Жертва напильника

Он толкнул Хару в грудь, но тот не поддался. Шутка затянулась. Ямазаки разорвал поцелуй, пытаясь отодвинуться, и вдруг понял, насколько это двусмысленно ─ лежать под своим лучшим другом с раздвинутыми ногами. У него и места для маневра толком не было. Хара смотрел на него с нечитаемым выражением лица, и Ямазаки стало не по себе. Он заерзал, пытаясь как-то изменить позу, а заодно выкинуть из головы дурацкие мысли. Внутри кольнула тревога. ─ Успокойся, ─ привычно ухмыльнулся Хара, и сразу отпустило. Как это было глупо, подумать… Хара продолжал на нем лежать. Ямазаки толкнул его в бок, но он даже не подумал откатиться, наоборот, прильнул ближе. ─ Все, давай вставай, ─ изо всех сил игнорируя нехорошее предчувствие, сказал Ямазаки. Происходило что-то странное, но додумывать эти мысли до конца не хотелось. Потому что это Хара… …вдруг сунул руку ему в трусы, обхватывая член. Ямазаки взвился, сбрасывая его с себя. Тело отреагировало рефлекторно, он сам не понял, когда умудрился вмазать Харе в челюсть. Первым порывом было извиниться, он уже открыл рот, когда осознал, что только что произошло. ─ Охуел?! Ты что творишь? ─ злым шепотом спросил Ямазаки. Ну да, сначала швырнуть на пол семьдесят с лишним килограмм живого веса, а потом понижать голос, чтоб никого не разбудить. Очень умно. Он растерянно смотрел на Хару, ожидая подтверждения, что это просто неудачная шутка. Тот прижал ладонью щеку, опустив голову так, что челка закрывала лицо до самого подбородка. Хара должен был врезать ему в ответ и наорать, что он тут битый час обучает одного дебила любовным премудростям, а в благодарность получает по роже. Ямазаки ждал, когда же он начнет, и был готов поверить во что угодно, но… Реакция говорила сама за себя. Наконец Хара поднялся, отнимая руку от покрасневшей скулы. Его лицо перекосила неприятная усмешка. ─ Челюсть подбери, ─ сказал он и завозился с замком. Наверное, нужно было что-то сказать, но он в каком-то оцепенении смотрел, как Хара выуживает из складок сбившегося покрывала сумку, надевает пиджак, перекидывает через плечо ремень… В дверях Хара обернулся, и по пояснице протянуло холодком. Ямазаки отвел взгляд и потянул вниз задравшуюся футболку. Он не знал, что сказать. По лестнице простучали шаги, открылась и закрылась входная дверь… Надо было встать, хотя бы запереть за Харой, но Ямазаки не мог себя заставить. Что-то в нем сломалось, и пережавшая грудь тяжесть не имела ничего общего с усталостью, донимавшей его весь вечер. Из гостиной доносилась музыка, в приоткрытую дверь сквозило, а он невидяще смотрел в потолок, пытаясь уложить в голове Хару-друга и Хару, полезшего к нему в штаны. Не получалось. Хара периодически ляпал что-то о несерьезности своих перепихов. С девушками он был обходителен, но за глаза отзывался о них пренебрежительно, высмеивал своих подружек, и Ямазаки вдруг подумал ─ а что, если тот и к нему относится так же? Он же даже Ханамию не уважал, хоть и подчинялся, для него не было авторитетов, и с чего вдруг Ямазаки решил, что является особенным? Может, он и над ним так потешался, ведь были же эти пересмешки в команде, когда он единственный не понимал, что имеют в виду остальные, а Хара всегда говорил ─ не бери в голову, они просто долбоебы. Наверное, надо было задуматься еще тогда, когда его пытался предостеречь Сето. Сето Ямазаки не нравился вообще, даже с Фурухаши проще было найти общий язык, и поэтому он пропустил мимо ушей расплывчатые предупреждения, щедро пересыпанные издевками насчет уровня интеллекта. Хара тогда сказал, что тот просто завидует их дружбе, и прозвучало это агрессивно, Ямазаки уловил его готовность полезть в драку. Но тогда показалось, что Хара прав ─ еще бы, когда на роль твоего лучшего друга претендует Ханамия, волей-неволей будешь завидовать любому… Конфликт был исчерпан, ему и в голову не пришло, что Сето мог быть прав. Хара… Блядь, да как?! Они столько вместе пережили, вытаскивая друг друга из мелких заварушек, дрались спина к спине, Ямазаки ему верил, как себе!.. Доверял. Позволял все, потому что это же Хара, ему можно… Можно… Спать у него на коленях, постоянно виснуть на плечах, обнимать в душе, когда они оба стоят голыми, ерошить волосы, притягивая к себе за шею. Они сотни раз пили из одной бутылки, воровали еду друг у друга из тарелки или прямо с палочек, и было столько всего еще, ведь они почти все свободное время проводили вместе. Ямазаки пытался успокоиться, говорил себе, что для Хары это, наверное, не имело никакого значения, он просто увлекся и перегнул палку, но… За год с небольшим, что они дружили, Ямазаки достаточно его изучил, чтобы знать, когда тот дурачится. Глаза у Хары были вечно скрыты челкой, но для того, чтобы понять его, достаточно было одной нижней половины лица. Это и с Фурухаши помогало, хотя Ямазаки не рвался с ним общаться. Но Ханамия требовал полного взаимопонимания на площадке, и он старательно учился распознавать оттенки их настроения: раз уж не хватало техники и роста, это надо было как-то компенсировать. Ямазаки сполз с кровати, чувствуя себя совершенно обессиленным, как после самой изматывающей тренировки. Он закрыл дверь в свою комнату и повалился на кровать. Думать ни о чем не хотелось, и он позволил усталости взять свое. Проснулся Ямазаки рано утром в разбитом состоянии даже без намека на стояк. Сразу же вспомнил вчерашний вечер и, плетясь в душ, подумывал сказаться больным, тем более что чувствовал себя препаршиво, но с кухни вкусно потянуло жареной рыбой, и тут же громко заурчало в животе. Для заболевшего ему слишком хотелось есть. Отец, как всегда по утрам, был немногословен, только удивился, что Хара так поздно ушел домой. После завтрака жизнь вдруг обрела краски, и Ямазаки приободрился. Им точно надо было поговорить, но считать дружбу законченной он не собирался. Видимо, у Хары на этот счет было другое мнение ─ Ямазаки он игнорировал весь день, и подловить его удалось только перед самой тренировкой, но разговаривать в присутствии остальных членов команды не хотелось, и он тихо пообещал широкой спине: «Я все равно тебя достану, сколько ни бегай». Хара никак не отреагировал на его слова, а на разминке встал в пару с Сето. Тренировку они провалили. Хара был злой как черт, Ханамия ─ как целая стая, они поругались через пятнадцать минут после начала и огрызались друг на друга до тех пор, пока Хара не зарядил ему мячом в спину так, что Ханамия рухнул как подкошенный. Сето тут же въехал Харе в ухо, но вскользь, и бросился к Ханамии. Тот лежал ничком, лицом в пол, только ребра ходили от тяжелого дыхания. ─ Ты как? ─ Сето сел рядом, протянул руку, чтобы перевернуть, но тут же ее отдернул. Ханамия попытался что-то сказать, но сдавленно охнул и еле подавил приступ кашля. ─ Фурухаши пошел за медсестрой. Постарайся не шевелиться, у тебя может быть поврежден позвоночник. Ямазаки оглянулся на побелевшего Хару. Серьезная травма у Ханамии сулила гораздо большие неприятности, чем простой вылет из баскетбольной команды, тем более что Хара сделал это специально. ─ Куда попало? ─ спросил Сето, и Ямазаки поежился, вспомнив звук, с которым мяч встретился с телом. Даже не шлепок, а громкий звон. ─ Между лопаток, ─ с оттенком вопроса произнес Хара, а Ханамия хрипло выдохнул: ─ Да, ─ и пошевелил руками, а потом ногами. С облегченным выдохом он аккуратно выгнул спину, а потом встал, опершись на протянутую руку. Подоспела медсестра и захлопотала вокруг него. Ханамия молча выполнял ее указания, медленно сгибая конечности, и не сводил тяжелого взгляда с Хары. Ямазаки сам не заметил, как встал между ними. Все обошлось же, нечего пялиться. Вслух он это, конечно, не озвучил. Ханамию на всякий случай увезли на диагностику. Они десятки раз отправляли на больничные койки других игроков, но впервые конфликт произошел внутри команды. Мылись и переодевались практически молча, думая каждый о своем. Ямазаки справился первым и теперь караулил Хару у выхода из душевой, поэтому не услышал, когда в раздевалку заглянул Киеши. ─ Привет, ─ дружелюбно поздоровался тот, то ли не замечая, то ли игнорируя тяжелую атмосферу. ─ А где ваш капитан? ─ В больнице с переломом позвоночника, ─ бесстрастно сказал Фурухаши. ─ Только что увезли. Глаза у Киеши стали огромными, и он как-то весь подобрался, будто готовился прыгать с места. ─ Это правда? ─ спросил он у Сето, но тот не успел ответить. ─ Я похож на шутника? ─ тут же откликнулся Фурухаши. ─ Он в Санно, адрес нужен? ─ Найду, ─ сказал Киеши, а потом добавил: ─ Спасибо, ─ и вымелся из раздевалки. ─ И зачем? ─ спросил Сето, когда за ним закрылась дверь. ─ Долг платежом красен. А если мне снова придется мерзнуть в душе, то я дам твой домашний адрес той ушастой. Кроме шуток. ─ У нее он есть, ─ и Сето лениво потянулся. ─ Ничего, напомню еще раз, ─ не купился Фурухаши, аккуратно складывая пропотевшую форму. ─ Ты же любишь портреты из водорослей в полный рост, я все про тебя знаю. ─ Ладно, понял, ─ Сето поднял руки в жесте капитуляции. ─ Но это ты во всем виноват, и если Ханамия спросит, кто проболтался насчет больницы, я тебя выгораживать не стану. А он будет очень зол, когда вернется. ─ Считаешь? ─ бросил Фурухаши. ─ Уверен, ─ тот усмехнулся. ─ Так что советую насладиться спокойной жизнью напоследок. И тебе тоже, дебил, ─ кивнул он Харе, наконец-то вышедшему из душа. Тот даже не взглянул на него, вытирая голову полотенцем и усердно делая вид, что никого не замечает. ─ Что с ним? ─ требовательно спросил Сето у Ямазаки. ─ Что вообще со всеми вами? ─ Отвали, ─ огрызнулся он. Отчитываться о своих проблемах он ни перед кем не собирался. ─ Определенно что-то случилось, ─ сузил глаза Сето. ─ Так-так… Кто-то натворил делов? А ведь… ─ Нахуй сходи, ─ тяжело уронил Ямазаки, уставившись на него в упор. Видимо, Сето уловил в голосе неприкрытую угрозу, поэтому смолчал, хоть и закаменел челюстью. Ямазаки редко проявлял агрессию по отношению к членам команды, но сейчас был готов всерьез драться, если тому вздумается развить мысль. Это было их с Харой личное дело, и хрен бы он пустил внутрь кого-то третьего. Сето внимательно посмотрел на Хару, стоявшего под сушкой, но вряд ли его спина была так красноречива, чтобы по ней можно было что-то прочитать. Он перебросил Ямазаки ключи, и через пару минут они с Харой остались наедине. ─ Облысеешь, ─ кинул Ямазаки в сторону мерно работавшей сушки. ─ Будешь как твой любимый Фил Коллинз. Тот никак не отреагировал, и он спрыгнул с подоконника, подходя ближе: ─ Хватит делать вид, что меня здесь нет, а то по шее дам. ─ Я больше по Томми Ли, ─ мрачно отозвался Хара, когда он уже начал подумывать реализовать свою угрозу. Уже легче. Ямазаки не стал утруждать себя дурацким «нам надо поговорить», просто начал: ─ Не буду спрашивать, что это вчера было, я не настолько тупой. Но какого хрена, Хара?! Я на девушку не похож. Или тебе настолько пофиг с кем, что ты и ко мне решил в трусы полезть? Хара неопределенно хмыкнул, отворачиваясь к своему шкафчику. Отвечать он, по всей видимости, не собирался. ─ Мы же друзья, ─ сказал Ямазаки, и снова не дождался реакции. Хара подхватил со скамейки сумку, пошарил внутри, а на него даже не посмотрел. Обида вспухла изнутри колючим шаром, саданувшим сразу и по горлу, и в солнечное сплетение. ─ Или только я так думаю? ─ Ямазаки схватил его за плечо и развернул к себе лицом. Да хрен он его отпустит просто так! ─ Ты мой лучший друг, скотина! Лучший! А я, я тебе кто?! Его рот изогнулся в кривой усмешке. А ведь Ямазаки и забыл, насколько неприятным может быть Хара при желании, с ним-то он вел себя совсем по-другому. Но теперь словно сбросил маску, и Ямазаки опять увидел его таким, как в самый первый раз. Мудаком. ─ Чего ты от меня хочешь, именного браслета? ─ Я спросил, ─ сквозь зубы процедил Ямазаки. Хара глумливо усмехнулся: ─ Я же тебе вчера все показал. За добавкой пришел? Ямазаки его выпустил просто потому, что иначе бы не сдержался, ударил. Может, это был самый правильный выход или надо было вообще развернуться и уйти, но он не мог. Нельзя было притворяться целый год. ─ Нафига ты так себя ведешь? ─ спросил он. ─ Что, реально хочешь всю нашу дружбу похерить? ─ А вдруг кэп прав, что нет никакой дружбы, только взаимная выгода? ─ бросил Хара, закидывая в рот пару подушечек жвачки. Ямазаки вздохнул. Все вокруг были умными, очень умными, настолько умными, что не понимали элементарных вещей. ─ Ханамия позер. Ему просто нравится воображать себя одиноким героем… ─ Антигероем, ─ встрял Хара. ─ Да хоть кем! Он все равно дружит с Сето, даже если называет это какими-то другими словами. Тот нас в раздевалку не пускал, потому что Ханамии приспичило на кого-то наорать, хотя это вообще ни в какие ворота не лезет. Скажешь, они не друзья? ─ А если это только в одну сторону? Ямазаки не сразу понял, о чем он. Потом дошло. ─ Ты… ─ голос сел, пришлось откашляться. ─ Ты о ком сейчас? Если о Сето с Ханамией, то хрен бы с ними, пусть сами разбираются, но не надо… Хара поставил сумку и сел на скамейку. Ямазаки предусмотрительно подпирал собой дверь, чтобы не выпускать его, пока они не договорили. ─ Ямазаки, ты живешь среди радужных единорогов. Ты сам как радужный единорог со своими представлениями об окружающем мире. Тебя вокруг пальца обвести ─ раз плюнуть, веришь всему, что скажут, даже не задумываешься, правда или нет. Если б я вчера не сорвался, то максимум через пару часов разложил бы тебя. Ты же не хочешь кончить раньше времени, когда у тебя будут в рот брать? Да ты бы сам подставился, еще б и благодарен был за «тренировку». Да, Ямазаки верил всему. Но не всем. ─ Когда ты рассказал, что Мияно надо мной с подружками смеялась, типа целоваться не умею, она плакала и уверяла, что ничего такого не было, ─ глухо сказал он, борясь с подступающими злыми слезами. ─ Но поверил я тебе, а ее бросил. Потому что считал, что ты не станешь мне врать. Ты же мой друг. ─ Что ты вцепился в эту дружбу? ─ тоскливо протянул Хара. ─ Твердишь как попугай: друг, друг, друг. Заебало. ─ Так сказал бы раньше! Я не настолько тупой, как ты думаешь. Не надо было со мной таскаться, пережил бы! Хара дернул углом рта. ─ Наверное… Я как-то упустил момент, когда все покатилось к хуям. Ты бы себя видел, когда играешь. Или когда спишь. И тут Ямазаки окончательно убедился в том, что Хара ─ махровый извращенец. Потому что видел он себя после игры: нормальный человек запасть на багровую физиономию с глазами навыкате попросту не мог. Он даже отчасти посочувствовал Харе, но в душу тут же закралось подозрение: ─ Ты же не встречаешься с парнями, всегда только с девушками. ─ Не встречаюсь. Я их ебу, ─ оскалился Хара. ─ Когда ты только успеваешь? Мы же постоянно зависаем вместе, ─ недоверчиво поинтересовался он. ─ В промежутках, ─ уже не так нагло сказал тот. ─ Я не все время с тобой тусуюсь. ─ Правда? Мне почему-то кажется, что все время, а когда ты где-то в другом месте, то постоянно мне пишешь… ─ Может, я во время секса тебе пишу? Руки-то свободны. ─ Как свободны? А ты разве не держишь за бедра…? ─ ляпнул Ямазаки и тут же почувствовал, как к лицу приливает кровь, но Хара смотрел на него, открыв рот, и это придало уверенности. ─ Что? Мне не пять лет, я могу представить, как ебутся два мужика… ─ И часто ты это представляешь? ─ это был ожидаемый вопрос, но Хара почему-то задал его вяло, без обычного ехидства. Он вернул подачу: ─ Так же часто, как ты потрахиваешь парней. Хара криво усмехнулся: ─ Не веришь, значит. Фантазия у тебя бедновата, но себя, а, Ямазаки, себя ты можешь представить с па… нет, нахуй! Со мной. Представь себя со мной. ─ В постели? ─ Да хоть в раздевалке! Сможешь представить, как я тебе отсасываю, или кишка тонка? ─ и он толкнулся в щеку языком. Глаз видно не было, как и всегда, но Ямазаки был почти уверен, что знает, как именно сейчас смотрит на него Хара: тяжело, выжидающе. Тот сидел, растекшись по скамейке, но от обычной расслабленности в его позе не было ничего. Он ждал ответа. ─ Так я и думал, ─ сказал он через некоторое время, вставая. ─ Удачи с Мацукавой. Сначала Ямазаки вообще не понял, о чем он говорит. После первого свидания и суток не прошло, но столько всего успело случиться, что казалось, будто они виделись давным-давно. Образ Мацукавы померк на фоне переживаний из-за Хары, за весь день Ямазаки о ней ни разу не вспомнил. Хара небрежно закинул в рот очередную подушечку жвачки и сделал вид, что поправляет ремень. Нужно было просто отодвинуться и дать ему пройти, но Ямазаки словно прирос к полу. За этот год они не раз ссорились, но никогда не было ощущения, что это навсегда: отпусти ─ и потеряешь. Легкий в общении Хара мог хоть завтра найти себе кучу новых лучших друзей, а у Ямазаки плохо получалось сходиться с людьми. Хотя даже если б и хорошо… Хара все равно оставался его единственным настоящим другом. И тоже не торопился уходить. Ямазаки выбрал быстро. ─ Я не стану с ней встречаться. Хара замер. Даже челюсти, агрессивно перемалывавшие жвачку, остановились. ─ Почему? ─ Потому что, ─ буркнул он, глядя исподлобья. ─ Не стану ─ и все. ─ Нашел себе кого-то получше? ─ Нет, долбоеба одного нашел. Он сначала порет хуйню, а потом… потом порет еще большую. Дебил. Хара поерзал на месте, помялся, прежде чем спросить: ─ А если он исправится? ─ Сомневаюсь, что это лечится, ─ с облегчением выдохнул Ямазаки, ведь Хара запросто мог послать. ─ Но какой уж есть, а все равно мой лучший друг. ─ Я тебя сейчас поцелую… ─ Даже не суйся, по морде огребешь, ─ прямо предупредил он. ─ Ты меня достал! Хуже Ханамии: от того хоть знаешь, чего ожидать, а с тобой, блин… ─ Пойдем перекусим, умираю от голода! ─ перебил Хара. Ямазаки увернулся от руки, которую тот попытался закинуть ему на плечи: ─ Ты платишь. До закусочной шли молча, Хара только спросил, придет ли он на репетицию. Ямазаки ответил «Конечно!» раньше, чем успел задуматься: завтра у их группы был второй настоящий клубный концерт, с билетами и разогревом, все по-взрослому, естественно, что он ходил на все репетиции. Вчера тоже должна была быть, а Ямазаки даже не вспомнил об этом, потому что был поглощен своими проблемами. Музыка для Хары была важнее всего. Он мечтал дорасти до профессионального ударника, и Ямазаки считал, что это ему вполне по силам. Но для этого нужно было регулярно где-то светиться, чтобы заметили и выделили из сотен таких же талантливых самоучек, а Хара взял и отменил репетицию, когда у них каждый день был на счету. Ямазаки ел, поглядывая на Хару, который то просматривал что-то в телефоне, то отбивал сообщения, беспрестанно сбрасывая входящие звонки. ─ Кто тебе названивает? ─ в конце концов не выдержал он. Хара небрежно повел плечом: ─ Йоши мандражирует. Нубас. Давай, что ли, заканчивать, а то он мне мозг через трубочку высосет. Как оказалось, нервничал не только Йоши ─ вся группа была на взводе, и Харе пришлось выслушать пару ласковых о зазвездившихся придурках, которые считают, что можно отыграть на отъебись. Огрызнувшись на сравнение с игрушечной обезьяной-барабанщиком, которой не нужны репетиции, чтобы лупить в одном ритме, Хара сказал, что никто не мешал вчера собраться без него. Повисло напряженное молчание, и Ямазаки поспешно предложил сходить за кофе, чтобы разрядить обстановку. Микроклимат в команде был важен что в баскетболе, что в рок-музыке, и если перед концертом они переругаются, о хорошем выступлении можно будет забыть: тут же каждый считал себя офигенно творческой личностью, они станут не играть, а самоутверждаться. Ямазаки знал, что на тонкие натуры лучше всего действуют земные материи, поэтому купил за свой счет еще несколько булочек и погасил зарождавшийся конфликт. Что Хара в ударе, стало понятно уже после пары песен. Он срывался на импровизацию, прокручивал палочки, и вообще вел себя так, как будто был на сцене, а не в крохотной старой студии. Все споры были забыты: Хара умел поджигать, как никто, и спустя полчаса уже никто не упрекал его в недостатке энтузиазма. Ямазаки устроился в углу, обняв сумку и нацепив наушники, чтобы громкость не била по ушам, и молча кайфовал не столько от музыки, сколько от разрешившейся ситуации. Хара был классным, Хара был его другом, Хара просто был ─ и одного этого хватало. Кажется, он умудрился задремать, потому что музыка внезапно закончилась, а вся группа собралась в тесный кружок, что-то напряженно обсуждая. ─ Ямазаки, будь другом, сгоняй еще раз за кофейком, а? ─ обратился к нему Йоши, протягивая деньги. ─ Иначе это до утра затянется, а я хочу еще пару раз «Fury» прогнать. ─ А о чем они спорят? ─ Порядок песен, ─ и Йоши закатил глаза в ответ на чье-то возмущенное: «Это важно!» Ямазаки усмехнулся: ─ Я сейчас. Когда он вернулся, спорщиков осталось всего двое: Хара на чем-то настаивал, а Моно заламывал руки и отрицательно качал головой, посекундно откидывая со лба синюю челку. Моно, как и положено солисту, был самой чувствительной натурой из всех ─ если его песню отвергали, неделю мог жаловаться, что плебеям не понять творца, периодически страдал депрессиями и в зависимости от настроения менял цвет волос. С Харой они сцеплялись на каждой репетиции из-за непримиримых творческих разногласий, суть которых сводилась к тому, что каждый считал себя главнее. ─ …потому что ты дубина и вообще не чувствуешь музыку! ─ разорялся Моно. ─ Как можно «Two love» ставить в конце, когда очевидно, что она должна быть первой?! Хара схватился за голову, не в силах выразить глубину своего отчаяния, и Ямазаки не сдержал смешок. Творческие люди… Хара уже открыл рот, чтобы возразить, но вдруг заметил его. Ямазаки отсалютовал ему банкой, намекая, что пора подкрепиться. ─ Ладно, хрен с тобой, ─ сказал тот, обращаясь к Моно. ─ Это маразм, но будь по-твоему, хотя надо подгонять сет-лист под концепцию выступления, а не наоборот. Когда я прославлюсь, то тебя к себе даже на бэк-вокал не позову. ─ К тому времени я уже буду трижды мультиплатиновым, так что обойдусь, ─ фыркнул Моно, церемонно принимая у Ямазаки банку с чаем. ─ Так трижды или мульти-? ─ и Хара отошел, довольный, что оставил за собой последнее слово. Обычно Ямазаки отпивал половину, а потом отдавал оставшееся Харе, потому что тот был ужасным извращенцем и любил чуть теплый кофе, но в этот раз, Хара, поколебавшись, взял полную банку. Ямазаки не сразу понял почему, а потом отвернулся, почувствовав, как краснеет. У них была куча привычек, разделенных на двоих, но раньше он не задумывался, как это могло выглядеть со стороны. А теперь каждый жест казался двусмысленным… или был им, подумал Ямазаки, вспоминая, сколько всего позволял Харе. Наверное, тот был прав, когда говорил о наивности на грани с идиотизмом. Ямазаки доверял слепо, не задавая вопросов, и, положа руку на сердце, хотел бы делать так и дальше. Если бы Хара вчера сдержался и не полез к нему в штаны, что бы было дальше? Задумался бы он о том, что это не совсем здорово, или так и продолжал бы считать его альтруистом? Ну, поцеловались пару раз, так это же все по доброте душевной, гуманитарная помощь нуждающимся… А пару раз или пару десятков раз ─ никто не считал. Ямазаки поднял голову и замер, наткнувшись на взгляд Хары. Обычно тот играл с закрытыми глазами, это было видно, когда взлетала густая челка, но сейчас смотрел прямо на него. Играла «Fury», уже, кажется, второй раз подряд, и Хара не сводил с него взгляда даже во время соло, отбивая сумасшедший ритм. Эту и следующую, у которой Ямазаки забыл название, отыграл чисто, а на тягучей романтичной «Again» стал сбиваться. Йошимуне прикрикнул на него, чтобы не страдал фигней и взял себя в руки, но Моно неожиданно отключил микрофон и хлопнул в ладоши, привлекая внимание остальных: ─ Давайте закончим на сегодня. Завтра на саундчеке по-быстрому все что надо прогоним, нет смысла сейчас выдыхаться, иначе перегорим. Я уже хрипеть начинаю… ─ он обеспокоенно приложил руку к груди, но тут же рявкнул Харе: ─ Уберешь тут и закроешь. ─ Почему я?! ─ возмутился тот, но Моно припечатал: ─ Заткнись и радуйся, что легко отделался. Из-за тебя мы вчера не репетировали, а сегодня торчали до ночи. Ладно, ребята, завтра собираемся в десять. К двенадцати обещали прислать фургон, он большой, так что все поместится, а одному придурку даже установку разбирать не придется. Хара проворчал что-то, отдаленно похожее на благодарность, Йошимуне предупредил, чтобы два долбоеба не трогали бас, остальные одевались на ходу. Через несколько минут студия опустела. ─ Ты не ушел, ─ с оттенком удивления констатировал Хара. ─ Скоро поезда ходить перестанут. Ямазаки пожал плечами: ─ Переживу как-нибудь. Мне же не надо рано вставать, можно и прогуляться. ─ А ко мне не хочешь? ─ Хара… Тот вздохнул и потер лицо руками, отчего влажная от пота челка встопорщилась под немыслимыми углами. Ямазаки ухмыльнулся было, но Хара подался ближе и стало не до смеха. ─ Что ─ «Хара»? Я же просто позвал переночевать, ни слова не сказал о том, как мне хочется разложить тебя прямо здесь, стянуть штаны и отсосать. Тебе бы понравилось, ты бы орал как резаный, но точно кайфанул бы. ─ У тебя какая-то навязчивая идея с этими отсосами… ─ Уже месяца три, и? Не ценишь ты мою выдержку, а зря! Сето вообще предложил напоить тебя и трахнуть. Хара замолчал так, как будто всерьез ожидал благодарности за то, что не стал его насиловать, и Ямазаки уже хотел поинтересоваться, как глубоко тот ебанулся, но тут его накрыло осознанием: ─ Сето?! ─ Сето, Сето. У него же есть глаза, это только ты дальше своего носа не видишь. Я недавно подрочил при тебе в душевой, а ты даже не заметил. ─ Заметил я, ─ буркнул он, ─ просто промолчал. Подумал, раз уж тебе припекло, то хрен с ним. ─ Мне постоянно припекает, когда ты рядом. Каждую тренировку, каждый день, каждый вечер… я вчера чуть не ебанулся, когда ты повелся и согласился. Был уверен, что в морду дашь. ─ Я и дал, ─ сказал он. ─ И еще добавить могу, если надо. ─ Ты об этом? ─ фыркнул Хара, поворачиваясь боком. И только теперь Ямазаки заметил замазанный синяк. ─ Бьешь, как девчонка, ─ хмыкнул он, тут же перехватывая занесенный кулак. ─ Я пошутил. Знаю, что пожалел. Ты же меня любишь, Ямазаки, правда? Как же ты меня любишь… ─ Но дать тебе по морде все равно хочется, сил нет! ─ Так дай, ─ Хара сглотнул. ─ Только сначала дай отсосать, а потом можешь хоть ногами бить. ─ Ебнутый ты на всю голову, ─ беспомощно сказал Ямазаки, а Хара торопливо закивал, как будто только и ждал этих слов. Поцеловал грамотно ─ намертво зажав руки, чтобы не выхватить под второй глаз. Правда, Ямазаки все равно мог бы вмазать ему лбом в переносицу, но ведь завтра у Хары важный концерт… Слабенькое было оправдание, конечно, но лучшего он не придумал.