***
— Нет, прошу, прошу, не отпускай меня сейчас, я хочу быть с тобой, только с тобой, — кричала я одеялу, от которого меня отдирала мама. В конце концов ей это удалось. — Женя, прекрати. Ты опаздываешь в школу. — Ну, мама, я же болею, у меня заложен нос, сопли текут ручьем, а голос, как у бомжа из подворотни, — протестующе заныла я, демонстрируя горку из моих сопливых платков и красные опухшие глаза. — Даже не думай, — маму не сломить, — от простуды еще никто не умирал. Если опоздаешь, потом сама будешь объясняться со своей классной. Это заявление как-то сразу придало мне сил. Чего-чего, а этого я точно не вынесу. Кое-как собравшись, я, шмыгая носом и вооружившись новой пачкой носовых платков, потопала в школу. В темпе кросса. Фух, успела. Едва я залетела в класс, прозвенел звонок и вошла Ирина Георгиевна. Слава тебе господи, пронесло. Мы мирно болтали с Маринкой, моей соседкой по парте, когда появился король всея школы, его Величество Кирсанов. Тебя тут только не хватало. И так голова с утра трещит, так еще и этот начнет сейчас мне мозг выносить. — Лисицына, — послышался противный голос у меня за спиной, — ты что, с перепоя, что ли? Ну и кто у нас тут Ванга? — Да, ты знаешь, — как можно страшнее прохрипела я, поворачиваясь к нему, — всю ночь пила беспробудно. Жаль, тебя не было, вместе бы выпили. Достал, честное слово. Сам он алкоголик недоделанный. Отвернувшись, я попыталась сосредоточиться и забыть обо всем негативе извне, мне и своего достаточно. Но разве можно посидеть спокойно в тишине? Вопрос риторический. — Лисицына, — опять он, елки-палки, — можно тебе задать один вопрос? — Нет, — спорим, сейчас все равно спросит? — Я все-таки спрошу, — да кто бы сомневался, — ты вообще не пьешь? — Вообще не пью. — Сейчас начнется. — Типа ЗОЖница? — Типа да. А ты типа ЧМОшник. Наконец-то его дурацкая улыбочка скисла. А то сияет, как медный таз, а мне тут сиди, страдай, мучайся. — И чьему же обществу я мешаю? — Угадай с трех раз. — Моему. — Мне твое общество неинтересно, — с самодовольным видом заявил он, откидываясь на спинку стула. — Мне твое как-то тоже. — Вот и поговорили. Конец дня. Последний урок. Ура. Наконец-то я свалю отсюда. Выпью дома таблеточек и спать. Еще бы не орал никто, вообще было бы хорошо. Побочный эффект параллели — если учителя нет в классе, тишины там тоже нет. Закон взаимоисключения. Ну ладно, потерплю как-нибудь. Включив наушники на полную громкость, я устало потерла переносицу и облокотилась на парту. Я почти отключилась от внешнего мира, мне было так хорошо, несмотря на текущие сопли и каркающий голос, но… — Лисицына, — ну нет, ну что опять? — Лисицына, что с тобой? — А что со мной? — ради такого случая я даже наушники вытащила. — Ты сидишь так уже семь минут. Я засекал. Я немножко окосела. Он что, следит за мной? Маньяк какой-то. — О себе побеспокойся, — ответила я, наблюдая за секундной стрелкой на часах. Едва прозвенел звонок, я пулей выбежала из класса, радуясь долгожданной свободе. И тут я вспомнила, что оставила рюкзак в классе. Молодец, Лисицына. Такими темпами скоро последние мозги растеряешь. Вернувшись, я столкнулась в дверях с Кирсановым. — Что, Лисицына, забыла что-то? — Ага, забыла, — отодвигая его в сторону, пробурчала я, — забыла сказать тебе прощай. Прощай навеки. Навсегда. А теперь свали с моей дороги и иди куда шел. — Не болей, Лисицына, — сказал он, направляясь к лестнице, — ты, когда больная, на пьяного хомяка похожа. Чего? Сам ты пьяный хомяк. Придурок. Найдя рюкзак, я заметила, что у него открыта молния. Странно, я закрывала вроде. Заглянув внутрь, я обнаружила там апельсин. Обычный такой оранжевый апельсин. В моей сумке. Апельсин. Откуда? Или… Да ну нет, бред какой-то. Пора пойди домой и принять таблетки. А то ерунда всякая в голову лезет.***
— Ты чего улыбаешься? — закончив чистить, Кирсанов передал мне сочные кисловатые дольки. — Так, вспомнила кое-что, — пробубнила я, смакуя апельсин. Он ничего не ответил, но по лицу было видно, что он догадался, о чем я думаю. Он хотел уже что-то сказать, но увидел мою голую пятку, выглядывающую из-под одеяла. — Ты что, без носков? Подожди, я сейчас принесу. — Кирсанов, стой, — крикнула я пустому проему. Вот неугомонный. Продолжая жевать апельсин и наслаждаясь мурлыканьем Васьки, я подумала, что болеть все-таки здорово. Особенно когда нянька у тебя сам Кирсанов.