Цена душевного покоя

Дарвальд поднял голову, не сразу сообразив, откуда исходит непривычный звук, встал и подошел к шкатулке с амулетами, с недоумением заглянул в неё. Память все-таки не обманула: мигал и сигналил небольшой опаловый кулон неправильной формы. Этот амулет подарил ему когда-то Марстен, причем не только зачаровав, но даже и вытесав его собственноручно. Правда, был он тогда то ли на третьем, то ли на четвертом круге, и возможности амулета были слегка ограничены, в первую очередь, расстоянием. Но в целом он был весьма неплох и оригинален в исполнении и способе работы. Если не считать того, что единственный звуковой сигнал, который получился тогда у Марстена, напоминал что-то вроде негромкого и скрежещущего петушиного крика. Помнится, светловолосый маг и сам тогда изрядно удивлялся, но поправить так ничего и не смог, а Валь и пробовать не рискнул, в глубине души опасаясь, что безопасный с виду амулет может от постороннего вмешательства полыхнуть синим пламенем и разворотить дом к семи падшим. Дарвальд фыркнул — в его исполнении привычная присказка приобретала несколько ироничную окраску — и положил амулет на раскрытую ладонь. От пальцев владельца опал замолк и перестал мигать, зато над ним начало неторопливо сгущаться туманное облачко размером с небольшую сливу, постепенно оформляясь в форму человеческой головы. Через несколько секунд уже можно было разглядеть лицо старика, вроде бы открытое до простоты, но что-то в его выражении все-таки неуловимо мешало. Редеющие волосы до плеч, ворот простой крестьянской рубахи — большего разглядеть не удалось. — Валь, что там у тебя? Марстен редко так открыто встревал в работу друга, даже когда оставался в гостях надолго, но к собственным творениям относился до смешного ревниво, наперечёт помня все странные сигналы, которые они могли подавать во внешний мир. — Твой амулет сработал, — подтвердил очевидное Дарвальд. — Доброе утро, Марстен. — Это я и так понял, — он вошел в кабинет, сочтя последнюю фразу приглашением. — Что показал? — Что мне хочет зла незнакомый мне человек, — пожал плечами Валь, поднимая ладонь с амулетом на уровень глаз друга. — Я его тоже не знаю, — тот покачал головой. — Но он местный. — Местный, — кивнул Дарвальд, тактично не став уточнять, что амулет мог охватить территорию, самое большее, нескольких окрестных деревень. Судя по слегка сконфуженному лицу Марстена, тот и сам об этом прекрасно помнил, и всё ещё чувствовал неловкость, хотя и в жизни в этом не признается. — Попробую локализовать. Он повёл другой рукой над опалом, разворачивая иллюзорную карту своей земли и нащупывая точку привязки искомого человека — вернее, импульса его эмоций. Достаточно сильного и стабильного, чтобы амулет среагировал на него. Марстен с откровенным восхищением и завистью наблюдал за действиями того, кто с недавних пор вышел далеко за пределы возможностей всех знакомых ему магов. Действия друга даже для него, не самое малое время наблюдавшего за всевозможными проявлениями магии что этого, что других миров, порой казались чудом в самом что ни на есть сказочном смысле. — Вот он, — отстраненно прокомментировал Валь, подсвечивая найденную точку красной искрой. — Съезжу, разузнаю, кто это и что о нем говорят, — Марстен решительно направился к двери. — Да я и сам… — Уж справлюсь как-нибудь с таким простым делом, — ехидно бросил светловолосый. — Не отвлекать же господина Тарма по таким пустякам. Кажется, Валю очень хотелось запустить в него чем-нибудь, но он сдержался и изобразил нечто вроде сдержанно-благодарного полупоклона: — Благодарю господина Сейрса за проявленное внимание. — Уел, — вздохнул Марстен и пошёл к лестнице. — Ну, значит, так, — Марстен плюхнулся в кресло напротив, сгрёб со стола кубок Валя и сделал несколько глотков, старательно игнорируя иронично поднятую бровь хозяина дома и, собственно, кубка. — Дед этот — местный колдунишка мелкого пошиба, вроде бы, даже наша Юлька его за пояс заткнёт и концы заправит. Но что-то он всё-таки может, и в тех случаях, когда твои обнаглевшие крестьяне все-таки не решаются беспокоить тебя лично, они идут к нему. Не любят, правда, и побаиваются изрядно. Живет он здесь не так давно, пару лет всего. — И явиться ко мне получить разрешение или хотя бы официально представиться не счёл нужным, — задумчиво вставил Дарвальд. — Именно. Но, если его в это ткнуть, наверняка отбрехается тем, что не считает себя за полноценного мага, а с мелких деревенских колдунов взятки гладки. Хотя всё равно свинство, я не спорю. И это ещё не всё. Плату с местных он берет иногда деньгами, а иногда, так сказать, натурой. Не в том смысле, не хмыкай — в основном мелкой живностью. Козы, свиньи, собаки, кошки, куры. Иногда заказывает конкретную масть. Ну, там, белая собака с чёрным ухом и всё такое. Иногда требует вообще странного, вроде того, чтобы срезать пучок травы в определённом месте и в определённое время. — Это с девственниц, небось? — переспросил Дарвальд, начиная слегка хмуриться. — Не уточнял, — озадаченно ответил самозваный разведчик. — Зря. — Поче… Думаешь, для каких-то ритуалов? — А для чего ещё? — Валь фыркнул. — Дом утеплять? — Да ну тебя… Дом у него, кстати, на отшибе. Занял старое жилище кузнеца, перебравшегося в другую деревню. — Через текучую воду? — уточнил Дарвальд. — Совсем плохо… — Это тоже ещё не все. Я там прощупал окрестности на предмет магических возмущений. Совсем близко не совался, на всякий случай. Валь, чарует он там что-то. Только я так и не понял толком, что, — Марстен досадливо тряхнул головой. — Какая-то мутная пакость, обрывки, как будто несколько заклинаний в клочки порвали и сверху на что-то набросали. Я бы подумал, что он просто свои творения разбирать до конца не умеет, но очень уж много, он бы под ними задохся уже… — Думаешь, он сильнее, чем кажется? — черноволосый маг задумчиво потёр скулу. — Думаю. — Или не просто сильнее, а и… Ладно, разберусь, — Валь неожиданно оборвал мысль и поднялся. — Чем быстрее, тем лучше. — Да я и сам разберусь, — в голосе Марстена зазвучала легкая обида. — Ты только дай отмашку, что его можно брать в оборот, и я… — Лучше я сам посмотрю. Хотя от твоей компании не откажусь, само собой. Марстен кивнул и с готовностью встал с кресла, стараясь скрыть легкое напряжение. С момента «падения» Дарвальда они так толком и не разобрались с произошедшим вообще и вопросами их взаимоотношений в частности, поэтому каждый раз, когда они оказывались вдвоём в ситуации, про которую можно сказать «мы», он опасался, что вот сейчас… Что именно «вот» сказать затруднялся. Что-то изменится. Это было неплохо, точнее, иначе быть и не могло, говоря по совести. Но слишком уж долго они оба бегали от возможности изменений в любую сторону, хоть бы и в лучшую. С «закадычной враждой» всё-таки было покончено, но… «Юльке этим на мозги покапаю, когда вытащу в следующий раз, — сердито подумал Марстен. — Пусть она копается, раз такой спец». С описанием «мутная пакость» Дарвальд был, в целом, согласен. Обозначить точнее, не прибегая к выражениям, не приветствуемым в приличном обществе, было бы сложно. Маг потер виски, болезненно морщась — лезть в мешанину из обрывков простых, но многочисленных заклинаний было мерзко, как в кучу слежавшегося волглого тряпья. Но очень уж похоже было, что именно на это недоброжелательный колдун и рассчитывал. «Я так и не узнал у Марстена, как его зовут хоть…» Дарвальд глубоко вздохнул и снова попробовал разобраться в мутных переплетениях. И не получилось. — Не могу, — ошеломлённо сказал он, и у Марстена медленно поползли вверх брови. — Не… что? На лице друга ясно читалось: «Ты хочешь сказать, что не можешь разобраться с поделками этого недоучки?», но вслух он этого не сказал, что было даже как-то непривычно. — Уничтожить, расплести, пробить насквозь — могу, — пояснил Дарвальд. — Но разобраться, что там внутри, не нарушая структуру и не привлекая внимания — нет. — А зачем тебе не привлекать внимания? — Марстен непонимающе поднял брови. — Затем, что эта… гадость и наверчена тут для того, чтобы я не видел, что за ней. Значит, мне обязательно нужно это узнать. — Именно тебе? — Именно мне. Это ведь происходит на моей земле. Время от времени Марстен забывал о том, что его друг — владетельный господин. Весьма гордый и ответственный, между прочим. — И что ты собираешься делать? — Вернусь домой, подберу пару полезных артефактов. — Ты что, не носишь их в кладовке? — Марстен не верил своим ушам. — Не ношу, — кажется, Дарвальд смутился. — Всегда думал, что меньше них мне может с собой понадобиться… ну, разве что родовое кольцо. Марстен сделал вид, что очень заинтересовался кружением птиц над головой, и уж совершенно точно не помнит ни о каком кольце. — К тому же, мои достаточно редки, и мне не хотелось потерять их в случае, если меня, скажем, отрежет от кладовки, — добавил Дарвальд. — Сам знаешь, в других мирах может случиться всякое, а я как раз тогда начинал экспериментировать… — Да уж, — Марстен насупился, вспомнив, чем кончились эти эксперименты. — Сегодня вернуться вряд ли успею, — теперь уже Дарвальд изобразил избирательную глухоту. — А завтра утром — самое оно. — Он же до утра десять раз смыться успеет! — возмущению беловолосого не было предела. — С чего бы? — Заметит твою слежку и от греха подальше свинтит отсюда. — Не мог он ничего заметить, я действовал предельно осторожно. — Валь, — с хорошо узнаваемыми Юлькиными интонациями начал Марстен, — Тебе никогда не говорили, что самоуверенность до добра не доведет? — Это называется «уверенность в себе». Полезное качество. И я уверен, что этот колдун заметить ничего не мог. Но он смог. Когда наутро друзья снова оказались на краю тронутого туманом болотца, которое начиналось почти сразу за краем деревни, в которой окопался колдун, у Дарвальда сделалось такое лицо, что можно было даже не проверять: произошла несусветная гадость. Но Марстен всё-таки проверил — «Заразился я от него, что ли?!» — и убедился, что магический фон логова волшебника чист, как рабочий стол у хорошего лекаря. Еще точнее, как только что вымытый рабочий стол. — Ты остаёшься здесь, — бесцветным голосом сказал Дарвальд. — Ничего по… — Если мне понадобится твоя помощь, куда лучше, если у тебя будет пространство для маневра. Марстен нехотя кивнул. Тут спорить было бессмысленно, он действительно предпочитал колдовать с размахом, с трудом осиливая чары, требующие ювелирной тонкости и близкого расстояния. Но мерзкое предчувствие, возникшее ещё при первом взгляде на злосчастный дом, казалось, вырастало с каждым шагом удаляющейся лошади Валя. Набиралось сил, придавливало к земле и уже готовилось впиться кривыми, как у большой ящерицы, зубами. Колдун ждал его на пороге. Именно ждал, глядя без удивления и с лёгкой, как бы виноватой улыбкой. Дождался, пока Дарвальд спешится, и поклонился первым, глубоко и уважительно. Но ни следа страха или заискивания. «Попытается сделать вид, что ничего не было?» Не попытался: — Доброе утро, господин Тарм. Не буду тратить ваше драгоценное время и признаю свою вину, целиком и полностью. Голос у старика был негромким и чуть надтреснутым, но звучал спокойно и ровно. — И в чем же она заключается? — холодно поинтересовался Дарвальд, не выдавая удивления. Колдун охотно ответил: — Приехал на вашу землю, поселился, не спросясь. Надеялся, что вы и не заметите. Вы, уж простите, господин Тарм, человек занятой, куда уж вам уследить за каждой мелкой сошкой, хоть бы и не чуждой магии… Закрывался я от вас, это тоже признаю. Видите ли, — без паузы продолжил он, не дожидаясь следующего вопроса, — я много лет веду кое-какие разработки и, признаться, немало рассчитывал когда-нибудь завершить их полноценным научным трудом по теории и практике магии… — Сфера? — быстро вставил Дарвальд. — Влияние природных потоков силы на продолжительность жизни, — всё так же охотно ответил старик. И лучезарно улыбнулся. — О подробностях позвольте умолчать. — И зачем же понадобилось прятать от меня свою… научную деятельность? — Не от вас лично, что вы, — собеседник театрально всплеснул руками. И, словно спохватившись, добавил, — Простите мою нелюбезность, господин Тарм, пожалуйте в дом. — Благодарю вас, лучше мы продолжим разговор здесь. — Дарвальд проигнорировал приглашающий жест. Еще чего не хватало — вести опасные разговоры с магом в его собственном логове! — Как угодно, — ничуть не удивился тот. — Так вот, не от вас лично, ни в коем разе. Все дело в том, что в своё время мои скромные исследования заинтересовали одну компанию молодых прохвостов, из тех, кто занимается торговлей «безотказными» приворотными зельями, вызовом «настоящих» духов предков и прочей дребеденью. Толика магии, капелька актерского мастерства, море нахальства — и такой товар всегда находит своего адресата. Вы же понимаете, господин Тарм? Господин Тарм понимал. Сам он подобным даже во время ученичества брезговал, но сталкиваться приходилось. — И этим бессовестным личностям непременно хотелось, чтобы каждая их задумка была снабжена наукообразным объяснением, — с красиво сдерживаемым негодованием продолжил старый волшебник. — Желательно, за авторством других магов, не относящихся к их маленькой лавочке. Собственно, за тем они и пришли ко мне — чтобы я состряпал им теорию, подписал своим именем, а они потом будут продавать денежным, но легковерным людям… я уже не помню, что именно… — он то ли вправду сбился, то ли сделал вид. — Кажется, план постройки дома на нужном пересечении потоков… Это ведь богатейшая жила, вы со мной согласны, господин Тарм? Если учитывать «откаты» от строителей и всё тому подобное… — И вы отказались? — Разумеется! Тогда они стали мне угрожать, сначала — что выкрадут материалы, после дошли и до намерений прямого членовредительства… Вот я и решил продолжить свои изыскания где-нибудь подальше, в глуши, где мною никто не заинтересуется и не наведёт на мой след, на случай, если эти настырные господа не сбросили меня со счетов. — А зачем вам компоненты для обрядов? — Дарвальду казалось, что он продирается сквозь журчащую речь старика, как сквозь бурный, хоть и мелководный ручей. — Животные, травы и прочее? — Я увлекся, — улыбка колдуна снова стала виноватой и грустной. — Понимаете, господин Тарм… Хотя, уж простите, куда вам понять. Вы молоды, у вас впереди вся жизнь. Длинная, длинная жизнь. А я стар, и каждый прожитый день только приближает меня к смерти. И моя работа — всё, что у меня осталось. Но я зашёл в тупик. Не мог продвинуться ни на шаг, ни на полшага, и впал в отчаяние. Я и впрямь дошёл до совершенно позорных метаний, до низких ритуалов, достойных шамана диких племен, а не… Но и это было тщетно. И в тот момент, когда мое отчаяние достигло высшей точки, я почувствовал ваше присутствие. — Как? — требовательно спросил Дарвальд, чуть подаваясь вперёд. — Случайно, — старик смущённо улыбнулся. — Выставил простенькие «сигнальные флажки» по периметру. У меня хорёк повадился кур таскать, надеялся поймать его. От вашего появления мои «флажки» попросту захлебнулись, вот я и подумал… — он на миг запнулся, а когда продолжил, то голос звучал совсем по-другому, тяжело и устало. — Подумал, что всё, достаточно. Или на меня снизойдет озарение — а хоть бы и в тюрьме, какая, в сущности, разница? — или я всё равно не способен закончить свой труд. Может, кому-то другому повезёт больше. Так что вызывайте тюремную охрану, господин Тарм. Я бы и сам вызвал, но на такой длинный сигнал мне не хватит сил. Дарвальд задумчиво кивнул. От истории старого волшебника щемило в груди. Но при этом что-то всё-таки мешало проникнуться сочувствием и оставить всё как есть. К тому же Дарвальд не любил, когда нарушают законы. Тем более — на его земле. «И выставляя идиотом ее хозяина», — ехидно добавил внутренний голос. От голоса маг отмахнулся и магов-охранников (не в обычную же тюрьму отправлять колдуна, хоть бы и слабого?) всё-таки вызвал. Старик, видимо, почувствовал импульс и наклонил голову, выражая то ли благодарность, то ли смирение. — Господин Тарм, — окликнул он после недолгого молчания. — Я слушаю. — Мне хотелось бы хоть немного загладить вину за причинённое беспокойство. Вы ведь ничего мне не сделали, я просто выбрал вашу землю, поскольку… Ну, да я уже объяснял. Вот, возьмите. На морщинистой ладони старика лежал мутный кристалл неопределённой формы, то ли грубо обтёсанный, то ли, наоборот, слепленный из нескольких. — Это соль, — пояснил старый колдун. — Наговорённая соль. Бросьте её в горячую воду, дайте раствориться и несколько раз вдохните пар. — Зачем? — спросил Дарвальд, не спеша прикасаться к подарку. — Она помогает вернуть утраченный душевный покой и избавиться от того, что сильнее всего тревожит. Поверьте, это совершенно безобидный наговор. Слабенький, далеко не эликсир вечной молодости и не сказочное Золотое зерно, исполняющее желания, но зато и вреда никакого. Мне такой же кристалл помог этой ночью выбрать то, что я выбрал. Возможно, и вам когда-нибудь поможет. На словах о том, что сильнее всего тревожит, у Валя что-то болезненно сжалось внутри. Он не рискнул прислушиваться, что именно и почему. Только подумал, что вот-вот появятся охранники… и взял с ладони старика кристалл. — И ты ему поверил?! Этому проходимцу с его сказками? Марстен бушевал до того самозабвенно, что Дарвальд уже и не пытался подбирать сметённые белобрысым бумаги и мелкие предметы. Проще будет навести порядок уже после. В крайнем случае, ремонт кабинету тоже не повредит… — Нет, — спокойно ответил маг, дождавшись, пока друг ненадолго затихнет, набирая в грудь воздух. — Да ради такой ерунды не стоило и вполовину так ста… Что? — Нет, я ему не поверил, — Дарвальд задумчиво погладил кристалл сквозь карман камзола. Это действие необъяснимо успокаивало и возвращало мыслям ясность и грозило быстро перерасти в привычку. — Что там у тебя? — насторожился Марстен. — Ничего. Рассказ этого колдуна у меня тоже вызвал мало доверия, поэтому я попросил своего знакомого из канцелярии разузнать об этом субъекте. Большего я всё равно сделать не могу. Или, по-твоему, надо было пришибить старика на месте из-за одних подозрений? Судя по лицу, именно это заклятый друг считал наилучшим выходом, но здравый смысл в кои-то веки взял верх: — Ну, это, пожалуй, правда был бы перебор… Но ты хоть дом-то обыскал? — Разумеется. Другое дело, что обыск ничего не дал. Ничего хоть мало-мальски сомнительного в доме не осталось. Никаких артефактов или компонентов обрядов не то что запрещённых, а хотя бы не соответствующих уровню заявленного второго круга посвящения. Никаких рукописей — «Позвольте старику маленькие слабости, господин Тарм, я еще не готов делиться своими наработками даже с вами, при всём моём глубочайшем уважении» — или хотя бы следов, что они были. Разве что чуть не добела вычищенный очаг. — Даже книги и те все разрешённые, — задумчиво пробормотал Дарвальд. — Какой идиот не держит у себя ну ни единой запрещенной книженции?! — снова вспыхнул Марстен. Тарм рассеянно кивнул, то ли в ответ, то ли просто своим мыслям. Потом тряхнул головой, взгляд снова стал ясным и сосредоточенным. Убрал пальцы с кармана. — Посмотрим, что мне ответит мой информатор, не вижу смысла гадать попусту. Будь любезен, дай мне закончить с бумагами. Конечно, если не хочешь помочь с уборкой кабинета, — ядовито добавил он. И в очередной раз убедился, что слово «уборка» является самым надежным из известных ему экзорцизмов. — Валь, давай я у Марисы спрошу, нет ли у неё старого ненужного сервиза? — Зачем? — устало спросил тот, среагировав больше на интонацию, чем на смысл. — Чтобы не жалко было в стену пошвырять… В ответ советчику достался такой тяжёлый взгляд, что он предпочёл ретироваться от греха, пробормотав что-то вроде «ладно, я пойду, но тебе всё-таки надо бы развеяться». Дарвальд откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Развеешься тут, как же… разве что мелкими брызгами по ветру. У людей, живших на землях господина Тарма-младшего, отношение к нему было примерно таким же, как и к явлениям природы, скажем, к дождю и солнцу. То есть, с одной стороны, почтительное почти до преклонения, с искренней благодарностью к судьбе и конкретно «явлению природы». С другой, очень быстро привыкли ко всем выгодам наличия мага-землевладельца и стали считать их естественным явлением. Дождь идет, солнце светит, господин Тарм мечется по своим владениям и решает вопросы. Единственно верное течение жизни. Если, к примеру, дождь вовремя не пошёл, то это непорядок, и надо бы обратиться к господину Тарму за помощью. Если же волшебник вдруг, скажем, увлёкся новыми магическими изысканиями и дольше обычного не появляется, то это тоже непорядок… и надо бы обратиться к господину Тарму! «Если я вдруг умру, они тоже явятся ко мне с просьбой исправить это недоразумение, — мрачно подумал Дарвальд. — И либо будут пару дней недоумённо топтаться у дома, либо, чего доброго, вызовут мой призрак и выскажут претензии уже ему». Сегодня выдался как раз такой день, когда почтенные крестьяне не дождались своего кумира и решили принести ему свои проблемы с доставкой на дом. Посетителей было много, проблем тоже — и, как водится, непосредственного вмешательства Дарвальда требовала хорошо если каждая пятая. Остальные, видимо, ему изложили просто так, на авось. А вдруг и тут ничего самим делать не придется? Маг потер лицо ладонями, пытаясь стереть мерзкое настроение. Чувство ответственности не давало ни послать подальше просителей, ни хотя бы вдоволь позлиться на них без угрызений совести. Едва ли не единственным человеком, на которого получалось злиться без этих самых угрызений, был Марстен, и Дарвальду даже пришла в голову не самая честная мысль, что ссора с приятелем сейчас вполне помогла бы сбросить напряжение. Но тот и вправду ушёл куда-то, по крайней мере, в пределах дома и ближайших окрестностей Валь его не ощущал. Это был еще один «подарок» девятого круга: теперь для того, чтобы учуять Марстена, не нужно было даже нарочно прислушиваться. Скорее уж, какие-то усилия пришлось бы приложить, чтобы его не ощущать. Иногда это было удобно — по крайней мере, можно примерно установить, где его носит и не собирается ли он прямо сейчас вломиться в комнату с очередной гениальной идеей. Но в другое время… в другое — хотелось напиться. Вдрызг, до ватной ломоты в висках, до мелькания безумных образов перед глазами, до блаженного забытья, недостижимого даже в состоянии предельной усталости. До которой Валь уже пытался себя доводить, чтобы не слышать, не видеть, не чувствовать горячего, почти обжигающего присутствия на границах своего сознания. Аура Марстена в пределах чувствительности ощущалась так же, как жар от разгорячённого после тренировки тела. Даже если не рядом, а на другом конце комнаты, все равно… «Да пропади оно пропадом!» Дарвальд рывком встал. Совет развеяться был не так уж и плох, хотя явно не в форме метания посуды в стену. Есть и куда более цивилизованные методы. Вот, к примеру, трактир на пересечении двух крупных трактов, в котором всегда бывает много чужаков и где можно легко затеряться, достаточно наложить какую-нибудь непримечательную личину. Дарвальду хотелось отдохнуть, в какой-то мере, и от себя тоже. А вот Марстена, как оказалось, его обличье ничуть не тяготило. Или просто лень было возиться с личиной. И его спутницу тоже явно все устраивало. Черные, чуть волнистые волосы небрежно перехвачены алым шнурком, в меру яркое платье открывает круглые загорелые плечи. Она сидела спиной ко входу, и лица Валь не видел. Зато отлично видел руку, которую брюнетка не спешила отнимать от ладони Марстена, да и он сам явно не тяготился ситуацией, увлечённо рассказывая что-то, от чего девушка то и дело заливисто смеялась. Блондин рефлекторно повернулся на звук открывшейся двери, но Валя не узнал. «Ленится просматривать ауры, — привычно отметил «наставник поневоле». — Надо будет устроить внушение, а если бы это был не я, а какой-нибудь злоумышленник?» Сам он после скитаний по мирам только укрепился в мысли о полезности паранойи в нужной концентрации, а вот «заклятый друг» так раздолбаем и остался. Дарвальд вошёл в трактир. Разворачиваться и уходить было глупо, да и внимание привлекло бы. Народу в зале хватало, но пара свободных столов ещё оставалась, так что маг просто выбрал тот, что был как можно дальше от воркующей парочки. Прошёл, сел… и неожиданно для себя самого саданул кулаком по столешнице. Звук потонул в общем шуме, кажется, его и заметил-то только многоопытный трактирщик, без лишних слов принесший гостю большую кружку пива. Рука саднила, и очень похожим чувством отдавалось что-то внутри. Странно, Валь давно уже привык не ревновать Марстена к его многочисленным подружкам, да и, строго говоря, оснований для такой ревности у него не было. «Кроме того, что ради него ты не перешел на девятый круг и не стал магистром?» — язвительно прошипел внутренний голос. «Лучше бы стал. Тогда мне не было бы до всего этого дела…» Сейчас Дарвальд сидел так, что как раз мог бы разглядеть спутницу Марстена, но он запретил себе смотреть в ту строну, и силы воли пока хватало. Да и зачем? Чем дальше он будет держаться от всего такого, тем лучше… В конце концов, теперь никаких обязательств перед невестой, ныне бывшей, у него нет, можно бы и свою личную жизнь наладить. Вместо того, чтобы исходить ядом на чужую. Дарвальд не пытался себя обманывать. После всех перипетий совместного путешествия и после «падения» никакая другая личная жизнь ему была не нужна. А этой — был не нужен он сам. Но то, что маг привык считать голосом своего разума, настырно продолжало выдвигать аргументы и твердило о бессмысленности ожидания непонятно чего. Легче от этого не становилось. Зал был слишком шумным, кухня с её запахами — слишком близко к столу, хлебцы, принесенные к пиву, слишком перчёными, освещение — слишком тусклым… Само пиво, правда, оказалось на удивление неплохим, но «развеиванию» всё равно не способствовало. «Лучше уж еще поработаю», — решил Валь, вставая и перебрасывая трактирщику крупную монету. Благо, дома остался непереведенным один занятный свиток… Свитка хватило на весь остаток вечера и половину ночи, но этого всё-таки оказалось недостаточно: как только Дарвальд отложил его на стол, внизу послышался хлопок двери и знакомые шаги на лестнице. Марстен на ходу не слишком музыкально напевал маршевый мотивчик, что несомненно указывало на успешность свидания. Дарвальд проклял и свою наблюдательность, и невовремя закончившийся свиток (был бы на ладонь длиннее, погружённый в чтение маг не заметил бы и горный обвал, не то что чьё-то там пение), и слишком предсказуемого друга. Настроение, только-только вернувшееся в норму, снова упало ниже нуля. Даже цвета вокруг слились в серое беспросветное марево, яркий свет нескольких «светляков» не спасал. Дарвальд ненадолго прикрыл глаза, беря себя в руки. «Спать, нужно просто лечь спать, утро вечера мудренее». Встал, тяжело опираясь на стол, поднял сброшенный на кресло камзол. И едва успел подхватить — непривычно оттянутый тяжестью карман потянул одежду к полу. Кристалл неожиданно ясно и красиво блеснул в пальцах. Валь покрутил его, погладил изломанные грани. Потом быстро, не давая себе передумать вернулся к столу, плеснул в кубок воды из графина, коротким импульсом нагрел её, опустил подарок старого мага в блеснувшую глубину. Соль таяла быстро, почти сразу став прозрачной, как льдинка, и точно так же не меняя ни цвет, ни консистенцию жидкости. Разве что уровень в кубке чуть поднялся. — Пить я бы не стал, — ради пущей убедительности Дарвальд заговорил вслух. — Но тут ведь только вдохнуть, верно? Это не яд, я проверял несколькими способами. Скорее всего, ничего не произойдёт. Отчаянную, горькую надежду он боялся облечь в слова даже мысленно. Да, собственно, он и не мог сказать достоверно, на что надеется и чего хочет, чего ждёт от непонятного средства «возвращения утраченного душевного покоя». Но вот «избавиться от того, что сильнее всего тревожит» ему хотелось до боли, до кругов перед глазами. Пусть это всё просто кончится. «Жаль, что это все-таки не яд», — с горечью подумал Тарм, поднося кубок к лицу и делая глубокий вдох, потом ещё один и ещё, как советовал колдун. Ничего не изменилось. Предметы не потеряли ясность и не обрели её, не участилось и не замедлилось дыхание, пульс остался прежним, в магическом фоне комнаты и самого мага не дрогнул ни один самый крошечный поток. — Мне даже такие сомнительные средства уже не помогут, — сухо и невесело рассмеялся Валь, аккуратно ставя кубок на стол. — Безнадёжно. Да, рассчитывать на какое-то особенное чудотворное средство, созданное престарелым неудачником, было бы глупо. Да, нулевой результат — в данном случае не то что тоже результат, а лучший из возможных вариантов. Но, но, но… Он всё-таки пошел спать, стараясь думать о чём угодно, но не об этом последнем на сегодня разочаровании. Разделся, против обыкновения швырнул скомканную одежду куда попало и упал лицом в подушку. — Валь, подожди! — Марстен придержал коня, а потом и спешился. — Иди сюда. — Что там у тебя? — Увидишь. Хочу кое-что показать. Дарвальд вздохнул и последовал за ним. Судя по хитрому выражению лица, выспрашивать бессмысленно. Значит, впереди с равной вероятностью может оказаться как накрытая для пикника полянка с многообещающей глиняной бутылью в кустах, так и живой горный змей размером с корову, очень недовольный явлением людей в его логово. Поляна впереди действительно была. Просто поляна, вполне уютная, с невысокой травой и ручьем, но без признаков вмешательства человека. Или почти без признаков — вокруг всё-таки угадывалась пелена чар. — Что это? — Валь решил, что спросить будет быстрее и проще, чем выяснять самому. Да и приятелю явно не терпится похвастаться. — А ты помнишь, я пропадал в последние дни? — хитро прищурился Марстен. — Ну вот сюда и пропадал. Чуть-чуть усовершенствовал ту защиту, которую ты показывал. Теперь эта полянка — почти что другой мир, тут нас никто не достанет, не увидит, не услышит и не почует магически. Кстати, ещё и не свалится на голову, как мы с тобой тем несчастным… Дарвальд не удержался и фыркнул. Потом под требовательным взглядом друга всё-таки присмотрелся к чарам внимательнее. С приятным удивлением заметил: — Отличная работа! И очень изящные переходы, без ослабевания нитей. Я впечатлен. — Знал, что ты оценишь, — разулыбался Марстен. — Границы тоже не попортил, между прочим, никакая энды… энде… местная травка куда не надо не переползет. — Хм? Валь даже присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть границу зачарованного места. Уперся коленом о землю — и почти сразу на это колено легла большая ладонь. Прикосновение обожгло даже через плотную ткань, и было до того неожиданным, что Дарвальд даже не успел привычно отстраниться, как делал почти всегда при случайных касаниях. — И ты даже не спросишь, зачем я зачаровывал эту поляну? Голос прозвучал близко, слишком близко, и слова не только звучали, но и ощущались теплом дыхания на шее. — Зачем? — хрипло выдохнул Валь, и позой, и каменной неподвижностью напоминая сейчас горгулью с фасада одного из домов Старой Варьяны. — Чтобы ни у кого из нас не было повода сбежать, — охотно объяснил Марстен, едва не касаясь губами уха. — И кто же, по-твоему, сбегает?! — у Дарвальда даже хватило сил вскинуться и развернуться к другу лицом. — Я. Тарм замер, отчасти ошарашенный признанием, отчасти завороженный сухим и жадным блеском глаз Марстена. Тот тоже помолчал немного, потом продолжил: — Но, Валь, так дальше продолжаться не может. Ты это знаешь не хуже меня. Ты… оборвал посвящение и вернулся ко мне. Я, может, и скотина, но не дурак. «Ты сам меня позвал», — хотел сказать Дарвальд, но во рту внезапно стало сухо, а сердце забилось так, будто пыталось выломать ребра. Навстречу пальцам Марстена, уверенно расстёгивавшим пуговицы камзола. — И я знаю, зачем вернулся, — горячо шепнул он, подаваясь ещё ближе. — Ты что творишь?! — Валь «отмер» и даже сумел оттолкнуть загорелую руку… Ненадолго. Удар о землю гулко отдался в лопатках. За годы дружбы Тарм как-то не задумывался всерьез, насколько его напарник мощнее и тяжелее него, несмотря на одинаковый рост. Жесткие ладони прижали плечи, не давая подняться, теплая тяжесть мягко, почти ласково надавила на грудную клетку, вынуждая дышать неглубоко и часто. Чувство внезапной беспомощности было пугающим почти до сладости. Ему так хотелось поддаться, перестать думать и пытаться понять… Марстен заговорил вовремя — в следующую секунду его бы уже отнесло магией на другой конец поляны: — Валь, успокойся, я в своем уме. И это не с бухты-барахты, мне не напекло голову, или что ты там еще придумал. И Юлька тут тоже ни при чем, хотя она давно говорила… В общем, это я сам. Ну, долго думал, и что? Со всеми бывает. Зато вот, подготовился… Он всё-таки слегка смутился. Да и во время этой тирады голос его звучал вполне привычным образом, и это успокоило больше, чем суть сказанного. Всё-таки это тот же Марстен, а не кто-нибудь в его обличии… «Влезет же такое в голову!» За этими размышлениями Дарвальд опять выпустил из внимания пальцы Сейрса, на сей раз расправляющиеся с заправленным в штаны подолом рубашки, а после неправдоподобно нежно, едва касаясь, поглаживающие кожу. И силы закончились. Валь отнюдь не был и не считал себя железным, просто… он привык, что именно он должен контролировать происходящее, раз больше некому. А сейчас… сейчас, похоже, было кому. Он почти увидел, как внутри разжимаются невидимые клещи, и по телу прокатывается волна эйфорической легкости, то спадающей, то усиливающейся — от каждого нового прикосновения, от шелеста чуть не сдираемой через голову рубашки, от сухих горячих губ на шее, ключицах, сведнных напряжением плечах. Ещё какие-то слова Марстена, неразличимые за гулом крови в ушах, его руки, стягивающие одежду то ли с него, то ли с себя. Пьянящая прохлада травы под босой стопой. Проблеск солнца сквозь светлые длинные пряди волос, и собственные пальцы, вдруг оказавшиеся среди этих прядей, и словно чуть запаздывающее ощущение прикосновения. И рука как сама собой сжимается, чтобы впитать в себя все это чувство, вынуждает Марстена запрокинуть голову назад, а тот отвечает едва слышным блаженным стоном. И его губы так близко, как никогда раньше, а от вкуса чужого дыхания хочется сойти с ума. Марстен чуть отстранился, разрывая поцелуй, но раньше разочарованного вздоха Дарвальда снова прильнул губами, но уже к светлой коже на груди, и быстро начал спускаться ниже, по напряжённому прессу, вдоль полоски тёмных волос. Повернул голову, обвёл языком основание члена, вызвав отчётливый и почти болезненный стон. Предусмотрительно прижал к земле дёрнувшиеся запястья. Медленно, как бы знакомясь, повторил ласку, двинулся губами вверх, обнял горячим ртом головку, почти сразу сжал, словно тоже не мог отпустить новое для себя чувство обжигающей близости. По его телу прошла ощутимая волна дрожи. Ещё через несколько движений Валь с трудом выдохнул вопрос: — И с кем же… ты… так на… учился? — Ни с кем, — почти оскалился в улыбке Марстен. — В Юлькином мире посмотрел пару полезных фильмов. Его пальцы скользнули по бедру и накрыли анус, и тут же внутри разлилось странное чувство прохлады, настолько дикое и непривычное, что Дарвальд подавился возмущением. — А это придумал уже сам, — довольно добавил Сейрс. Потом поднес пальцы к губам и медленно облизнул. Валь с ужасом понял, что не может ни отвести взгляд, ни справиться с плеснувшим в лицо жаром. — Вот уж не думал, что смогу тебя смутить… Тот не ответил. Он ловил воздух ртом, пытаясь свыкнуться с ощущением чужих пальцев внутри, бережных, почти не причиняющих боли, но всё равно невыносимо заполняющих. Дарвальд пробовал проделывать подобное самостоятельно, ещё когда только пытался разобраться со своими новообретёнными наклонностями, но такого ошеломляющего эффекта не припоминал. Это чувство лишало воли и заполняло всё тело пульсирующим беспомощным страхом, но мысль о том, что всё это может сейчас прекратиться, пугала сильнее. Но всё-таки прекратилось. Сменившись новым, куда более невыносимым, когда Марстен вошёл, все так же бережно, осторожно направляя член и стараясь не допустить ни малейшего рывка. Но Дарвальду всё равно показалось, что он сейчас потеряет сознание, а может, так и случилось на долю секунды, потому что пришёл в себя он от собственного хриплого вскрика. Марстен прижал его к земле, успокаивая и удерживая. От первых движений показалось, что он вот-вот вывернет любовника наизнанку. От следующих — что только так и выглядит жизнь. И бешеный пульс, свой и чужой, и дыхание, вливающееся в губы, и размеренные толчки, свивающие внутри раскаленную пружину — распрямившуюся с оглушительным криком, рвущим горло и синеву бесконечного неба над растрёпанной светловолосой головой склонившегося Марстена… Дарвальд тяжело дышал, удивляясь только, что у него ещё есть на это силы. Марстен уперся лбом ему в плечо, тоже восстанавливая дыхание и пытаясь не наваливаться всем весом. Пальцы упирающейся в землю руки были перемазаны чем-то блестящим, вроде масла. Сейрс и правда подготовился, это просто Дарвальд не заметил… в пылу страсти, не иначе. Рядом в траве чёрным жуком проглядывала оторванная от камзола пуговица. Валь блаженно улыбнулся и прикрыл глаза. Солнце лупило в окна спальни, заливая всю комнату густым белым золотом. Дарвальд со смехом прикрыл глаза ладонью, ничуть не жалея, что забыл вчера задёрнуть шторы. Он и вообще ни о чём не жалел. Кроме, разве что, того, что кристалл у старика был только один. Он бы не отказался ещё от парочки таких видений. Не сказать, что обычные сны совсем уж обделяли его эротическими видениями, но таких ярких и подробных он всё-таки не припоминал. Валь снова улыбнулся, блаженно потягиваясь и с радостью убеждаясь, что предельная, кхм, достоверность сна никак не отразилась на чистоте постельного белья. «Видимо, слишком глубокий был сон… Ну да я не в накладе». Спускаясь к завтраку, Тарм расслабленно размышлял о том, что всё гениальное просто. Как там сказал тот старый маг? «Помогает вернуть утраченный душевный покой и избавиться от того, что сильнее всего тревожит»? Какая чудесная идея — пережить этот самый тревожащий момент во сне и выкинуть его из головы, наконец. Надо будет непременно наведаться в варьянскую магическую тюрьму и расспросить старика подробнее. Марстен тоже был внизу, но уже вставал из-за стола. Окинул друга одобрительным взглядом: — Вот, я же говорил, что тебе надо развеяться! — Да, и был прав, — весело согласился Дарвальд. — А чего ты так рано? Куда-то торопишься? — Да нет, просто что-то есть не хочется, — отмахнулся тот, направляясь к двери. — Червячка заморил и хватит, чего зря сидеть-то? «Наверно, к той своей вчерашней подружке собирается. А она обещала накормить. Чего заранее наедаться тогда?» Валь с удовлетворением понял, что от давешней ревности не осталось и следа. Да и вообще, он впервые за долгое время смотрел на приятеля без щемящего тоскливого ожидания непонятно чего. Определенно жаль, что кристалл был только один. Поднявшись к себе в кабинет, Дарвальд увидел оставленный на столе кубок и тут же взял его в руки, намереваясь изучить остатки жидкости. И чтобы попытаться выяснить состав солей, и — чем падшие не шутят? — вдруг удастся разогреть снадобье и использовать повторно? Но кубок был пуст. На стенках не осталось ни малейших следов соли или хотя бы воды. — Ну, я бы на его месте тоже берёг свои секреты, — вслух подумал Дарвальд. Ближе к вечеру пришло магическое сообщение из столицы. Марстен к тому времени уже вернулся и как раз заглянул к другу в кабинет. Заинтересованно спросил: — Это от того твоего знакомца? Насчёт старого колдуна? — Нет, от коменданта тюрьмы, — несколько озадаченно ответил Дарвальд, быстро просматривая чуть мерцающий текст. — Но действительно насчёт колдуна. Он умер в камере предварительного заключения, этой ночью. Осмотр провели, причина смерти — остановка сердца. Мне сообщили, потому что он всё-таки числился на моей земле, и потому что я же его и сдал властям. — Что, просто умер от старости? — Марстен недоверчиво прищурился. — Выходит, что так. — Что-то я в это не верю? — Почему? — Не знаю, — он досадливо рубанул рукой воздух. — Не верю и всё. Ладно, пойду я. — Иди, — рассеянно кивнул Дарвальд и вернулся к началу письма. Прочёл ещё раз, уже медленно и подробно. Но никаких существенных деталей чтение не прибавило. — Ну хорошо, посмотрим, что мне расскажут про этого исследователя по неофициальным каналам, — пробормотал он, откладывая письмо. До вечера оставалось ещё много работы, а потом… Сны-не сны, но просто хорошо выспаться тоже не помешает. — Ты уже доел? — Почти. Присоединяйся, — Дарвальд приглашающе махнул рукой. Марстен действительно приблизился к столу, прошёл мимо своего обычного места и остановился рядом с другом. Тот удивлённо повернулся в его сторону — и лицо светловолосого нахала вдруг оказалось вплотную к его лицу, а руки ощутимо опёрлись о бёдра. — Спасибо, но у меня в планах кое-что повкуснее. Марстен опустился на колени, необъяснимым образом продолжая нависать над ошарашенным Дарвальдом, и недвусмысленно расстегнул пояс его штанов. — Марстен, что ты… — Молчи, — довольно прошипел тот. — А то Мариса подумает, что ты её зовёшь и зайдёт сюда. Как думаешь, ей понравится то, что она увидит? Он рывком стянул расстёгнутые штаны ниже и по-звериному жадно провёл языком по сгибу бедра. Валь проснулся, всё ещё задыхаясь от приснившегося, но оттого не менее сладкого оргазма. Похоже, чудодейственное зелье имело многоразовый эффект. Не иначе как до полного избавления от предмета тревог. Марстена он на этот раз застал и вовсе в дверях. Тот сказал, что что-то ему не сидится дома, и что не мешало бы прогуляться по окрестностям. «Видно, роман с той девицей оказался серьёзнее, чем обычно», — решил Валь и пожелал другу удачной прогулки. Жизнь была прекрасна. Жалобщиков и прочих посетителей пока не было, новый перевод давался легко, да и вообще дел нашлось ровно столько, чтобы не заскучать. Безмятежность дня была нарушена всего один раз, из-за дурацкого Марстенового амулета. При появлении Дарвальда в кабинете кулон разорался так, что задрожала шкатулка. Можно было подумать, что все маги Джаварии разом ополчились на господина Тарма, а оказалось, что магическая вещица просто «слетела с катушек», цитируя Юльку: положенный на ладонь опал охотно развернул туманное облачко, но изображало оно всё того же старого колдуна, сутки как покойного. Дарвальд читал о мстительных призраках, хотя лично не сталкивался. Но всё, что они обычно могли — это пугать, в самом худшем случае — свести с ума, если объект их мести был к тому предрасположен. По идее, на такие материи влияние амулета распространяться не могло. Да и формирование призрака само по себе должно давать сильные колебания магического фона, их не могли не заметить — тем более в магической тюрьме, где глушат всё, что могут глушить, а что не могут, то тщательно отслеживают. Поэтому Валь пришёл к выводу, что амулет просто сломался. Попытался «выключить» его, откачав из камня всю энергию, но оказалось, что ушлый Марстен сплел чары так, чтобы заклинание непрерывно подпитывалось от владельца амулета. Спрятанный обратно в шкатулку кулон снова начинал истерически сигналить, специфический звук Дарвальд терпеть дольше двух минут не смог, поэтому решил потратить лишние полчаса на то, чтобы зачаровать ларец подходящих размеров. Потратил, в итоге, полтора часа — увлёкся. Зато «упаковка» не только заглушала все звуки, но и, предположительно, отсекала амулет от внешней среды, а значит, в скором времени он сам разрядится. «Тогда можно будет с ним поработать, может, даже и не вынимая из ларца. Или отдать Марстену, когда вернётся, пусть сам разбирается со своим творением. Главное, не забыть». Забыл, конечно. Он проснулся от первых же прикосновений губ Марстена к спине и плечам. Они всего пару ночей как спали вместе, и каждое касание, объятие, само близкое тепло кожи отдавались волнами тепла внутри. Или уже жара, как сейчас. Поцелуи были осторожными и требовательными одновременно, и Дарвальд охотно выгнулся им навстречу. Марстен слегка лизнул крестец, развел ладонями ягодицы, обжёг дыханием кольцо мышц, отвлекая от привычного уже холодка внутри. Когда стало ясно, что останавливаться на этом он не собирается, Дарвальд только глухо вскрикнул, вжавшись лицом в подушку. Возражать он уже не пытался, полностью отдаваясь во власть любовника, его страсти и безумной фантазии. Маг чуть приподнял бедра и задрожал, услышав — даже больше почувствовав — одобрительное урчание Марстена. И его язык, семь падших, так глубоко, да что же он с ним делает!.. — Господин Тарм, господин Сейрс не спускался к завтраку, — озабоченно сказала Мариса. — Да и вчера к ужину едва притронулся. Вы бы зашли к нему, а? — Конечно, сейчас зайду, — Дарвальд тут же встревоженно вскочил из-за стола и быстрыми шагами направился к лестнице. В сердце кривыми кошачьими коготками впилась совесть: вчера он почти не видел Марстена, тот маячил где-то неподалеку, но не заходил, а сам Валь слишком увлёкся работой. Да и, чего греха таить, воспоминаниями о снах и предвкушением новых. Но мог бы и сам зайти, справиться о делах белобрысого, тоже ещё друг называется! Марстен всё ещё лежал в постели, укутавшись в тёплое одеяло, ещё и плед сверху накинул. На стук ответил невразумительным возгласом, который Дарвальд счёл приглашением. — Что с тобой такое? — Ничего, — глухо бормотнул Марстен куда-то в недра постели. — Не выспался. Тарм решительно подошёл, сел на край широкой кровати, чуть сдвинул одеяло и положил ладонь на лоб друга. Лоб был холодный, даже, пожалуй, слишком, но и это, и все прочие видимые признаки вполне подходили под симптомы обычного переутомления. Марстен привычно, но как-то неуверенно отстранился от прикосновения, посмотрел самозваному лекарю в лицо. А Дарвальд неприятно удивился тому, что в зелёных глазах не было и следа того пожара, который… Который был во взгляде того, другого Марстена. Из снов. И еще до Валя вдруг дошло, что это первый раз за последние несколько дней, когда он вообще встречается с другом глазами. — Вызвать тебе лекаря? Или я могу сам попробовать, если ты не против. — Не надо. Отосплюсь просто, и всё пройдет. Скажи Марисе, чтобы мяса побольше приготовила на ужин, — даже про еду Марстен говорил как-то без энтузиазма, и Дарвальд опять забеспокоился, но ещё не настолько, чтобы навязывать свою помощь. — Что, так тебя утомила твоя девица? — фыркнул он, так, для поднятия общего тонуса. — Какая ещё девица? — вяло переспросил беловолосый. — Такая примерно, — Валь изобразил ладонями очертания фигуры. — Яркая брюнетка, насколько я успел заметить. — А… Да мы один раз с ней только… Валь, тебе что, заняться нечем?! — Ну да, один раз, как же, — хмыкнул тот, и не думая обижаться. Зато, кажется, обиделся Марстен. Приподнялся на локте, сузил потемневшие глаза: — Валь, ты чего? — Ничего, забудь, — отмахнулся тот, вставая и направляясь к двери. — Отдыхай. — Валь! Но он уже вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мариса выслушала пожелания на тему ужина, кивнула, немного успокоившись. Но на самого господина Тарма смотрела почему-то напряжённо и, кажется, даже встревоженно. «Может, опасается, что Марстен всё-таки что-то подцепил, и я мог заразиться?» — Валь задумчиво посмотрел в окно. Погода была чудо как хороша. И нашёл же белобрысый время болеть! Дарвальду стало жаль терять такой прекрасный день, и он спустился к озеру. Прикосновение к любимой стихии разливалось по телу томительным наслаждением. Почти как там, в снах. К ужину Марстен тоже не вышел, и Дарвальд забеспокоился уже всерьёз. Друг был сонным, вялым, ничего не хотел, кроме как чтобы «один придурок от него отвязался и дал поспать». Вытащить его на нормальный осмотр — без риска быть пришибленным Драконьим мечом — так и не удалось, но взять у себя немного крови Марстен позволил (хоть и обругал кровопийцей). В своё время Дарвальда немало позабавило, хотя и не слишком удивило, что в Юлькином мире лекари тоже много чего определяют по крови человека, хотя и совершенно другими методами. Он даже задумал когда-нибудь сличить эти методы, и попросил подругу привезти ему описания. За проверкой на всё, что только можно, он засиделся до поздней ночи. Дарвальд с трудом поднялся, вытер губы тыльной стороной ладони. Дыхание с непривычки сбилось, и восстановить его удалось не сразу. Он искоса, пытаясь скрыть смущение, посмотрел на Марстена. Тот откинулся чуть назад, упираясь руками и бёдрами в край стола, и тоже дышал тяжело и хрипло. Пробормотал, не открывая глаз: — Да у тебя просто талант… или всё-таки тренировался? — Талант, — категорично хмыкнул Валь, расслабляясь. Значит, всё понравилось. Про хорошую память же Марстен не спрашивал. — И чем же порадовать тебя в ответ? — беловолосый шумно выдохнул и отлепился от стола, положил ладони любовнику на талию. — А чем хочешь? — Валь чуть шире раздвинул стопы — рефлекторно, для устойчивости, но Марстен воспринял это вполне конкретным образом. В следующую секунду Тарм судорожно пытался вдохнуть — этот варвар опять перестарался и слишком сильно приложил его грудью о стол. — Прости. Раскаяния в голосе было как-то маловато, зато хватало других чувств. И не только в голосе. Ещё лучше эти чувства ощущались бедром, и еще животом, под который решительно до грубости просунулись пальцы, терзая застёжки штанов. Ткань выдержала не иначе как чудом. В анус толкнулись сразу два пальца, и Дарвальд выгнулся, шипя сквозь зубы, больше от удовольствия, чем от боли. И не сразу сообразил, что в этот раз не почувствовал привычного холода чистящего заклинания. — Ты кое-что… забыл… — сдавленно выдохнул он. — А я не брезгливый, — коротко рассмеялся над ухом Марстен. Дарвальд замер. Беловолосый тоже остановился, заглянул в лицо, не убирая пальцы: — Что-то не так? Что-то определённо было не так. Да, Марстен не был брезгливым, но он уважал чистоплотность друга. Подшучивал иногда, но всё-таки уважал. Да и так откровенно и жестко доминировать никогда раньше не пытался. — Догадался всё-таки. «О чём догадался?!» Марстен выпустил любовника и отошёл на несколько шагов, давая тому возможность выпрямиться и поправить одежду, выгадывая несколько секунд перед тем, как повернуться в ту сторону, откуда раздался голос. Чужой, смутно знакомый голос. Туда, где стоял у стены старый колдун. — Да, пожалуй, тут я слегка увлекся, — с улыбкой признал он. — Думал, тебе понравится. Не учёл только, что ты по-детски держишься за видимость стабильности, особенно в том, что касается других людей. Впрочем, рано или поздно всё равно бы выплыло… — Что ты затеял?! — С добрым утром, господин Тарм. Валь рывком поднял голову и обнаружил, что спал сидя, уронив голову на скрещенные руки. На столе перед ним мерцало очередное изучающее заклинание на крови, всё ещё незаконченное — видимо, мага сморило как раз на середине. Но и по промежуточным результатам ответ был вполне очевиден. Порча. Сложная, опосредованная, с привязкой через очень глубокие слои ауры. И Дарвальд прекрасно понимал, кто является посредником. Он сам. Что ему снилось, он не помнил. Только что это было что-то гадкое, но очень важное. И ещё от сна осталось чувство опасности, для себя и для Марстена. Но одновременно почему-то и от Марстена тоже. Марстен! Он же болен! Точнее, проклят, и уже не первый день… А когда же был первый? Дарвальд сжал ладонями виски. Друг перестал нормально есть два дня назад… или три? Падшие его разберут, с этой девицей… Но он же говорил, что с девицей был только один раз, видимо, в тот вечер. А он, Дарвальд, почему-то тогда не поверил. Значит, все три. А потом попросил, чтобы Мариса приготовила мясо, и Валь ещё пошёл купаться, и потом… — Да что со мной?! Тарм поднялся, пошатнулся и ухватился за край стола. Кое-как добрёл до нужного шкафа с целебными настоями. Сейчас доверия к ним было больше, чем к магии. «Главное, чтобы нужно было пить, а не дышать паром», — от одной этой мысли его передёрнуло. После нескольких капель лекарства и стакана воды в голове прояснилось. Слабость прошла не до конца, но это уже было терпимо. Так что до комнаты Марстена он дошёл уже даже не по стенке. Тот ещё спал, и Дарвальд решил сначала сходить вниз и взять какой-нибудь еды для себя и мясной бульон для «пациента». Мариса, само собой, разохалась и порывалась пойти кормить Марстена с ложечки, но Валь отрезал, что сделает это сам. Как ни странно, домоправительница сразу успокоилась. — Ну, тогда конечно, господин Тарм. Главное, чтобы вы в порядке были. Оба. «О чём это она? Ладно, не сейчас!» — Доброе утро, — негромко окликнул Дарвальд, заходя в комнату друга с подносом в руках. — Мм? — Тебе надо поесть. — М-м! — Это был не вопрос. Дарвальд поставил поднос на столик у кровати, приподнял Марстена за плечи, устроил полусидя, подперев подушками. Тот протестующе бурчал, но не сопротивлялся. Кажется, у него просто не было сил. По лицу разлилась пепельная бледность, глаза запали, руки безвольно лежали поверх одеяла. У Валя сжалось сердце. Сначала кормить действительно пришлось с ложечки, потом больной несколько ожил и решительно заявил, что дальше справится сам. Дарвальд не стал спорить и отдал ложку. Быстро доел свою порцию и ненадолго вышел в свой кабинет за некоторыми нужными инструментами. Плавно повёл рукой, заставляя кровать вместе со столиком и, разумеется, Марстеном переместиться ближе к центру комнаты. Удовлетворённо поймал вспыхнувший взгляд друга — перемещение было проделано мастерски, даже поверхность жидкости в миске не дрогнула. Дарвальд придирчиво выбрал мелок и стал вычерчивать вокруг кровати знаки и линии, размеренно наклоняясь к полу и соизмеряя штрихи с нужным количеством вдохов. — Валь, что ты делаешь? Тот завершил круг, выпрямился и только тогда ответил: — Защиту. — Для кого? — Для тебя. — А за… — Тебя прокляли. Навели порчу. Возможно, из-за меня. Я разберусь. Но сначала прикрою тебя, насколько это возможно. — Мы разберёмся, — твёрдо поправил Марстен. — Хорошо. Мы. Будь добр, не отвлекай меня, пока я не закончу. Пациент недовольно буркнул что-то, но послушно замолк. То ли еда, то ли манипуляции Дарвальда, то ли всё вместе явно пошли ему на пользу. К беловолосому вернулось и любопытство, и желание его удовлетворить — хотя бы тем, чтобы вертеть головой, с интересом следя за действиями друга. Дарвальд внутренне горько рассмеялся — защита, которую он ставил сейчас, была именно той, которую он якобы объяснял тому, другому Марстену, ещё из самого первого сна. Потом сжал зубы и сконцентрировался на необходимых действиях. Он не мог себе позволить ни малейшей небрежности. На все манипуляции понадобилось несколько часов, зато в результате в круг мог зайти только тот, кому это разрешат и Дарвальд, и Марстен (одному себе Тарм сейчас до конца не доверял, предпочёл перестраховаться). Кроме того, туда нельзя было телепортироваться, подсунуть следящее заклинание и так далее и тому подобное. Кажется, на наложенную порчу защита тоже подействовала. По крайней мере, Марстену на глазах становилось лучше, он уже не лежал, а энергично расхаживал вокруг кровати по периметру круга, как тигр по тесной клетке. И выразительно посматривал на друга, ожидая объяснений. Тот махнул рукой, показывая, что всё видит и всё помнит, и упал в кресло — сложная защита без подготовки неожиданно сильно вымотала, и тело настоятельно требовало если не полноценного отдыха (дождёшься тут, как же), то хотя бы небольшой передышки. Марстен мягко вынул из руки Дарвальда амулет, которым тот увлечённо вычерчивал схему — для удобства, прямо в воздухе, — и коснулся запястья губами: — Не хочешь сделать перерыв? Тарм улыбнулся и привычно ответил на ласку, чуть качнувшись назад и ощущая спиной живое тепло… И вспомнил. — Не трогай меня! Он резко развернулся и оттолкнул Марстена от себя. Тот отлетел на несколько шагов, с трудом удержал равновесие и посмотрел на Дарвальда с таким недоумением и обидой, что у того заныло сердце. Он закусил щёку изнутри, чтобы не показывать эмоций, и начертил перед собой знак, развеивающий иллюзии. Стены, стол и кресла, шкафы и полки со всем их затейливым содержимым, мягкий ковёр на полу — всё вокруг заколыхалось и поплыло, мутными каплями стекая куда-то вниз. На месте кабинета зарябило месиво из пятен, проблесков и чёрных провалов, в котором не было ни верха, ни низа, ни пространства. Смотреть на это было невыносимо, и Валь повел ладонями, заливая всё ровным бежевым цветом — тоже иллюзия, совсем примитивная, но защищающая разум от чудовищного пространства-без-пространства. Собрал волю в кулак и повернулся в ту сторону, где должен был стоять Марстен. И испытал огромное облегчение: против ожиданий, под личиной друга колдун не прятался. Это было бы как-то… совсем уж мерзко. Собственно, под личиной не было вообще никого — безликая, слабо очерченная фигура, словно слепленная из густого тумана. Фигура неподвижно висела напротив мага, едва заметно покачиваясь, как от ветра. Тоже фантом, но достаточно сложный, возможно, даже с подобием разума… — Ну зачем же так нервничать, господин Тарм? — с мягкой укоризной сказал голос из-за спины. Дарвальд мгновенно отпрыгнул в сторону и только потом развернулся, чтобы видеть обе фигуры. Старик непринуждённо завис в пространстве, как бы не замечая метаний молодого мага и глядя на него почти с лаской. — Вам всё равно уже отсюда никуда не деться. А так могли бы хоть удовольствие получить. Хотите, попробуйте себя в активной роли? Он, — колдун небрежно махнул рукой в сторону туманной фигуры, — будет не против, вы, кажется, тоже любите эксперименты… Дарвальд зарычал, с трудом удерживаясь, чтобы не кинуться на него. Догадывался, что это бесполезно. Старик едва заметно приподнял губы в улыбке: — Нет, я не управляю ни им, ни ситуацией в целом. Это всё — только ваши фантазии. Я просто слегка их… направляю. При необходимости чуточку корректирую. И, конечно же, оформляю нужным образом. — Каким? — рыкнул Тарм. — Чтобы ваши сладкие сны давали необходимый мне эффект. Например, потерю бдительности и здравой оценки происходящего. Снижение уровня тревожности до состояния общей эйфории. Мне ведь совсем не нужно, чтобы вы сопротивлялись. — Сопротивлялся чему? — Не чему, а кому, мальчик. Чтобы ты сопротивлялся мне, — глаза колдуна остро блеснули, а из голоса напрочь пропала прежняя сердечность. — Ты невнимателен, господин Тарм. Я ведь сказал тебе, что моя работа заключается в изучении влияния природных потоков силы на продолжительность жизни. Мог бы и догадаться. Дарвальд дёрнулся, возвращение в явь было в этот раз почти болезненным. Тело, бессильно откинувшееся в кресле, сильно затекло, под веки будто насыпали песка. Зато на этот раз сон запомнился до мельчайших деталей. — Долго я спал? — хрипло спросил он. В темноте блеснули белки глаз. — Пару часов. Вечер уже. — Ясно… Тебе что-нибудь нужно? Я принесу… — Сходи умойся сначала. Потом расскажешь мне всё. Валь обессиленно кивнул и поплёлся в ванную. — Значит, ты решил использовать сомнительное зелье, о свойствах которого ты ничего не знаешь, — тоном «ты слишком низко пал, чтобы я рассказывал тебе, какой ты идиот» подытожил Марстен. — И что из этого получилось? — Ну, — Валь замялся. — Сначала все было так, как он и говорил. Я перестал тревожиться, успокоился… — Точнее. — Это не имеет значения… — Валь, мы можем ласты склеить в самое ближайшее время! Кончай темнить! — Ладно, сам напросился, — сдался тот. — Мне снились эротические сны с твоим участием. Доволен?! Судя по затянувшейся паузе, доволен Марстен не был. Зато, когда переварил ответ, сообразил, что замалчивать его друг пытался не только из смущения. Но с этим можно было разобраться и потом. — Хорошо, и что было дальше? Валь в общих чертах пересказал последние два сновидения. А заодно и странное поведение амулета. — Я подумал, что он просто сломался, и… — И что я такой придурок, который даже надёжный амулет сделать не может, — откровенно оскорбился Марстен. — Прости. — Вечно ты меня недооцениваешь! — Прости, — устало повторил Дарвальд. — Я хотел тебе рассказать, но забыл. — Я так понял, это тоже побочка того гадства со снами? — благородно предположил Марстен. — Вроде бы да. — А сейчас она уже не работает? — Кажется, колдун решил, что, раз я уже всё равно не верю в происходящее, можно не размениваться на мелочи. И ещё он уверен, что процесс необратим. — Какой процесс? — Не знаю. Но подозреваю, что он хочет захватить мое тело. — «Подозреваю»! — Марстен даже задохнулся. — Ну, возможно, скоро я выясню подробности. — Почему? — Потому что сейчас меня опять вырубит, — честно сказал Валь и сполз на пол. Стены каменного колодца были сложены из плотно подогнанных камней, только где-то вверху на недосягаемой высоте светились несколько бойниц. Сквозь них били косые лучи солнца. В темнице не было ни тюфяка, ни кучи соломы, ни кружки или миски. Даже кольца для цепи не было. Пусто и зябко. Не на чем остановить взгляд, не во что вцепиться сведенными пальцами. Потому что одежды на пленнике тоже не было. — Догадаться о чем? — негромко спросил Дарвальд, уверенный, что его услышат. На уничтожение иллюзии тратить время и силы уже не стал. Колдун так и не проявился, но охотно ответил, словно разговор и вправду не прерывался: — Что природные потоки силы будут чужими, а продлеваемая жизнь — моей. — Значит, те обряды… и травы, которые собирали девственницы… — Именно. Ты делаешь успехи, мальчик, — голос, звучавший отовсюду одновременно, отчётливо усмехнулся. — Не нужно никого распинать на жертвенном камне, достаточно просто нужным образом запрудить его внутренний поток жизненной силы и суметь зачерпнуть из полученного озерца. Но увы, этого мне уже не хватало. Когда я пришёл к своему пути, то уже был слишком стар и болен. Я понял, что мне нужен маг. Такой, какой мне подойдёт, и до какого я смогу добраться. — И я тебе подошёл? — недобро усмехнулся Дарвальд. — О, ещё бы! Молодой и здоровый, очень перспективный маг. С одной стороны, весьма сильный и влиятельный, с другой, достаточно замкнутый, чтобы возможные… странности характера никого не насторожили. Твой круг общения так соблазнительно узок, мальчик… Не сочти это за двусмысленность. По колодцу загуляло эхо дребезжащего, нарочито старческого смеха. — Я долго думал, как бы подобраться к тебе. Но ты пришёл сам. Это было так мило с твоей стороны, мальчик. Порадовал старика, можно сказать, растрогал до глубины души. Так что я решил порадовать тебя в ответ. Поверь, у меня было много идей для установления контакта между нами, и далеко не все из них столь же приятны. — Но при чём тут… — Твой мускулистый друг? Это случайное везение. Моё, разумеется. Видишь ли, я и подумать не мог, что твоё слабое место окажется таким… примитивным. Не без изысков, но всё же. Неразделённая страсть, какая банальность! Тебе не стыдно, мальчик Тарм? Впрочем, я имел счастье наблюдать кое-что и могу засвидетельствовать, что излишней стыдливостью ты явно не страдаешь… Незачем так блестеть глазами. Если, разумеется, ты хочешь услышать продолжение нашей сказки. Какой ты славный, когда молчишь, мальчик… Так вот, само использование моего кристалла только прикрепило мою сущность к твоей, сильные эмоции от снов открывали мне более полный доступ. Но нужно было кое-что ещё, а именно — заряд энергии для финального рывка, непосредственно перехода для меня от тени в твоём подсознании до полноценного хозяина и физической оболочки, и магической составляющей твоей личности. Лишние для меня её фрагменты либо растворились бы сами, либо мне пришлось бы приложить ещё некоторые усилия и добить тебя, мальчик. Ничего личного, поверь, просто ты очень хорошо мне подходишь. Дарвальд не мог понять, что вызывает у него больший ужас: суть сказанного или это искреннее доброжелательное сочувствие в бесплотном голосе. — Я предполагал взять эту силу у тебя же, хотя и жалко было растрачивать своё будущее наследство. Но ты сам, силой своих чувств открыл мне дорогу к сущности твоего друга. Сделать из него плату за билет для меня, конечно, будет куда приятнее и рациональнее. Тем более, что как раз он знает тебя слишком хорошо и наверняка заметил бы подмену. А так некий никому не известный молодой маг тихо скончается от переутомления. С такими, как вы, молодыми и безбашенными, это порой случается. Твоя защита, конечно, хороша, она почти перекрыла мне канал. Почти, мальчик. И это мне тоже не помешает. Ты уже теряешь контроль над своим сознанием, заметил? И это не предел. Обратного пути нет, мальчик. Понимаешь, я его не закладывал в свою работу. Гениальную работу! Знаешь, я подумываю когда-нибудь поделиться своей технологией. Разумеется, за очень хорошие деньги. А кое-что из теоретических выкладок даже опубликовать. Представь, на полках крупнейших библиотек Джаварии появится выдающаяся работа по теории магии, подписанная именем Дарвальда Тарма! Старик снова рассмеялся, на сей раз чисто и почти искренне. — На твоём месте я не пытался бы мешать. Если ты будешь вести себя хорошо, я верну тебе твои сладкие грёзы. В качестве последнего подарка. А может, именно в них ты и останешься, потом, после. Кто знает? — Да пошёл ты… — …в задницу! — Доброе утро, Валь, — мрачно ответил Марстен. — А? — Дарвальд ошалело захлопал глазами. — Это были ещё… эротические сны или уже разговоры? — Разговоры, — буркнул он поднимаясь с пола и пытаясь заставить зубы перестать стучать. — Замёрз? — Угу. — А я вот из-за тебя и выйти-то никуда не могу из этого проклятого круга. Валь не глядя протянул руку, дождался, пока друг за неё ухватится, и вывел его наружу. Бесцветным голосом скомандовал: — Мыться, есть и думать. — Так кто он всё-таки такой, этот колдун? Твой приятель из столицы что-то отписал? — Кажется, да, — неуверенно ответил Дарвальд, только сейчас вспомнив, что на днях получал какое-то сообщение, но отложил «на пару минут» и так и не открыл. Под уничтожающим взглядом Марстена он выудил письмо из-под груды бумаг и махнул им в сторону комнаты друга: — Давай лучше туда вернёмся, а то ты опять бледнеть начал. Они снова устроились в комнате. Дарвальд с истерическим весельем отметил, что они собираются искать выход из смертельно опасной ситуации в антураже Марстеновой смятой постели и его же живописно свисающих с полки зелёных штанов… Мотнул головой, отгоняя лишние мысли, развернул письмо, пробежал глазами и забормотал вслух: — Илбрект Катиджерн, восемьдесят шесть лет, маг первого круга посвящения. Родился в семье… до тридцати двух лет… Ага, вот! «Магические способности проявились нетипично поздно. В тридцать лет у Илбректа обнаружили тяжёлое заболевание сердца, обещавшее ему скорую неизбежную смерть. За последующие два года он и его семья объездили всю Джаварию и близлежащие страны в поисках лекаря, который смог бы помочь. Во время посещения некоего целительного источника их в числе других паломников накрыл обвал. Родители и младший брат Илбректа погибли, он и его жена чудом выжили. Осматривающий их лекарь не обнаружил у Катиджерна никаких признаков болезни сердца. В тот же день проснулись и магические способности Илбректа, вероятно, от сильного душевного потрясения». Ничего себе посвящение, да? Куда там кругам. — Дальше читай, — потребовал Марстен. — Учился… экстерном сдал… Уже через год сам пошёл преподавать в какую-то новую магическую академию, между прочим. Помнишь, их какое-то время пытались восстановить? Потом всё равно разогнали, правда. Но его оттуда выставили раньше, да ещё со скандалом. — За что это его? — За «порочащие звание мага и наставника идеи и помыслы». Тут приписка: «По слухам, он увлёкся бредовыми идеями, нацеленными на продление жизни. В том числе через употребление внутрь жизненных соков живых существ. И не стеснялся делиться этими идеями с учащимися». То есть, пытался пропагандировать кровопийство во благо бессмертия. Кто-то из родителей сообщил главе академии, и ненадёжного преподавателя в два счёта выгнали с волчьим билетом. — Ну и правильно, — одобрил Марстен. — В общем, да. Но, похоже, не помогло, он ещё несколько раз всплывал с разными теориями всё на ту же тему, пока от него не стали шарахаться, как от чумного вестника. Жена от него ушла ещё в самом начале этих… разработок, но нашего учёного это вряд ли сильно расстроило. Потом он на много лет пропал из поля зрения властей и магической общественности и всплыл, по сути, только тогда, когда я вызвал группу для его ареста. — И умер он своей смертью… — Теперь я думаю, что не совсем, — Дарвальд отложил письмо и покачал головой. — Помнишь, в отчёте было сказано, что смерть наступила от остановки сердца? — И что с того? — Я предполагаю, что та его болезнь, с которой всё началось, никуда не делась. Просто он намеренно или случайно вобрал в себя жизненную силу всех или части людей, погибших в том обвале. И он прекрасно это понимал, даже если поначалу и не хотел признаться даже себе. Поэтому он всегда знал, что остаётся смертником. Жизнь утекала из него — и дело не в старости, что для мага не такая большая проблема, как для других людей. Из этого Илбректа уходили чужие жизни, которых было столько, что они утопили в себе смертельную болезнь на целых пятьдесят четыре года. И поэтому же — такое помешательство на потоках. — Тот целительный источник? — Именно. Момент перелома всей жизни. — Второго перелома, — уточнил Марстен. — Первый был, когда у него нашли болезнь. Валь согласно кивнул. Достал из кармана фляжку, коротко глотнул из неё и непроизвольно передёрнул плечами. — Что за гадость ты там пьёшь? — То, что позволит мне не уснуть. — И долго ты собираешься бодрствовать? — Марстен скептически прищурился. — Столько, сколько понадобится. Я не могу позволить, чтобы этот… получил власть надо мной. А вдруг я и правда впаду в забытьё и нарушу круг защиты? — Блеф. — А если нет? Марстен сжал зубы так, что проступили желваки. Столько книг одновременно спальня Марстена, кажется, ещё не видела. Дарвальд решил, пока есть время, прошерстить всё, что могло касаться наведенных снов, использования чужих жизненных сил, одержимости призраками и вообще всего, что хоть немного напоминало ту проклятую паутину, в которой они оба оказались впутаны. Марстен высказался грубее, и Валь не стал даже морщиться от «просоленных твоим рыбачьим прошлым» выражений. Он вообще, кажется, готов был стерпеть от друга что угодно, поскольку винил в происходящем только себя. И если с Марстеном всё-таки что-то случится… «Уже случилось», — безжалостно напомнил внутренний голос. Валь до хруста стиснул челюсти и снова глотнул из фляжки. Беловолосый помогал по мере сил, но поиск нужной информации среди бесконечного пространного текста не был его сильной стороной. Впрочем, кое-что из книг выудить всё-таки удалось. Дарвальд до рези в глазах и ломоты в пальцах всматривался в пожелтевшие страницы и повторял нужные заклинания и формулы, запоминал узоры и фигуры, которые, возможно, смогут стать ключом к выходу. И ещё одно заклинание. И ещё. Нельзя упустить ничего, ошибка может стоить жизни Марстену. От усталости, недосыпа и, как подозревал Тарм, новых «побочных действий» работы колдуна в голове почти непрерывно стоял звон, то и дело охватывала обморочная слабость. Спасительная фляжка продолжала удерживать на поверхности, и в мыслях всё-таки сохранялась относительная ясность — как в морозный снежный день, когда все предметы видятся неправдоподобно яркими и четкими, но одновременно удерживать внимание удаётся только на ближайшей части пространства, а дальше — сияющая искрящаяся неизвестность. Наибольший интерес вызывала одна глава старого учебника, рассказывающая о том, как некие маги древности для того, чтобы выведать у своих врагов нечто важное, пробирались в чужие сны и переплетали их ткань по-своему. Заботливо выстраивали там галереи самых страшных для сновидца кошмаров — и брали его чуть не голыми руками. Человек, даже самый сильный и несгибаемый, оказывался беззащитен перед собственным подсознанием — и тем мерзавцем, который пользовался этой беззащитностью. Технология проникновения в чужой сон и последующих действий в учебнике не раскрывалась, поскольку входила в список запрещённых искусств. Зато было приведено подробное описание заклинания, позволяющего разрушить наведённый сон. Главным и самым сложным было найти цель. Точку, которая вызывает у сновидца самый сильный отклик — страх, боль, гнев, отвращение. Что угодно, на что и смотреть-то невыносимо. А ведь на ней нужно сконцентрироваться, сформировать заклинание, использовать его, не отвлекаясь ни на что… Насчет того, что для него может стать целью, у Валя были кое-какие мысли. Оставалось надеяться, что в нужный момент не откажет сила воли. Зелье и правда было отвратным на вкус, но свою работу делало. Даже через сутки безостановочных поисков Дарвальд так и не уснул. Он просто потерял сознание. В ноздри ударил тяжёлый запах затхлости подземелья и факельного чада, кислой мокрой кожи и раскалённого металла. Пол под босыми ногами был сырым и холодным настолько, что пробирало почти до колен, а справа и чуть сзади ощущался столь же сильный жар. Дарвальд посмотрел в ту сторону и убедился, что предчувствия его не обманули: на расстоянии нескольких шагов стояла большая жаровня, в которой грелись какие-то инструменты. Маг сходу опознал только клещи, а присматриваться внимательнее желания не возникло. И так ясно, что это. Набор палача. На сей раз сначала он услышал шаги и успел повернуться в их направлении. Из коридора в пыточную камеру неторопливо вошёл колдун по имени Илбрект Катиджерн. За его спиной бесшумным телохранителем тёк туманный силуэт, в котором всё ещё можно было угадать фигуру Марстена. — Знаете, господин Тарм, — весело начал колдун, снова переходя на «вы», — Я подумал, раз уж вы не хотите принимать так необходимое мне активное участие в своих прежних снах, почему бы не предложить вам новые? Не то чтобы я получал удовольствие от чужих мучений… Но это может быть весьма интересный опыт, вы не находите? Хоть вы и помните, что это сон, но ведь ощущается всё здесь вполне реалистично, верно? Можете не отвечать, я знаю, что верно, поскольку сам так много стараний вложил в эти сны. Но не будем тратить драгоценное время, ведь я не знаю, сколько его у меня, а вы такой энергичный молодой человек, и так быстро приходите в себя… Займись им. Последний приказ относился к туманной фигуре, и она послушно поплыла в сторону пленника. Серая муть с каждым шагом уплотнялась, набирала форму. От головы упало за спину светлое пятно, на глазах превращаясь в волну светлых волос, и засмотревшийся на это Дарвальд упустил момент, когда на лице окончательно проступили знакомые черты, сложившиеся в выражение нечеловеческой муки. Как будто каждый шаг уже доставлял Марстену (нет, нет, нет, это НЕ Марстен!..) куда большие страдания, чем те, которые ему неизбежно придётся причинить своему другу… «Пора». Дарвальд сжал самого себя железной рукой воли, как делал это всегда. Заставил всмотреться в исказившееся от боли любимое лицо. А потом ударить в него всей мощью разрушительного заклинания. Ничего не произошло. Мышцы плеч и рук, застывших в неестественной позе, свело напряжением, легкие начало жечь от нехватки воздуха — во время наложения чар нужно было задержать дыхание, — а всё вокруг осталось прежним. Каменная кладка, развешанные по стенам орудия пыток, запахи, стылый холод пола. Приближающийся Марстен. Как будто Дарвальд Тарм никогда в жизни не был магом, никогда не чувствовал потоков силы в руках. Как будто самой этой силы никогда не существовало для него. И тихий смех колдуна на фоне: — Молодой человек, вы всё-таки непозволительно самоуверенны. Неужели вы думали, что успеете наверстать все упущения в вашем образовании за столь короткий срок? А ведь вам, в отличие от меня, были недоступны многие знания, ныне считающиеся запрещёнными. Падшие с ней, с некромантией, хотя и там можно было найти много ценного, но есть ведь и другие разделы, совершенно несправедливо преданные забвению… Ведь это я создал всё окружающее пространство. Не подогнал под себя то, что было, а создал. Сам. С нуля. Как мне было угодно. И мне было угодно, чтобы у вас тут не было магических сил. Разве только самую малость, да и то всё больше иллюзии, чтобы не нарушать достоверность ваших грез. Вы так сильно погружены в мир, так подвержены его влиянию. Магия не стала для вас, как следовало бы, естественной и единственно важной стихией. Признаться, я не понимаю, как при этом вы смогли достичь таких блестящих результатов… Что ж, с этим у меня ещё будет время разобраться. Сейчас же эта ваша особенность сыграла мне на руку. Расслабьтесь, господин Тарм. Возможно, вы даже получите удовольствие… Железная рука внутри с надсадным визгом разлетелась на куски, вспарывая осколками всё, что было миром Дарвальда Тарма. Его лишили магии. Сейчас этот ублюдок руками самого близкого для Дарвальда человека — пускай даже только видимости, но он сам, Дарвальд, слишком много успел вложить в эту видимость, и для него едва ли будет разница — отберёт у него способность держаться за свою гордость. Валь не строил иллюзий, в руках опытного палача расколется каждый, кто вообще способен чувствовать боль. А после его лишат личности. Выбросят из самого себя, оставив только слабо тлеющий призрак, а может, и вовсе ничего. Ничего не останется. Воля, позволявшая держать себя, пока было, за что держаться, не выдержала. И наружу прорвалось то, что скрывалось за ней — снежно-белая слепая ярость, неистовое пламя, не умеющее думать, выбирать, сдерживать, останавливаться… Дарвальд безразлично мазнул взглядом по массивной фигуре, уже снова стремительно теряющей сходство с Марстеном, и посмотрел в глаза колдуну. Всё ещё не понимающие, терпеливо ждущие продолжения глаза с больной и бешеной жаждой жизни в глубине суженных зрачков. Дарвальд коротко зло рассмеялся, прыгнул назад и вправо, выхватил из углей раскалённый нож и с размаху всадил себе в горло. — Мариса, воды! И мою сумку сюда, быстро! Валь, не смей, слышишь?! Ты у меня будешь жить, ты у меня так жить будешь, акулу тебе в печень! Пей, зараза! — Господин Сейрс, он не дышит! — Сейчас начнет! Слышал? Дыши давай, прах тебя побери!.. Дарвальд медленно открыл глаза. Сознание вернулось к нему сразу, память — чуть погодя, а вот поверить, что он всё ещё жив, пока до конца не удавалось. В окна спальни светило полуденное солнце. Снаружи деловито перекликались птицы. Из кухни доносилось едва слышное звяканье посуды. Так же медленно и осторожно Валь приподнялся на локтях, потом сел. Опасливо покрутил головой. Горло слегка саднило, но это с равной долей вероятности могло быть как последствием… всего этого, так и просто недостатком питья после сна. В остальном самочувствие было вполне сносным. Дарвальд выбрался из постели, в первую очередь нашел графин со свежей водой и опустошил в несколько больших глотков, правда, частично пролив на себя — руки всё же слегка дрожали. Умывшись, одевшись и вообще приведя себя в порядок, он решился спуститься вниз. На нижней ступени лестницы столкнулся с сияющей Марисой: — Господин Тарм! Ну наконец-то вы очнулись! А уж мы как волновались, как волновались!.. — Где Марстен? — перебил он. — Здесь я, — бодро донеслось от двери. — Пошли обратно наверх. Есть хочешь? — Пока нет… — растерянно пробормотал Валь. Он ждал — а вернее сказать, боялся — почти чего угодно, но почему-то не такого вот обыденного явления неповторимого господина Сейрса во всей красе и бесцеремонности. — Вот и я думаю, что сначала лучше поговорить. Пошли-пошли, не стой столбом. — Сколько я спал? — спросил Валь по дороге в свой кабинет. — Почти двое суток. Часов на восемь меня обогнал. Силён! Сейчас-то как? — Нормально… кажется. Марстен удовлетворенно кивнул и плюхнулся в кресло для посетителей. Потом посмотрел на друга совсем иначе, серьёзно и выжидающе. Тот помедлил, потом пошёл к стеллажу, снял с полки небольшой ларец. Вынул и положил на ладонь опаловый кулон. Амулет молчал. — Уже зарядился, — ответил на незаданный вопрос Дарвальд. — Просто нет сигнала об опасности для меня. — Вот и отлично, — Марстен улыбнулся. — Садись, Валь. Нам надо поговорить. Дарвальду стало холодно. Он постарался сохранить невозмутимое выражение лица, придвинул кресло и сел напротив. Выжидательно посмотрел в лицо друга. — Валь, я же понимаю, что всё это для тебя началось с того, какие у нас с тобой… сложности. Раз уж тебя так повело на этих снах, и вообще… Валь, так дальше продолжаться не может. Ты это знаешь не хуже меня. «Нет! Нет, нет, пожалуйста, только не снова!..» — Ты… оборвал посвящение и вернулся ко мне. Я, может, и скотина, но не дурак. — Ты сам меня позвал, — почти одними губами сказал Дарвальд. — Да, — кивнул Марстен, и они наконец-то встретились взглядами. — Я сам тебя позвал. И что мы будем теперь делать?