Иду полным курсом

Обращаться в полицию Лямин не стал, вызвал специалиста из клининговой компании и навестил Диму Кожевникова по месту работы, в результате чего обзавёлся синяком на пол-лица и ободранными костяшками пальцев. – Ему досталось меньше, – сообщил он мрачно, заворачивая кусок льда в полотенце. – Я постарался, чтобы у него повода звонить копам не было. – Если исходить из этого, стоит ли вообще драться? – отозвался Калязин. – Держи. Он вручил Лямину неотекс и марлевый тампон, полюбопытствовал: – Результат-то хоть есть? – Хотелось бы верить, – Лямин зашипел, промывая ссадины. – Вова, я пытался донести до него по-человечески, клянусь! Какого чёрта, это между мной и Дашкой! Да, я поступил по-свински, но его это не касается! – Она его сестра, – Калязин сел напротив. – Ты вообще на чьей стороне?! – обиделся Лямин. – На твоей, – Калязин вздохнул. – Тебе не кажется, что не мне осуждать кого бы то ни было? Он тревожился всё же, но после драки Кожевников как будто оставил Славу в покое. Дашу Калязин однажды встретил в столовой марины. Она не ответила на его приветствие, сделала вид, что не заметила; Калязин обернулся ей вслед и увидел, как она поднесла руку к лицу и вытерла глаза. "С нами она тоже больше не разговаривает, – поделилась Саманта после прямого вопроса Калязина. – Не то чтобы я её не понимала, это же до чёртиков обидно! Я бы на её месте не брата, а специальных людей наняла, чтобы объяснили Славе, что так не делается". "То есть, ему надо было врать ей до самой свадьбы, а потом сбежать из-под венца?" – уточнил Владимир. "Ой, всё! – Саманта поставила смайлик с прижатой к лицу ладонью. – Началась мужская солидарность". "Это обыкновенная логика", – Калязин покачал головой. "Свинство это, – возразила Саманта. – Если бы он Дашку любил, он бы на другую женщину не повёлся. А если не любил, зачем звал замуж? Припекло? Часики затикали? Папа пригрозил из завещания вычеркнуть?" Калязин хмыкнул. "Спасибо, Сэм, – написал он, закрывая тему. – Извини, если я тебя расстроил. Мне тоже Дашку жалко, но сделанного всё равно не воротишь". "Это да, – согласилась Саманта. – Завтра выходите?" "Ага". "Попутного ветра и хорошей погоды". С погодой им и правда повезло: дождя не обещали, зато ветер менялся едва ли не дважды в день, позволив им пройти путь до Морсби всеми возможными курсами. Калязин больше не сгорал и не стирал руки, но продолжал носить перчатки и водолазку, свою или Агапова, что Алексею очень нравилось. Калязин на эту тему пошутил, мол, обычно это считается девичьей прерогативой, ходить в рубашках бойфренда с утра, на что Агапов абсолютно серьёзно ответил: – Просто наоборот размер не позволяет, – и добавил, подумав: – И расцветка. Калязин не нашёл, что возразить. В открытом море он снова ощутил ту лёгкость, которой не чувствовал с момента продажи "Арго". Здесь не существовало болезни Гаруфалоса, беременности Зины, дорожных аварий и счетов за аренду и электричество, здесь были вода и солнце, здесь моментально обветрились и просолились губы, и Агапов открыл для себя новое развлечение в том, чтобы мазать их Калязину маслом, садясь верхом ему на ноги и не давая увернуться. Они облюбовали для себя носовую каюту. Она была менее удобна на "Фантазии", чем кормовая, но по утрам в неё через форлюк проникали солнечные лучи, служа им лучшим будильником, а кроме того, Калязин подозревал, что после "Агнии" носовые каюты приобрели для них с Агаповым особую прелесть надолго. "Навсегда", – подумал он в какой-то момент и прерывисто вздохнул, испугавшись обозначенного периода. Он не разрешал себе в это верить. Ему по-настоящему хотелось, чтобы всё было всерьёз, чтобы Агапов остался в его жизни как можно дольше, но Владимир прекрасно понимал, что никакие обещания тут не работают, чистая лотерея, повезёт или нет, получится или нет. Его родители встретились и больше не расставались, а Гаруфалос не женился ни на Ладе, ни на матери Зины. Смолин выбрал Лесю и жил с ней уже десять лет, но у неё он был вторым мужем, и Димка Сеничев тоже был женат второй раз, а уж если вспомнить Лямина и его скоропалительные решения... Нет, гарантий не было никаких, не могло быть, ни у кого и никогда, и Калязин не разрешал себе верить, но и бояться не собирался: если кому-то везёт в этом вопросе, то почему бы не им?.. Он перевернулся на спину, подставляя лицо солнечным лучам, и улыбнулся. – С днём рождения, – шепнул Агапов, подтягивая его к себе. – Спасибо, – Калязин ответил на поцелуй и стащил с Алексея одеяло. – Надеюсь, ты выспался!.. Они провели в дрейфе почти весь день: занимались любовью, купались и по очереди дремали в кокпите; когда солнце медленно пошло вниз, Калязин неохотно сказал: – Надо ставиться, пока ветер южный, тогда на плато к ночи выйдем и завтра будем в Морсби. – А что будет в Морсби? – Агапов обнял его сзади, прижимая к штурвалу, и через его плечо взглянул на чартплоттер. – В университет тебя сдам, – пошутил Калязин. – Ты же учиться хотел? – И как мне потом лекции посещать? – Алексей прикусил его за ухо. – Кстати, а на кого там учат? – Понятия не имею, – признался Калязин. – Мы в город заходить не будем, заправимся в марине, еды купим и пойдём дальше. Там, ну, не самое безопасное место для ночёвки. – Серьёзно? – Агапов нахмурился. – Ну, Морсби – официально самый криминогенный город архипелага, – Владимир пожал плечами. – Самые высокие показатели по грабежам и убийствам, как среди местного населения, так и по отношению к туристам, но, во-первых, только там можно не сомневаться в качестве топлива, а во-вторых, я всё равно хочу тебе храм показать, его с моря видно, но не со всех сторон. А в-третьих, по крайней мере, в марине дежурит полиция. Заправимся, сходим в лагуну и двинем на запад, а оттуда вдоль Рифа пойдём обратно, как раз успеем к возвращению Сандро. Агапов помотал головой. – Да нет, – сказал он с досадой. – Я не боюсь, надо – зайдём, это и правда дел на час, но ты говорил, что уже ходил в Морсби раньше, один?! – Лёш, мне было восемнадцать, – Калязин усмехнулся. – Я и не такое делал. Агапов молча сгрёб его в охапку и сжал, Калязин охнул, но терпеливо ждал, пока Алексей его отпустит. – Я соблюдал технику безопасности, – заметил он. – Угу, – непонятно отозвался Агапов и замолчал. "Я люблю тебя, – подумал Калязин, обнимая его в ответ. – Я хочу прожить с тобой всю жизнь". Он удивился, когда в лагуне Агапов вдруг вытащил свой телефон, потом решил, что Агапов хочет сфотографировать храм. Его и вправду хорошо было видно с воды – солнце заливало янтарным светом одряхлевшую и поросшую травой кладку и золотило крыши, – но Алексей удивил Калязина снова, когда развернул яхту правым боком к берегу и попросил: – Замри! От неожиданности Калязин рассмеялся, и Агапов сфотографировал его на фоне скал и храма, посмотрел, что получилось, и удовлетворённо улыбнулся. – Что это было? – полюбопытствовал Владимир. Агапов пожал плечами. – Захотелось, – ответил он ещё менее понятно, чем накануне, и Калязин отчего-то побоялся расспрашивать его дальше. Вечером, уже засыпая, он вспомнил фотографии, которые видел в своё время в телефоне Агапова, и мысленно скрестил пальцы: похоже, что внезапный порыв был хорошим признаком, подтверждением тому, что Алексей принял наконец в полной мере смерть матери и больше не ассоциировал с ней какие-то свои действия и желания. – Заведи фотоблог, – шутливо посоветовал Калязин на следующий день, когда Агапов добрых тридцать минут пролежал неподвижно на носу "Фантазии", выжидая, пока спугнутая им крачка успокоится и снова сядет на леер. – Тебе же нравится снимать. – Да глупо как-то, – Агапов внезапно застеснялся. – Я так, для себя. – А может, это твоё призвание? – поддразнил Калязин. – Тем более, клуб ты на Славку спихнул, чем заниматься-то будешь, кроме как жить на проценты? Агапов покраснел до слёз, втянул голову в плечи, попросил: – Володь, не надо. Он посидел ещё немного на палубе, потом слез в кокпит и сел на слани к ногам Калязина. – Клуб меня просто убивает, – сказал он тоскливо. – Я не заслужил этих денег. Он должен был всё оставить Зине, а вместо этого... – Зине клуб тоже не нужен, – возразил Калязин. – Если я не ошибаюсь, она метит возглавить отделение онкологии в первой городской. Так что, подозреваю, она тоже в итоге передала бы дела Славке. Почему тебя это беспокоит? Ты ни разу не говорил, что не заслужил "Фантазию", в чём разница между ней и клубом? Он сразу пожалел о вырвавшихся словах, но Агапов не обиделся и не расстроился, только покачал головой. – Маме я был нужен, – ответил он и погладил слани. – Она меня любила, "Фантазия" – ты только не смейся, – "Фантазия" – это как будто она меня всё ещё обнимает. А Сандро, он просто доволен тем, что у него есть сын, понимаешь? Он Зину любит, но она – дочь, он не может ею гордиться так, как он хочет. А я – сын. Не самый удачный, потому что не могу полностью принять его дело, потому что люблю не женщину, а значит, не передам дальше его гены, но какой уж есть. Это, – он облизал губы, – как вычеркнуть пункт из списка. Заработать миллион – сделано, построить дом – сделано, зачать сына – сделано. Я не могу с ним спорить, потому что, Володь, он умирает, как я могу отказать своему отцу в его последних желаниях? Но я не заслуживаю этих денег и не хочу их. Был момент, когда я сомневался, когда думал всё-таки возместить тебе то, что ты потратил, но ты отказался, и теперь я вообще не вижу смысла в происходящем. Ну, кроме того чтобы поддерживать хорошее настроение Сандро. Он замолчал, словно выдохся, и подставил лицо вечернему солнцу, но глаза не закрывал, смотрел на Калязина снизу вверх. Владимир некоторое время обдумывал услышанное, затем проговорил медленно: – Если это действительно настолько тебе не нравится, ты можешь отказаться от наследства после его смерти. Всё достанется Зине и не будет тебя тяготить. Никто не может обязать тебя вступить в права наследования. Агапов с надеждой посмотрел на него. – Это обман, – сказал он без особой убеждённости. – А ты уверен, что так можно? – Славка как-то делился историями, – Калязин подработал рулём, не давая "Фантазии" увалиться. – Спроси его, он тебе всё объяснит. Алексей сморгнул и улыбнулся. – Да, – согласился он. И сменил тему: – А как завести фотоблог?.. Они встали на ночёвку в Железном круге. В марине мест не было, и они пришвартовались на бочку; Агапов делал это впервые, и больше смотрел, чем помогал, Калязин поглядывал на него иногда и улыбался. Ему нравилось, что Алексей не сводит с него глаз, хотелось сделать всё идеально, "показать класс", и он сам на себя мысленно посмеялся, сообразив это. "Вот так", – подытожил он, включая сигнальные огни, прежде чем спуститься в салон. Стоянка вне марины лишила их возможности подзарядить аккумуляторы от берегового кабеля, но смартфону питания хватало. Калязин достал из коробки адаптер и растянулся на койке рядом с розеткой, позвал: – Иди сюда, будем блог заводить. – Блог? – выразительно переспросил Агапов, стоя в дверях. Калязин кинул в него подушкой. – Это тоже, – сказал он, – но сперва блог, чтобы завтра у тебя была возможность показать народу всех рифовых рыбок. Он лёг головой на плечо Агапова, чтобы тоже видеть экран смартфона. Ему было уютно и спокойно. Снаружи, вне яхты, могло происходить что угодно, но здесь и сейчас Калязина интересовало лишь то, что они вместе, что Агапов обнимает его, разговаривает, смеётся и обижается на упрёк в простоте выбранного логина, что позже, когда будет решён этот вопрос, они погасят свет, и через форлюк Владимиру будут видны звёзды... ...что Агапов прошептал, переводя дух: – Я люблю тебя!.. "Я тебя тоже, – Калязин прижался к нему лбом. – Я тебя тоже". И ему было слишком хорошо, чтобы это могло продолжаться долго, а потому Владимир не удивился, когда по возвращении в Макай обнаружил, что дверь мастерской исписана аэрозольной краской. – Какого чёрта?.. – в пространство спросил Агапов. – Это не Дашкин брат, – Калязин вздохнул, исправился: – Не только он. – Не только?.. – Агапов наморщил лоб. – Две разных руки, – Калязин указал на верхнюю надпись. – Вот это – Кожевников, выглядит так же, как у Славки на двери. А вот это, снизу, это не он. "Не думаю, что это вообще мужчина", – добавил он про себя и невольно вспомнил, как отворачивалась некоторое время назад Женя Харза. "Мерзость, – гласила нижняя строчка. – Проваливай отсюда!" Агапов сглотнул, помолчал, катая желваки по скулам, затем сказал: – Я звоню в полицию. – Не надо, – Владимир взял его за руку, сплёл его пальцы со своими, и Агапов на глазах растерял всю свою решимость. – Почему? – спросил он, сдаваясь. – Они никого не найдут, – Калязин вздохнул и закусил губу. – Сфотографируй мне на память, да я отмою всё. Начнём с этого, а там видно будет. Славку спрошу, что ли, как у него дела... "Надо же, – не удержался он про себя. – Дашка такая милая девочка – и такой упёртый братец!.." – Ладно, – неохотно сказал Агапов. – Но если это повторится... – Если повторится, обратимся в полицию, – согласился Калязин. – Я тебе обещаю, Лёш. Агапов, правда, всё же зашёл в участок и вернулся домой раздосадованный и озабоченный. – Они говорят, нужно сразу писать заявление, – сообщил он, – но шансов, что они найдут того, кто это сделал, практически нет, если только ты не подозреваешь конкретного человека или у них уже нет кого-нибудь на примете. – Поэтому я и не хочу связываться, – Калязин взглянул на него исподлобья. – Зачем ты вообще к ним пошёл? – Потому что это могла быть "Фантазия", – буркнул Агапов. Калязин вспыхнул от стыда. – Прости, – сказал он, украдкой вытирая выступившие слёзы. – Ты прав. Агапов, к счастью, ничего не заметил. – Шансов-то нет, – повторил он с горечью. – Даже если это будет "Фантазия". – Можно поставить камеру, – предложил Калязин. – Фонари на причале горят всю ночь, будет видно. Алексей поднял голову. Его легко было переключить на позитивные мысли, вот и сейчас он сразу успокоился и улыбнулся. – Вроде регистратора? – уточнил он. – Сандро надо мной смеётся, что я с регистратором езжу, говорит, здесь не Кэм, здесь это не надо. Ты сможешь его настроить, чтобы он снимал яхту? – Думаю, да, – Калязин сел перед ним на корточки. – Лёш, прости. Ты всё сделал правильно. Я просто, ну, не люблю привлекать к себе внимание, – он помолчал и махнул рукой: – Да ладно, это ведь и называется "фрик", да? Я готов многое перетерпеть, лишь бы ни с кем не связываться. А так нельзя. Мне надо вылезать из своей раковины и взаимодействовать с людьми, а не просто запираться в мастерской. Агапов засмеялся и сполз к нему на пол. – Мы поставим регистратор, – сказал он уверенно и взял Калязина за руку. – Иногда, знаешь, отпугивает само наличие камеры. Вместе с регистратором он притащил откуда-то трафарет "Ведётся видеонаблюдение" и собственноручно нанёс по нему белую краску на тыльную стену эллинга, откуда видно было "Фантазию". Калязин через адаптер подключил камеру к сети, настроил таймер активности и нужный угол обзора, предупредил: – Учти, на карту памяти влезет одна ночь, каждая новая запись будет производиться поверх предыдущей. – Но больше ведь и не надо? – Агапов наморщил лоб. – Если с утра что-то будет не так, мы успеем посмотреть. Калязин кивнул. Из любопытства они посмотрели первую ночную запись, затем, через неделю, ещё одну, но Кожевников (или кто бы то ни было другой) к "Фантазии" не подходил. На мастерской новых посланий тоже не появлялось; Лямин, узнав об инциденте, выругался и предложил оплатить перекраску стены, а затем найти Кожевникова и надрать ему уши. – Угу, ты в прошлый раз надрал, – Калязин хмыкнул. – Я переживу. Я только не понял, при чём тут я в ваших разборках. – Он меня тогда преследовал, помнишь? – Лямин досадливо поморщился. – Может, решил, что это ты меня подтолкнул. Хочешь, я спрошу? – Да нет, спасибо, – отказался Калязин. – Не то чтобы меня это сильно беспокоило, главное, чтобы он этого не повторял. "Или она", – добавил он мысленно, закусил губу, вспомнив вторую надпись. Он вернулся к работе над "Уранией", закончил с килем и перешёл к обшивке, но дело двигалось медленно: приближалась Фестивальная неделя, и в Макай и прочие окрестности острова Нельсона стекались участники и зрители, и кое-кто из завсегдатаев искал конкретно Калязина, чтобы проверить электрику, устранить мелкие недочёты или просто похвастаться обновками – парусами, электролебёдками или облегчённой мачтой. Агапов не раз и не два заставал в мастерской гостей, и в его присутствии Владимир с трудом сдерживал ухмылку: Агапов был дружелюбен и обаятелен, как всегда, но при этом недвусмысленно демонстрировал, что занимает в жизни Калязина особое место. Вспомнив об этом, Калязин ухмыльнулся, когда в пятом часу услышал звонок. – Хочешь сказать, что уже едешь? – спросил он весело. – Я тоже скоро освобожусь, ты никого не застанешь. – Хорошо, – Алексей вздохнул. – Я тебя дома подожду. Калязин нахмурился. – Что случилось, Лёш? – У меня пикап угнали, – ответил Агапов. – Приезжай, ладно? Он сидел на кухне, рисовал кирпичную стену в одном из блокнотов Калязина и растерялся, поймав на себе взгляд Владимира. – Извини, – Агапов втянул голову в плечи. – Я что-то не подумал. – Мне для тебя блокнота не жалко, – Калязин сел напротив. – Как это вышло? Ты же был у Сандро? – Пикап за воротами стоял, – объяснил Агапов. – Я даже не знаю, когда это случилось, посмотрел в окно и не сразу понял, что его нет. – Нужно быть рисковым человеком, чтобы угонять машину фактически напротив полицейского участка, – оценил Калязин. – Ты заявление подал? – Сразу, – Алексей снова вздохнул. – Они говорят, это подростки. Подростки, серьёзно? Кому нужен пикап? В Кэме это наименее угоняемые машины, я потому "гаш" и выбрал! Калязин подумал ещё, спросил: – У тебя был запасной ключ? – Я о нём даже тебе не говорил, – возразил Агапов, но подтвердил: – Был, под заглушкой буксировочного кольца. – А кому-нибудь вообще говорил? – уточнил Калязин. Агапов покачал головой. – Меня папа научил, – сказал он, исправился: – Отчим, в смысле. В Кэме так не делали, но, может, это местный ваш способ? Тогда, конечно, рано или поздно это должно было случиться... Он замолчал. Калязин наклонился через стол и взял его за руки. – Если это и вправду подростки, они покатаются и бросят, – утешил он. – Не удивлюсь, если тебе позвонят и позовут опознавать пропажу ещё до утра. Агапов с готовностью кивнул. – Хорошо бы, – согласился он. И ему действительно позвонили поздним вечером, когда Калязин был в душе. Владимир вышел, на ходу подсушивая волосы полотенцем, и опешил, увидев, что Агапов одевается. – Отвезёшь меня?.. – спросил Алексей. – Нашли?.. – Калязин бросил полотенце и взял из комода трусы. Агапов неопределённо пожал плечами, и Калязин понял, почему, больше чем за километр до пункта назначения: с шестьдесят четвёртого шоссе тянуло гарью и палёной резиной. Пикап – вернее, то, что от него осталось, – стоял на обочине, краном вытянутый из кювета. Задняя часть местами прогорела до дыр, передняя погрузилась в воду, в результате чего сохранился номерной знак и металлический силуэт аквалангиста, приклеенный Агаповым на решётку вместо эмблемы "гаша". – Характерная деталь, – сдержанно заметил патрульный. – Хорошо для опознания. "...трупа", – закончил за него Калязин. В том, что пикап ремонту не подлежит, сомнений не было ни у кого. Сзади подошёл пожарный, и Владимир отчего-то порадовался, что это не Смолин, но Ковалёва он тоже знал, кивнул в знак приветствия. – Коль, мы поедем, – сказал Ковалёв патрульному. – Ты передай на словах пока, что это не самовозгорание, а отчёт через час где-то будет. Не прощаюсь. – Спасибо, – патрульный пожал ему руку. – Удачи, ребята. Агапов их не слушал. Он стоял перед пикапом, разглядывал его, держа руки в карманах, затем вытащил перочинный нож и поддел аквалангиста, подставил ладонь. – Я заберу?.. – спросил он, не оборачиваясь. – Уже забрал, – патрульный пожал плечами и что-то вписал в протокол. На него упал свет проезжающей мимо машины, и Калязин наконец увидел фамилию на нагрудной нашивке: Сайла. – Что дальше? – он наморщил лоб. – "Гаш" – криминалистам, вы – домой, – ответил Сайла. – Спасибо, что приехали, можно сразу машину экспертам отогнать, а не в отстойник. Завтра хорошо бы, чтобы вы подошли в участок оформить документы, нужно будет оценить сумму ущерба, всё это. Этим уже не я буду заниматься, вам скажут, кто следователь... ему скажут, – поправился он. – Мне только подпись нужна сейчас. Калязин кивнул. Аквалангиста Агапов сунул в карман, вернулся к полицейской машине, выслушал Сайлу и не глядя расписался на бланке. – Ну, хоть какая-то определённость, – сказал он. – Ну да, – согласился Калязин. Ему хотелось Агапова обнять, но он сдержался, и Агапов, усевшись сзади, обнял его сам и на светофоре на несколько секунд положил голову ему на спину. – Главное преимущество машины, – со странной интонацией подытожил он, пока Калязин загонял мотоцикл во внутренний двор, – в том, что в машине можно целоваться. Владимир невольно рассмеялся, оглянулся. – Ты серьёзно? – не поверил он. – Абсолютно, – Агапов подбросил шлем. – В этой штуке невозможно ни разговаривать, ни целоваться, ничего. – Страховая должна возместить ущерб, – напомнил Калязин. – Возьмёшь другую машину. – Не-а, – возразил Агапов. – Пикап не застрахован. Калязин уставился на него. – Как – не застрахован? – спросил он наконец. Агапов отвёл глаза, растеряв всю свою напускную бодрость. – Володь, у меня никогда не было на это денег, – сказал он расстроенно. – Оборудование для дайвинга стоит дорого. Курсы, аренда квартиры, переезд. Мамина болезнь. У меня есть обязаловка от ДТП, но она не покрывает угоны и прочее. Поэтому и пикап. Калязин глубоко вздохнул. – Так, – проговорил он медленно. – Пойдём-ка в дом. Ему многое разом стало понятно, в том числе и болезненное восприятие Агаповым оплаты (вернее, отсутствия оплаты) работ по "Фантазии". Сам Калязин огромным состоянием тоже похвастаться не мог, однако зарабатывал всё же больше, чем тратил, даже когда гасил кредит, и это позволило ему в последние годы вообще не задумываться о мелких и средних расходах. Страховка входила в расходы крупные и всегда стояла на первом месте. Калязину в голову не могло прийти, что Агапов способен этим пренебречь. "А он ведь мне сказал, – вспомнил он с сожалением, – что десять тысяч за страховку яхты – это много, он машину собирался продать!" Он обернулся и увидел, что Агапов кусает губы. – Мы с папой всё время из-за этого ругались, – признался Алексей, поймав его взгляд. – Он говорил, что мне нужна нормальная работа, чтобы я мог что-то откладывать, а не просто сводить концы с концами. Он хотел продать яхту, чтобы отправить меня учиться. Он включил свет на кухне, открыл холодильник и взял бутылку пива, сел за стол. – На "Фантазию" ушли практически все мои сбережения, – сказал он. – Страховки не будет. Сандро хотел, чтобы я пользовался его деньгами, и мне придётся, потому что у меня нет выбора. Мне нужна машина, и я не могу бросить его сейчас, чтобы пойти работать. Знаешь, как он обрадовался вчера, когда узнал? Даже не скрывал почти. – Ну, вообще-то, у тебя есть выбор, – заметил Калязин, пропустив последние фразы мимо ушей. Садиться он не стал, подпирал стену спиной и смотрел на Агапова сверху вниз. – Я не буду жить за твой счёт, – упёрся Алексей. – Это неправильно. – Неправильно было молчать о том, что ты – в финансовой яме, – отрезал Калязин. – Мы переиграли бы расчёты за "Фантазию", оформили бы договор с рассрочкой, что ли!.. Он замолчал, чувствуя, что они находятся на волосок от того, чтобы впервые поссориться, перевёл дух и сел перед Агаповым на корточки. – Лёш, – сказал он торопливо, не давая Агапову ответить, – Лёш, давай решать проблемы постепенно, ладно? Как-нибудь выкрутимся. – Я думал, что смогу, – невпопад ответил Агапов. – Он хотел сына, он всё измеряет деньгами, и я думал, я смогу. – Лёш, – перебил Калязин. Агапов посмотрел на него. – Я просто хотел тебе соответствовать, – сказал он. – Тебе и твоему кругу. Калязин стиснул зубы и обнял его колени, скрывая навернувшиеся слёзы, посидел так и выпрямился, лишь убедившись, что справился с внезапной слабостью. – Если исключить машину, – начал он, – что у тебя осталось? Сколько ещё ты можешь позволить себе не работать? – До января, – Агапов облизал губы, отпил пива и поморщился, поставил бутылку на стол. – Ну, если больше никаких приключений не будет, – он снова запнулся, побледнел и закончил: – И если ты оплатишь страховку "Фантазии". Калязин заулыбался. – Да неужели, – произнёс он насмешливо. – Ты мне доверишь?.. Он прижал пальцы к губам Агапова, прежде чем тот успел снова открыть рот. – Лёш, я правда очень рад, что ты это предлагаешь, – заверил он. – Я – твой экипаж, я это планировал, и я это сделаю, всё в порядке. Теперь второй вопрос: тебя устроит чужая машина, если она будет моя? – У тебя же нет машины?.. – Алексей наморщил лоб. – Да или нет? На этот раз Агапов долго молчал, но в итоге кивнул, и Калязин вновь улыбнулся. – Хорошо, – сказал он. – Всё. Больше волноваться не о чем. Теперь давай просто доживём до января, ладно? Агапов заплакал. Это не были слёзы облегчения; он отвернулся, закрыл лицо рукой и трудно, мучительно всхлипывал, содрогаясь всем телом. Калязин не трогал его, вообще не шевелился, смотрел в пол и старался дышать бесшумно. Ему было неловко за свою настойчивость, страшно за Агапова и стыдно, что он не поднял эту тему раньше, что ничего не замечал, позволив Алексею дойти до такого состояния. Угон пикапа оказался счастливой случайностью, если можно было так выразиться, поводом поговорить о происходящем; Калязин мысленно поблагодарил того, кто это сделал, и осторожно поднял глаза на Агапова. – Я опять проиграл, – выдавил Алексей, шмыгнув носом. – Понимаешь, Володя? Я проиграл. Калязин покачал головой. – Хочешь, я кофе сварю? – спросил он, поднимаясь с пола. – Хочу, – подтвердил Агапов. Он тоже встал и обнял Калязина, пока тот заправлял кофемашину, положил подбородок ему на плечо. – И я ещё гордился тем, что забочусь о тебе, – пробормотал он. – Ты заботишься, – Владимир потёрся о него щекой и ухом. – Когда мне это надо. А когда это надо тебе, заботиться буду я, договорились? Агапов рассмеялся. – Я люблю тебя, – сказал он. – Ты хочешь купить машину? Отпираться Калязин не видел смысла. – Ага, – согласился он. – Ты же, помнится, говорил, что представлял меня владельцем жёлтого "бокстера", вот его и куплю. Он погладил Агапова по руке и добавил без всякой связи с предыдущим: – Мне кажется, что я всю жизнь тебя знаю. Не могу вспомнить, как было без тебя. Алексей прерывисто вздохнул и крепче его обнял. До начала Фестивальной недели сделку совершить не удалось: "бокстер" был популярной моделью в Кэме, но не в Макае или даже Бирсби, и Калязин остановился в итоге на "таттере" позапрошлого года с символическим для спортивной машины пробегом в пятьдесят тысяч километров. Продавец проживал в Пике, там же и держал автомобиль, и Калязин договорился приехать второго сентября. – Он жёлтый, – Владимир показал фото Агапову. – То, что надо, по-моему. Агапов положил голову ему на колени. – Я продал баллоны, компьютер и всё это, – признался он. – Потом, если всё наладится... – Когда, – поправил Калязин. – Ты, между прочим, обещал мне погружение. Неловко выйдет, если сперва ты научишь племяшку и только потом – меня. Ему нравилось, когда Агапов улыбается, и он изо всех сил старался Алексея отвлечь и настроить на позитивный лад. Чаще всего получалось, но иногда Агапов уходил в свои мысли слишком далеко, чтобы реагировать на шутки. Как сейчас, например. – Сандро злится, – сказал он. – Кажется, он понял, что я не возьму его деньги. – Это твоё право, – Калязин запустил пальцы ему в волосы, – но я могу его понять: из ста человек девяносто девять даже не задумались бы в твоей ситуации. Он твой отец, и он передаёт тебе своё состояние, большинству этого было бы достаточно, и Сандро не понимает, чего хочешь ты. Агапов только вздохнул. – Я сам не знаю, чего я хочу, – посетовал он и замолчал. Впрочем, задумывался он редко, и с ним Фестивальная неделя была иной, чем привык Владимир. "Фантазия" стояла на шестнадцатом причале; Агапов вмиг перезнакомился со всеми соседями, помнил всех по имени уже к вечеру первого дня и был приглашён на ужин трижды. – Пойдём? – спросил он весело. – Они отличные ребята! Калязин согласился. Он проводил Фестивали предыдущих лет в компании отца или Гаруфалоса, реже – Лямина, и несколько раз ещё на "Арго" с ним ходил Смолин. В этом году Сашка тоже вырвался на пару дней между сменами с женой и близнецами, и с ним приехали Гарчев с Самантой и подросшей Олесей; Агапов обрадовался детям, Калязин – взрослым, спросил: – За Славку болеть будем? – А с кем он? – удивился Смолин. – Они же с Дашкой разошлись? – А с Картом сошлись, – пошутил Гарчев, который был уже в курсе событий. – Карт у супруги отпросился, тут вся гонка-то – лужу по краешку обойти, безопаснее только пузыри в лягушатнике пускать. – Кому суждено утонуть, тот и в ванне утонет, – флегматично отозвался Смолин. – Зря она боится. А он зря её слушается. Калязин с любопытством на него посмотрел, но распространяться дальше Сашка был не настроен. Ещё на Фестиваль приехала мама, полностью бросив ферму на Самохиных, помогавших ей уже четвёртый год; на мужа она внимания практически не обратила, с энтузиазмом расцеловала Агапова и осведомилась у Владимира: – Ну, так когда ты мне собирался сказать, что я стану бабушкой? – Мама!.. – Калязин закрыл лицо рукой. – Это звучит так, словно, родить тебе внука должен я! – Что ты, – мама погладила его по плечу. – Вы, мальчики, слабенькие. Познакомь меня с ней. Калязин переглянулся с отцом за её спиной. – Сегодня поужинаем вместе, – сказал отец. – У Сани хороший день, он будет рад с тобой повидаться. На всякий случай Владимир скинул Зине сообщение: "У моей мамы, кажется, большие планы на внука". "Прекрасно! – ответила Зина. – Если ты хотел меня напугать, извини, мне не страшно". Она надела к ужину узкое чёрное платье, недвусмысленно облегающее её округлившийся живот. Лямин нервничал, сидя рядом с ней, и вытирал руки салфетками, Калязин то и дело смотрел на Сандро и ужасался его состоянию, а Агапов задал безобиднейший вопрос о Фестивале и получил на него отповедь от Македонидиса, состоящую исключительно из завуалированных упрёков неблагодарным детям. – Костик, ты о чём? – вмешался отец Калязина. – Молодёжь отличная растёт. Я в Берке в пабе часто уши грею, и я тебе скажу: я много чего слышал о нынешних детях, и наши – отличная смена. Я вот жалел, что Вовка гоняться не хочет, а теперь, видишь, Алёшка его настроил на нужный лад, что мне ещё надо? Они тратят деньги на машины и лодки, сдают кровь и в свою очередь любят детей, что тебе ещё надо? Красные дипломы по экономике для всех? Никогда этого не будет, каждый должен заниматься тем, что ему интересно! – Кто-то должен просто работать, – проворчал Македонидис, но от Агапова отстал. – Чем занят сейчас? – дружелюбно спросил Гаруфалос, поманив Калязина к себе. Он сидел в плетёном кресле, закутанный в шерстяной плед, несмотря на то, что ещё не спала дневная жара, в носу у него стоял кислородный катетер, отчего-то не прозрачный, а зелёный, придававший и без того нездоровому лицу неживой оттенок. – Замена киля и нижних поясов обшивки на сорокафутовой, – Калязин заставил себя улыбнуться. – Двадцать лет яхте, там подгнило всё, кроме киля ещё форштевень пришлось вынимать. Ну, это большой заказ, а по мелочи – чего только не переделал за последние дней десять, вчера вот даже тут поработал, люки герметизировал нашему соседу по причалу, там резинка отошла... Он осёкся, видя, что взгляд Гаруфалоса поплыл и расфокусировался, подал стакан с водой, и Сандро, кивнув, запил таблетку. – Я тут фото твоего сарая нашёл, – сказал он. – Возьми там планшет в кармане. Калязин перегнулся через спинку кресла и достал планшет из подвешенной на карабинах сумки. Гаруфалос выпростал руку из-под одеяла, разблокировал экран, пролистал несколько слайдов, пока не нашёл нужный. – Вот. Не помню, когда это было. – Я тоже не помню, – Калязин свёл брови, разглядывая фото. – Причал пустой, стоял бы кто, я бы тебе сказал. А так мне вообще непонятно, кто и что снимал. Ты на панораме, что ли, нашёл? – У себя, – Сандро хмыкнул. – А вот "Фантазии" новой у меня нет. Сделаете для меня фото? – Да и делать не надо, – обрадовался Калязин. – Лёшка же блог завёл, я тебе сброшу сейчас, он "Фантазию" как только ни фотографировал!.. Он мельком бросил взгляд на Агапова и улыбнулся, увидев, что Алексей тоже на него смотрит, и не удивился, когда чуть позже Агапов привлёк его к себе, приобнял за плечи и прижался губами к виску, не стесняясь окружающих. "Я тоже хочу, чтобы все знали", – мысленно согласился с ним Калязин. Он снова подумал, как долго это продлится, и ощутил что-то вроде яростного протеста, представив, что однажды всё закончится. – Лёшка, – шепнул он, утаскивая Агапова по трапу "Фантазии". – Лёш!.. Агапов подставил шею под поцелуи, запрокинул голову, выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Я тебя хочу, – вырвалось у Калязина. – Я – тебя. Лёшка!.. Его бросило в жар, запылали уши, но Алексей понял и расплылся в улыбке. – Ага, – сказал он только и больше ничего не говорил, постанывал, жмурился, и кусал пальцы, и продолжал улыбаться, вжимаясь затылком в подушку. Мир сузился до размера носовой каюты и пах зелёным чаем, как то масло, не случайно оказавшееся в кармане Агапова на "Агнии"; зелёным чаем пахли пальцы Калязина и Лёшкины волосы, Калязин ногой спихнул с кровати одежду, и оба их телефона с громким стуком упали на пол. Агапов рассмеялся. – Наконец-то, – проговорил он, обнимая Калязина за шею и тяжело дыша. – Что?.. – не понял Владимир. – Теперь я точно знаю, – Агапов широко улыбнулся, – что я тебе нравлюсь!.. Он снова рассмеялся, заставив Калязина приподняться на локте и с упрёком уставиться на него. – Лёша, – вкрадчиво начал Калязин, – тебе вообще не стыдно? Что значит – "теперь ты точно знаешь"? То есть, то, что я живу с тобой, хожу с тобой под парусом, то, что я тебе дал, наконец, это ничего не значит?! И ты мне поверил только теперь?! Агапов молча поцеловал его ладонь, и Владимир растерялся и сбился с мысли. – Ты изменил всю мою жизнь, – сказал он тихо. – Ты очень мне нравишься. И, чёрт возьми, если тебе требуются доказательства, любые, какие угодно... – Требуются, – подтвердил Агапов. – Володька. Я хочу с тобой всего. Со мной никогда ничего такого не было! Калязин ухмыльнулся. – Только не говори мне, что, дожив почти до тридцатника, ты ни разу не имел серьёзных отношений! – предупредил он. – Всё равно не поверю. Что-то было. – Так, как с тобой – не было, – Алексей помялся и всё-таки спросил в свою очередь: – А у тебя?.. Калязин покачал головой. – Я же фрик, – вспомнил он данное Зиной определение. – Как-то не складывалось. Он снова улёгся Агапову на плечо, вздохнул. Слова Алексея, в общем-то, его не удивили и не смутили, Калязин лишь пожалел, что не подумал об этом сам, а между тем, действительно, чего ты ждал, учитывая внешние данные и обаяние Агапова? Конечно, что-то было. Кто-то был. ...кто-то, проявивший свою симпатию более решительно, нежели Калязин. "Наконец-то"! – простонал Владимир про себя. – Ну да, ещё бы!.." – Зина – мои самые серьёзные отношения, – зачем-то добавил он вслух. – Так что сам понимаешь. Сандро много раз пытался меня знакомить, но, видишь, получилось только с тобой. – Знакомить – с девушками?.. – уточнил Агапов. – Или?.. Калязин засмеялся. – Нет, это не случай Сандро, – сказал он. – Да и я не предполагал, что так обернётся. Ты говорил, помнишь, мол, Славка утверждал, что ты мне нравишься, но я сам этого не понимал очень долго. У меня не было такого опыта. Агапов замер на секунду, затем пошевелился и выбрался из-под Калязина, приподнялся на локтях. – Ты серьёзно? - спросил он, наморщив лоб. – Ты шутишь. Не может быть. Я был уверен, что ты, – он осёкся и покраснел. Владимир сделал приглашающий жест, мол, продолжай, но Агапов лишь помотал головой, и Калязин ухмыльнулся. – Ты у меня первый, – признался он, скрывая за насмешливым тоном смущение. – До тебя у меня даже мыслей не возникало, мне в голову не приходило, что так можно. Он пальцем зацепил цепочку с крестиком на шее Агапова и не удержался, полюбопытствовал: – А на кого ты думал? На кого-то из ребят?.. – На Славу сначала, – не стал отпираться Алексей. – Помнишь, когда ты нас познакомил, ты меня заверил, что он – не твой парень, но ты тогда перебрал, и я подумал, может, ну, у вас что-то было. Давно. Когда-то. А потом... – Потом?.. Агапов снова покраснел, сел, неловко пригладил волосы и натянул простыню на колени. – Володька!.. – взмолился он. – Я не могу! Даже про Славку, это так глупо звучит после того, что ты мне сказал! Калязин за руку притянул его к себе, обнял, поцеловал в висок. – Прости, – попросил он. – Не буду допытываться. Не говори ничего. Всё хорошо, Лёш, всё в порядке. "Люблю тебя", – добавил он мысленно. Он жалел всё-таки, что Алексей не решился признаться, но действительно не настаивал, и был вознаграждён за это утром. – Володь, – позвал Агапов, разглядывая свои руки. – Я думал на Сашку. Слава, он, ну, тянется к тебе, и ты хорошо к нему относишься, но ты держишь его на расстоянии, даже когда пьёшь с ним. А Сашка, он считает тебя частью своей семьи, и он о тебе заботится, а ты ему позволяешь. Даже сейчас, тут. И в "Квазаре", и на всех вечеринках. Это видно. Калязин усилием воли задавил неуместное веселье, кивнул, пояснил: – Мы выросли вместе. Учились, дрались, в баскетбол играли. Только на яхте он со мной ходил пассажиром, у него плохо получалось с парусами управляться, – он всё-таки усмехнулся. – Я у него свидетелем на свадьбе был, ждал с ним, когда Леся рожала, да чего только не было. Близнецам только крёстным не стал, у меня с верой не очень, но Сашка и не уговаривал, он понимает. Так что ты прав, наверное, он и правда считает меня частью семьи. Как и я его. Он всё-таки заулыбался, затем перегнулся через стол и взял Агапова за руку. – Спасибо. – За что? – не понял Алексей. Калязин помолчал, гладя подушечкой пальца его ладонь. – За доверие, – сказал он наконец. Двенадцатиминутную гонку и лавировку Лямин с Эллисом выиграли, в гонке-преследовании заняли второе место, и больше всех их победам радовалась Вика, она прыгала, кричала и размахивала флагом с номером "Агнии", а когда объявили победителей, бросилась Зине на шею. Зина опешила, но осторожно обняла её в ответ, похлопала по спине и отстранилась. – Они молодцы, – согласилась она суховато, но похоже было, что она тоже довольна. Калязину стало любопытно, не передумает ли Виктория теперь насчёт участия мужа в регатах, но спрашивать он не стал и в свою очередь поздравил приятелей с победой. – Придёте вечером? – Лямин схватил его за руку. – Тесная мужская компания, только свои, вино и стейки. – А потом ты опять пойдёшь нырять с причала? – Калязин приподнял брови, намекая на прошлый год. – Не, не! – отмахнулся Лямин. – Нельзя уже, мы люди солидные теперь, тихонечко нажрёмся и по лодкам спать. Калязин недоверчиво хмыкнул и оказался прав: в третьем часу ночи солидный человек со свистом сиганул в воду, правда, долго плавать не стал, поддался на уговоры и вылез обратно, кое-как отжал прямо на себе одежду. – Хорошо! – сказал он с чувством. Эллис кивнул и протянул ему бутылку (бокалы уже давно остались где-то на берегу). – Как в старые добрые времена, да? – усмехнулся он. Лямин подставил ладонь, и Эллис по ней хлопнул. – В следующий раз я тебя к стулу привяжу, – спокойно предупредил Смолин. – Нельзя лезть в воду пьяным. – А кто пьяный? – изумился Лямин. – И вообще, где-то я уже слышал эти интонации, Вова, кто из вас кого научил? – Он меня, – Калязин ткнул в сторону Смолина большим пальцем. – Сашка с детства в первую очередь техникой безопасности интересовался, и я ему крайне за это признателен, а то я мог бы и не дожить до своих лет. Он мысленно чертыхнулся, увидев, как встрепенулся Агапов, но Смолин приподнял брови и заметил: – Вообще-то, ты сильно преувеличиваешь свою готовность рисковать, – он перевёл взгляд на Лямина. – Вот как он дожил до своих лет, я и вправду не понимаю. Калязин вдруг вспомнил утреннее признание Алексея и на этот раз сдержаться не смог, поперхнулся смехом и едва сообразил сделать вид, что закашлялся; он честно попытался представить себя рядом с Сашкой, но не смог, только развеселился ещё сильнее, так что пришлось опуститься на корточки, зачерпнуть пригоршней прохладную воду и умыться. Поднимаясь обратно, Владимир всё ещё улыбался, но от возможных вопросов (и вообще от его персоны) всех отвлёк Гарчев. – Некоторым людям капитально везёт с ангелом-хранителем, – серьёзно заметил Женька. – Сэм говорит, это оттого, что они должны что-то сделать, вот их и берегут до какого-то поступка, а потом везение заканчивается, и следующая же ошибка человека убивает. Теперь все уставились на него. Гарчев развёл руками: – Что? Сэм верит в карму, в реинкарнацию и в предопределённое будущее, имеет право! – И ходит в церковь по воскресеньям, – Эллис хмыкнул. – Как в ней всё это уживается? Если бы я выписал такого персонажа в книге, мой редактор отправил бы меня... кхм. Восвояси! – Леська тоже верит в предопределённость, – неожиданно поддержал Гарчева Смолин, забрал у Лямина вино и сделал глоток. – Правда, говорит об этом не так часто, как Сэм, но у них там свой кружок на троих, они вдвоём и Даринка. – А ты-то что об этом знаешь? – изумился Калязин. – А я у них вроде мебели, – Смолин впервые усмехнулся. – Я молчу и не мешаю, они при мне спокойно болтают. Он махнул рукой назад. – Давайте-ка на берег, – велел он. – И вообще укладываться потихоньку, у вас завтра Пятнадцатимильная, а меня дети рано поднимут. Да и Лёшка уже стоя спит, – он указал глазами на Агапова. Алексей вскинулся, шумно вздохнул и попытался запротестовать, но Калязин заставил его замолчать, взяв за руку. – Ага, – согласился он. Смолин отдал ему бутылку, Калязин допил и поставил её в ящик для стекла, полюбопытствовал: – Карт, Вика завтра смотреть придёт? – Надеюсь, – Эллис округлил глаза и пожал плечами, демонстративно скрестил пальцы на обеих руках и сплюнул через плечо. – Вроде, она может передумать, но не буду загадывать, поживём – увидим, это дело такое!.. – Я загадаю, – мрачно сказал Лямин, оглянулся на Агапова. – Парни, оставайтесь у меня, а? До смерти тоскливо одному на яхте! Я вам кормовую отдам, – он поиграл бровями. – Носовую, – ляпнул Калязин и тут же об этом пожалел, когда Агапов вспыхнул так, что все это увидели даже в жёлтом свете фонарей. – Не понял, – с расстановкой проговорил Лямин, начиная ухмыляться. – Не начинай, – попросил Калязин. – Или мы уходим к себе. Гарчев захохотал. – Вова, ты так забавно палишься, – заявил он. – Вы оба. У Лёхи всё на лице написано, а у тебя после выпивки язык вперёд головы работает. – Он у всех так работает, – неожиданно вмешался Смолин. – Хорош, пацаны. Не та тема. – Всё, всё! – с готовностью согласился Лямин, вскидывая раскрытые ладони. – Я ничего не говорил и ничего не спрашивал, носовая так носовая! Останьтесь, а?.. Калязин вопросительно посмотрел на Агапова, тот пожал плечами и кивнул, пригладил волосы. – Прости, Лёш, – шепнул Владимир. – Я и правда перебрал. Агапов покачал головой. – Не за что извиняться, – сказал он строго. Лямин выдал ему чистую простыню и подушку, и Агапов заснул практически мгновенно. Калязин погладил его по голове, поправил одеяло и вышел в салон, залез с ногами на диван и благодарно кивнул, принимая от Славы стакан с вином. – И как тебе жить с жаворонком? – Лямин сел напротив. – Встаём с солнышком? – Практически, – Калязин усмехнулся. – А как тебе встречаться с доктором? – Если это можно назвать "встречаться", – хмыкнул Лямин. – Знаешь, кстати, она не на Лёшку больше похожа, а на тебя, такая же замкнутая, вроде, шутит, а чёрт её разберёт, к чему это она и серьёзно ли. – Нас воспитывал один и тот же человек, – напомнил Калязин. – А Лёшка как раз вырос вдали от него, ему неоткуда манеры Сандро перенять. Лямин кивнул, наклонился, понизил голос: – Между нами, девочками: "Мультитул" – тот ещё айсберг, скажу я тебе. Хорошо, что Лёшка в это не полез, ему не надо, а там чёрт ногу сломит, там целая сеть, я не думал, что в городке вроде Макая может вырасти такая структура. Знаешь, по-честному, у меня вопросов больше, чем ответов, и некоторые из вопросов я даже про себя задавать боюсь, не то что Костасу!.. Он вдруг хихикнул. – Твой отец так забавно его Костиком зовёт, Костас бесится, но терпит. – Папа его недолюбливает, я не знаю, за что, – признался Калязин. – Может, за то, о чём ты говоришь, как раз, они же познакомились задолго до моего рождения. Жалеешь, что согласился? – Ничуть! – Лямин отсалютовал стаканом. – Во-первых, Зина. Зина, – он запнулся, махнул рукой: – А, ты должен понимать, уж ты-то должен. Я Карта понял! Вот теперь – понял... Он помолчал. – Кожевников, вроде, отстал, кстати, – вспомнил он. – Вам не гадил больше? Калязин покачал головой. – Ну, хорошо, – Лямин долил себе вина. – Так, о чём я?.. – Во-первых, Зина, – повторил за ним Калязин. – А во-вторых? – Ну да, – Слава кивнул, поднял указательный палец. – Так вот, во-вторых, мне это интересно, вдвойне интересно, оттого что непросто – весь этот муравейник!.. Зина не знает, что там. Лёшка точно не знает. Костас знает, но молчит. Я хочу поделить с ним территорию, и это, ять, будут те ещё игры... – Поделить?.. – Калязин наморщил лоб. – Я не буду гнать левак, – очень тихо и абсолютно трезво сказал Лямин. – Никакой. Пусть он забирает его и катится ко всем чертям. "Мультитул" – хороший клуб с хорошей музыкой, с отличным барменом и лучшим в городе рестораном. И эта вся замута под ним мне не нравится, я её выжгу к чёрту. Хочет – пусть забирает с собой. Нет – я это выведу. Как тараканов. Клан меня поддержит, они наконец-то счастливы, что я делом занялся, – он вздохнул. – Кстати, это – в-третьих. А потом посмотрим, что дальше. Лёшке там пока точно делать нечего, и Зине, и тебе. Вы слишком хороши, что ли, для этого места. Он допил вино и признался: – Не ожидал я такого от Сандро. Не ожидал... – Может, Сандро не в курсе? – предположил Калязин. – Я четверть века его знаю, он скрытный, да, жёсткий, но он не нарушал закон на моей памяти, ни с кем не делил территорию... – Вот именно, – перебил Лямин. – А должен был. В носовой каюте шумно вздохнул Агапов, перевернулся на живот, и Лямин встрепенулся, прислушиваясь, а когда успокоился, провёл пальцами по губам, словно застёгивая их на молнию. – Хватит на сегодня, – сказал он. – Давай-ка лучше обсудим, сможешь ли ты меня вписать до Рождества? Хочу дополнительные погоны под стаксель-шкоты, разделить ахтерштаг на два и вывести весь бегучий в кокпит. – Ты не сможешь идти один, – предупредил Калязин, мгновенно сообразивший, что именно хочет сделать Лямин. – Регламент запрещает. – К чёрту регламент, – Слава ласково улыбнулся. – Возьму туриста, будет балластом работать. Так что? Берёшься? Калязин тоже допил вино, отставил стакан, подумал. – Берусь, – решил он. – Давай после Хэллоуина. Времени хватит. Окно мастерской было разбито и закрыто картонкой. Калязин с исследовательским интересом постучал по ней, заглянул внутрь через остатки стекла, но ничего толком не увидел. – Опять Дашкин брат? – Агапов шумно вздохнул. Калязин покачал головой. – Не знаю, – сказал он. – Давай зайдём, посмотрим, что там. Уже отпирая замок, он почувствовал неприятный, резкий запах, ударивший в нос со всей силой, когда дверь открылась. Калязин закашлялся и отшатнулся, его замутило, съеденный час назад сэндвич подступил к горлу. – Ох, чёрт!.. – Агапов тоже поспешно зажал нос пальцами. – Это что?! Калязин стащил с себя футболку, скомкал и прижал к лицу. Через ткань запах ощущался не так сильно, Владимир рискнул зайти внутрь и оглядеться, и мгновенно обнаружил источник вони: прямо под разбитым окном расползлась кучка гниющей рыбы. Несколько секунд Калязин смотрел на неё, затем вышел, захлопнул дверь и отнял футболку от лица, перевёл дух. – Рыба, – лаконично объяснил он. – Какая-то дрянь натрясла туда мелких лещей, и они дожидались нас целую неделю. Странно, что до сих пор никто из соседей не всполошился! Он вздохнул и решил: – Давай-ка я Димку навещу, прежде чем убираться. Кто-то же поставил картонку, хочу уточнить, как это вышло. А тут уже всё равно – часом больше, часом меньше... – Я с тобой, – вызвался Агапов, но Калязин снова покачал головой. – Подожди на "Фантазии", – попросил он. – Ты же Димку не знаешь, да? Он, ну, типа аутиста, незнакомого человека застесняется, может забыть, даже если что-то видел, а мы с ним чуть не с детства знакомы, я более-менее могу представить, как спросить. – Ладно, – согласился Агапов. – Я уберу это?.. – Не стоит пока, – Калязин закусил губу. – Возможно, в этот раз я всё-таки нажалуюсь, а в таком случае улики лучше оставить, пусть они и неаппетитны. Дима Полунов жил через дорогу от марины, рядом с заправкой. Владимир опасался, что разбудит его после ночного дежурства, но всё-таки постучал, и из-за занавески на соседнем окне высунулось любопытное лицо. Полунов, высокий, ширококостный и жизнерадостный, был года на четыре старше Калязина, но выглядел значительно моложе. Ночным сторожем в марине он работал с момента окончания средней школы; учёба давалась ему тяжело, о профессиональном образовании не могло быть и речи, но со своими обязанностями Дима справлялся отлично, дом и себя содержал в порядке и ко всем без исключения относился приветливо и дружелюбно (когда привыкал и запоминал внешность). Калязину он обрадовался и сразу встревожился, заговорил сам, не дожидаясь вопроса: – Ты нашёл окно? – Да, – подтвердил Калязин. – Это ты поставил картонку? – Я, – Полунов улыбнулся и несколько раз кивнул, потом снова нахмурился: – Я не видел, как разбили. Не слышал. Ходил как обычно. Когда идёшь на юг, твоё окно блестит. Я иду, а оно не блестит. Я спустился – там разбито. Закрыл картоном и ходил мимо чаще. Сказал Карлу, Карл сказал – надо тебя ждать. – Всё правильно, – Калязин кивнул. Карлом звали начальника охраны, и в данном случае он действительно ничего не мог сделать: ни Ландсберг, ни Полунов не имели права входить внутрь без арендатора - или полиции, но ради разбитого окна никто не стал бы их вызывать. – Правильно? – Полунов взъерошил себе волосы. – Хорошо. Я боялся, ты расстроишься. – Немножко, – Калязин поморщился. – А рядом ты никого не видел? Знакомых или незнакомых? Дима помотал головой. – А ничего странного не было? Какой-нибудь свет, звук, запах бензина там, или краски, или рыбы? – Рыбы! – спохватился Полунов. – Да! Немного пахло. Я не понял, откуда. Подумал, катер с рыбалки вернулся. Так часто бывает, они сильно пахнут! Позади него раздалось мяуканье, Калязин заглянул Диме за спину и увидел здоровенного пушистого кота, рыжего с белыми усами. – Твой? – удивился Владимир. – Шикарный какой! – Шикарный! – Полунов наклонился и взял кота на руки. – Джонси. Я назвал его Джонси. Он знает слово "рыба"! Джонси снова мяукнул. Калязин осторожно почесал его за ухом, кот разразился басистым мурлыканьем. – Он ждёт меня дома, – похвастался Полунов. – Я сделал дверку внизу, а он ждёт, когда я прихожу. Знает время и возвращается! И ждёт! – Он тебя любит, – Калязин тоже улыбнулся. – Дим, можно ещё вопрос? Когда это было, в какой день? Он заметил тень паники, промелькнувшую по лицу Полунова, и исправился: – Примерно. Не точно. Если ты не помнишь, ничего страшного. Полунов задумался, часто дыша, хмурясь и обнимая Джонси, потом вдруг просиял и заявил: – Сейчас! Сейчас скажу! Он подсадил Джонси на полку, где лежали кепки, и заторопился на кухню, вернулся с пачкой чеков. – Вот! – он выбрал один. – Я испачкал форму и сдал в чистку. Вот, тут написано: два и шесть. Это был другой день, после ночи. – Ты мне очень помог, Дим, спасибо тебе большое, – Калязин протянул руку, и Полунов её потряс. – Хорошо, что другие люди пишут, – сказал он. – Я не помню, они помнят. Калязин кивнул. – Дим, – начал он медленно, – если я вызову полицию, ты сможешь повторить им то же, что сказал мне? – Полицию? – Полунов нахмурился. – Мне разбили окно, – объяснил Калязин. – Этого нельзя делать, ты ведь знаешь. Я хочу, чтобы нашли того, кто это сделал. – А они найдут? – удивился Полунов. – Да, – уверенно ответил Калязин. – Ты сможешь сказать то же самое ещё раз? Не выбросишь чек? – Нет, – Дима замотал головой. – Я держу их в коробке из-под печенья! Карл говорит – крайний день и даёт мне деньги, тогда я открываю коробку и ищу такой месяц год назад. Тогда год назад выбрасываю. – Ты отлично придумал, – похвалил Калязин. – Всё правильно делаешь. Полунов счастливо засмеялся, и Джонси на полке снова замурлыкал. – Он меня любит, – сказал уже сам Полунов, когда Калязин уходил. – Он сделал хороший выбор, – подтвердил Владимир. Выданная Полуновым информация, впрочем, не оставляла надежд на удачный исход дела. Двадцать шестого начиналась Фестивальная неделя, Калязин с Агаповым ушли из марины накануне вечером, но большинство яхт оставалось до утра, и кто угодно мог разбить окно и вытряхнуть туда садок. Оставался вопрос "зачем". – Ну, что? – жадно спросил Агапов. Он сидел на причале, болтая босыми ногами в воде, и что-то читал, но при появлении Калязина сунул смартфон в карман и встал. – Окно разбили в ночь на двадцать шестое, как только мы ушли, – ответил Владимир. – Это не случайность, но найти того, кто это сделал, боюсь, нереально. – Ты хочешь опять всё оставить как есть? – не поверил Агапов. Калязин посмотрел на него исподлобья, отвернулся, покусал губу. – Это случилось неделю назад, – сказал он неохотно. – Здесь нет камер. Димка никого не видел. – Напиши заявление, – нажал Агапов. – Хорошо! – Калязин вскинул руки. – Хорошо. Позову твоих друзей из участка, пусть тоже порадуются тёплой погоде. Запах рыбы чувствовался уже метрах в десяти от мастерской, хотя, возможно, Калязин просто знал, что должен его чувствовать. – Они мне не друзья, – упрямо поправил Агапов и погладил Калязина по плечу. – Володь. Так будет лучше. Пусть тот, кто это сделал, знает, что ты не станешь это терпеть. – Хорошо, – повторил Калязин. – Ты прав. Он вытащил телефон и остановился, глядя в пространство перед собой. Полунов сказал: "Катер вернулся". Не "яхта", не "лодка". Почему "катер"? Он заменил одно слово другим, как делал довольно часто? Или же он видел где-то рядом катер Харзы? ...и могла ли это сделать Женя?.. Визит полиции привёл к тому, что мастерскую Калязина в марине прозвали "рыбным сараем". – Не страшно, – уверенно сказал Эллис. – Причина забудется, а звучит неплохо. Хочешь, я найду человека, он тебе стены снаружи рыбами распишет? – Не хочу, – рассердился Калязин. – У меня не развлекательное заведение для туристов!.. Он злился на себя за то, что не упомянул полиции о своих подозрениях в адрес Харзы, и вместе с тем не мог заставить себя обвинить Женю лишь на основании того, что она отвернулась от него однажды. Он думал, не поговорить ли с ней, но мысленный диалог снова и снова разбивался о формулировку вопроса. Если граффити на стене оставила она, если разбила окно, она не признается, если нет – обидится, и будет права, а извиняться потом Калязин в себе сил не чувствовал и оттого раздражался от любой мелочи и с трудом сдерживался, даже когда дело касалось Агапова. Пол под окном пришлось разобрать и перестелить и вырезать внутреннюю часть стены. Морилка не взялась нужным тоном, новые доски выделялись светлым пятном. Калязина это выводило из себя, но исправить сейчас он не мог ничего: почти двое суток ушло на общение с полицией и поездку в Пик, затем столько же – на ремонт и выведение запаха, а сроки сдачи "Урании" таких вольностей не позволяли. Агапов, к счастью, состояние Владимира чувствовал и больше на него не давил, и через некоторое время, немного расслабившись, Калязин предложил: – Прикрути аквалангиста на "таттер". – Чтобы привлечь внимание? – Агапов наморщил лоб. – Думаешь, что-то может привлечь ещё больше внимания, чем жёлтый спорткар в Макае? – парировал Калязин. – Прикрути, пусть будет. Потом он позвонил Эллису, сказал: – Привет. Хочу извиниться за грубость и попросить нарисовать мне аквариум, если это не будет стоить как новая яхта. – Принято, – Картер ухмыльнулся. – Мне нравится, что ты передумал. Как насчёт РЗП? – РЗ... что? – не понял Калязин. – Работа за портфолио, – объяснил Эллис. – Парень красит тебе стену, ты платишь только за материалы, взамен он сфотографирует результат для своего портфолио. Марк только начинает, такой обмен будет полезен и тебе, и ему. – Мне так точно, – согласился Калязин. – Скинь мне его контакты. Страховка "Фантазии" и внеплановая покупка машины облегчили его банковский счёт меньше, чем он опасался, но всё же довольно сильно, и такой вариант Калязина и вправду более чем устраивал, тем более что фотографии, которые Дягилев принёс на первую встречу в качестве примеров, Калязина всерьёз заинтересовали. – Ты отлично рисуешь, – оценил он. – Вот что-то такое мне приятно было бы видеть каждый день. – Я почитал статью Картера о яхте, которую ты модернизировал, – признался Дягилев. – Поискал что-то похожее на твой стиль. Есть конкретные идеи, которые ты хочешь воплотить? – Да, – Калязин мрачно усмехнулся. – Хочу пару хвостоколов. – Примерно так? – Марк секунд за тридцать набросал эскиз в своём блокноте. Калязин кивнул. – Да, – подтвердил он. – Примерно так. Толком поблагодарить Эллиса за знакомство он не успел: Картер и Вика уплыли на архипелаг Хорошева, пообещав вернуться к середине октября, так что хвостоколы "родились" без них. Дягилев рисовал аэрозольными красками и покрывал отдельные участки автомобильным лаком; работал он только утром, когда было "удачное", как он выразился, солнце, приходил ещё до Калязина и уезжал не позже одиннадцати, так что в обед Калязин с интересом разглядывал, что изменилось за пару часов. Любопытно было не только ему: за обновлением мастерской так или иначе наблюдала вся марина. – Не боишься, что снова кто-нибудь нагадит? – спросила Лиля, когда Калязин встретился с ней в столовой. – Камеру поставлю, – пообещал Владимир. – Чтобы даже соблазна не было. Он намеренно сказал об этом, зная, что Лиля распространит информацию быстрее чем радио, и действительно прикрутил над дверью ещё один видеорегистратор, когда Дягилев закончил рисунок. – Его ликвидировать – две минуты, – с насмешливым сомнением заметил Марк. – Если это случится, я буду знать, что это война, – без улыбки ответил Калязин. Такого ему не хотелось, но за прошедшее время он встретил Харзу дважды, и оба раза Женя делала вид, что они не знакомы. Во вторую встречу Калязин попытался преградить ей дорогу, но Женя срезала путь через газон и парковку, и он не стал её догонять. На третий раз он подождал её у катера ("Посидел в засаде у "Засады", – скаламбурил он про себя), поднялся навстречу, сказал: – Привет. А ты ранняя пташка, я смотрю. Женя не ответила, но Калязин не дал ей спрыгнуть в катер. – В чём дело, Жень? – осведомился он. – Что я тебе сделал? – Ничего, – Харза стряхнула его руку. – Отойди. – "Ничего" стоило мне двух квадратных метров пола, между прочим, – произнёс Владимир ей в спину. Женя замерла, потом снова дёрнула плечом. – Мне пришлось перестилать пол и облицовывать заново часть стены, – добавил Калязин. – И менять оконное стекло. И это я молчу о граффити. Что я тебе сделал? Харза молча завела мотор. Калязин вздохнул и отступил на шаг, сунул руки в карманы брюк, уверенный, что она так ничего и не скажет, но в последний момент Женя всё же обернулась. – Ты мне омерзителен, – выплюнула она и направила "Засаду" прочь от причала. Калязин приподнял бровь. – Ну, здорово, – подытожил он. Агапову он сначала говорить не собирался, но вспомнил вечером, когда они уже валялись в постели перед сном, и не смог удержаться от вздоха. – Что-то случилось? – спросил Агапов. – Не могу понять, чем я насолил Харзе, – неохотно признался Калязин. – Если бы обо мне распустили какой-то слух, нос воротила бы не только она. – С какой стати кому-то распускать о тебе слухи? – Агапов насупился, приподнялся на локте. – Постой, ты думаешь, рыба – её рук дело? – Я практически уверен, – Владимир хмыкнул. – Эй, только не предпринимай ничего, ладно? Я поставил камеру, думаю, больше инцидентов не будет. И потом, вышло ведь к лучшему, тебе же понравилась работа Марка! – Угу, – Агапов лёг обратно. – Я показал Сандро фотку, ему тоже понравилось, он хочет приехать как-нибудь, посмотреть вживую. – Я буду рад его видеть в любое время, – отозвался Калязин. Он не рассчитывал, что Гаруфалос и в самом деле покажется в марине – после Фестивальной недели он был в ярости от выражаемого ему сочувствия и жалости, – и оттого сильнее обрадовался, когда Алексей позвонил и сказал, что они уже на территории. Ходил Сандро пока сам, но опирался на трость и на руку Агапова, и Агапов же нёс сумку с кислородным баллоном, следом шли Зина, Лямин и Калязин-старший. Владимир вышел встретить их и заулыбался. – Вы как киношная мафия, – заметил он. – Дон и его свита. Привет вам. – Привет, фрик, – за всех отозвалась Зина. – У тебя есть лёд? Мы привезли пиво и содовую. Её мастерская больше заинтересовала внутри, чем снаружи. Калязин запоздало сообразил, что Зина никогда здесь не была, спросил: – Хочешь посмотреть эллинг? – Эллинг?.. – Зина вздёрнула брови. – Это что-то неприличное? – Это лодочный сарай, – объяснил Лямин, ухмыляясь. – Почему ты не знаешь элементарных вещей, будучи дочерью яхтсмена? – Потому что у Сандро нет никаких сараев? – Зина смерила его взглядом. – Я знаю много чего другого, возможно, расскажу тебе, если будешь хорошо себя вести. Калязин усмехнулся. Зина спустилась за ним в эллинг, с любопытством посмотрела на "Уранию Моргану", потрогала инструменты на верстаке. – Знаешь, это немного похоже на операционную, – сказала она. – Стерильностью, конечно, и не пахнет, но ощущения схожие. Я же хотела учиться на хирурга сначала, хотела бороться за чужие жизни... Она замолчала, взяла защитные очки, покрутила в руках. – А почему передумала? – Калязин подошёл ближе и встал за её плечом. – Выяснилось, что я боюсь крови, – медленно проговорила Зина. – Не могу резать живое. Не смейся. – И не собирался, – Владимир погладил её по руке. – А почему онкология? – Потому что больше никто на нашем курсе не захотел, – Зина вздохнула. – Я поняла лет через пять, почему. Теперь уже вздохнул Калязин. – Страшно? – спросил он тихо. – Очень, – призналась Зина. Калязин обнял её, и она положила голову ему на плечо. – Лёшка сильный, – сказала она. – Он держится так, словно всё закончится хорошо, словно ничего не происходит, подумаешь, просто пара капельниц. – Он то же говорил о тебе, – Калязин усмехнулся, и Зина тоже тихо рассмеялась. – А это радио? – указала она, меняя тему. – Что это за отметки? – Это старая станция, ещё отцовская, – пояснил Владимир, отходя в сторону. – Я ею не пользуюсь, она – что-то вроде экспоната. Это – шестнадцатый канал, для вызова в случае бедствия, это – шестой, для предупреждений, четырнадцатый – это наша марина и восемьдесят шестой – погода. И семидесятый, он цифровой, для автоматической передачи сигнала о помощи. – Зачем они тебе на суше? – Ну, строго говоря, мы сейчас на воде, – пошутил Калязин. – Под нами достаточно глубоко, чтобы можно было утонуть, я через эти ворота яхты завожу, между прочим! Зина с удивлением посмотрела на двери эллинга, хмыкнула. – Я не подумала, – согласилась она. И погладила живот. Калязин невольно проследил за её движением, сморгнул и снова вздохнул. – Кстати, это девочка, – сказала Зина, кашлянув. – И я ещё никому этого не говорила. – Круто, – Калязин взъерошил себе волосы. – Ага. Спасибо. – Пожалуйста, – ответила Зина и засмеялась: – Вова, мы как два идиота, честное слово. Пойдём к остальным, а то наши мальчики, – она вскинула брови, – начнут ревновать и волноваться!.. Калязин закрыл лицо рукой. – Вот теперь я и вправду чувствую себя идиотом, – подтвердил он. "Уранию" он сдал точно в срок, в начале октября, отнёс в банк полученный чек и пару дней позволил себе ничего не делать – то есть, ничего не делать в мастерской: он обновил заброшенную тему "Урании" на форуме, поменял переднюю фару на мотоцикле и стянул новыми скобами каркас кровати, которую они с Агаповым изрядно расшатали. Алексей при этом присутствовал, пил пиво, подавал инструменты и краснел, когда Калязин бросал на него насмешливые взгляды. – Хэллоуин скоро, – заметил Калязин, затягивая последний болт и забирая у Агапова бутылку. – Что ты об этом думаешь? – А ты празднуешь? – удивился Агапов. – Я думал, ты слишком серьёзен для этого! – Если ты не имеешь в виду, что я должен собирать конфеты по домам, то я праздную, – отозвался Калязин. – Правда, в плане костюмов моё воображение ещё ни разу не заходило дальше того, чтобы взять у Сашки пожарный шлем. В этом году он мне его не даст, поскольку дежурит, так что придётся поднапрячься. Алексей рассмеялся. – А ты хочешь? – уточнил он. – Можно что-нибудь придумать. Ну, такое, поспокойнее, чтобы тебя не раздражало, но было весело. – Слово "весело" меня настораживает, – предупредил Калязин. – Впрочем, зависит от того, где мы будем... и сколько я выпью. Он вернул на место матрас и с наслаждением потянулся. – А где вы обычно отмечаете? – Агапов подошёл и начал расстёгивать на нём рубашку. – Последние пару лет – у Смолиных были, до этого – в "Квазаре", в "Мультитуле" или у Сеничевых, – Калязин поймал его за запястье. – Лёша, я весь в поту и опилках. – Ага, – согласился Агапов и подтолкнул его в грудь, опрокидывая на кровать. У Калязина зазвонил телефон. – Не бери, – шепнул Алексей, наклоняясь. – Ты занят. – А если это потенциальный клиент?.. – Владимир закусил губу. – Перезвонит, – Агапов поцеловал его в кончик носа, затем в губы, в шею под нижней челюстью. – Тебя нет, у тебя выходной. Телефон зазвонил уже у него, и даже Калязин узнал мелодию. – Это Зина, – сказал он. – Меня тоже нет, – воспротивился Агапов, помедлил и сдался, с досадой запахнул на Владимире рубашку и положил голову ему на грудь. – Ну почему сейчас?! Калязин притянул его к себе. – К чёрту, – решил он. – Десять минут ничего не изменят. Агапов посмотрел на него и заулыбался. Он всё ещё обнимал Калязина, когда Зина перезвонила снова. – Ну наконец-то! – раздражённо заявила она, когда Алексей включил громкую связь. – Вот только вас не хватало! – Что? – опешил Агапов. Калязин приподнялся, постаравшись не уронить смартфон, уставился с недоумением на экран, словно рассчитывал Зину увидеть. – Славе позвонил Картер, – сказала Зина уже спокойнее. – Сказал, что "Дантеле" затонула ночью. Они с Викторией целы, их подобрал рыболовный траулер, а теперь они на попутной яхте идут к Макаю, будут в марине примерно через час. Калязин почувствовал, как кровь отлила от лица. – Как – затонула? – выдавил он. – Не знаю подробностей, – Зина вздохнула. – Слава умчался их встречать, просил вот, чтобы я до вас дозвонилась. – Спасибо, – Агапов сглотнул и тоже сел, держа телефон двумя пальцами. – Спасибо, мы дальше сами. – Ну да, тут уж я вам ничем не помогу, – согласилась Зина, помедлила и добавила: – Если что, приезжайте потом. В любом составе. Душ Калязин принял в рекордно короткий срок, написал сообщение Лямину, пока мылся Агапов. Слава ответил почти сразу: "Целы, не ранены, больше ничего пока не знаю. Вас ждать?" "Выезжаем", – набрал Калязин. Вместе с ними на причале ждал вызванный Ляминым врач. – Карт что-нибудь сказал? – тревожно спросил Калязин. – Как это вышло? – Не знаю, – Лямин пожал плечами. – Мы вчера созванивались, он упомянул, что у них проблема с балластом, но его это не особо беспокоило, его больше взволновало, что "Квазар" уже забронирован на Хэллоуин!.. – Действительно, – Калязин усмехнулся. – Лучше бы это и осталось нашей главной проблемой!.. Он не представлял, что могло случиться. Сто одиннадцатая не нравилась Драккару, но Калязин осматривал её в марине и не нашёл, к чему придраться; Эллис не жаловался на ходовые качества яхты, вообще ни разу с момента покупки не заговорил о том, что его что-то не устраивает. А теперь "Дантеле" затонула, почему?.. Эллисов привезла "Шестикрылая", белоснежная моторная яхта с фигуркой ангела на крыше рубки. Картер вышел сам, кутаясь в шерстяное одеяло, Викторию вынес на руках кто-то из команды: она то ли спала, то ли была в обмороке. – Она перепугалась, – Эллис проводил взглядом их и врача. – Не, я нормально. Ничего. Не отлично, но ничего. Лямин сунул ему бутылку вина, Эллис с признательностью посмотрел на него и сделал глоток. – Господь и его ангелы, – сказал он, указывая на "Шестикрылую". – И траулер "Верный", я пошлю им ящик рома, они подобрали нас всего через пару часов, хотя могли и пройти мимо, чёрт, я даже не выпустил ракету, настолько растерялся!.. – Ты растерялся? – не поверил Калязин. – Что с вами случилось? – Я не знаю, – Эллис развёл руками и отхлебнул ещё вина. – Дайте мне сесть, а? Я расскажу – и спать, только на Вику посмотрю, чтобы с ней всё хорошо было, она намучилась. Он распрощался с экипажем "Шестикрылой" и, вцепившись в Лямина, зашагал к административному корпусу. Калязин с Агаповым шли чуть позади. – Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Агапов шёпотом. Калязин покачал головой. Услышали они всё только в больнице: врач настоял на том, чтобы обследовать Викторию, Эллис поехал с ней, и Лямин молча указал оставшимся на свою машину. – Он говорит, всё закончилось в пять минут, – поделился он по дороге. – Они на кита налетели, что ли?! – Кита трудно не заметить, – Калязин вздохнул. – Сумасшедший удар должен быть. Он снова покачал головой, не решаясь выдвигать какие бы то ни было предположения. – Не было удара! – категорично возразил Эллис. Ему наложили два шва на рассечённую бровь, дали тёплые носки и питьё. Виктория спала за прозрачной стеной, приняв успокоительное, Эллис поминутно на неё посматривал и пока бодрился, но его тоже начинало клонить в сон. – Пока всё помню, – сказал он и пощёлкал пальцами, попросил: – Слав, запиши. Лямин включил камеру в телефоне, сел, упершись локтями в изножье кровати, чтобы не дрожали руки. – Я дежурил, Вика дремала рядом, – Эллис помял переносицу. – К счастью, рядом. Она не хотела ложиться без меня, вы не представляете, как я этому рад!.. – Который был час? – уточнил Калязин. – Двадцать один двадцать один, – Эллис усмехнулся. – Я ещё подумал, что примета хорошая. Шли в острый бейдевинд узлах на десяти, тут точно не скажу. Я подумал про примету и подумал, что надо разбудить Вику и попросить её согреть чайник, и в этот момент внизу грохнуло. Ну, как – грохнуло: четыре или пять звуков вроде выстрелов. Я разбудил Вику, велел ей надеть жилет и спустился вниз. Когда уже был в салоне, сработала сигнализация уровня воды. – Время?.. – вновь напомнил Калязин. Эллис нахмурился, молчал пару секунд, затем лицо его просветлело. – Двадцать один двадцать три, – сказал он. – У меня там светящиеся часы на столе. Калязин кивнул. – Я не помню точно, что было потом, – Картер потёр нос и лоб. – Открыл машинное отделение, там вода уже переливалась через порог. Я крикнул Вике, чтобы она закренила яхту, кажется, и передал "пан-пан", думал запустить помпу, но отрубилось электричество, я не знаю, почему. Мне ответил "Верный", спросил, что случилось, а я понятия не имел, что им сказать. Вика закричала... Он сглотнул, замолчал и посмотрел за стеклянную стену. Агапов протянул ему термостакан, Эллис кивнул, попил, спросил: – Вина не осталось? – Поверх успокоительных? – хмыкнул Лямин. – Продолжай, Карт. – Я побежал наверх, – Эллис отставил стакан. – Вика указала мне за борт, вода уже почти дошла до фонарей, без вариантов, мы тонули, так что я скинул спасательный плот и велел ей спускаться. Когда вернулся в салон, вода была мне до середины бедра, я передал "мэйдэй", но меня уже не слышали. Нам чертовски повезло, что "Верный" решил не дожидаться повтора сигнала и пошёл к нам, чтобы напрямую узнать, что случилось. Они нас искали, Господи, – Эллис запрокинул голову. – Прошли, обнаружили "Дантеле", развернулись, и так четыре раза, пока не увидели плот. – Сколько времени было, когда ты передал "мэйдэй"? – уточнил уже Лямин. – Не знаю, – Картер помолчал. – Двадцать один двадцать пять? Всё происходило очень быстро. Она перевернулась, кажется, едва я спустился на плот!.. Он вдруг вытаращил глаза куда-то между Ляминым и Агаповым. – Что? – спросил Слава. – Картер, что?.. – У неё не было киля, – сказал Эллис сдавленным голосом. – Я видел! Фонари погасли не сразу, у "Дантеле" не было киля над водой, только оба рулевых пера!.. Он ссутулился и замер, приоткрыв рот. Лямин вздёрнул бровь и посмотрел на Калязина. – Но как?.. – озвучил общее недоумение Агапов. – Ты уверен, что не было удара? – Калязин заглянул Эллису в лицо. Картер покачал головой. – Я десять лет в море, – сказал он. – Я бы почувствовал, если бы мы на что-то налетели. Был крен на правый борт, потом звуки как выстрелы, а потом мы затонули к чёрту!.. Агапов откинулся на спинку стула. – Вика молодцом, – добавил Эллис. – Тихо-тихо сидела, пока нас не подобрали, только за руку меня держала. Ей плохо стало, когда надо было перейти на "Шестикрылую", да... Он вдруг зевнул и слабо улыбнулся. – Вы мне не мерещитесь? – спросил он устало. – Мы в самом деле на берегу? Лямин выключил камеру и сунул телефон в карман, сказал: – Ложись-ка ты спать. Позвони мне, когда выспишься, решим, что с этим делать. Они втроём спустились в холл больницы, Лямин взял себе кофе в автомате, вытер лицо рукой. – Ять, – произнёс он. – Пять минут, Вовка. Ты что-нибудь понимаешь? – Четыре или пять "выстрелов" – это, скорее всего, килевые болты, – предположил Калязин, облизал губы. – Учитывая последующую потерю киля, можно предположить, что они лопнули или вылетели из набора... Он договаривал всё медленнее, потом вообще замолчал, нахмурился. – Все шесть?.. – усомнился он вслух. – Для этого нужен колоссальной силы удар. – Сильнее, чем, – Агапов мотнул головой, – ну, тогда?.. Калязин не сразу понял, что он имеет в виду апрельский инцидент, когда "Фантазия" села на песчаную банку. – Намного, – сказал он. – Картер заметил бы это. Мне нужно посмотреть чертежи сто одиннадцатой. Слава, отвезёшь нас обратно в марину? – Отвезу, – Лямин допил кофе и выбросил стаканчик в мусорное ведро. – Заодно поговорю насчёт поисков и подъёма. Я хочу точно знать, что там случилось. На следующий день, выспавшись, Эллис рассказал, что на архипелаге у них возникли проблемы с бульб-килем: между ним и плавником появился зазор, в который вылезла уплотнительная лента. – Я посовещался с рыбаками на Якобе, мы решили, что дойдём, у них тоже такое бывало. Погоду давали отличную, – Эллис покачал головой. Их с Викторией отпустили домой, и Калязин с Ляминым приехали полноценно обсудить случившееся. Агапов долго колебался утром, но всё же отправился к Гаруфалосу, попросив держать его в курсе событий. Сидели в гостиной, побросав диванные подушки на пол. Вика лежала у Эллиса на груди, Картер обнимал её одной рукой, а второй рылся в коробке с документами, нашёл нужные и протянул Калязину. – Если бы оторвался только балластный киль, остался бы плавник, – Калязин подвернул под себя ноги и открыл скоросшиватель. – Я – за то, чтобы её поднять. Если это какой-то дефект конструкции, верфи лучше об этом узнать! От экипажа "Верного" уже было известно, что "Дантеле" затонула окончательно после примерно суток дрейфа. "Верный" подтвердил, что оторвались и бульб-киль, и плавник, но близко траулер не подходил, а потому прояснить ситуацию рыбаки не могли. – Мне бы тоже хотелось узнать, за что я деньги заплатил, – мрачно заметил Эллис, вздохнул и поцеловал жену в макушку. Вика, на взгляд Калязина, держалась невероятно спокойно для пережитой ситуации, но Владимир предполагал, что это – остаточное действие транквилизаторов, пока она не сказала: – Мне стоило вас послушать тогда, но я не думала, что она настолько плоха. – Всё хорошо, что хорошо кончается, – неопределённо ответил Лямин. – Я тоже не думал, – возразил Калязин, не поднимая головы. – Я же её смотрел и ничего не заподозрил, да и потом, она прошла испытания и освидетельствование, кто-то же её выпустил с верфи! – Только судовой билет, в котором это написано, затонул вместе с ней, – напомнил Эллис. – Страховая уже рыдает, небось, горючими слезами, что уговорили меня внести все возможные страховые случаи, теперь платить придётся. Он переложил ноги, отпустив Вику, и она приподнялась, пригладила волосы, потёрла пальцем глаз, и без того покрасневший. – Я не понимаю, – пожаловалась она. – Я думала, проблемы возникают при перегрузках! Когда шторм, гроза, какие-нибудь подводные камни! – Я пока тоже не понимаю, – Калязин выпрямился. – Слав, мы действительно сможем её поднять? – А это зависит от того, где она лежит, – без энтузиазма ответил Лямин. – Договориться с траулером и вызвать сюрвейера – меньшие из наших проблем, а вот последние координаты "Дантеле" приходятся на район с глубинами до двухсот метров. Вика отчётливо содрогнулась. – Найдём – будет ясно, – продолжил Слава. – Если до восьмидесяти – нам повезло, больше не возьмутся ни дайверы, даже в скорлупе, ни кран, слишком дорого. Одно судно сопровождения сколько сожрёт!.. – Ты сам полезешь? – Калязин нахмурился. – Хотел Лёшку ещё позвать, – признался Лямин. – Так мне стрёмно, а он профи, с ним я и глубже бы нырнул. – Давай без крайностей, – попросил Эллис. – Я уже смирился на самом деле, потонула – чёрт с ней, значит, судьба, главное, что мы с Викой целы. Лямин не обратил на него никакого внимания. – В любом случае, сначала надо её найти, – повторил он. – Когда увидим, что там и как, можно будет разговаривать насчёт буксира и инспекции. Думаю, найдём до Хэллоуина, а вот сам подъём придётся на ноябрь отложить, ну да это ничего, всё равно меньше месяца даже выходит. – То есть, если Сандро отпустит нас с Лёшкой обоих, – добавил он, когда они с Калязиным вышли из дома и остановились на подъездной дорожке, прежде чем разъехаться в разные стороны. – Учитывая, что Костик уже уволен, и я – официально управляющий клубом, меня берут некоторые сомнения в этом. – Я пойду с вами, – сказал Калязин. – И это не вопрос, учти. Лямин засмеялся. – Вова, ты думаешь, за нами некому будет присмотреть? – спросил он весело. – Это же целая экспедиция. Нужна вторая пара дайверов, врач, гидрограф плюс команда яхты. Не, я не возражаю, хочешь – пошли, если тебе так будет спокойнее, но предупреждаю: ждать на палубе гораздо хуже, чем на берегу, тут ты будешь считать дни, а там – минуты. Агапов, узнав о плане, повторил то же самое. – Я бы предпочёл, чтобы ты остался тут, – сказал он честно. – Я не буду думать, как ты там, наверху, и не буду беспокоиться о том, что мы бросили Сандро, а у тебя не будет возможности волноваться, не слишком ли долго я под водой, и высчитывать время декомпрессии. Он улыбнулся и притянул Калязина к себе, упёрся лбом в его лоб. – Оставайся, – попросил он. – Хочешь, я буду выходить на связь дважды в день? Какой позывной у станции в мастерской? – Гало-22, – Калязин вздохнул. – Сорок первый канал на коротких волнах пустой обычно. В девять утра и в девять вечера. – Буду отчитываться, – пообещал Агапов. – Если назначим раннее погружение, предупрежу накануне, тогда договоримся о новом времени, ладно? – Ладно, – неохотно согласился Калязин. В глубине души он понимал, что Агапов прав, ждать на яхте и впрямь было бы невыносимо, но всё внутри протестовало против того, чтобы отпустить Алексея туда, где только что на спокойной воде затонула по непонятной причине "Дантеле". Зина тоже тревожилась, к его удивлению. – Это опасно? – спросила Зина. – То, что они задумали? – Лёшка – профессиональный дайвер, – уклончиво ответил Владимир, – он не станет рисковать без нужды. – Это я знаю, – Зина нетерпеливо поморщилась, – но что в его представлении риск? – Он не станет рисковать твоим будущим мужем, – исправился Калязин, ухмыляясь. Зина шлёпнула его по плечу. – Мерзавец, – сказала она беззлобно. – Держи меня в курсе. Зато Гаруфалос как будто вообще не волновался ни за сына, ни за яхту (экспедиция ушла на "Азарне", более вместительной и несущей больший запас топлива, чем "Агния"). Он чувствовал себя лучше, чем пару недель до этого, достаточно хорошо, вообще-то, чтобы заниматься делами клуба, и по полдня просиживал с Костасом и отцом Калязина на открытой веранде у стола, где были разложены документы вперемешку с газетами и картами. После обеда Сандро три-четыре часа спал, а позже кто-нибудь непременно заглядывал в гости, и старшее поколение играло в бридж или покер. Калязин уезжал в восемь, включал радиостанцию в мастерской и до девяти слушал эфир, как в детстве, а к девяти настраивался на сорок первый канал и ждал вызова с "Азарны". – Почему бы вам просто не включить спутник? – спросил Гаруфалос на второй день. – Это же часть морской романтики, – ответил за Владимира его отец. – Я сам Вовку учил, я рад, что он не изменяет старым добрым средствам связи. – Может, ещё предложишь от дизеля отказаться? – фыркнул Гаруфалос. – При свечах сидеть, гальюн вручную прокачивать, да что там, давай вообще просто за борт отливать, чего мелочиться!.. Калязин промолчал, предоставив отцу и дальше пикироваться с другом, тем более, что его мотивы отец практически угадал: было что-то волнующее и трогательное в том, чтобы сидеть в наушниках перед станцией, собранной ещё в прошлом веке, и ждать не вибрации телефона, но голоса, произносящего: – Гало-22, это "Азарна", у нас всё гладко, приём. "...и", – мысленно отсчитывал Калязин, отвечал: – "Азарна", это Гало-22, дайте свои координаты, приём. Агапов диктовал, Калязин записывал и улыбался, говорил: – "Азарна", удачи, конец связи. Потом Агапов сказал: – Гало-22, это "Азарна", переношу завтрашний сеанс связи на четырнадцать ноль-ноль в связи с погружением. "...и", – отсчитал Калязин, чтобы не потерялось первое слово, спросил: – "Азарна", какая глубина? – ...десять пять, – отозвался Агапов. – "Азарна", повторите, – Владимир прижал наушник, нахмурился. – Пять – пять, – по цифрам передал Агапов, – приём. Калязин прикрыл глаза. Он понятия не имел, много это или мало для дайвинга, но, если мерить в яхтах, речь шла о пяти "Фантазиях", поставленных одна на другую вертикально. – "Азарна", удачи, – пожелал он. – Сеанс в четырнадцать ноль-ноль. Конец связи. И позвонил Зине. – Приезжай, – сказала она. – Сандро спит, ты тут никого не побеспокоишь. О том, что у неё уже сидела Вика, она предупреждать не стала. Вика приподняла бокал с чем-то розовым, приветствуя Калязина, спросила: – Ну, как они? Картер строчит мне сообщения, уверяет, что всё нормально, но мне всё равно не по себе. – Не думал, что ты отпустишь его снова в море, – помедлив, признался Калязин. – Ты ведь возражала против его участия в гонках, я думал, теперь ты не захочешь слышать даже о круизах. – О перелётах, поездках на машине, электроприборах, газовом гриле, – Виктория засмеялась, и Калязин понял, что она пьяна. Зина налила ему вина, Владимир наморщил лоб, затем кивнул, сделал глоток. – Я очень за него боюсь, – подтвердила Вика. – Спать не могу. Я и правда думала запретить, он послушал бы меня... – Первые полгода, – негромко заметила Зина. Калязин посмотрел на неё, усмехнулся краем рта. Зина выглядела усталой, но спокойной, рассеянно поглаживала живот, явно не отдавая себе в этом отчёта, жевала нарезанный тонкими ломтиками белый сыр. – Он послушал бы, – упрямо повторила Виктория. Ей никто не ответил. Калязин пил вино и гадал, стоит ли говорить о завтрашнем погружении, Зина просто молчала, и Вика объяснила сама: – А потом я подумала, он будет несчастен из-за этого. Я видела его на Фестивале, он был такой... – она улыбнулась, – он светился. Я ведь за это его и полюбила, как я могу ему запретить?.. Она засмеялась и заплакала одновременно. Зина поставила перед ней коробку салфеток, взяла со стола свой телефон, взглянула на дисплей. – Он любит море, – подтвердил Калязин медленно. – Они со Славкой каждый год в регатах участвуют, они профи в этом деле. Участвовали, – поправился он. – Участвуют, – Вика шмыгнула носом, высморкалась и допила свой розовый коктейль. – Ну, то есть, если он сам не передумает. И яхта, как он теперь без яхты?.. Калязин снова взглянул на Зину и скрестил пальцы под столом. – В конце концов, есть "Агния", – сказал он. На форуме крушением "Дантеле" тоже заинтересовались, и больше всех – Драккар. Он написал напрямую Эллису, Картер отправил его к Калязину, но Владимир смог только пообещать неофициально поделиться информацией, когда яхту найдут и поднимут. "Ты говорил, она тебе не нравилась?" – вбросил он встречный вопрос. "Слабое крепление киля, – ответил Драккар. – Судя по тому, что он отвалился, я был прав". "Такое крепление используется во многих моделях, – возразил Калязин. – В том числе с большим водоизмещением". "Это – слабое крепление, – надавил Драккар. – Просто кому-то везёт, кому-то нет". "Эллису-то повезло, – Калязин усмехнулся. – Вот "Дантеле" – не очень". "Могло быть по-другому", – Драккар заданный тон не поддержал. "Я не буду плакать о том, чего не случилось, – подумав, написал Владимир. – Если удастся поднять её и доказать, что это заводской дефект, я первый буду ратовать за иск к верфи, но за глаза я не стану упрекать их в недостатках конструкции. Там всё-таки работают профессионалы". Драккар долго ничего не отвечал, затем согласился: "Ты прав. Я погорячился. Больная тема". "Знаю, – подтвердил Калязин. – Денис упоминал как-то. Мне жаль". "Ну да, – Драккар снова выдержал паузу. – Глупо было бы с моей стороны надеяться на полную анонимность, учитывая, что я вешаю свои фотографии. В моём случае, кстати, верфь была ни при чём, но это не мешает мне видеть недостатки конструкции, которые могут привести к печальному исходу". Калязин откинулся на подушку, дотянулся до стакана с минералкой. "Хорошо, – написал он наконец. – Тогда куда делся плавник? Болты не выдержали, ладно, это кончится опрокидыванием, но не затоплением при их запасе плавучести! Откуда набралась вода?" "Уел, – признал Драккар. – У меня нет идей. Подождём. Что-нибудь слышно, они нашли её?" "Киль нашли". Подробностей Агапов не сообщил, сказал только, что киль обнаружили метрах в четырёхстах к северу от координат, которые передал Эллис, впервые выйдя на связь с "Верным". Калязин предположил, куда могло дрейфом снести перевернувшуюся яхту, и на этом они распрощались на очередные двадцать четыре часа: на "Азарне" планировали новое утреннее погружение. – Спутник бы вас не ограничивал, – проворчал Сандро, узнав последние новости, но на этом и успокоился, а Калязину пришло в голову, что Агапов мог настоять на бесплатной связи по радио именно в качестве альтернативы дорогостоящей связи спутниковой. "Это уже называется навязчивым состоянием", – сказал он мысленно Алексею, хмыкнул и покачал головой, пообещав себе этот вопрос с Агаповым обсудить. Лямин, впрочем, к спутниковой телефонии тоже прибегал без энтузиазма, быстро расспрашивал Зину о её делах и отделывался уклончивыми ответами о том, как идут поиски, так что информацию о том, где и как нашли "Дантеле", Владимир с Зиной получили от Вики. – Её отнесло почти на десять миль от киля, – сказала она, повторяя слова Эллиса. – Мачта сломана в двух местах, яхта лежит дном вверх, глубина – сорок семь метров. – Это значительно меньше предельной глубины, которую Славка называл, – Калязин кивнул. – Хорошо. – Карт велел передать ещё, что у всех всё в порядке, – Вика улыбнулась и вздохнула. – Он озабоченный был, но утверждает, это из-за яхты. Они поставили буй, завтра пойдут к дому. – И мы перестанем бухать на кухне нашей маленькой женской компанией, – подытожила Зина. Калязин посмотрел на неё. – Ну, спасибо тебе, – без улыбки отозвался он. Это была не первая шутка за последнюю неделю, и Калязин не знал, как к ним относиться. Он понимал, откуда они берутся, учитывая разницу габаритов его и Агапова и существующие гетеросексуальные стереотипы, но никакого удовольствия от такого юмора он не получал, просто не знал, как вести себя, что сказать, как вообще объяснить всю глупость и неуместность подобных сравнений. Да и надо ли это делать?.. Вика сделала вид, что не услышала, это Владимира немного порадовало. – Подвезёшь меня? – спросила она. Калязин покачал головой. – Я на мотоцикле, – напомнил он. – И у меня нет второго шлема. – А мне ты отдал свой тогда, – заметила Зина, когда Вика вышла на пару минут. – С тех пор многое изменилось, – Калязин пожал плечами. – Я больше не хочу рисковать своей головой. И слушать твои шутки о моей половой принадлежности, кстати, тоже больше не хочу. В конце концов, мы оба точно знаем, как обстоят дела, – он указал на её живот. Фраза прозвучала на редкость глупо, и Владимир мысленно выругался, придумав следом сразу несколько возможных язвительных ответов на неё, но Зина только посмотрела на него и кивнула. – Я думала, ты никогда меня не остановишь, – произнесла она, усмехаясь. – Это был эксперимент?.. – Калязин приподнял брови. – Почти, – Зина вздохнула и шагнула к нему, погладила по плечу. – Извини меня, Вовик. Я не смогла удержаться. Ты слишком мягкий, ты всё терпишь, мне было интересно, когда тебе надоест, и ты меня приятно удивил. Калязин отстранился. – Я польщён, – сказал он. – Не то чтобы я нуждался в твоём одобрении. Зина отвела глаза. – Спокойной ночи, – пожелал Владимир. – Попрощайся за меня с Викой. Сандро я позвоню утром. – Хорошо, – Зина закусила губу. – Спокойной ночи. Калязин видел, что она следила в окно, как он выводил мотоцикл за ворота, но никак на это не отреагировал, зато заметил, что в спальне Гаруфалоса включена настольная лампа. "Не спишь", – Калязин остановился на пару секунд, держа руку на ключе зажигания. Об этом вскользь обмолвился Агапов, сказал, что Лада тоже мучилась бессонницей: иногда невозможно было спать от боли, а иногда – от обезболивающего; нарушения сна входили в перечень наиболее частых побочных эффектов фентоцита. Алексей хотел об этом поговорить, но не мог, начинал и тут же сбивался, замолкал и прятал лицо на груди Калязина; Владимир обнимал его и тоже молчал, только гладил по голове и ждал, и Агапов менял тему, чтобы через некоторое время вернуться к ней снова. Калязину его не хватало. Это пугало и удивляло. Всего полгода назад он спал, завтракал и проводил вечера в одиночестве, с ноутбуком, изредка – с семьёй Смолина и остальными. Его это устраивало, ему было хорошо и легко одному, а теперь он скучал по Агапову и ждал его возвращения. Калязину хотелось поговорить, полежать рядом, просто посмотреть на Алексея, хотелось обнять его, дотронуться, поцеловать, заняться любовью. Ночью он смотрел в потолок, раскинувшись по диагонали на двуспальной кровати, и думал об Агапове, спящем на диване в салоне "Азарны", утром вставал по будильнику и просыпался уже на кухне, готовя омлет или овсянку. Он сдавал вещи в прачечную, платил за сотовую связь, заказал себе новый справочник по электрике яхт, и всё это время ждал прикосновения, голоса, вопроса: – Володь, ты обедал сегодня? – Обедал, – шёпотом ответил Калязин, глядя перед собой, потом отложил инструменты, запер мастерскую и, обойдя причал, поднялся на "Фантазию". – Привет, – он прижался лбом к переборке. – Ты тоже скучаешь? Он вернётся, и мы выйдем в море, я обещаю тебе. Он вытянулся на койке в носовой каюте, подобрал под себя подушку, сжал в кулаке наволочку. – Мы выйдем в море, – повторил он. – И я скажу ему. Я должен сказать наконец. В кармане завибрировал телефон. – Да? – произнёс Калязин, не посмотрев на дисплей. – Мы будем минут через сорок, – доложил Агапов весело. – Володь, слышишь? Ты в марине? – В марине, – Калязин сел. – Лёшка. Он растерялся на секунду, а затем ляпнул: – Ты есть хочешь? – Нет, – Агапов помолчал. – Нет, я... – Я на "Фантазии", – признался Калязин. – Хочешь, я приду вас встретить? – Лучше я к тебе приду, – поспешно возразил Агапов. – Слышишь, Володька? Сорок минут. Я соскучился. – Я тоже, – сказал Владимир. На мгновение у него закружилась голова. – Я придумал тебе костюм на Хэллоуин, – невпопад сообщил Агапов. – Надеюсь, ты согласишься. – Всё, что захочешь, – вырвалось у Калязина. Агапов ответил не сразу. – Я скоро буду, Володя, – проговорил он наконец. Калязин закрыл глаза. И не открывал, пока не услышал шаги на сходнях.