Единственное, что у неё осталось

Анна тяжело выдохнула, чувствуя как тугой корсет сжимает ее стан, когда ей хотелось закричать, вздохнуть по-настоящему, хоть раз показать себя настоящую, отбросить маски, что она надевала каждый Божий день, показать, что вот она Анна Австрийская, тоже умеет плакать, но вместо того она молчала, как-то глупо и пусто взирая на гонца, пришедшего с этой непонятной вестью. — Кардинал Ришелье мертв, Ваше Величество. Как бы она могла отреагировать на это пару лет назад? Королева бы обязательно запрыгала на одной ножке и захлопала в ладоши, наплевав на этикет, но сейчас... Что вообще с ней происходило на самом деле? Она уже давно не была так молода, свежа и красива, конечно же, титул первой красавицы Европы давно ускользнул в руки кого-то более достойного, Анна проводила свои дни за книгами, сплетнями и ожиданиями, не понимая зачем, не понимая чего. Она не видела Его долгое время, но за тот период отрешоности - он не изменился. Тот же прямолинейный взгляд, те же густые усы, крючковатый нос с горбинкой, извечная красная сутана на его длинной, долговязой фигуре и конечно же его мягкий, бархатистый голос, что доводил до истомы и одновременно до холодка по спине, сковывая своими цепками лапками страха и ужаса, разве что волосы его, некогда только слегка тронутые сединой, превратились в серебристую копну, иногда Анне хотелось запустить в них руку, просто так, для интереса. Он сгорбился и сморщился, но тот жаркий огонек, который ещё тогда, в далеком прошлом, маленькая испанская инфанта увидела в глазах высокого мужчины в их первую встречу, не угасал до конца. Она пережила так много смертей, она теряла так много людей, что были близки ее сердцу, она никогда не была здесь своей, в этом грязном, пущенным блеском в глаза, Лувре, все осуждали ее и никто никогда не стремился понять. Разве, что Он один, но это было так давно, что добрая улыбка на Его устах уже стерлась из памяти королевы. Она прижала к себе маленького ребенка, будущего короля Франции, что копошился на ее коленях, к своей груди, мягко подхватывая под коленки и придерживая головку. Ей так редко давали видеть Луи, что она порою боялась забыть его пронзительный, но такой добрый, мягкий взгляд и детский, незабвенный смех. Его большие, карие глаза, обрамленные густыми ресницами серьезно взглянули на мать и Анна, придерживая сына, вдруг почувствовала как плотно сжатая, жесткой тканью светлого корсета, в груди вдруг становится легко и свободно...Королева выдыхает и маленький Людовик XIV видит как по щеке матери катится слеза, ещё не понимая, что это воспоминание возможно будет главным о ней.