Синсэнгуми: время перемен

По вечерним улицам Эдо быстро проходили жители, с опаской озираясь по сторонам. Все они стремились как можно скорее добраться до своих домов, страшась, что на их головы обрушится шквал пушечных ядер. Киото был захвачен империалистами еще в январе, замок в Осаке пал под их осадой. Вскоре огненные лапы «Войны Дракона» должны были дотянуться и до Эдо, чтобы выцепить сёгуна и окончательно уничтожить все упоминания о его режиме. От смрадного огненного дыхания страшного зверя погибло много доблестных воинов и мирных жителей. Двое вооруженных мужчин в европейской одежде и девушка, облаченная в традиционные косодэ и хакама, стремительно преодолевали улицу за улицей. Им нужно было добраться до места назначения как можно скорее. Кромешная тьма следовала за ними по пятам и не сулила ничего хорошего, особенно в военное время. Главной задачей обоих самураев было обеспечение безопасности девушки. Остальное казалось уже менее важным. Троица остановилась у закрытых ворот додзё Юсинкан. В мирное время они всегда были открыты, словно символизировали радушие учителя и его готовность принимать новых учеников. — Откройте! — громко сказала девушка и пару раз с силой стукнула по деревянной воротине. — Это я, Акане-сэмпай. Ученики, дежурившие у входа с обратной стороны, узнали ее голос. Одна воротина слегка приоткрылась, и показалась взлохмаченная шевелюра Осахико. Быстро оглядев Акане, Сано и Шинпачи, он широко улыбнулся и поспешил впустить их во двор. Осахико и его товарищ Томоэ поклонились гостям. — Пожалуйста, следуйте за мной. Сингоро-сэнсей ждет вас, — вежливо произнес Осахико, а потом намного строже бросил Томоэ: — А ты оставайся здесь и не открывай кому попало! Темные узкие глаза Нэгиси Сингоро придирчиво рассматривали сидящих перед ним самураев. С каждым мгновением на его старческом лице отражалось все больше недовольства. — И кто же вас так вырядил? — поинтересовался он. Саноске и Шинпачи сохранили невозмутимый вид. Они ожидали подобной реакции от верного традициям старика на свою форму одежды. Тонкая белая рубашка Саноске в совокупности с узкими черными брюками совсем не тянула на привычное обмундирование японского воина. Только длинное джинбаори без рукавов худо-бедно напоминало о том, что он все еще самурай. Даже волосы, обычно собранные в низкий хвост, теперь были коротко подстрижены. Шинпачи немногим отличался от товарища: те же черные узкие брюки, то же джинбаори, лишь рубашка отсутствовала. — Рядом с энгавой стоят не варадзи, а кожаные сапоги, — нарочно ляпнул Шинпачи, по привычке пытаясь позлить сэнсея. Акане, сидящая рядом с Саноске, молчала. Ей было не до веселья. — Сменить традиционную форму на европейскую приказал Хиджиката-сан, — спокойно ответил на вопрос старика Саноске. — Я слышал, что Синсэнгуми были вынуждены отступать из Киото в Эдо, — сказал Сингоро-сэнсей, не обратив внимания на колкость своего задиристого, хоть и взрослого, ученика. — Мы участвовали в битвах при Тоба-Фусими и Кацунума. Везде проиграли. Противник палит из пушек, пулеметов и винтовок. А мы, как самоубийцы, идем в бой с катанами, копьями да несколькими жалкими мушкетами, — произнес Шинпачи и прикрыл глаза, вспоминая кошмар недавнего прошлого. — Так будет и дальше. Ни одна, даже самая продуманная, стратегия не спасает войск сёгуната. Чаще всего дело попросту не доходит до ближнего боя. Наших самураев расстреливают из-за баррикад еще на подходе, — продолжил мысль друга Саноске. Акане болезненно поморщилась, словно ее ударили. Ей было невыносимо даже думать о том, что ее муж и друзья в каждой битве бросались прямо под пули. Синсэнгуми уже потеряли больше двух третей своего состава. А теперь... — Мы ушли из Синсэнгуми, — наконец озвучил тяжелую мысль Шинпачи. Сингоро-сэнсей вопросительно посмотрел на него и заметно помрачнел. Он не стал выяснять причин, но задал логичный вопрос: — Как вам это удалось? Вас не убили и к сэппуку не приговорили. — Сейчас не то время, чтобы строго следовать уставу. Мы с Шинпачи нужны оставшимся сторонникам сёгуна. Синсэнгуми по-прежнему наши товарищи, и мы сражаемся ради одного и того же, — все так же ровно и спокойно произнес Сано. Со стороны казалось, что из всех присутствующих именно он меньше всего волновался из-за сложившейся ситуации. Но Акане знала, какая страшная буря бушевала в его душе. — Вот как, — только и ответил старик Сингоро. — А что вы, сэнсей? — Шинпачи устремил на учителя пронзительно пытливый взгляд голубых глаз. Некоторое время Нэгиси Сингоро молчал, из-за чего в комнате повисла тяжелая тишина. — А что я? — печально произнес он. — Я слишком старый и дряхлый для войны. К тому же у меня дети. Среди них много сирот, у которых нет иного дома. Поэтому я поддержу победителя, как это делают многие кланы, переходящие на сторону империалистов. — Как так?! — воскликнул Шинпачи. — Вы же не считаете их правыми! Дети — еще не повод отказываться от своих убеждений! — Дети — это самый веский повод отказаться от чего угодно! — резко бросил Сано. Акане покосилась на него, а Харада продолжил уже спокойнее: — Я думаю, что вы приняли верное решение, Сингоро-сан. Это разумно. Разговор вертелся вокруг одной и той же темы еще долго. А потом Сано попросил о возможности пообщаться со стариком наедине. Тот без раздумий дал свое согласие. Шинпачи и Акане, поклонившись учителю и пожелав ему доброй ночи, покинули помещение. — Я знаю, о чем ты станешь говорить, — заявил Сингоро-сэнсей. — Акане может оставаться в додзё столько, сколько понадобится. Она здесь не чужая. — Благодарю вас за понимание, Сингоро-сан! — Харада низко поклонился старику. — Но я смею просить вас не только об этом. — После недолгого молчания он продолжил: — Пожалуйста, помогите Акане не угодить в лапы нового правительства, если я погибну. У меня есть для нее все документы. Никто и никогда не узнает, что она была женой одного из капитанов Синсэнгуми. Сингоро-сэнсей с бесстрастным выражением лица смотрел на Саноске. — Не мне нужно о ней заботиться, а тебе. Ты еще слишком молод для смерти, тогда как я ее уже несколько лет не могу дождаться, — укоризненно покачав головой, сказал пожилой учитель. — Сейчас идет страшная война. Силы сторон слишком неравны. Твои опасения понятны. Но! Почему бы тебе не поступить по уму? Саноске сразу же понял, куда клонил старик. Он предлагал ему вместе с Акане переметнуться на сторону империалистов. Вступив в армию ханов Тёсю, Сацума и Тоса, Харада увеличил бы свои шансы на выживание во много раз, а его жена гарантированно не подверглась бы допросам, пыткам и прочим издевательствам в случае его гибели. — Я не переметнусь. Мне хорошо понятен подобный поступок с вашей стороны. У меня настолько веских причин нет. Да и не могу я. Переметнувшиеся воины вызывают у меня только отвращение, — категорично отрезал Сано. Сингоро-сэнсей одобрительно усмехнулся. — Слишком принципиален и упрям! Саноске поклонился еще раз. — Меня не нужно просить дважды. С твоей Акане все будет хорошо! — пообещал Сингоро-сэнсей. Акане весело болтала с Осахико и Томоэ. Только при встрече она поняла, как соскучилась по своим ученикам. Шинпачи сидел на энгаве неподалеку и о чем-то думал. Напряжение от недоговоренности летало в воздухе. По наказу Сингоро-сэнсея Томоэ проводил Акане и Сано в отдельную постройку школы, где обычно останавливались для отдыха гости додзё. Оставшись наедине, они не сразу начали разговор. Акане подошла к шкафу и уперлась в него пустым взглядом. Саноске прислонил яри к стене и удобно расселся рядом со своим оружием. — Я хочу следовать за тобой до конца, — первой нарушила тишину Акане, вдруг обернувшись и объявив о своем намерении прямо в лоб. — Я очень это ценю. Но на поле боя тебя быть не должно, — мягко произнес Сано. — Ты хочешь оставить меня здесь, а сам двинуть в Айдзу вместе с Шинпачи и новым отрядом, который вы скоро наберете из оставшихся малочисленных сторонников. Тебе не кажется, что даже от меня могла бы быть польза? — настаивала Акане, пытаясь выглядеть убедительно. Саноске видел в ее глазах бушующие волны решимости и отчаяния, но не собирался поддаваться им. Он должен был сделать все от него зависящее, чтобы уберечь Акане. Резко встав на ноги, Сано подошел к ней вплотную. — Выслушай меня, — требовательно произнес Харада, а затем продолжил свою речь тоном, не терпящим никаких возражений: — Все ученики додзё в возрасте от шестнадцати и старше уже разошлись. Большинство детей заберут родители. Остальные останутся. Сингоро-сан не в состоянии вывести их из города, чтобы спасти от обстрела. Ему самому помощь нужна. Встает вопрос: на кого им понадеяться? Только на тебя — взрослую и сильную наставницу. Широкие ладони Саноске легли на хрупкие плечи Акане. Янтарные глаза смотрели прямо в ее душу. Акане понимала, что он прав. Кроме нее, некому было вывести детей из города. Впервые за многие годы Акане не выдержала его взгляда и потупилась, прикусив губу. — Мне так жаль, что я не смогла вовремя родить тебе сына, — сдавленно произнесла она. — Но зато сейчас он не видит всего этого кошмара. Теперь уже даже не знаю, как было бы лучше. Харада прикоснулся к подбородку Акане, заставив ее поднять взор. — Так сложилось. Никого из нас не в чем винить. Не сожалей, а делай то, что должна, — твердо сказал он. В правильности его слов сомнений больше не оставалось. — К тому же, — продолжил Сано, — я не планирую уходить в Айдзу. Помогу Шинпачи собрать отряд, а сам вступлю в Сёгитай. Сёгун сидит в Уэно, и ребята из этого отряда базируются там. Я останусь рядом. — Шинпачи уходит в Айдзу. Синсэнгуми уже выдвинулись туда же. Тебе совсем не обязательно оставаться здесь из-за меня, — резонно возразила Акане. Саноске отошел от нее на несколько шагов, а потом вновь сел рядом с яри. — Позволь это мне решать. Кроме того, в Эдо сильные воины из элитных отрядов нужны не меньше, — после этих слов Саноске устало прикрыл глаза, а когда открыл, увидел, как Акане доставала и разворачивала футон. Спорить она больше не собиралась. — Схожу на кухню, — просто сказала она и без церемоний в полный рост вышла на энгаву, задвинув за собой сёдзи. На дворе стояла приятная тишина. Ученики уже разошлись по своим комнатам. Только цветущие сакуры шелестели ветками и разбрасывали по двору розовые лепестки. Бросив на дерево беглый безразличный взгляд, Акане прошла по энгаве в кухню. Из оставшегося риса, рыбы и овощей она наскоро приготовила простой ужин для Сано, Шинпачи и Сингоро-сэнсея, решив, что сама сможет осилить только чай. Когда столики с едой уже стояли у благодарного учителя и его лучшего ученика, пожелавших спокойно поговорить после долгих странствий последнего, Акане отнесла ужин Сано. Тот вечер напомнил им обоим о счастливых временах, когда они вместе жили в своем доме. Все это было совсем недавно, но казалось безнадежно далеким. Даже сам дом уже сгорел в пламени войны, как и многие другие. Ночью пылкие поцелуи и жаркие объятия смешались с горечью слез. Акане знала, что наутро Сано уйдет, а она опять останется. Разум в панике отступал перед дикими воплями сердца.