FEAR DEAD

***

      В госпиталь продолжали прибывать раненные, большую часть которых составляли зараженные. Эпидемия началась так, будто и вовсе была запланирована, как по часам, ровно в 8:00 утра понедельника, когда огромная масса людей, всё еще находясь под впечатлением от выходных, угрюмо добиралась на общественном транспорте к месту своей работы, проклиная того, кто придумал вставать на работу так рано… Огромные пробки в центре Нью-Йорка не были чем-то новым, а давно уже входили в ряды обыденного, ознаменованные бесконечными потоками машин, сигналов клаксонов, ругательств, мелких аварий. Люди в это время сонные и раздражённые, их действия в большей степени происходят на автомате, а внимание рассеяно, от чего никто не замечает, как какому-то бедолаге посреди улицы становится плохо, а начавшийся так некстати дождь, сопровождаемый гулкими раскатами грома и вовсе заставляет прохожих прибавить шаг, чтобы не промокнуть до последней ниточки…       Никто не знал с чего всё началось… Был ли то мутированный вирус Эбола или биологическое оружие используемое одной из стран Третьего Мира… А некоторые и вовсе выдвигали теории выходящие за грань научной фантастики о вмешательстве инопланетных цивилизаций, таким образом пытающихся вернуть себе Землю обратно… Но в свою очередь каждый из сторонников предполагаемых версий был по своему прав, так как истинная причина случившегося была никому неведома…       Всё просто началось с того бедолаги, которого проигнорировали спешащие по своим делам, обозленные на весь белый свет прохожие. Кто знает, если бы хоть кто-то обратил на него внимание, хоть кто-то подошел, этого бы могло не произойти, а миром до сих пор правили живые? Если бы хоть кто-нибудь попытался ему помочь, быть может, можно было бы узнать, с чего всё началось? Но нет, поток спешащих людей сменился новым потоком, а первоисточник всех человеческих бед продолжал лежать в луже, хаотично дергаясь и захлебываясь собственной густой пеной, вырывающейся из его посиневших, полураспахнутых губ…        Так продолжалось относительно недолго, спустя пару минут парень протяжно завыл, выгибаясь всем телом на встречу усилившимся каплям дождя, что-то до последнего сжимая в правой руке, и наконец-то затих… Прошло секунд тридцать прежде чем кто-то пнул его ногой, злобно процедив сквозь зубы что-то типа,«разлегся тут, грёбаный наркоман»… Но о мертвых либо хорошо, либо ничего… Только… А был ли он мёртвым? Еще тридцать секунд и того — прошла целая минута, прежде чем его тело вновь охватила сильная дрожь… Рука, наконец, разжалась, представляя миру полароидный снимок маленькой девочки, на который в туже секунду падают грязные брызги от проезжих машин… И тут же внезапный порыв ветра вырывает его из ладони и уносит куда-то в сторону, прежде чем распахнутся мертвенно-стеклянные глаза парня, а его лицо исказится гримасой ярости и безумного голода…       Никто не знал, почему всё началось, но начало было положено им… Люди слишком поздно осознали, что произошло, в панике стараясь укрыться в какой-нибудь лавке или здании от безумцев, что с гортанными стонами впивались в их кожу, прокусывали её насквозь и вырывали окровавленные куски мышц, жадно пережевывая и глотая их… А еще спустя пару часов многолюдные улицы опустели, а воздух насквозь пропитался запахом озона и крови, смываемой крупными каплями дождя с ледяного асфальта… Наступила тишина, изредка разбавляемая то и дело срабатывающей сигнализации одной из брошенных машин и…детского плача… Но он длится не долго, пока человек десять «обезумевших» не окружают закрытую машину. Минут десять проходит, прежде чем у кого-то срабатывает рефлекторная память, и они открываю дверь. И вот уже тело крошечной плачущей девочки, как дикие голодные звери на лоскуты разрывают те, кто когда-то были людьми, заполняя им свои вечно голодные окровавленные глотки…       Молоденькая аспирантка замирает у входа, не веря собственным глазам и в тот ужас, что происходит вокруг. Она должна была в дневную смену принять от силы человек 10-15, но потерпевшие продолжают прибывать и их число переваливает за триста, будто хоспис и вовсе резиновый. Палаты забиты до максимума и людей, как животных, располагают на полу в коридорах. Повсюду душераздирающие стенания, всхлипы, кашель… Больничный воздух больше не пахнет хлоркой и лекарственными препаратами, он пахнет болью, кровью и скорбью… От металлически-приторного запаха, желудок выворачивается на изнанку. Она проводит пару минут перед раковиной, прочищая его, а затем, ополоснув лицо холодной водой, пару секунд смотрит на раскрасневшееся испуганное лицо в отражения зеркала. Зрачки расширены так, будто она находится под кайфом, а белокурые волосы взъерошены. Ей требуется пару минут, чтобы собрать себя как крохотный пазл, потому что если не она, то кто придет на помощь тем людям, что заполнили госпиталь её покойной матери, которой дала слово быть сильной и готовой помочь при любых обстоятельствах…       Она сильная и берёт себя в руки сразу же, как только выходит в помещение больницы. Ладони больше не дрожат, а ноги не подкашиваются. В голове только слова установки «я должна помочь своим людям». Своим, потому что пересеча порог госпиталя, они стали частью её мира… И снова стоны, всхлипы, бесконечные просьбы что-то передать любимым, пока она делает повязки, обрабатывает раны-укусы и зашивает их без анестезии, потому что лекарств мало, а людей так много…        Она заканчивает только вечером, позволив себе немного передохнуть пару минут, облокотившись спиной к стене и убрав с мокрого от пота и крови лба, прилипшую к нему прядь волос… Оторванные конечности, глубокие рваные раны, вываливающиеся кишки, кровь, стоны, трупы — всё это теперь будет преследовать её по ночам… Её губа дрожит, как предвестник подступающих к горлу слёз, но она давит их в себе, душит, потому что должна быть сильной для тех людей, которых ещё не спасла… Потому что она должна спасти всех…       Но спасти всех нельзя… Осознание этого приходит к ней в тот самый момент, когда людей стало слишком много. Оккупирующие хоспис военные принимают решение закрыть увесистые ворота, тем самым отрезать путь тем, кто еще не успел пересечь высокую железную ограду медучреждения… Её сознание истерически вопит, но внешне она спокойна, потому что как бы анти-гуманно по отношению к людям за воротами это не было, всё же это было правильным решением. Ведь с 8:00 утра этого понедельника жизнь престала быть жизнью, на смену пришло выживание…       Зараженные обращались не сразу. Всё зависело от степени заражения, тяжести травм и количества укусов… Сначала у них поднимался жар, как при лихорадке, а затем, происходил процесс ремиссии, температура спадала до 35, устойчиво удерживаясь в одном положении около часа, а потом наступал приступ… Припадок, кровавая пена, неконтролируемая дрожь, после этого часть мозга переставала функционировать и наступала клиническая смерть… А спустя ровно одну минуту с того света возвращалось нечто озлобленное, голодное, жадное, сохранившее лишь набор примитивных чувств, среди которых в большей степени преобладал ГОЛОД. Абсолютно каждый укушенный рано или поздно, но всё-таки превращался. Не помогали никакие лекарственные препараты и вакцины, всё, что оставалось, это изолировать зараженного, а затем…ликвидировать точным выстрелом в голову…       С каждым часом выживших в хосписе становилось меньше… Сначала «зачистку» производили военные, затем всем работникам заведения выдали оружие. Они должны были каждый час проверять температуру у госпитализированных и, в случае обнаружения признаков заражения, на месте их устранить…       Оружие было у всех, кроме неё… Ведь она обещала спасать, а не убивать… Кто-то посчитал её за сумасшедшую, кто-то отнесся с пониманием, потому что на её хрупких плечах лежал тот груз, который мог выдержать не каждый…        Всё шло так до тех пор, пока одна из этих «тварей» не попыталась укусить её во время осмотра. Находясь в состоянии какого-то транса, вызванного вспышкой адреналина, она, будто в замедленной съемке на половину вонзила скальпель в голову зараженного… Лёгкие сперло от воздуха, а её всю затрясло, когда по белоснежной подушке заскользил багровый ручеек… Она знала этого парня. Он работал неподалеку от хосписа в кофейне, был всегда вежливым и приветливым, даже однажды угостил её бесплатным кофе… К горлу подступила новая волна тошноты. Она огляделась, улавливая на себе перепуганные взгляды коллег и выживших… Спустя минуту кто-то уже держал её руки и проверял их на наличие укусов или царапин. — Чиста… Чиста? Она посмотрела на перепачканные кровью руки и нервно усмехнулась… Как после убийства можно быть чистой?       Первый раз дался для неё очень тяжело, но еще тяжелее было добровольно взять пистолет, чтобы избежать подобных казусов… А дальше больше…       На её счету было 15 зараженных, когда во время повторного обхода она остановилась у очередной больничной кровати. Сердце замерло, стоило ей встретится с зелеными глазами с мольбой направленными на неё… Без градусника было понятно, что у девушки поднялась температура. Светло-каштановые пряди прилипли к высокому покрытому испаринами лбу, а потрескавшиеся губы слегка дрожали… Она нервно сглотнула, переведя сочувствующий взгляд на девушку, что заботливо держала зараженную за руку, пытаясь хоть как-то успокоить… Всё было ясно без слов. — Я стану такой…как они? — Тихим хрипловатым голосом спросила зараженная.       Она прерывисто выдохнула, стараясь успокоиться и в очередной раз задушить в себе подступившие к горлу слезу. — Мне очень жаль…       Наступила тишина… Девушка на больничной койке прикрыла глаза, из которых по бледному лицу влажной дорожкой заскользили жгучие слёзы… — Тогда пока я ещё я… сделай это сейчас… Хочу уйти собой…       Эти слова ворвалась в израненную душу блондинки диким неконтролируемым ураганом эмоций, напрочь сметая все на своем пути… Она глотает слёзы, прежде чем ответить согласием…       Секунда, две, три… Выстрел… Она сгибается пополам, рыдая навзрыд и прижимая к голове горячий пистолет, ведь в этот раз всё намного страшнее и больнее, потому что убила не одну из тех «тварей», а человека, в очередной раз, убедив себя в том, что не может спасти всех, но может подарить покой…       Спустя пару минут она ощущает, как кто-то ободряюще её обнимает и шепчет на ушко слова утешения, но сквозь всхлипы, единственное, что ей удается разобрать это одну единственную фразу: «её бой окончен».       Она поднимает взгляд на девушку, что заботливо гладит её по спине и, постепенно начинает успокаиваться… — Элайза Лекс. — Протянув дрожащую руку в знак благодарности, произносит она. — Алисия Кларк. — Пожимая, отвечает ей незнакомка.