Двое

Он держал бокал вина так изящно, как никто не умел. Своими бледными руками с длинными тонкими пальцами. Чимин вспоминал, как его руки летали над клавишами рояля. А потом вспоминал, как они пускали тысячи маленьких разрядов, легко касаясь чувствительных точек на спине, опускаясь все ниже… Потрясающе, наверное, со стороны выглядит. Вся группа сидит и отвечает на какие-то вопросы журналиста, а очень умный Чимин залипает на пальцы своего теоретического парня. Кажется, он даже пропустил вопрос, адресованный ему. И все, в конце концов, забили, оставляя его наедине со своими мыслями. Мыслями, которые могли бы перестать путаться, если бы не главная проблема всего последнего года для Чимина. Проблему звали Мин Юнги. И проблема периодически кидала на него хитрые взгляды своих лисьих глаз, заставляя погружаться в воспоминания все дальше. Чимин вспоминал их первую встречу. Тогда он еще подумал, что Юнги такой маленький и хрупкий, прямо на девчонку похож. Это было, наверное, самое ошибочное суждение в его жизни. Это Чимин понял, когда совсем не хрупкий Шуга грубо трахал его на рояле. На том самом, по клавишам которого так легко летали его руки всего какие-то считанные мгновения назад. Чимин потом еще думал, как вообще старый инструмент под ними не сломался. И как вообще это хрупкое существо может быть таким… При их первой встрече Чимин и подумать бы не мог, что этот странный и грубоватый Мин Юнги займет все его мысли. Когда их попросили нарисовать круговую диаграмму и выделить в ней место для каждого мембера, Чимин разделил весь круг на ровные шесть частей. Тогда Мин Юнги был примерно шестнадцатью процентами от круга. Сейчас Мин Юнги – все сто процентов. Чимин, если честно, даже понять не может, когда это все началось. Просто в какой-то момент фансервис перестал быть просто фансервисом. В какой-то момент одногруппник перестал быть просто одногруппником. Жизнь перестала быть жизнью без него. Чимин вновь поймал на себе хитрый взгляд. И воздуха как-то резко стало очень мало. Так только Юнги умеет – разом выкачивать весь необходимый воздух из Чиминовых легких. Выкачивать и заставлять дышать собой. Только собой. Вообще Чимину иногда кажется, что перед ним два совершенно разных человека. Юнги – такой милый, домашний и ламповый, что вечно ведет себя, словно маленький ребенок, обижается, по-детски надув губы, а через секунду висит на шее влюбленной девчонкой. А еще есть Шуга… ни капли не милый, грубоватый, похотливый, самовлюбленный, заставляющий выдыхать свое имя между рваными стонами, не дающий спать ночами, ведь есть занятия поинтереснее сна. Наверное, Юнги и правда сбежал из какой-то психиатрии, где лежал с раздвоением личности. И чем-нибудь еще, наверняка. Не бывают нормальные люди такими охуительными, правда? С нормальными ведь все просто?.. С Мин Юнги не бывает просто. Чимину и не надо этого «просто». Чимину нравится все сложное. А Юнги – сложный лабиринт. Лабиринт, где единственный выход захлопнулся, стоило Чимину лишь раз почти случайно коснуться обветренных губ. Захлопнулся, лишая любой возможности выбраться. Захлопнулся, оставляя наивного паренька в лабиринте наедине с хищным лисом. Чимин любит лис. Однажды они вдвоем просто лежали на полу, посреди танцевального зала, не горя желанием возвращаться в общагу после утомительной репетиции. Лежали и что-то тихо рассказывали о своей жизни. Тогда Чимин вдруг понял, что ему этого всю жизнь не хватало. Кого-то своего, кто все поймет. Не обязательно поддержит, но уж точно легко сожмет пальцами ладонь и прошепчет на ухо что-то очень дурацкое, ванильное, но такое нужное. Обычно Чимин бы сказал, что эта романтичная хрень ему даром не сдалась, но почему-то не тогда. Просто нужные слова должны звучать от нужных людей. Чимин вновь ловит взгляд. Уже не хитрый, не задорный, не насмешливый. Такой темный, тягучий, влекущий куда-то за собой. Сегодня снова не уснем?..