Папаши

Глава 1. Ничего себе подарочек Утро было вызывающе, просто до неприличия, прекрасно. Оно было таким изумительным, что все фибры моей аврорской души должны были кричать, нет, не кричать, а вопить о приближающейся катастрофе. Но именно потому, что утро было так прекрасно, я находился в счастливом состоянии духа, и все мои годами наработанные инстинкты вышли погулять. Начать наверно стоило с того, каким все-таки было это утро и почему это утро было столь великолепно (напомните мне, потом, врезать себе в ухо, если я еще раз скажу слово «утро»). Во-первых, у меня сегодня был выходной. Первый выходной за последние три года — лучшего подарка на мое сорокалетие Кингсли придумать и не мог. С момента вступления в должность Главы Аврората про такое сладкое слово как «выходной» пришлось, к сожалению, забыть. Во-вторых, я проснулся раньше жены, чего вообще никогда не случалось. Чаще всего мои пробуждения начинались с объятия холодной подушки, еще хранившей запах цветочного шампуня Гермионы. В-третьих, это утро было по-настоящему мужским, и с похотливым мурлыканьем я полез обниматься с женой. Не встретив сопротивления (в сонном бормотании «я чуть позже присоединюсь» явственно различались кокетливые и призывные нотки) я приступил к своим супружеским обязанностям. Гермиона всегда была человеком слова, и присоединилась очень скоро, да так активно и шумно, что если бы дети в это время не были в Хогвартсе, я бы вышел на завтрак в крайнем смущении. Бесподобный утренний секс, казалось, должен был переполнить чашу блаженства, однако было еще и «в-четвертых». Гермиона обычно вскакивала с постели, едва открыв глаза, бегом мчалась в душ, потом, на ходу одеваясь, проглатывала кофе и сандвич, а затем с кличем: «треклятая работа» прыгала в камин, даже не попрощавшись. И что характерно — она никогда не промахивалась, точнехонько попадая прямо к себе в офис. Она все время жаловалась на загруженность на работе, на тупых министерских бюрократов, на нерадивых сослуживцев, однако каждое утро мчалась на работу, как на свидание. А сегодня она целых пять минут нежилась в постели. Мы обнимались и целовались как во время медового месяца, а я нашептывал ей в ухо всякие глупости и непристойности, от чего она хихикала, аки школьницы перед картиной «Купание белого единорога». Потом она все же опомнилась, всплеснула руками, клюнула меня в нос и, шепнув скороговоркой: «сднемрождениямилыйсменяподарок», умчалась в душ. Запас хорошего настроения у меня имелся, поэтому я не обиделся, и благодушно проводив жену на работу, принялся бесцельно тыкать пультом от телевизора. Наткнувшись на любимый канал «Magic Sport TV» я расслаблено вытянул ноги, и, вскрыв банку с пивом, принялся смотреть трансляцию гонок на гиппогрифах. Я был счастлив. Я ничего не подозревал о грядущей катастрофе. Ничегошеньки. Я парил в облаках вместе с наездниками гиппогрифов, когда раздался стук в дверь. Я все еще парил в небе, направляясь к двери. Меня не скинуло с небес даже то, что стучавшим в дверь оказался Драко Малфой. Я еще планировал над стадионом, пропуская гостя внутрь дома, не удивляясь его внезапному визиту и не прислушиваясь к его гневным крикам, пока чередующиеся проклятиями слова этого человека не сложились в конкретную фразу: — Мой сын признался мне, что любит твоего сына. Они объявили себя парой и даже гуляют за ручку в Хогсмид. Как тебе это нравится? — Ты че, Малфой, с дракучей ивы рухнул? С высоты птичьего полета я даже позволил себе снисходительную улыбку. Тогда Малфой сунул мне под нос конверт, который он до этого мял в руке. Я вопросительно взглянул на него. — Читай, читай. А лучше сразу взгляни на колдографию. Не сводя недоуменного взгляда со странно ведущего себя гостя, я открыл конверт и, нащупав в нем снимок, поднес его к глазам. БУХ! Свалившись с небес на землю, я тяжелым тюком плюхнулся в кресло и единственный звук, который я мог издавать, это задыхающиеся всхлипы: — Ап…ап…ап… Немного выровняв дыхание, я нашел в себе силы вновь взглянуть на снимок. На нем мой Хью был в обществе молодого человека лет семнадцати-восемнадцати. Они сидели на берегу озера, смотрели друг на друга так, словно они одни во вселенной. Старший юноша перебирал в пальцах темно-рыжие волосы Хью, а тот, паршивец, вдруг встал на цыпочки и прижался губами к губам малфоевского отпрыска. Потом они, скорей всего, заметили, что их снимают, так как Хью вдруг покраснел и спрятал лицо, уткнувшись в грудь Скорпиуса и натянув его мантию себе на уши, а тот вытянул руку, закрывая ладонью объектив. Я внимательно посмотрел на сына Драко Малфоя. Однажды я мельком видел его лет семь назад, когда провожал в школу свою дочь. Тогда Скорпиус показался мне точной копией своего папаши. Сейчас, когда он вырос, сходство уже не было столь явным. Светлые волосы имели теплый соломенный оттенок. Это он взял от матери. А глаза… Такой яркий голубой цвет, такой шальной и наглый взгляд я видел только у одного человека — Сириуса Блэка. Дрожащей рукой я вынул из конверта письмо, встряхнул кистью, расправляя сложенный лист пергамента. Бегло пробежавшись взглядом по размашистым, норовившим забежать наверх, строчкам, я нашел интересующий меня отрывок: «Пап, мам… со мной случилась невероятнейшая вещь — я влюбился. Моего избранника зовут Хьюго Уизли. Он учится на Гриффиндоре на пятом курсе и бесподобно играет в квиддич на позиции вратаря. Конечно, вас может несколько смутить тот факт, что мой Хью не из семьи чистокровных волшебников, что он полукровка, но, зато его родители сами Рон и Гермиона Уизли. Да, да, те самые Рон и Гермиона — ближайшие соратники Гарри Поттера, сыгравшие немаловажную роль в его победе над Волдемортом. Пап, ну ты то должен их знать! Вы учились в одно время…» Схватившись за голову, я дал волю вырывающемуся из груди глухому рыку, и последовавшему за ним истерическому смешку. — Моему Хью всего месяц назад исполнилось пятнадцать. Да я твоего растлителя по судам затаскаю! — Скорпиусу еще нет семнадцати. Ничего у тебя не выйдет. — «Конечно, вас может несколько смутить тот факт, что мой Хью не из семьи чистокровных волшебников…»? — я поймал себя на том, что ору, но сдерживаться больше не мог. — То есть твой сынок уверен, что тот факт, что Хью ПАРЕНЬ, вас смутить не должен? Хорошее воспитание, ничего не скажешь! Хотя, чего это я удивляюсь? Яблоко от яблони… — На что ты намекаешь, Уизел? Какое еще яблоко? — Да ты на себя посмотри, педрила недоделанный! Я еще в школе подозревал, что ты из этих! Ходил весь наглаженный, надушенный, наманикюренный… Мелко пакостничал, ябедничал, манерничал, короче, вел себя как девчонка! Задохнувшись от возмущения, Малфой кинулся на меня, приставляя палочку к моему горлу. — Возьми свои слова обратно, иначе… — Иначе что? — натренированным движением кисти я выбил у него из рук палочку и схватил его за лацканы пиджака. — Е-мое, у тебя даже на волосах вазелин! — Если я не хожу, как чучело, в мятой одежде и с нечесаными волосами, это не причисляет меня к «этим». А Поттер?! Чучело чучелом, а уже двадцать лет сожительствует с мужчиной! Да, к тому же, ты семь лет с ним спальню в школе делил. И, кто знает, чем вы там, в свободное от спасения мира время, занимались! — Сожительствует он, между прочим, с твоим деканом! И кто знает, чем он с вами все семь лет, в свободное от шпионства время, занимался! Хотя, зачем тебе Снейп? У тебя же были верные подружки — Кребб и Гойл. Признаться честно, от подобного сравнения мне самому сделалось тошно, но эта белобрысая немочь меня конкретно завела. Тут я, наверно, перегнул палку, так как, едва закончив фразу, получил по зубам. Удар был не очень сильным, меня немного отбросило в сторону, но я сумел удержать равновесие. Лицо Малфоя перекосило от боли, он стал потирать ушибленный большой палец. Я злобно ухмыльнулся, вновь хватая Малфоя. — Ты даже дерешься как баба. Ты посмотри, как ты кулаки сжимаешь! Еще пара ударов и останешься без пальца. Кто же его в кулак-то зажимает? Ответить? Девчонки! Малфой растеряно посмотрел вначале на свои кулаки, потом на мою перекошенную физиономию. Вояка из него всегда был никудышный. Он предпочитал «бить словом». И в этом единоборстве ему не было равных. Оскорблять и «задевать за живое» он был мастер. А в особо жаркие моменты обычно спускал с цепи своих верных «псов» — Кребба и Гойла. Я ликовал, читая растерянность и страх на бледном лице Малфоя. На минуту я даже забыл о причине нашей перепалки. Малфой на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их снова, я прочел в них прежнее холодное презрительное выражение. Сомкнув свои тонкие холодные пальцы на моих запястьях, он сильно их сжал. Я даже губу прикусил — не подозревал, что в этих наманикюренных култышках может быть столько силы. — Не хотел говорить об этом, Уизел, но ты сам меня вынудил. Напомнить тебе один занятный вечерок из школьного прошлого? Вспомнил? По глазам вижу, что вспомнил… Это был удар ниже пояса. Все эти годы я старательно запихивал воспоминания о том вечере в самые дальние коридоры своей памяти. Эти воспоминания преследовали меня в самых жутких моих кошмарах. А Малфой… Он не имел никакого права напоминать мне об этом! Ведь забыть об этом было и в его интересах… Черт! Я понял, что по сути сам напросился. Меня полностью выбила из колеи новость о сексуальной ориентации сына и о его отношениях с сыном Малфоя, вот и набросился на него с обвинениями, забыв о том, что у самого рыльце в пушку. Может быть когда-нибудь, когда я буду очень пьян, нет, смертельно пьян… нет, даже не так — когда я буду просто мертвецки пьян, я и расскажу вам о том памятном вечере. Но не сейчас. Сейчас я не готов к этому. Поэтому ничего у меня и не спрашивайте. Ни словом, ни полусловом я не обмолвлюсь об этом. И баста! Стряхнув с себя мои руки, Малфой брезгливо одернул пиджак, словно смахивая с него невидимые пылинки, и сказал спокойным деловым тоном: — Вижу, что ты обрадовался перспективе породниться не меньше моего. Сегодня разговор у нас не получился, но я не теряю надежды. Когда будешь готов к деловому разговору, пришлешь мне сову или патронуса. Я выслушаю твои конструктивные предложения и выскажу свои о методах воздействия на неокрепшие души подростков. Мы должны прийти к консенсусу и выработать единую стратегию по разлучению этой «сладкой парочки». И последнее — не старайся запомнить слово « консенсус». Лучше подумай о том, как вправить мозги своему юнцу. И с этими словами Малфой исчез под глухой хлопок аппарации. Я покосился на откупоренную, но почти полную банку с пивом. Нет, тут надо что-то покрепче. После парочки стаканов огневиски ко мне пришло единственное на тот момент решение. Наспех одевшись, я вышел из дома и направился к дому человека, с которым меня когда-то связывала крепкая дружба, и с которым я не разговаривал уже более двадцати лет. Я направился к Гарри Поттеру. Глава опубликована: 03.06.2011 Редактировать текст главы Глава 2 Я, конечно же, излишне драматизирую, когда утверждаю, что не разговаривал с Гарри Поттером более двадцати лет. Разумеется, мы общаемся. Иногда встречаемся то в Министерстве, то на торжественных приемах (Гарри там гость редкий, но раз в пять лет он позволяет себе выбраться в люди), то на матчах по квиддичу, да просто иногда пересекаемся. Но те встречи ограничиваются сухим приветствием и банальным: «как дела?», после чего я спешу попрощаться, сославшись на занятость, чувствуя спиной озадаченный и немного печальный взгляд Гарри. Кто-то, возможно, осудит меня за излишнюю строгость и непримиримость по отношению к нему. Но во мне все еще сильна обида за сестру. Я не могу ему простить того, что он предпочел ей Снейпа. Слишком много было сказано тогда, двадцать два года назад, и я не могу переступить через это. Иногда мне очень не хватает Гарри, мне не хватает такого друга, как он. Но я слишком горд, чтобы вновь протянуть ему руку дружбы, а он слишком деликатен, чтобы снова напрашиваться в друзья. Гермиона очень часто видится с Гарри. Я не препятствую этим встречам, однако пресекаю все ее попытки нас помирить. Ума не приложу как, но со временем она смогла подружиться со Снейпом. Они даже работали в соавторстве над новым трехтомником «Инновационное зельеварение». Вы удивитесь еще больше, когда я скажу, что третьим соавтором был никто иной, как Невилл Лонгботтом, но это не суть. Надо наверно сказать пару слов о том, как мы дошли до жизни такой и почему Гарри сейчас со Снейпом. В общем, начну наверно с того, как Снейп едва не погиб, а Гарри его спас. Это случилось в тот легендарный день, когда Гарри наконец-то выполнил предначертанное ему и избавил мир от вселенского зла, выступавшее в то время в роли лорда Волдеморта. Красноглазый натравил на Снейпа свою змею, а мы как на грех, стали свидетелями этого безобразия. Снейп уже приготовился отойти в мир иной, и даже хотел передать Гарри часть своих воспоминаний. А Гарри вдруг так ужасно разозлился, обматерил Снейпа так, что вызвал бы зависть у любого портового грузчика, будь тот свидетелем этой сцены. После чего вырвал из рук Гермионы ее сумочку, вытряхнул все содержимое и лихорадочно распинывая многочисленный скарб, наконец, нашел то, что искал — нашу аптечку. Суетливо перебирая склянки и порошки, он в отчаянии посмотрел на Гермиону и заорал: — Да не стой ты, как вкопанная! Где ОН?! Гермиона мгновенно выйдя из ступора, кинулась к Гарри и, найдя нужную склянку, капнула бальзама на рану Снейпа. Рана мгновенно затянулась, а Гарри … вы не поверите, что он сделал — сунул в рот Снейпа безоар. Бьюсь об заклад, что вы многое бы отдали, чтобы посмотреть на лицо Снейпа во время этих манипуляций — оно было непередаваемым. Потом Гарри склонился к профессору и тихо ему сказал. — Хотел по-тихому умереть и концы в воду, да? Хотел легко отделаться? Шиш тебе. Я сейчас пойду, убью Волдеморта, а ты тут пока полежи. И только вздумай мне умереть. Я из тебя инфернала сделаю и буду за деньги показывать. Понял меня? Умирающий Снейп только устало смежил веки и как-то странно шевельнул бескровными губами. Если бы Снейп был бы не Снейп, я бы подумал, что он пытался улыбнуться. Гарри, как и обещал, убил Волдеморта. А Снейп не умер. Наверно угрозы Гарри подействовали, а может всему виной его сволочное упрямство, но, пролежав три месяца в госпитале, Снейп отправился на скамью подсудимых полностью выздоровевшим. Только повязка на горле напоминала о том, что последние месяцы он провел в больнице Св. Мунго. Этот скользкий тип выкрутился. Его оправдали по всем предъявленным ему обвинениям, включая убийство Дамблдора. Для суда собранные Дамблдором воспоминания, которые все это время хранились у Снейпа, послужили достаточным основанием для вынесения оправдательного вердикта. Что касается других его преступлений… Тут без сюрпризов не обошлось. Невероятно, но в защиту Снейпа выступили многие ученики Гриффиндора. С их слов следовало, что если бы не частое вмешательство директора Снейпа и ряд принятых им мер, то установившаяся в школе новая политика заправлявших в школе новых преподавателей из числа Пожирателей могла вылиться в кровавый террор, главными жертвами которого стали бы ученики именно их Дома. А если у присяжных к тому времени и были кое-какие сомнения, то их развеяли показания Гарри Поттера. После того, как он посмотрел воспоминания Снейпа, его словно переклинило. Он только о нем и говорил. Какой мол, это мужественный человек, какой он смелый, сильный и какой он несчастный. Он все еще называл его ублюдком и сволочью, но теперь с нотками восхищения в голосе. Да, представляете, он восхищался Северусом Снейпом! А потом… Потом… Когда закончились все судебные процессы, когда жизнь более-менее стала входить в свою колею, Джинни намекнула Гарри о том, что, не пора ли им возобновить отношения. Вот тогда то все и произошло. Гарри признался ей, что расставался он с ней тогда навсегда, потому что понял о себе нечто важное и не намерен возобновлять отношения. Что скрывалось под этим «нечто важным» мы поняли тогда, когда Гарри переехал к Снейпу. Вернее, заявил о своем намерение. Удалось ему это не сразу. Он бегал за зельеваром почти год, пока тот не сдался. Все, кто их знал, давали этим отношения сроку месяца три, максимум. А они вместе уже двадцать два года. Порой я прихожу к мысли, что добился всего, что имею, только благодаря Гарри, а вернее, благодаря тому, что он исчез из моей жизни. Перестав быть его другом, я вышел из тени его славы и наконец-то стал самим собой, а не только тем самым Уизли, лучшим другом Мальчика-Который-Выжил. А иногда мне в голову приходит другая мысль: что не стал я самим собой, что это самообман, что, на самом деле, я украл у Гарри его судьбу. Это он должен был стать аврором и в последствии возглавит этот отдел, а не я. Это была его мечта, его удел. Я даже хотел забрать поданные в Аврорат документы, но Гарри опередил меня, забрав свои на день раньше. Гарри не стал аврором, а принял предложение МакГонаглл и вновь отличился — стал самым молодым преподавателем за всю историю Хогвартса. Надо ли говорить, какой предмет он стал преподавать? Угадали, Защиту от Темных Искусств. Снейп в школу не вернулся, решив заняться научными разработками. Его экспериментальная лаборатория внесла весомый вклад в развитие современного зельеварения. Говорят, что сейчас даже драконью оспу можно вылечить всего одним глотком его чудо-зелья. Примерно так все и было, двадцать два года назад. И теперь, через столько лет, я сам пошел в гости к Гарри Поттеру. С порога своего дома я аппарировал в Хогсмид. Найти нужный дом не составило труда. Дом профессора Поттера знал каждый встречный. И вот я уже топчусь на пороге двухэтажного кирпичного коттеджа, не решаясь позвонить, проклиная себя за малодушие и нерешительность. Поправляю пиджак, одергиваю брючины, приглаживаю волосы и, собрав всю свою волю в кулак, все-таки жму на звонок. Дверь открыл Снейп. Я не видел его с тех самых пор, когда он сидел на скамье подсудимых. Первая мысль, мелькнувшая у меня в голове, была довольно злорадной. Я подумал о том, как же он постарел. Снейп был совершенно сед, темные круги под глазами выдавали проблему с почками, обвязанный вокруг шеи шелковый платок наверняка скрывал ужасный шрам от зубов Нагайны. Зато в остальном… Прикинув в уме его возраст, я сразу сник. Хотел бы и я, разменяв седьмой десяток, иметь такую же осанку и такую же густую шевелюру. В свои сорок я уже имел и залысины и небольшое брюшко. Что-то в этом мире остается неизменным. В этом я убедился на месте. Едва взглянув на меня, Снейп кинул через плечо: — Поттер, это к тебе. И с этими словами захлопнул дверь прямо перед моим носом. Годы службы в аврорате разнежили мое самолюбие. К такому обращению я не привык. Люди, при виде моей алой мантии, обычно так не поступали. Снейпа, несомненно, к обычным обывателям отнести нельзя, но это не дает ему право… Таким Гарри меня и застал, когда распахнул дверь: покрасневшим и надувшимся от возмущения, негодующе размахивающим руками и повторяющим уж знакомые вам звуки: — Ап… ап… ап… Гарри приветливо улыбнулся: — Рон, рад тебя видеть! Проходи, — Гарри шире распахнул дверь, приглашая меня войти. — Не злись на Снейпа. Вежливость не его добродетель. Он так непринужденно со мной разговаривал, словно и не было этих лет холодно-сдержанного общения. Мне стало несколько не по себе, и, ответив нечто невразумительное, я поспешил войти в дом, лихорадочно вспоминая, что я хотел сказать Гарри и зачем я вообще сюда приперся. Проводив меня в гостиную, Гарри попросил присаживаться. Я плюхнулся в ближайшее от меня кресло, все больше чувствуя себя идиотом и не зная, что ему сказать. К тому же в кресле у окна сидел Снейп с газетой в руках. Он казался полностью увлеченным чтением, но кто его знает… Бывший шпион мог читать и подслушивать одновременно. — Не желаешь чаю? Я как раз заварил свежий, — Гарри продолжал любезничать, все больше меня смущая. — Ты не ошибешься, если предложишь гостю виски. Зачем же ему понижать градус? — раздался знакомый вкрадчивый голос. Я резко повернул голову в сторону Снейпа, чтобы осадить его, но, едва открыв рот, тут же закрыл его обратно. Что я мог ему сказать? Врать на ходу я не умел, а сказать правду — это вызвать дополнительный повод для язвительных замечаний. Поэтому я просто поднялся и, обращаясь к Гарри, сказал: — Я, пожалуй, пойду. Приятно было увидится. Ругая себя, на чем свет стоит, я поспешил покинуть этот дом. Гарри нагнал меня на пороге. Призвав плащ, он вышел следом за мной. — Рон, подожди. Я провожу тебя. Мы молча шли по тихой улице, и я чувствовал, как по телу распространяется так нужное мне спокойствие. Вот чего мне не доставало все эти годы — нашего «молчания». Не все можно объяснить словами. И мы с Гарри всегда хорошо улавливали настроение друг друга, зная, когда нужно поговорить, а когда достаточно одного понимающего взгляда, одобрительного кивка или лукавого подмигивания. Я все больше собирался с мыслями и теперь уже мог изложить Гарри цель своего визита. Остановившись, я вдруг понял, что мы как раз подошли к «Кабаньей голове». И я первым нарушил молчание. — Зайдем? У самой двери трактира я заметил табличку, которой раньше здесь не было: «Здесь состоялось первое собрание Отряда Дамблдора» — Кратко по форме, лаконично по содержанию, — ухмыльнувшись, сказал я, открывая дверь. Гарри тихо рассмеялся. Что значит его смех я понял, оказавшись внутри помещения. Зал был почти пустым — привычная картина для этого времени суток. Поэтому свидетелей того, как челюсть Главного Аврора откинулась ему на грудь, было не так уж и много. На угловом столике, том самом, за которым состоялось наше первое собрание, восседали все мы, такие, какие были в пятнадцать лет. В центре сидел Гарри, по бокам от него мы с Гермионой, а далее по кругу все дамблдоровцы: Невилл, Фред, Джордж, Луна, Чжоу, Колин… все. — Чтоб я сдох… Лишь подойдя ближе, я смог немного выровнять пульс. Всего лишь фигуры из воска. Не удержавшись, я дотронулся до своего изваяния. — Давно это здесь? — Лет десять. Теперь это место паломничества. Говорят, удача будет сопутствовать тому, кто ущипнет меня за нос. — Да, ну? — я протянул руку и ущипнул Гарри за нос. — Не мой нос, — рассмеявшись, сказал он, — а восковой. Отсмеявшись, Гарри взглянул на часы и беспокойно произнес: — У меня в запасе только полчаса. Потом мне надо в школу. Мы сели у окна, и к нам тут же подошел молоденький официант, озаряя приветливой улыбкой в тридцать два зуба полумрак обеденного зала. — Мистер Уизли, рады видеть вас в нашем заведении, — юноша протянул мне меню. — Обед за счет заведения. Пожалуйста, делайте заказ. — Улыбка официанта стала еще шире, когда он обратился к Гарри — вот уж воистину преимущество популярности над властью, — Мистер Поттер, вам как всегда? Гарри вернул официанту улыбку, конечно, не столь роскошную, как адресованную ему, и подтвердил заказ кивком головы. Перегнувшись через стол, он шепнул мне: — Советую заказать фирменный пирог «Уроки травологии». Это вершина кулинарного мастерства Ханны Лонгботтом. Когда официант ушел, я мог, наконец, приступить к разговору, только никак не мог решить с чего начать. Уместно ли сразу приступить к делу, или нужно вначале извиниться за длительное игнорирование его персоны? Видимо прочитав на моем лице всю бурю чувств, Гарри тихо сказал: — Можешь приступить сразу к сути. Мы оба наворотили тогда дел, много чего сказали друг другу… Не будем об этом. Главное, что ты здесь. И я задал первый пришедший мне в голову вопрос: — Вы что, со Снейпом поссорились? Гарри удивленно посмотрел на меня. — С чего ты взял? — Ну, вы называли друг друга по фамилии? Гарри рассмеялся. — А как я еще должен обращаться к Снейпу? Северус? Ни за что! Снейп, он Снейп и есть. А он… ты можешь представить его, обращающегося ко мне «Гарри»? Да скорее ад замерзнет! Я целый год обивал порог его дома, убеждая в том, что люблю его. — Тратить время на то, чтобы заставить его запомнить мое имя я не стал. Гарри ухмыльнулся, и мне осталось только догадываться о том, на что именно Гарри тратил все это время. Но я, конечно же, не стал этого не делать. Вместо этого задал свой главный вопрос: — Что ты думаешь о Скорпиусе Малфое? После секундного замешательства он ответил медленно, взвешивая каждое слово: — Веселый. Открытый. Смелый. Шляпа скорее из-за фамилии отправила его в Слизерин. Он полная противоположность отцу. Знаешь, тебе это покажется странным, но он очень мне напоминает… — Сириуса Блэка? Гарри снова удивленно посмотрел на меня. — Как ты…? — Видел его на колдо. Если бы не цвет волос, можно было сказать, что это одно лицо. А его отношения с девушками? Что ты скажешь об этом? Взгляд Гарри, обеспокоенный и немного смущенный — вот что красноречивее всего подтвердило мои опасения: все знают… — Значит, вся школа уже знает…? О чем он должен быть в курсе я намекать не стал. Думаю, Гарри понял меня. — Нет, не все. Из преподавательского состава наверно только я. Из учеников — только их близкие друзья. Они не ходят за ручки по школьным коридорам, не целуются у всех на глазах, не бегают по ночам в Выручай-комнату, никак на людях не проявляют свои чувства. — Тогда откуда ты знаешь? — в моем голосе стали звучать стальные нотки, которые появлялись только при допросах. Однако на Гарри это не произвело никакого впечатления. Уголок его рта чуть дрогнул, но он благоразумно решил воздержаться от улыбки. — Хью сам ко мне пришел. Поговорить. А через некоторое время пришел Скорпиус. Они отдельно друг от друга признались мне в своих чувствах. Боюсь в случившемся есть и моя вина тоже. А если совсем на чистоту, то целиком и полностью. Я помог им разобраться во всем и открыться друг другу. — Конечно, к кому им еще приходить!— взвился я. — К кому, как не к профессору-педику! Бог ты мой, ты просто взял и толкнул их друг к другу! Могу представить, что ты им насоветовал! Обеспечил годовым запасом презервативов и смазки? А я еще к тебе за советом пришел! Ненавижу! Вскочив из-за стола, я бросился к выходу. Гарри очень быстро догнал меня, перехватив поперек груди. Мои лопатки больно ударились о его худую грудь. Сделав пару не увенчавшихся успехов попыток разорвать стальное кольцо его рук, я затих, и Гарри тут же зашипел мне в ухо: — Успокойся, слышишь? Твои истерики ни к чему не приведут. Это не конец света, это не самое страшное, что может случиться в жизни. Уж не мне тебе об этом рассказывать… Просто прими это как факт. В противном случае ты можешь потерять сына. Не поступай с ним так же, как со мной. Хью хороший мальчик, он любит тебя, он восхищается тобой и мечтает со временем стать таким же первоклассным аврором, как ты. А Скорпиус… Не думал, что когда-нибудь скажу это, но Малфой воспитал отличного сына. — И какая жизнь его ждет, а Гарри? Изгоя, без семьи, без детей? До конца своих дней терпеть за спиной шушуканье и улюлюканье толпы? Этой жизни ты ему желаешь? Гарри отпустил меня, отступив на шаг. Глянув исподлобья, спросил: — Значит, такой ты представляешь мою жизнь? Схватившись за голову, я попятился к двери. — Ты купил себе право на спокойную жизнь, избавив мир от Того-Кого… от Волдеморта! Тебе можно все! А он... Хлопнув дверью, я подставил лицо под струи холодного весеннего воздуха. В ушах гудело, перед глазами расплывались зелено-фиолетовые круги, но я знал, что Гарри вышел следом за мной и стоял позади меня. Когда лицо перестало гореть, а сердце прекратило набивать синяки о ребра, я устало спросил его: — Как мне принять это, Гарри? — Не знаю… На этот вопрос никто кроме тебя не ответит. Рон… Из-за всего случившегося мои слова могут быть восприняты как издевка, но тем не менее… С днем рождения, Рон. Гарри извлек из кармана небольшой сверток и протянул его. Я машинально сунул его в карман, не успев поблагодарить Гарри. Прищелкнув каблуком, он аппарировал. Не удивлюсь, если прямехонько себе в класс. Да, да, я знаю, в Хогвартс аппарировать нельзя, но, черт возьми, это же Гарри Поттер! Сводник несчастный. Убил бы его за то ,что он сделал. Как же мне принять все свалившееся на меня безобразие? Как научиться относиться к Хью по-прежнему? Я же даже увидеть его сейчас боюсь. Слишком велик риск не сдержаться и чего доброго вправить ему мозги в прямом смысле этого слова. Нет, к встрече с Хью я еще не готов. Вначале я поговорю с Гермионой. Да, мне просто необходимо поговорить с женой. И не дай бог выяснится, что и она была в курсе… Этого я ей никогда не прощу. Глава опубликована: 03.06.2011 Редактировать текст главы Глава 3 Возвращаться домой в таком состоянии я не мог. Боялся за сохранность посуды, мебели и прочей утвари. Напиться в ближайшем баре мне помешало внезапно проснувшееся чувство долга: не к лицу Главному Аврору имидж Найджела Флетчера. Мне не терпелось поговорить с женой, меня просто распирало от желания выговориться. Я стоял и думал, куда мне лучше аппарировать: к Гермионе на работу или, повинуясь тому же чувству долга, сразу на службу, где можно спустить пар, наорав на глупую секретаршу или «надрав задницы» новобранцам (тьфу! не в этом смысле, конечно). Мной овладели отчаяние, раздражение и жалость к себе, несчастному. — Гребаная жизнь! И почему опять Малфой?! Господи, ну почему Малфой…? Сука-память предательски подсунула мне воспоминания о вечере, когда я и хорек… Э, нет… Я не проговорюсь… Ничего не было, не было ничего, не было ничего! Схватившись за волосы я сильно их дернул. Головная боль лишь на мгновение отвлекла меня от тоскливых мыслей, и я в сердцах махнул рукой. Сразу же раздался скрежет колес и визг тормозов. Сияя акриловым блеском, передо мной материализовался автобус. Однажды мне довелось на таком прокатиться — впечатления остались на всю жизнь. Но сейчас я даже обрадовался. Возможно, именно такая встряска мне и необходима. Зайдя в автобус, я величественно взмахнул рукой: — Мне на край света! Я заснул, едва мое седалище коснулось сидения. Голос кондуктора выдернул меня из странного небытия без сновидений. — «Край света», сэр. Приехали. Озираясь по сторонам, все еще несколько осоловевший от сна, я вышел из автобуса. Уже вечерело. Прямо перед моим носом красовалась неоновая вывеска «Край света». Смирившись с судьбой, которая настойчиво предлагала напиться, я готов был зайти внутрь сомнительного заведения, но тут дверь распахнулась и из нее вышла целующаяся парочка. На самом деле «Вышла» — это была метафора. Шел, а еще точнее, волочил ноги, только один. А другой вис у него на шее и полировал его губы, зубы, язык и, я ничуть в этом не сомневаюсь, гланды. — Тьфу! В сердцах сплюнув, я развернулся и быстрым шагом пошел по плохо освещенной улице. Что это за мир такой, где даже на краю света наткнешься на гей-бар? Меня не оставляло чувство, что весь мир вдруг разом окрасился в зелено-сиреневые тона. Складывалось ощущение, что «голубые» — это уже не меньшинство. Взять только моих знакомых: Гарри, Снейп, Малфой, а теперь еще и Хью… Черт, Хью, как тебя-то угораздило? Я ж из тебя мужика растил. Квидичч по субботам на заднем дворике, никаких велюровых штанишек и розовых рубашек. Это все Гарри… Его влияние… Сколько себя помню, то от Хью только и было слышно: дядя Гарри то, дядя Гарри это.… Вот к чему привело это безмерное восхищение! Если можно подражать Гарри Поттеру в прическе и в манере держаться на метле, то почему и не в... А-а-а!!! Так я до чего угодно додуматься смогу. Вплоть до того, что Гарри не место в школе, ведь своим поведением он наносит вред на неокрепшую мальчишескую психику, ведь ребята его просто боготворят. Взять вот Снейпа. Ведь он у нас преподавал? Преподавал. И вот к чему это привело. Он и Гарри… Так, стоп. Снейп же не только Гарри преподавал… А вдруг тот вечер, когда мы с Малфоем… А-а-а!!! Ничего не было, ничего не было… Я сорвался на бег, не замечая ничего вокруг. Даже стоящий на дороге уличный фонарь. Ду-дуф! Не знаю сколько времени я провалялся без сознания, но когда я открыл глаза, увидел сидящую на моей груди дымчато-серебристую выдру. Патронус Гермионы, встав на задние лапы, взволнованно заговорил: — Милый, а ты где? Я же волнуюсь… Пролежав еще с минуту на холодном асфальте, я смотрел на вечернее небо. Мелькавшие в глазах звездочки вскоре развеялись, и я мог рассмотреть их старших небесных сестер. Судя по положению Полярной звезды время около семи вечера. С трудом встав на ноги, я, как мог, привел себя в порядок, после чего сосредоточился на мыслях о доме и аппарировал к себе в гостиную. И сразу мир обрушился на меня сиянием люминисцента. Не успел я зажмурить глаза, как тут же пришлось заткнуть и уши. — Сюрприз!!! Кричали, кажется, со всех сторон. Были мои братья с женами, даже Чарли приехал, правда, как всегда, один. Была Джинни с очередным мужем. На этот раз мистером Джинни Уизли, пятым по счету, стал малыш Криви. Интересно, сколько продлиться этот брак? Год, два… Не больше. На свете существовал только один человек, который смог бы заставить угомониться мою сестру, но он был потерян для нее навсегда. Как я пережил этот вечер — до сих пор не знаю. После нескольких, не увенчавшихся успехом, попыток зажать где-нибудь снующую от гостя к гостю Гермиону с целью поговорить, я с отчаяния пошел к молчаливой и никуда не спешащей барной стойкe. Разговор получился жестким. Когда зеленое пламя камина лизнуло на прощание пятки последнего гостя, я во всю храпел на диване. Сквозь винный дурман я почувствовал, как кто-то присел рядом, ласково взъерошил волосы, обнял меня за талию и, пристраивая подбородок на мое плечо, тихо спросил голосом жены: — Милый, отлеветировать тебя в спальню? * * * С трудом разлепив глаза, я тут же закрыл их снова и с протяжным стоном спрятал голову под подушку. Как же мне было хреново! Я лежал и стонал, наверное, минут пять, пока не услышал приближающиеся шаги. Потом с меня сдернули одеяло и сорвали с головы подушку. — Пожалуйста, не надо… ну не надо… — жалобно застонал я, пытаясь натянуть на голову простыню. Но бессердечная Гермиона, ухватив меня за майку, рывком придала твоему телу сидячее положение и, запрокинув мне голову, влила в меня жутко горькую и дурно пахнущую жидкую субстанцию подозрительного ярко-зеленого цвета. Мир снова окрасился для меня во все цвета радуги, свет не раздражал глаз, а звуки уже не раздавались гулким эхом. — Что это было? — Лучшее средство при абстинентном синдроме. — Каком, каком синдроме? Цокнув языком и покачав головой, Гермиона с улыбкой ответила: — Похмельном, чудо. А потом, шлепнув меня по заду, добавила: — Собирайся, опоздаешь на работу. — Начальство не опаздывает! — Поэтому Кингсли и приходит в Министерство к обеду. А тебе надо быть в Аврорате через полчаса. Кофе на плите, бутерброды на столе. Давай, давай, нечего разлеживаться! Спустя десять минут, умытый и одетый, я уже сидел на кухне и пил с женой кофе. — Вчера ты хотел со мной о чем-то поговорить? Извини, я вчера так замоталась с этими приготовлениями. Так что у тебя случилось? Я открыл было рот, чтобы обрушить на нее последние новости о Хью, но внезапно понял, что лучше этого не делать. Если Гермиона уже все знает и молчит — значит одобряет, а если не знает, то узнав, будет меня всячески успокаивать и вновь рассказывать о том, как прекрасно живут Снейп и Гарри. И в том и в другом случае она мне ничем не поможет. Если даже со Снейпом смогла подружиться, то Малфой для нее точно не проблема. Она примет Скорпиуса с распростертыми объятиями. Нет, Гермиона мне не союзник. Как ни прискорбно это звучит, но единственный человек на земле, который хочет того же, что и я, это Драко Малфой. И, заранее предвидя ваши глумливые похихикивания, замечу, что хочу я отнюдь не того, о чем вы подумали. И я не буду вспоминать тот случай. И выбью ему все зубы, если он посмеет опять мне про него напомнить. Как бы мне этого не хотелось, но поговорить с Малфоем придется. Чтоб прийти к консенсусу. Я, кстати, знаю, что означает это слово. Не такой уж я тупой. В Министерстве без этого самого консенсуса вообще никуда. — Ничего не случилось. Я вчера весь вечер хотел тебе сказать, что помирился с Гарри. — О, Рон! — Гермиона подлетела ко мне и крепко обняла, — Это потрясающее известие! Как же я за вас рада! — А как я рад… Ты себе не представляешь… Гермиона первая убежала на работу, а я еще минут десять бродил по квартире в поисках моей теплой мантии. Потом, стукнув себя по лбу, вспомнил, что я все-таки волшебник и призвал ее с помощью акцио. Надевая мантию, я заметил топорщащийся карман. Подарок Гарри! Совсем из головы вылетело. Присев на диван я развернул сверток. — Ебать-копать… Я восторженно уставился на лежащую у меня на коленях мантию-невидимку, все еще не веря, что стал обладателям этого бесценного артефакта. Пальцы пробежались по прохладной влажной ткани. Черт, за такое Гарри можно многое простить. Конечно, он еще ответит за то, что свел Хью и Скорпиуса, но обида за сестру стала чуть меньше. К тому же, она вроде не так уж и несчастна. Ее привычка раз в три года надевать белое платье и ходить в нем в церковь приносит ей не только моральное, но и ощутимое материальное удовлетворение. Я встряхнул мантию, чтобы примерить и из нее выпала записка. «Однажды, когда я сам получил в подарок эту вещь, к ней прилагалась записка. Мне советовали использовать ее с умом. Советом я не воспользовался — когда у тебя в руках такая вещь, чувствуешь себя всемогущим, и все разумные советы летят ко всем чертям. Поэтому никаких советов и инструкций по применению я давать не буду. Удачи! P.S. Привет Малфою. P.Р.S. Ничего у вас не выйдет» Сукин сын! Чертов ублюдок! Не мог без своих пяти сиклей. Насчет последнего утверждения у меня были очень большие возражения. Мы еще посмотрим, чья возьмет. Запихнув мантию в карман, я шагнул в камин. Надо показаться на работе. Проинструктирую своих головорезов, передам дела заму и под видом важного и очень ответственного задания отправлюсь в Хогвартс. Надо посмотреть на этого Скорпиуса воочию. Врага надо знать в лицо Глава опубликована: 03.06.2011 Редактировать текст главы Глава 4 Отдел Аврората походил на кишащий улей. По воздуху летали журавлики-записки и одиночные выкрики, вроде «твою мать, кто стащил мое перо?», «ты, мамонт, смотри куда прешь» или «кентавры знают, где твой сандвич, я его не брал!». Туда-сюда сновали люди в алых мантиях и в штатском. Я, не без гордости, отметил, как вдруг разом все стихло, стоило моим мокасинам переступить порог нашего отдела. Даже, кажется, записочки враз попадали на землю. Моя школа! Направляясь через зал общей работы к себе в кабинет, рявкаю как можно басовитее: — МакДугал, за мной. Закончив разбор полетов с замом, я отпустил Морага. Сразу следом в дверном проеме мелькнула фиолетовая макушка Тедди Люпина. — Шеф, на два слова… Помахав голубой папкой, он положил ее на мой стол и деловито доложил: — Список МакГонагл. Это претенденты на стажировку. Тут результаты СОВ и личностные характеристики. — Потом, Тедди. Заниматься юнцами твоя работа. Ты знаешь, я тебе доверяю. Я проведу собеседование уже с будущими курсантами. Со школярами будешь общаться ты. Мы, вроде, так договаривались. Тедди, помассировав мочку уха, осторожно добавил. — Есть кандидатура, которая требует вашей консультации… Он проходит по программе «ДПС». — «Дети Пожирателей Смерти»? — я удивленно вскинул брови. — И кто это у нас такой храбрый, что осмелился проситься в Аврорат? — Скорпиус Малфой. — Иди ты! Вскочив из кресла, я выхватил у Люпина папку. Лицо мое расплылось в коварной улыбке, когда я увидел в списках имя младшего Малфоя. «Выше ожидаемого» только по уходу за магическими существами и астрономии, все остальные — Превосходно. Так, малыш Скорпи метит в авроры? Ути-пути. Еще не совсем отчетливо, но в моей голове уже рождался план по устранению неприятного зятя. Я даже издевательски захихикал, чем вызвал недоуменный взгляд Тедди. — Оценки просто замечательные и характеристика отменная. Ее Гарри составлял. Подцепив из папки желтый лист пергамента с печатью Хогвартса, Тедди протянул мне характеристику Малфоя. — Я бы его взял. Гарри бы не стал ТАК расхваливать дэпээсника. Но, сами знаете, без вашего личного одобрения… — Я изучу его дело. На днях дам ответ. Тедди кивнул головой и направился к выходу. У порога обернулся и уже не деловым тоном сказал: — С днем рождения, Рон. Прости, что не пришли на вечеринку. Тори неважно себя чувствует. — Как она? — мне не терпелось поскорее отправиться в Хогвартс, но я нашел в себе силы поинтересоваться здоровьем миссис Люпин. Виктория, как никак, была моей родной племянницей. — Токсикоз. Всю неделю провалялась в обнимку с тазиком. Ее рвет даже антитоксикозным зельем. — Девочка будет, — с видом знатока заявил я, — Моя так же валялась, когда Розу вынашивала. А с Хью вообще все гладко прошло. Вплоть до родов носилась, как угорелая. — Тори только эта мысль и греет, — сказал Тедди, — Она говорит, что никакой мужик не стоит таких мучений, а ради девочки она готова потерпеть, — и немного печально улыбнувшись, добавил, — Меня вообще видеть не может, швыряется подушками и вазами. Мол, это я во всем виноват. Загубил ее молодость и красоту, превратив в надутый пузырь с водой. Я махнул рукой. — Не бери в голову! Пройдет. Гермиона, та вообще, обозвав меня бесчувственным скотом, на месяц прокляла меня ложной беременностью. Я вместе с ней бегал через каждые полчаса в туалет, совершал ночные набеги на холодильник и все время сосал мятные леденцы. Мне даже обувь пришлось на два размера больше купить. Знаешь, какие были отеки! Про то, что творилось с моей грудью, я даже священнику не расскажу. Так что, ты еще легко отделался. Как только ей станет лучше, она еще прощения просить будет. И поверь, примирение будет незабываемым! Тедди хохотал как сумасшедший, и я очень скоро присоединился к нему. Отсмеявшись, мы по-родственному обнялись. — Все будет хорошо, поверь мне, — то ли себе, то ли ему, сказал я и подтолкнул его к выходу. — Все, иди работать. У меня тоже дел невпроворот. Наконец-то оставшись один, я погрузился в чтение личного дела Малфоя. Староста Слизерина, капитан квидиччной команды и сборной школы, первый по Защите от Темных искусств, Трансфигурации и Зельеварению, вызывает телесного Патронуса с пятнадцати лет, может сварить веритасерум с закрытыми глазами и на днях получил регистрацию анимага. Характеристика Гарри вообще сказка. Смел, но не безрассуден, с прекрасными лидерскими качествами, но не обламывается работать на подхвате, и бла-бла-бла. Его послушать, так этот чудо-мальчик чуть ли не супермен. С такими данными ему все дороги открыты, но они могут захлопнуться прямо перед его носом, стоит только прочесть его фамилию. В приемной комиссии все жуткие перестраховщики. Они вряд ли допустят сына бывшего Пожирателя даже на сдачу квалификационного зачета. Но как раз тут я и мог бы ему помочь. Но, не бескорыстно, конечно. Посмотрим, так ли дорог ему Хью, или мечта об алой мантии окажется сильнее. Я не буду его шантажировать, как вы могли такое подумать? Я просто предоставлю ему право выбора. Зачерпнув горсть пороха, я кинул ее в камин. — Школа Хогвартс, кабинет директора — сказал я, окуная голову в зеленое пламя. Минерва МакГонаглл спала в своем кресле, закутавшись в клетчатый шотландский плед. Рядом на столе остывала кружка с чаем. Пока я размышлял, будет ли вежливо ее разбудить, она сама открыла глаза. Заметив в камине мою голову, сразу встрепенулась и, посильнее закутавшись в плед, сказала с улыбкой. — Мистер Уизли, какая приятная неожиданность. Что же вы не проходите? После третьей кружки травяного чая, я изложил директору цель своего визита. — Скорпиус Малфой славный юноша, — категорично ответила она. — Ты должен быть непредвзятым. Он достоин алой мантии аврора. — Я все понимаю, директор МакГонаглл… — Минерва, — поправила меня старушка. — … Минерва. Я все понимаю. Я читал его личное дело. Но вы должны понимать… Ни одна, даже самая отличная, характеристика не перечеркнет того факта, что он сын и внук Пожирателя. Заранее предвидя ваши возражения, смею напомнить вам, что программу «Дети Пожирателей Смерти» создавал не я. Ее курирует сам министр. До этого момента, никто из проходящих по «ДПС» ко мне в отдел не просился. Я хотел бы поговорить с мистером Малфоем лично. — Да, да, конечно. Тебе просто необходимо с ним поговорить, — заметно повеселев, сказала директор, посылая за Малфоем домашнего эльфа. — Ты увидишь, какой это достойный юноша! Достойный юноша явился через десять минут. Зашел он довольно уверенно, приветливо улыбаясь престарелой женщине. — Директор МакГонаглл, вы меня… вызывали. В его запинке, разумеется, был виновен я. Что поделаешь, работа такая. Цвет моей мантии редко у кого вызывает приступы умиления. Его взгляд с веселого и беззаботного сменился на растерянно-настороженный. — Мистер Малфой. Мистер Уизли, — представила нас Минерва, — Скорпиус, Мистер Уизли хочет поговорить с тобой о твоей будущей работе. Я оставлю вас, пойду посплетничаю с Сибиллой. С этими словами бодрая старушка, подмигнув нам обоим, покинула кабинет. Скорпиус, переминаясь с носков на пятки, бросал на меня косые взгляды, в которых теперь преобладало любопытство. Я же стоял напротив, скрестив руки на груди, и смотрел на него прямо, не мигая. Этот взгляд на задержанных действовал не хуже веритасерума, но, похоже, Малфой не собирался начинать разговор первым. Я сухо кашлянул, прочищая горло, не без удовольствия замечая, что парень все-таки вздрогнул. — Присядем, мистер Малфой. Разговор у нас предстоит долгий. Стоило нам только присесть, как на столике тут же материализовались свежий чай и пирожные. Никак МакГонаглл постаралась. Школьные пирожные я не ел уже более двадцати лет, и некоторое время наслаждался позабытым вкусом нежнейшего крема и хрустящего рассыпчатого теста. И мне радость, и Малфою лишний раз понервничать не помешает. Наконец, вытерев с губ остатки крема, я повторил свой взгляд «а’ля на допросе у плохого аврора» и нарушил удручающую тишину: — Вы подали документы на стажировку в Аврорат, мистер Малфой. Не передумали еще? Малфой в это время как раз решился взять со стола пирожное, но, услышав мой вопрос, быстро положил лакомство на место и довольно бойко ответил: — Нет, сэр, что вы. Это мечта всей моей жизни. — Знаешь, утверждение твоей кандидатуры весьма проблематично. У тебя превосходные оценки и рекомендации, но… Я не успел закончить фразу. Скорпиус, резко выпрямив спину, перебил меня. — Но я Малфой? Это вы хотите сказать? Мне стало несколько не по себе от его похолодевшего взгляда и сардонической усмешки на губах, но, я надеюсь, это не отразилось на моем лице. — Ты сам все прекрасно понимаешь. Ты ничего не добьешься, если будешь огрызаться и срывать на мне обиду за настороженное отношение к твой фамилии, — как можно спокойнее сказал я, глядя ему прямо в глаза. Парень сразу сник, потеряв весь свой запал. — Простите, сэр. Я не должен был… Просто… — Просто, ты устал от того, что тебе постоянно указывают твоё место. Знаешь, в этом есть какая-то ирония судьбы. И кто сказал, что у бога нет чувства юмора? Раньше магглорожденные волшебники из кожи вон лезли, доказывая, что ничем не хуже чистокровных волшебников, иногда добиваясь невероятно высоких результатов и двигая развитие магии на более высокие уровни. Во времена Волдеморта они подверглись страшным гонениям и были бы полностью уничтожены. Теперь же потомки тех, кто едва не уничтожил большую часть магического сообщества, вынуждены доказывать, что ничем не отличаются от обычных людей и ратуют на такие же привилегии. Но, видишь ли, люди еще не скоро забудут, как хоронили своих отцов и детей, как заново восстанавливали сожженные дома… И если стать аврором и правда мечта всей твоей жизни, то придется это доказать. Одних хороших оценок и положительной характеристикой от героя магического мира будет недостаточно. Ты готов отстаивать свою мечту? Я не привык произносить столь пафосные речи, но нужного эффекта я добился. Скорпиус слушал меня очень внимательно, и казалось, впал в транс от звуков моего голоса. Я звякнул ложкой о кружку, и, вздрогнув, Скорпиус вышел из оцепенения. — Я готов. Если это не будет противоречить моим моральным принципам. Я рассмеялся: — Я не собираюсь требовать от тебя информации о делишках твоего отца. Бизнес Малфоев у нас курируется другим отделом, и до сих пор не возникало никаких проблем. Я хочу сказать вот о чем… Убедившись, что всецело завладел его вниманием, я изложил ему свой гениальный план. Его смуглое лицо бледнело на глазах с каждым произнесенным мной словом, а глаза все больше стекленели. К тому моменту, когда я закончил свою речь, передо мной стоял готовый к бою разъяренный бык. Вскочив со своего места, Скорпиус Малфой с занесенным кулаком сделал шаг в мою сторону, но в последний момент передумал. — Даже мараться не буду, — сказал он сквозь зубы, опуская руку и отступая на пару шагов. — Ну и сволочь же вы, мистер Уизли. Идите на хуй со своим предложением и засуньте себе в задницу ваш аврорат, со всеми вашими дерьмовыми аврорами. Если у них такой начальник, то там им самое место. Развернувшись, гордый мальчик быстрым шагом направился к выходу. У самого порога он обернулся. — Поверить не могу, что когда-то восхищался вами. От звука захлопнувшейся двери проснулись все дремавшие на портретах директора. От их укоризненных взглядов мне сделалось несколько не по себе, но почувствовать себя сволочью мне не давало четкое осознание того, что я прав. Мальчик оказался с характером, да к тому же идеалист. Но еще не вечер. И не таких обламывали. Кажется, я его здорово разозлил. Гарри был прав: Скорпиус похож на Сириуса не только внешне. В таком заведенном состоянии парень может натворить что угодно. И что бы это ни было, я должен это видеть. Предоставив ему фору в несколько минут, я накинул мантию-невидимку и направился следом за ним. С форой я погорячился, не учел свой возраст, утраченную за годы сидения в кресле начальника физическую форму и крайнюю прыть юного Малфоя. Даже отвлекаясь на то, чтобы остановится и пнуть, а затем ударить апперкотом невидимого врага, коим, по-видимому, являлся я, Скорпиус двигался довольно быстро. Я догнал его, когда он уже свернул в ведущий в подземелья коридор. От моей одышки дрожали стены, и мне пришлось наложить нейтрализующее звуки заклинание. Тяжела она, доля шпиона. Однако я и не подозревал насколько, пока не увидел Хьюго. К тому, чтобы шпионить за собственным сыном, я был не готов. Он появился неожиданно, словно сидел до этого на ступенях, ведущих в «серпентарий». Скорпиус хотел проскочить мимо, и когда Хьюго преградил ему путь, он оттолкнул его, злобно выкрикнув: — Руки! Хью едва удержался на узких ступенях. Я уж было обрадовался такой неожиданной развязке злосчастного романа, но мой сын все испортил. Чертыхнувшись, он кинулся за Малфоем. Догнав, он схватил его за ворот мантии и с силой дернул на себя. — Ты, что, вообще охренел? Своих не узнаешь? Брыкнувшись, Скорпиус резко дернулся. Раздался треск разрываемой ткани, однако изловчившись, Хью перехватил только что освободившегося Малфоя и, развернув его лицом к себе, схватил за грудки. — Уизли, твою мать! Пусти! — Стоп истерика, златовласка! — Хью ласково, как кот лапой, ударил дружка по щеке. — Пущу, когда перестанешь лягаться и объяснишь, какая тварь тебя укусила. Пощечина возымела действие и, обмякнув в его руках, Малфой опустил голову на плечо моего сына. — Прости, рыжик. Накатило что-то… — Нормально! — возмутился Хью. — Меня чуть ли не на хуй посылают, а на него, оказывается, просто что-то накатило! Рассказывай, что случилось. — Не сейчас, Хью. Потом, ага? — Ладно. Но учти, накатит в следующий раз, испорчу улыбку. Так и знай. В ответ Скорпиус хохотнул, кладя руки на бедра Хьюго: — Ну, не дуйся… Приподняв голову с плеча Хью, Скорпиус ткнулся носом ему в шею. Раздался влажный звук поцелуя и еле слышный сквозь зубы, стон Хью. Потом была какая-то возня, сопровождаемая сдавленными смешками. — … рыжик, ты чокнутый, нас могут увидеть… — …скажи это своему малышу… — …не называй Скорпиончика «малышом», у меня могут развиться комплексы. — …у ТЕБЯ не могут… Я стоял как вкопанный, не в состоянии пошевелиться. Умом я понимал, что веду себя как последняя сволочь, шпионя за собственным сыном, что это, по меньшей мере, не прилично, но меня словно «ступефаем» приложили. Словно под гипнозом, я стоял и смотрел как мой родной сын и Малфоевский отпрыск целуются и тискаются, и не мог отвести от этой картины глаза. Я не мог заставить слушаться свое тело, которому мозг отчаянно приказывал отвернуться и бежать, бежать, бежать… К счастью, дальше поцелуя у них дело не дошло. Мой разум спасла стайка девочек-первокурсниц, спускающихся по лестнице. Весело болтая, они прошмыгнули мимо нас. Покосившись на отпрянувших друг от друга подростков, они громко рассмеялись. — Опять гриффиндорцы задираются! Надеюсь, наш его поколотит. Я посмотрел на растрепанный вид парней. Вполне могло сойти и за последствия драки, если бы не затянутые поволокой глаза, припухшие от поцелуев губы и алеющий под воротом белоснежной рубашки засос на шее Хьюго. Проводив удаляющихся слизеринок расфокусированым взглядом, Скорпиус, задыхаясь, тихо сказал: — Мне и правда пора… Вечером, на нашем месте… Скорпиус порывисто обнял Хью, после чего развернул спиной к себе и, шлепнув его по заду, подтолкнул к лестнице. Хью обернулся к нему и, подмигнув, сказал. — Я приду. Учти, если не расскажешь, что тебя сегодня так расстроило, я вытрахаю из тебя признание силой… — Зачем же силой? — улыбнулся Скорпиус, пятясь спиной вглубь коридора и не сводя глаз с Хьюго.— Иди уже, иначе… — Иначе что? Хьюго тоже пятился спиной, удаляясь от Малфоя, но, продолжая пожирать его глазами. — Иначе я воплощу в реальность надежды наших первокурсниц. — Поколотишь меня? Вау! Садо-мазо… не знал, что дойдет и до этого… — Уизли! — нарочито суровым голосом прикрикнул Малфой. — Дождешься у меня… — Причем, буду ждать с нетерпе… Хьюго, наткнувшись на подножие лестницы, не удержал равновесие и упал, приземлившись задом на первую ступеньку. Заржав, аки конь ретивый, Скорпиус послал ему воздушный поцелуй и, развернувшись, зашагал к себе. Он едва не столкнулся с моей остолбеневшей фигурой, задев меня полой своей разорванной мантии. Я вздрогнул и наконец, обретя способность двигаться, очумевший от всего происшедшего, на ватных ногах направился за ним. На возникший в голове вполне уместный вопрос: «Что ты творишь?» я ответил коротко: «Не знаю», и продолжил следить за Малфоем. И, как оказалось, не зря. Вместо того, чтобы пойти в комнаты слизеринцев, он направился прямиком в кабинет декана. Кстати, я вам уже говорил, что деканом Слизерина был Гарри Поттер? Как нет? Ну, тогда, слушайте. Так совпало, что ровно десять лет назад нас умер Гораций Слагхорн, сменивший Снейпа на посту декана Слизерина и ушла на пенсию Аврора Синистра, ставшая деканом Гриффиндора, после назначения МакГонаглл на пост директора. Логично было предположить, что Гриффиндор возглавит Гарри. Именно ему то Минерва и предложила это место. Но Гарри сказал, что давно не удивлял Снейпа и хотел бы возглавить Слизерин, а так же посоветовал Минерве присмотреться к профессору Лонгботтому. Тогда, десять лет назад, его новая должность наделала много шуму. Но, к слову сказать, это стало переломным моментом в истории магического сообщества. Когда Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, национальный герой и всеобщий любимец возглавил Слизерин, отношение к этому факультету, которое в послевоенное время было крайне негативным, поменялось. Гарри изменил само представление о Слизерине, превратив его в престижный Дом, выпускающий прекрасный специалистов для бизнеса, спорта и искусства. В одном из редких интервью, которые Гарри давал исключительно журналистам «Придиры», он как-то пошутил, что планирует со временем возглавить Хаффлпафф, так как этот Дом тоже нуждается в реабилитации. Впрочем, я отвлекся. На чем я там остановился? Ах да, спасибо за подсказку. Итак, Скорпиус постучался в кабинет своего декана. — Профессор, мне надо с вами поговорить, — выпалил Малфой, когда Гарри открыл массивную дубовую дверь. Окинув его быстрым взглядом, Гарри в снейповской манере изогнул бровь (с кем, как говорится, поведешься) и хмыкнул. — Ну и видок у тебя. Ты что, упал в котел с аммортенцией? — весело спросил он, распахивая дверь. Проявив чудеса ловкости и гибкости, я умудрился проскочить за Малфоем. И не зря. Разговор, невидимым свидетелем которого я стал, оказался крайне интересным. Первым делом Скорпиус подошел к висящему старинному зеркалу. Оценив свой внешний вид, он густо покраснел. Пригладив растрепанные волосы и заправив рубашку в брюки, он прошел в кабинет. — Со мной говорил мистер Уизли. Гарри, стоявший в это время у стола и перебирающий какие-то бумаги, развернулся в его сторону. Всего мгновение посмотрев ему в глаза, он покачал головой. — Не ожидал его так быстро, — тихо, словно самому себе, сказал он. Подойдя к обеденному столику, он наполнил два чашки горячим чаем и подошел с ними к Малфою. — Что он сказал? Обхватив ладонями предложенную ему кружку, Скорпиус забрался с ногами в кресло. — Предложил обменять задницу своего сына на место в Аврорате. Еще и благодетеля из себя строил. Мол, тебе, с такими прекрасными данными все дороги открыты, но сам понимаешь, они захлопнутся перед твоим носом, стоит нанимателям узнать твою фамилию. А потом он сказал, что как бы рад помочь такому талантливому юноше, что хорошие авроры ему нужны, но… Он сказал, что не может мне помочь, так как его могут обвинить в предвзятости. Мол, проталкивает дружка своего сына. А вот если я таковым являться не буду… Мне продолжить? Гарри покачал головой и тихо выдохнул: — Во дурак… — Я примерно так ему и сказал, — улыбнувшись, Скорпиус сделал глубокий глоток из своей чашки. Гарри рассмеялся. — Зная тебя, сомневаюсь, что ты ограничился столь скромным эпитетом. — Ну, я его послал куда подальше и хлопнул дверью. Одной мечтой у меня теперь стало меньше. Аврором мне не быть… — Эй! Выше нос, загадка сфинкса. Тебе слишком идет красный цвет, чтоб так просто отказываться от своей мечты. Скорпиус грустно улыбнулся. — Я Малфой. Отчасти мистер Уизли прав. Меня и на пушечный выстрел к Министерству не пустят. — Ерунда какая. Кто тебе это сказал? Рон умело сыграл на твоих чувствах и комплексах. Ты уже сейчас с закрытыми глазами уложишь десяток его бойцов. Скорпиус расхохотался. — Ага! Уложу с десяток авроров и прямиком в Азкабан! Он этого, наверно, и боится. Гарри присоединился к смеху Скорпиуса. Незаметно для меня, Поттер уже оказался рядом с Малфоем, присев на подлокотник занимаемого им кресла. Похлопав парня по плечу, он бодро сказал. — Не куксись, прорвемся. Рон одумается. Поверь мне, уж я то его знаю. Просто ему сейчас очень тяжело. Узнать о вас с Хью… — Он не одумается, — уверенно сказал Скорпиус. — Ты был ему лучшим другом, но он сразу перестал с тобой разговаривать, когда узнал о тебе и мистере Снейпе. Гарри покачал головой. — Там другое… Я не могу тебе рассказать. А вас с Хью он примет, не сомневайся. Не сразу, конечно. Нервы он вам еще потреплет, но потом, обязательно примет. Наберитесь терпения. Покосившись на припухшие губы парня, Гарри добавил. — Ты рассказал Хью о разговоре с его отцом? — Я не смог сказать человеку, которого люблю, о том, что его отец сволочь. Гарри улыбнулся и приобнял Скорпиуса за плечи. Скорпиус потерся головой о его грудь, а потом поднял улыбающееся лицо и посмотрел на декана. — А мы сегодня, кажется, займемся любовью… Мне с моего места, не было видно выражение лица Гарри, но Скорпиус расхохотался. — Да не мы с вами, а я и Хью! И после облегченного выдоха Поттера, добавил. — Свой шанс ты упустил два месяца назад. — Мистер Малфой! — насмешливо-грозным тоном сказал Гарри, отвешивая своему студенту оплеуху. — Ты тогда, наверно, здорово удивился, когда я завалился к тебе ночью пьяный с признанием в любви и горячим желанием подарить тебе свою девственность. — Удивился, это не совсем то слово, — рассмеялся Гарри, — Ведь всего неделей ранее я выслушал примерно такое же признание от Хью. — Ага, он мне рассказывал. Он, как и я, в тебя с самого первого курса был влюблен, — все больше веселясь, сказал Малфой. — Мы оба облажались, но мы тогда не завалились к тебе со своими притязаниями, ты бы и не посоветовал нам обратить внимание друг на друга. Вначале я очень на него сердился. Представляешь, ревновал его к тебе, соперником считал. А потом… Хью просто крышесносный парень! Не помню, я уже говорил тебе спасибо? — Это «спасибо» было триста первым. Они оба поднялись и Гарри пошел провожать парня до двери. А я остался стоять и пережевывать поток новой информации и способы наиболее эффективного ее использования. Вот это новость! Не знаю, как я на ногах то устоял, услышав такое! Значит, мой Хью и этот Скорпиус были влюблены в Гарри… А это значит…В моей голове стал зарождаться очередной «гениальный план», главным участником которого должен стать Гарри. Я так увлекся новым для меня занятием — интриганством, что не заметил, как в кабинет вернулся Гарри. Подойдя к зачарованному окну, он скрестил руки на груди и обернулся, посмотрев прямо на невидимого меня. — Ну и дурак же ты, Рон. Глава опубликована: 03.06.2011 Редактировать текст главы Глава 5 Услышав обращенные ко мне слова, я вздрогнул и с краснеющим лицом стянул с себя мантию. Гарри вдруг встрепенулся и схватился за палочку. Твою мать, он не знал, что я в кабинете! — Судя по выражению твоего лица, обращение было риторическим… Гарри расслабил плечи и вдруг рассмеялся: — Поверить не могу! Ты используешь мантию против меня самого! До чего ты докатился, Рон? Я понуро опустил плечи, протягивая Гарри его подарок. — Хочешь забрать ее обратно? Я вообще не понимаю, как ты решился на такой подарок. Это же единственная память о твоем отце. А для меня это только лишнее искушение. Возьми ее. Гарри отстранил мою руку и отрицательно покачал головой. — Она твоя. Я не заберу обратно то, что пообещал отдать. Что касается памяти об отце… Чушь полная. Я не забыл ни его, ни маму только потому, что отдал тебе мантию. Это всего лишь вещь. — Вещь? Да за такой артефакт любой глотку готов перегрызть… — взвился я, но вдруг недоуменно уставился на Гарри. — А что ты имел в виду, когда сказал, что пообещал отдать мне мантию? Кому пообещал? Гарри поднял вверх указательный палец и для точности еще и глаза к потолку возвел, чтоб я уж точно догадался, КОМУ он пообещал. — В тот день, когда ты ушел, хлопнув дверью, я загадал, что если мы когда-нибудь помиримся, я отдам тебе самое ценное, что у меня есть. Как ты понимаешь, Снейпа я тебе отдать не могу. Поэтому я сжульничал и подарил тебе мантию, — улыбаясь, пояснил Гарри. — Возьми мантию, — я насильно впихнул ее в руки Гарри. — Я ее не заслужил, да и мы не совсем помирились. Я чертовски на тебя зол! Я, как ты понял, все слышал! Значит ты толкнул Хью в объятия Скорпиуса… Тьфу! Это все Гермиона с ее вечерними просмотрами «Чистокровные тоже плачут»… набрался всякой мыльной чепухи. Я хочу сказать, что ты толкнул в объятия… Блядь! Короче, ты спихнул Хью, чтобы он тебе не докучал? Как ты мог! — А ты бы предпочел, чтобы я ответил ему взаимностью? — по-снейповски изогнув бровь и насмешливо посмотрев на меня, спросил Гарри. — Еще чего! — я, было, применил к Гарри свой знаменитый взгляд «а ля на допросе у плохого аврора», но тот ответил мне не менее знаменитым «а я убил Волдеморта». Махнув рукой и ограничившись поднятым кулаком, я продолжил: — Мой сын был в тебя влюблен, пришел к тебе, а ты, вместо того чтобы наставить его на путь истинный, наоборот, еще и подтолкнул дальше на путь порока! — Гермионе пора завязывать с сериалами… — хмыкнул Гарри. — Как ты вообще себе это представлял? — Блядь, Гарри! Ему пятнадцать, он сам еще не знает, чего хочет от жизни. На тебе он был помешан с детства, не удивительно, что и в том, что касается выбора партнера… блядь, чертовы сериалы. Значит, так, слушай сюда. Ты — его кумир. Ты — педик. Он решил, что это должно быть круто и тоже решил стать педиком. Но, на самом деле, он может быть нормальным парнем! Ты должен был ему это объяснить! — Поверь, если бы все дело было в этом, я бы ему все объяснил. Но дело в том, что Хью и правда гей. Я знаю, что говорю. — Откуда?! Откуда ты можешь это знать?! У вас что, радар срабатывает на таких как вы? Гарри улыбнулся: — Рон, а ты знаешь, что такое «радар»? — Видел у отца в отделе. Ты не отвлекайся! — Вообще-то, очень четко подобранная метафора. У нас и правда этот самый «радар» имеется. Так что ни Хью, ни Скорпиуса отговаривать не имело смысла. Но направить их бушующие гормоны в нужное русло я мог. — Гарри улыбнулся еще шире, — Они идеально подходят друг другу, потрясающе смотрятся вместе и, в чем ты мог убедиться, влюблены друг в друга по уши. Не сдержавшись, я шагнул к нему и, схватив за грудки, встряхнул. — А че ты ухмыляешься? Нет, чего это ты ухмыляешься? Он Малфой, понимаешь? Ты свел моего сына с Малфоем! Гарри, не переставая улыбаться и не делая попыток вырваться, спросил: — В этом вся проблема, да? Не в том, что Хью оказался гомосексуалистом, а в том, что он влюбился в Малфоя? Я разжал руки и, оттолкнув Гарри, подошел к креслу. Сев, я стал нервно грызть ноготь большого пальца, исподлобья смотря на Гарри. Черт! А правда, среагировал бы я более адекватно на новость об ориентации сына, не будь он с Малфоем? Если бы меня не потряхивало при звуках этой фамилии, смог бы я легче принять предпочтения сына? — Ненавижу Малфоев! — Скажи, что же между вами произошло?— внимательно наблюдая за моими «метаниями», спросил Гарри, — Ведь дело не только в старых школьных обидах. Драко тоже как-то остро реагирует, когда слышит твое имя. — Драко? — злобно прорычал я. — И давно он Драко? — Лет эдак двадцать. У него совместные дела со Снейпом, да и вообще… Так ты расскажешь, что же между вами такого произошло? — А то ты не знаешь? — вскакивая с кресла, крикнул я, — «Драко» сволочь, он портил нам жизнь в школе, оскорблял, ябедничал, пакостничал… Продолжить? Гарри хмыкнул, отрицательно качая головой. — Именно поэтому вы держите друг друга за яйца? Ладно, не хочешь — не говори. Но пока не натворил дел, прими совет: наберись, черт возьми, смелости и поговори с Драко Малфоем. Выясните, наконец, отношения и прекратите портить жизнь своим сыновьям. Оставьте вы их в покое. — Все сказал? — огрызнулся я и направился к двери. — Встретились, блядь, поговорили… Помирились, блядь… Я продолжил бы ворчать, если бы не подошел к двери. Уже открыв ее, я не удержался и все-таки спросил: — Гарри… а этот ваш «голубой радар»… он видит… ну, кто кого? Опешив, Гарри некоторое время хлопал глазами, пока до него, наконец, не дошел смысл вопроса. Коротко хохотнув, он спросил: — Тебе станет легче, если ты узнаешь ответ? — Ну, меня несколько утешала мысль, что это ты трахаешь Снейпа, а не наоборот. Гарри закашлялся: — Господи, а это то ты с чего взял? — Догадался. У него патронус самка, у тебя — самец, следовательно… Окончание моей фразы было заглушено громким, искренним и неудержимым смехом Гарри Поттера. — Никогда, ни при каких обстоятельствах не делись своей теорией со Снейпом, — нарочито серьезным тоном, сказал Гарри и вновь сложился пополам от смеха. — Больно надо мне с ним говорить, — буркнул я и закрыл за собой дверь. Гарри конечно же прав. Мне необходимо поговорить с Малфоем. Не с целью помириться, конечно! Надо узнать, что у того на уме и на что он готов, чтобы разлучить наших сыновей. Но я буду до последнего откладывать этот момент. К совместным действиям я не готов, а если действовать поодиночке, то он мне и на фиг не нужен. Я вернулся к обдумыванию своего очередного плана, которое было прервано появлением Гарри. Но он снова помешал мне, возникнув ниоткуда. Буквально материализовавшись из воздуха. Я встал как вкопанный, с мистическим ужасом смотря на него. Довольный произведенным эффектом, он улыбнулся и протянул мне мантию. — Подарки не отдарки. Она, как ты видишь, мне теперь не нужна. — Боже, как…? — Бог тут не при чем. Поживи со Снейпом с мое, и не такому научишься. И фиглярски взмахнув полой мантии, он вдруг оторвался от земли фута на полтора и, козырнув мне сложенными указательным и средним пальцами, растворился в темноте коридора. Чтоб я сдох! И как мне после этого воплотить в жизнь свой очередной «гениальный план»? Было бы проще, если бы последнее слово осталось за мной. Уже оказавшись у себя в кабинете, я несколько пришел в себя. Нет, сказал я себе, на войне, как на войне. План был безукоризнен и отказываться от него только потому, что Гарри восхитил тебя фокусами с полетами и исчезновениями, я не стал. Шагнув в камин, я бросил в него горсть пороха и четко произнес: — Дом терпимости мадам Фершампенуаз. * * * Вообще-то, квартира Мартина Фершампенуаза как таковым борделем не являлась. «Он» по документам и «она» по призванию, был свободным художником. Работал исключительно на себя. Будучи непревзойденным метаморфом (куда там Люпину с детскими играми в изменение цвета волос и формы носа), он легко менял не только внешность, но и пол и мог при случае обслужить человека с любыми предпочтениями. А еще Мартин уже более пятнадцати лет является нашим информатором. Когда я только вступал в должность Главного Аврора, мой предшественник показал мне одну секретную папочку с компроматом почти на всех представителей Визенгамота, и даже на самого Министра, добытого благодаря Мартину. Шок от того, какими методами действовал мой шеф, был даже сильнее шока от того, ЧТО и КАК любит делать Кингсли. В праведном гневе я заявил бывшему Главному, чтобы он забирал эту гадость с собой. Однако уже спустя месяц, устав от утомительной борьбы с министерской волокитой, чистоплюями Визенгамота и чиновниками-бюрократами, тормозящими, а иногда и убивающими на корню все расследования, я вскрыл заветный тайник и воспользовался данными тот самой папки. Эффект был просто невероятный. Раскрываемость увеличилась втрое. И как, оказывается, приятно иметь дело с лебезящими и на все согласными чиновниками! За все три года моего пребывания на должности главного я пользовался только уже полученной информацией, однако сам никогда не прибегал к помощи самой известной шлюхи Британии. Но вот этот день настал. Оказавшись в квартире Фершампенуаза, я имел честь лицезреть одно из самых прекрасных существ на земле. На покрывале из меха соболя, покрывающем оттоманку, возлежала обнаженная вейла. Одеждой ей служили только длинные волнистые волосы цвета лунного сияния, которые шелковым плащом окутывали ее. В белоснежной изящной руке блудница держала персик, и, откусывая сочную мякоть, снимала пальцем капли сока с лица и эротично слизывала их, полностью захватывая палец. От подобного зрелища меня бросило в жар, катастрофически стало не хватать воздуха, и я готов был исполнить на бис арию «Ап… ап… ап». Но, вдоволь насладившись моим смущением, вейла преобразилась, превратившись в… Долорес Амбридж. Вид обнаженной жабы не только не вернул меня в реальность, но и вызвал срочное желание опустошить свой желудок. Увидев, как вдруг заиграл мой кадык, Второй Кошмар Моей Жизни пискливо и противно рассмеялась. Вообще-то, Амбридж прочно занимала почетное третье место, аккурат после Того-Кого-Нельзя-Называть и Виктора Крама. Первый сыграл в ящик, необходимость бояться второго отпала сама и, казалось бы, жабе суждено было стать первой, но… Впрочем, я уже говорил вам, что никогда не расскажу о том вечере, когда Малфой из простого школьного недруга превратился в самый страшный кошмар. Куда там безносому красноглазке… Впрочем, я опять отвлекся. Накинув на себя красно-черное кимоно, Амбридж превратился в Мартина Фершампенуаза. По крайней мене именно это невзрачное бледное лицо, обрамленное тусклыми светло-пепельными волосами, я видел в его личном деле. — Рад видеть вас у себя, господин Главный Аврор. Давненько меня не жаловали своим присутствием «красные мантии». Совсем забыли старину Мартина. Не нужен стал старик Фершампенуаз. И не злитесь за этот милый спектакль. Вашему предшественнику повезло меньше. Он не видел вейлу. И Мартин опять рассмеялся, на этот раз обычным, чуть хрипловатым смехом. Решив, что не позволю играть с собой какой-то шлюхе, я решил сразу «взять быка за рога». Не спрашивая разрешения, я сел на стоящее рядом со мной мягкое меховое кресло и выложил на лакированную поверхность стола три банковских мешочка с галеонами. — Работенка есть, Фершампенуаз. Лично для меня, не для Аврората. Сделаешь? Мартин подошел к столику и покачал в руке поочередно каждый мешочек. — Три тысячи? Ну не королеву же мне трахать за эти деньги? — ухмыльнулся он. Сев в кресло напротив, он закинул ногу на ногу и, обхватив колено ладонями, стал покачивать голенью и с любопытством рассматривать меня, явно ожидая пояснений. Я протянул ему колдографию Скорпиуса Малфоя. — Нужно соблазнить вот этого юношу. Взяв снимок, Мартин присвистнул. — Мистер Уизли, за возможность поиметь ТАКОГО красавчика я вам сам заплачу. В чем загвоздка? Кроме, конечно, того факта, что он несовершеннолетний. Подобное меня не смущает, — облизнув губы, пропел он. — Соблазнить его надо в облике вот этого человека, — я протянул ему еще одну колдографию. Увидев изображенного на снимке человека, глаза Мартина расширились, ноздри затрепетали, а на щеках заиграл румянец. — Но… это же… Гарри Поттер… Готов поспорить на свою должность, что это первое удивление Фершампенуаза за все пятнадцать лет его сотрудничества с нами. Я улыбнулся и пояснил: — Да, это он. Но, я повторяю, это моя личная просьба. Мне не нужен компромат на друга, я только хочу его слегка разыграть. Я хочу напоить Гарри, а на утро показать ему колдографии, на которых он обнимается со своим студентом. Мы даже как-то спорили с ним. Я тогда пошутил, что ему, наверно, не легко работать, когда вокруг столько молоденьких и смазливых мальчиков. На что Гарри ответил, что никогда и ни при каких обстоятельствах не изменит своему любимому... тем более со своим студентом. Вот я и хочу сыграть с ним эту милую шутку. Конечно, потом я ему расскажу всю правду, но где-то с полчаса я понаслаждаюсь его реакцией. Мартин несколько мгновений с подозрением смотрел на меня, потом покосился на галеоны. Я выложил на стол еще два мешочка, чем окончательно помог ему сделать нелегкий выбор между уважением к национальному герою и алчностью. Он еще раз взял в руки снимок и через несколько минут я мог наблюдать сидящего напротив меня Гарри. — Ну, как? — улыбнувшись, спросил Мартин. — Отлично. Только голос… У Гарри баритон. Вот, — я протянул ему портативный омут памяти с воспоминаниями части нашего разговора в «Кабаньей голове», до того момента, когда дружеская беседа не переросла в скандал. — Потренируйся пока, в семь часов вечера я зайду за тобой. * * * Будучи еще зеленым аврором, я целый год работал в графолого-шифровальном отделе, поэтому подделать и сделать магически достоверным почерк Гарри Поттера мне не составило большого труда. Далее дело техники: отправить Малфою-младшему письмо с просьбой о срочной встрече и вложенным в конверт портключом, направленным на один из люксовых номеров магловского отеля. Причин, по которой Скорпиус смог бы проигнорировать просьбу своего декана, а также, как я понял из их разговора, хорошего друга и наставника, я не видел. Наутро на моем столе уже красовался конверт с отменными колдоснимками целующихся Гарри и Скорпиуса. Хьюго они должны понравиться. Я уже насвистывал мотив незатейливой песенки о шерстяном драконе и вкладывал в клюв совы письмо в Хогвартс, когда за дверью моего кабинета раздались громкие голоса. Сразу за этим дверь распахнулась, и ко мне ворвался мой заместитель, Моран Макдуган, а следом за ним представитель департамента по делам несовершеннолетних. Он протянул мне свежий выпуск «Ежедневного пророка» и сурово сказал: — Мне нужен подписанный орден на арест Гарри Поттера. Он обвиняется в совращении несовершеннолетнего Скорпиуса Малфоя. Побледневший, с дрожащими руками я раскрыл газету, на первой полосе которой красовался крупный снимок Гарри, насильно срывающий рубашку с явно напуганного Скорпиуса Малфоя. Ебануться и не встать, просраться — не проснуться! Такого попадалова в моей жизни еще не случалось!