тьмы, за соблюдением которого надлежало следить Инквизиции. Мы — Иные. Мы служим разным силам, Но в Сумраке нет разницы между отсутствием тьмы и отсутствием света. Джим не вникал в заученные фразы. В зале удушливо пахло ладаном и лавандой. Каждая сторона будет жить по своим законам. Каждая сторона будет иметь свои права. Должно быть, им доставляет удовольствие повторять эти слова. Мы — Иные. Время решит за нас. Решит ли время за Джима? Определенно. Время – это все, что у него есть. Несколько дней или недель – не важно. Под конец допроса Джим был готов сорваться с места. Рубашка под кожаной курткой прилипла к влажной от пота спине. – Итак, вы понятия не имеете, какой Иной или зверь стоит за нападениями? – Нет, – ответил Джим. – Скажите, Гордон, а какой вы зверь? – Это есть в моих документах. – Вы не слишком часто используете свою форму. Она вам неприятна? – Я медведь. Это одна из самых стандартных форм для магов-перевертышей. – Кермодский медведь, если быть точнее. – Да. – Очень красивое создание. – В голосе Монро не было ни одной теплой нотки. – Я хочу, чтобы вы посмотрели кое-что. Пожалуйста, снимите защиту. Тон голоса Монро дал понять, что это приказ. Джим снял ментальный Щит, Серая прикрыла глаза, и в разум проникло смутное видение. Молодая Иная, симпатичная, одетая явно не по погоде – короткая юбка, оголенные предплечья, склонилась над телом Фрэнка Боулса, все еще лежавшим посреди изрешеченных пулями бетонных колонн. Сумеречные фигуры за ее спиной застыли в ожидании. Джим откуда-то знал, что Иную зовут Лиза, что она Темная предсказательница. Одной рукой она заправила за ухо прядь темную прядь волос, другой – коснулась лба мертвеца. Несколько мгновений она молчала, был слышен только звук далекого прибоя. Потом она пошевелилась. Ее лицо повернулось к тому, кто фиксировал предсказание. Она посмотрела будто в камеру, и Джим поймал ее взгляд. Ее густо подведенные глаза были воспалены, на щеках – нездоровый румянец. – …приходила Гончая. Она продолжает охоту. Тьма и Свет не питают ее. Она бесшумна, зловонное дыхание – то, что ты почувствуешь, когда она придет. – Темная добавила несколько слов на древнем языке, понимание которого не дают дозорным при обучении, и снова вернулась к английской речи. – Охотится она, а ты должен бежать. Тебе следует помнить это. Они не помогут тебе. Они еще не знают, но вы найдете друг друга, и твой мир погрузиться во Тьму. Косметика вокруг глаз девушка поплыла, слезы, вызванные то ли ветром, то ли истощением Силы, окрасились черным. – Эй, медвежонок, – с усилием проговорила Темная и против воли выдавила сочувственную улыбку. – О таком Сунь-цзы не писал. Медвежонок. Так с подачи капрала Лидса звали Джима во взводе первые дни службы. – Эй, медвежонок, хорошая работа. Джим бесился, но в тайне был горд, что его приняли так быстро. Монро прервала образ. Вернувшись, в реальность, Джим продолжил смотреть в пустоту. Инквизиторы спросили, будут ли комментарии, но ему нечего было сказать.***
Готэм в сумерках был по-своему прекрасным местом. Зажигались огни, их свет отражался в стеклянных фасадах высоток дорогих кварталов и в грязных лужах заплеванных переулков. Оживали, выбирались из своих дыр, ночные жители, задавая городу неповторимый ритм упадка. Любое действо становилось зажигательнее и мерзотнее. Богачи запирались на все замки, и люмпены завладевали улицами. Конечно, инквизиторы не предоставили Джиму автомобиль, чтобы довезти его до дома. Можно было, как обычно, поймать попутку, но сегодня Гордон решил пройтись пешком. Нужно было обдумать увиденное, но в этом ему помешали. Через три квартала перед ним затормозила машина. С пассажирского сидения черного «кадиллака» на Джима смотрела патлатый мужчина средних лет. – Гордон, верно? – спросил он, опустив стекло. – Тебе лучше сесть в машину. – И зачем же? – У нас есть общий друг. Освальд Кобблпот. Не пойдешь со мной сейчас, и мы сунем его голову в мешок и отправим его матушке. Но если тебе плевать, можешь идти куда шел. Лично мне этот уродец сразу не понравился, и я буду только рад закончить его мучения. Джим прикрыл глаза, предчувствуя появление головной боли. Патлатый был Темным, как и водитель. В операциях Дневного Дозора замечены не были, возможно, не состояли. Уровни Силы определить было сложно. Значит, поездка рисковая. Джим к этому привык. У него было много дурных привычек. – Нет, я с вами. Он сел в салон, и машина тронулась. В пути были недолго. Пересекли центр и свернули на запад. Тормознули у помпезного ресторана, в котором Джиму в обычный день не хватило бы денег на бокал вина. Внутри был занят единственный столик. К нему Джима и провели. – Добро пожаловать, – поприветствовал его крупный мужчина, оставив в покое лобстера, которого разделывал секунду назад. – Я Сальваторе Марони. Значит, Джим был прав. Эти ребята не имели отношение к Дозорам. Марони возглавлял стороннюю организацию Темных, промышлял незаконными делами. Хрупкий договор о невмешательстве с Фальконе – главной Дневного Дозора – был не многим лучше объявления холодной войны. Черт возьми, Кобблпот умел выбирать себе компанию. Он сидел рядом, вид у него был плачевный. Он сразу же впился в Джима мутным взглядом, рот его был приоткрыт, его слегка покачивало. – Видишь ли, – заговорил Марони, когда Джима усадили на пустой стул, но Кобблпот прервал его. – Скажи им правду, Джим. – Заткнись! – прикрикнул на него Марони, но сразу же сменил гнев на милость, обратившись к Джиму: – Хочешь выпить? Негрони с морепродуктами то, что надо. – Нет. – Наш общий друг рассказал удивительную историю. Никогда подобного не слыхал. Трудно в нее поверить. Я не из тех, кто спрашивает дважды. Хочу, чтобы ты рассказал такую же историю, что и Пингвин. – Какую еще историю? – Джим уже трижды пожалел, что согласился на поездку. – Если я услышу ту же историю, то смогу проверить, что она правдива. И буду доволен. Если же истории будут разными, мне придется прикончить того, кто солгал. Лгут ли Светлые, а, Гордон? – Кто-то, нечто разорвало вампира, – медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Джим, – Характер нападения указывал на причастность оборотни или перевертыша, я попал под подозрение. Дневной Дозор приставил ко мне Кобблпота – отслеживать мои передвижения. Я смог напасть на след реального убийцы, когда тот атаковал свою следующую жертву. Вмешалась третья сторона, и Кобблпот пришел мне на помощь. В ходе борьбы раненая жертва, Фрэнк Боулс, напала на Кобблпота. Я его защитил. Мой удар оказался фатальным. Вот и все. Марони улыбнулся, демонстрируя неровный ряд зубов. Улыбка переросла в дружелюбный смех. – Замечательно. Видишь ли, наш маленький друг – перебежчик. Покинул сегодня Дозора и приполз прямо к доброму дядюшке Марони. Говорит,.. Как там было, Пингвин? У Фиш Муни есть личная предсказательница, она сообщила, что ваша совместная работа закончится для Пингвина фатально. Фрэнка, конечно, жаль, но молчаливый Фрэнк мне всегда нравился больше. Джим с силой сжал челюсти. – Иди сюда, мелкий ты перебежчик. Обещаю, что ты узнаешь от меня лично, когда я захочу тебя убрать. Кобблпот выдавил улыбку, когда огромная ладонь Марони потрепала его за плечо, а потом и вовсе притянула в объятия. Запечатлев на лбу Кобблпота поцелуй, Марони вернулся к Джиму. – Светлый, ты ведь понял, это все между нами. Не болтай особо. «Спасибо», – одними губами проговорил Кобблпот, заглядывая Джиму в глаза. *** Сидя на диване, Джим безразлично вглядывался в окно. В комнате было прохладно, сквозняк подхватывал и уносил дальше вглубь жилища дым тлеющей в пепельнице сигареты. Спокойный вечер после беспокойного дня. Оставалось только включить телевизор и полностью отрешиться от реальности. Звонок в дверь заставил Джима вздрогнуть. Он напомнил ему визг пойманной в капкан гарпии, резкий и чуждый. Освальд Кобблпот, сжимая подарочную коробку, неловко застыл на пороге. На губах – робкая улыбка. Он успел переодеться. Его рубашка – шелковая ткань с вытканным двухсторонним узором. Джим вдруг понял, что из-за нахлынувшей ярости не сможет произнести ни слова. Он вернулся к столу, машинально затушил сигарету и опустился на диван. Если он будет молчать и не двигаться, то сможет удержаться от насилия. Темный, не зная об опасности или легкомысленно игнорируя ее, прошел в квартиру и запер за собой дверь. – Джим. Его глаза блестели, будто искренне. Ведовские зеленые. Он осмотрел убранство квартиры. Спартанский стиль, несколько пустых коробок из-под пиццы и китайской еды. Смятые баки из-под пива. Тень недоумения пробежала по его лицу. Джим даже не пытался привести свое жилище в порядок, любые попытки что-то исправить казались ему тщетными. Совместный снимок с Барбарой так же привлек внимание ведьмака. Джим не помнил, как вернул фото на полку. Барбара на нем одета в дорогое коктейльное платье, волосы убраны наверх, у Джима короткая армейская стрижка, загар еще держится. Несмотря на улыбку, он выглядит потерянным. Почему? Он так быстро согласился на службу в Дозоре. Как только они вышли на него, как только предложили место в рядах армии Света, он понял – это был Ответ. Можно было не искать дальше, и отец, будь он жив, гордился бы им. Так гордился. В какой момент он вернул фотографию? Сквозь звон в ушах до него донеслось нерешительно: «Ты спас мне жизнь. Несмотря на наши различия и твои подозрения. Я должен выразить свою искреннюю благодарность…» Кобблпот не замолкал. Джим обратил внимание: его руки дрожали. Благодарность – сильная эмоция. Ее тяжело подделать, если ты Темный. Кобблпот будто искренне верил в свою сказочную версию. Джим вдруг понял, как сильно Темному подходит прозвище Пингвин. Неловкая походка и хохолок волос, темный костюм и клювоподобный нос. Джим вспомнил документальный фильм про этих птиц, который смотрел одним спокойным вечером вместе с Барбарой. Милые с виду пингвины оказались весьма жестокими созданиями. И вот эта птаха стоит напротив и, заикаясь, распинается в лучших чувствах, бросая короткие взгляды на фото. Ощутив жар, Джим едва успел подавить желание прикоснуться к щекам. Позитивная, такая хорошая, Сила проникала через восстановленный ментальный щит и пробегала по телу мягкими волнами. Светлые питаются светлым. И Джим впитывал в себя не только благодарность. Пока он пытался определить источник, Кобблпот оказался рядом. Он протягивал сверток, и Джим принял его. Ни следа магии. – Не беспокойся, без магии, – вторил его чувствам Кобблпот. Вдруг он хихикнул. – Интересный факт: для венгров медведь не то животное, что спит в берлоге – bear, но то, что лакомится медом – medve. Я не говорил еще, но моя мама родом из Венгрии. Голос Кобблпота казался приятным сейчас, Джиму захотелось зажать уши руками. Вместо этого он развернул подарок. Настоящий Балу-накх, медвежий коготь. Четыре заостренных загнутых шипа, прикрепленных к поперечной перекладине с кольцами по краям для указательного пальца и мизинца. Подлинный боевой артефакт, древний и редкий, должно быть, крайне дорогой. Не заряженный. Силу должен влить носитель. Под монотонный лепет Кобблпота Джим примерил оружие. Оно подходило идеально. Как жаль. Кто знает, сколько в мире осталось таких. – Что все это значит? Что тебе нужно от меня? Почему ты просто не оставишь меня в покое? – Это просто подарок, Джим. – Забирай его и возвращайся к Марони, к Фиш, к Фальконе, мне плевать. – Я думаю, мы нужны друг другу. Я многое знаю, ходят разные слухи о контрабандных поставках, о Сумраке, о грядущей войне, я могу быть полезным другом! Резко развернувшись, Джим схватил Кобблпота за шею и приставил коготь к его лицу. Ведьмак удивленно вскрикнул и замер, чуть разведя руки. – Не. Умею. Я. Дружить, – прорычал Джим. – Это ничего. Ничего, – проговорил Темный, не сводя глаз с оружия. Он балансировал на цыпочках, с больной ногой получалось плохо. Джим разжал руку и отступил. Он снял Балу-накх с пальцев, оставив на протянутой ладони. Заглянул в глаза ведьмака и представил, как сжигает подарок. Представил себе лицо Кобблпота, каждую черту, искаженную злостью и обидой. Это оказалось довольно легко. – Прошу тебя, – мягко настаивал Кобблпот. Джим был готов сделать это, но потом ему пришла в голову идея. И он сжал пальцы. – Тебе пора, – отрывисто буркнул он и подошел к двери. – Ты не нальешь мне стакан воды? – попросил Кобблпот. – У меня есть дела, Темный. – Джим повернул ручку и замер у проема, ожидая, что Кобблпот оставит свои попытки и поведет себя как хороший маленький ведьмак: оставит Джима в покое. – Это не очень гостеприимно. – Я тебя не приглашал. Уже в коридоре Кобблпот снова замер: – Я позвоню тебе, Джим. Хлопнула дверь. В воздухе остался горький привкус обиды. Но это лучше, чем то хорошее, что было раньше. Джим опустился на диван и откинулся на спинку. Провел по лицу ладонью. Такой день просто не мог закончиться легко. Нет, это роскошь для честных Светлых. Которые не убивают. Которых не преследуют призраки прошлого. Джим потянулся за пультом и включил первый попавшийся канал. На экране возникли кадры детского шоу «Сэм и друзья». Сэм и лягушонок Кермит, одетый в костюм, раскрывали кукольные рты под старый хит «Эта старая черная магия».