Лишь прикосновение, а чувство, что вот-вот ноги оторвутся от земли. Удивление, вместе с эйфорией и неким запретом смешались воедино, борясь внутри на смерть. Чимин не смеет даже дрожать от испуга, и проклинает свое существование. Решиться на такое он бы никогда не смог, а вот под властью своих же эмоций, исполняет невероятное нечто, отчего повергает в шок не только себя. Юнги медленно отстраняется, и Чимину кажется, что левый глаз отчима подергивается. Что предпринять он не знает, поэтому просто заливается краской и убегает в ванную.
— Эй, я хотел принять душ. Выходи, — спокойно, как обычно, говорит Мин, стоя под дверью. Тот не откликается, умирая из-за стыда. — Ты ведь не собираешься резать вены? Чимин?
— Уходи, — раздается обиженное, и отчим соглашается, громко шагая к выходу. Напоследок также слышимо хлопает дверью. Чимин не заставляет себя долго ждать, заполняя комнату звуком щелчка, после чего высовывает голову, чтобы осмотреть помещение. Как он и подозревает, Юнги лишь сделал видимость. — Я хотел попросить нож, — понимая, что находится в нелепом положении, он думает о самоубийстве серьезно, но лишь на секунду.
— Слушай, — неуверенно подходит Мин, боясь спугнуть, ведь в глазах младшего читается страх и стыд. Зачем же терзать мальчишку мыслями о случившемся, тем самым смущая его еще больше? Надо. — То, что ты сделал, — небольшая заминка, — …это ты поцеловал меня?
Теперь глаз дергается у Чимина. Он ждал кровавую бойню, мозгоедство, но только не этого.
Мин Юнги смущен?
— Чимин, я муж твоей мамы и это не имеет никакого смысла. Возможно, это возрастное. Найди себе девушку и все будет как прежде, — понимая, что говорит разумные вещи, но глубоко внутри осознает — бред полнейший.
Ах, нет. Он просто долбоеб. Все остается на своих местах.К счастью или сожалению, Чимин еще не решил. Эмоции проходят сами собой, накрывая школьника волной обиды и раздражения. Этот человек, что сейчас смотрит на него, выжидая ответа, слишком обнаглел, раз так управляет его эмоциями, без стеснения, и, самое главное, без разрешения на пользование. Старый бесящий Мин Юнги. И Паку очень повезло, если он не сказал это вслух.
— Просто оставим это. Забудь. Я пьян.
— Ты пил?!
— Блять, серьезно? — школьника разочаровывает тот факт, что отчим воспринимает все легковесно. От досады он отталкивает старшего, и уверенно шагает к двери, чтобы покинуть эту вдруг душную комнату. Он не понимает, что происходит, лишь чувствует тупую боль в спине, а когда открывает зажмуренные до этого глаза, смотрит со злостью. — Отпусти, — брюнет пытается оттолкнуть Юнги от себя, пока тот — усмирить у стены.
— Ты загнал меня в тупик, — с хрипотцой в голосе начинает он. — Ты провоцируешь на это, не думая о последствиях. Зачем, Чимин? Почему ты заставляешь в этом разбираться меня? — зрительный контакт налажен, вот только присутствие некой вражды, распаляет огни в сердцах сильнее.
— Так говорят только трусы, Юнги. Просто заткнись! — не сдерживаясь, вскрикивает школьник, отчего его голос кажется выше, чем когда-либо. Его дыхание сбивается, а во взгляде появляются искры.
— Я и не сказал, что отказываюсь от ответственности.
Проскакивает тишина. Чимин пытается осознать сказанное, но вместо этого поддается ошеломлению, когда Юнги, осмеливаясь, наклоняется и затягивает в поцелуй. Настолько уверенный, что тело невольно плавится от умелости старшего. Он чувствует влагу, плавные движения и сходит с ума, потому что запретное безумно, слишком приятное. Нет ни единой мысли, которая бы влезла в голову одного из них, потому что мозг отключает совсем. Тело не поддается контролю, а слова, сказанные раннее друг другу, растворяются и больше не имеют смысла. В этот момент точно.
Прикосновения бьют током, заставляя тело Чимина содрогаться. И когда рука отчима оставляет после себя ожоги на шее, он переходит ранить спину, пробуя на ней теплую кожу вовсю. Безумность берет верх и совершенно не хочется останавливаться, тем более, когда становится в объятиях жарко, и каждый из них готов гореть. Отдавать себя в жертву и забить на последствия. Сейчас слишком хорошо и эйфория, разливающаяся по жилкам, заставляет мгновенье за мгновеньем взрываться. Поцелуй забирает весь воздух, и Чимин готов даже задохнуться, но не Юнги, чтобы еще раз испытать такую истому на горящих губах. Тягучую, не такую как первый раз, слегка болезненную и до одури приятную.
В дверь крадется реальность, отбиваясь в их ушах глухим стуком. Младший сжимается, собирая всю силу в руках, и быстро отталкивает слишком увлекшегося Мина от себя. Тот не сразу понимает в чем дело, бродя растерянным взглядом по лицу Чимина, а когда в комнату входит Тэхен, делает вид, что раскладывает вещи.
— Чими-и-ин, — ноет он, укладываясь на кровать одноклассника. Его не волнует, что в комнате тот не один и вообще, что его сюда никто не пускал, но благо, неловких переглядываний остальных не замечает. — Мне так скучно. Чонгук ушел помогать Госпоже Мин в лесу, а учитель Гиюн возится с тетрадями, — его глаза настолько кажутся Чимину жалостливыми, что он упускает всю наглость друга и присаживается рядом с ним. Юнги фыркает в знак того, что его младшая сестра занимается работой и на отдыхе, но больше ничего не говорит. Лишь время от времени недовольно смотрит, когда школьники особо громко реагируют на эпичные моменты в фильме, пока те не засыпают вовсе под воздействием тихой и уютной обстановки. Невообразимое желание и здравый смысл воюет внутри стоит оголенной ножке Чимина попасть в поле зрения старшего. Мягкая, нежная кожа, что покрывается мурашками от дуновения ветерка из открытого окна. Настолько чувствительная, сколько и внутреннее состояние Мина, который уже заботливо укрывает спящих друзей покрывалом. Он набирает свежего воздуха в легкие, как только выглядывает в окно, и понимает, в какую злую шутку играет с ним жизнь. Вот только не смешно совсем. Никому.
***
После сна Чимин чувствует прилив энергии и скачет весь вечер, то и дело, надоедая всем остальным. Тэхен непривычно унылый, ведет себя тише воды, пока Гиюн, заталкивая в себя фрукты, привезенные Юнги из города, рассказывает истории из школьной жизни. Ссылаясь на то, что не голоден, Юнги запирается в комнате и спит, в то время как Чонгук заботливо режет мясо в тарелке Госпожи Мин. Разговор заполняет привычный вечер вместе с чистым воздухом и единственное лицо, на котором нет улыбки — Тэхена, который выглядит немного подавлено. У Чимина закрадываются мысли, что отношения Тэ и Чона подпортились, так как сидят они, чем можно подальше друг от друга. Он решает оставить это на потом, вдыхая запах прожаренного мяса и пытаясь его разделить на маленькие аппетитные кусочки, пока на помощь не приходит мастер сего дела Чон Чонгук, также заботливо отрезая кусок за куском. На секунду у Чимина зарождается мысль о том, что за ним ухаживают, но улетучивается также быстро, как и появляется. Чонгук ведь парень его лучшего друга и даже мысль о подобном кажется слишком извращенной. Зато мысли о Юнги, который просто не хочет пересекаться неловкими взглядами, избегая младшего, совсем нормальными. Словно у каждого так устроено — испытывать симпатию к своему отчиму. Теперь парень думает об этом осознанно и решает не бояться этого, ведь бояться нужно не самих мыслей, а их воплощения.
— Юнги, я знаю, что ты не спишь, — наконец решается Чимин, после нескольких минут наблюдения за старшим над его кроватью. В это время Мин потеет, молится Богам и желает умереть, лишь бы этот настойчивый парнишка побыстрее отстал. Он не боится ответственности, просто еще не готов ее принять, обдумать и решить, что делать дальше. Он, как взрослый, должен сделать это, не скидывая на плечи еще наивного и не устроившегося в жизни подростка.
Проходит еще минута, прежде чем брюнет вздыхает и укладывается в свою кровать под покрывало. Из окна веет прохладный ветерок, остужая пыл Пака, вот только в голове туман, отчего Чимин пытается развеять его светом телефона, проигрывая один и тот же сложный уровень игры. Она куда легче, как кажется ему, поэтому, устав от монотонности, он засыпает с телефоном в руках. Юнги все так же укрывает его оголенную ногу и долго смотрит, в попытке найти то, что притягивает, но принимая поражение, возвращается обратно в постель.
***
Сухость во рту проходит моментально, когда Чимин делает глоток холодной воды. Он оставляет стакан на столе и прячет графин обратно в холодильник, чтобы жидкость в ней оставалась прохладной температуры. Обыскав взглядом холодильник, не находит ничего утешительного для его души и закрывает, привыкая глазами к темноте. Будить средь ночи никого не хочется, поэтому брюнет маленькими шажками переступает по деревянному полу, размахивая руками перед собой в случае преграды перед собой. Спустя полпути натыкается на широкую грудь и замирает на месте, вспоминая, что делать в тех случаях, если в дом проник грабитель: ощупывает его грудь. Парень напротив молчит и не шевелится, будто зачарованный. Лишь спустя несколько секунд приходит в себя и заталкивает непонимающего Пака обратно на кухню, а после и к стене. Встревоженный парень пытается отбиваться, приглушенный в момент поцелуем. Слишком напористым и обрывистым, словно воздуха не хватает совершенно, словно от Чимина у него его перенимает. Школьник ощущает эмоции, страх и совсем немного неуверенности, перекрываемой жестокостью, но еще чувствует, что завтра Юнги ждет серьезный разговор. Обрывки мыслей задурманивают вместе с поцелуем, отчего хочется бежать, потому что невыносимо приятно и от этого страшно. Ведь не может быть хорошо с тем, с кем плохо.
Парень отстраняется, оставляя Чимина всматриваться в пустоту перед собой и взяв стакан с водой со стола, уходит, пока другой пребывает в глубоком оцепенении. Блеск от слюны после поцелуя на губах Пака заменяется новым слоем его же языка, после чего до боли прикусывается пухлая губа, а страх и волнение возвращения в комнату пересиливается минут двадцать. Завтра они все решат, как только вернутся домой. Чимин затронет эту тему не задумываясь.
