Дыхание

      Видеть ее такой было гораздо тяжелее, нежели в огненных обломках после неудачного падения. Скованная во льдах, обездвиженная временем, забытая всеми, Нормандия упокоила свои руины во вечном холоде Алкера, словно спрятавшись от своих уничтожителей, зарывшись в рыхлых снег и не высовываясь подобно зайцу, с опаской показывающему свой нос из тени надежных корней дерева. Разорванный корабль разлетелся по разные уголки открытой местности, оставив в свежей памяти только вид погнутого металла, мрачно выпирающего из земли.       Шепард вздрогнул от внезапно накатившей прохладцы при выходе из челнока, неуверенно вступая на могилу старой боевой подруги. А может, это было хриплое дыхание того, кто умирал долгие два года? Начался обильный снегопад, заметающий следы, словно скрывающий секреты, который принес с собой капитан. Наверняка сюда приходили мародеры, чтобы поживиться свежей добычей в лице уцелевшего оружия и прочего хлама. Путешественники укрывались под гнутыми балками и за пластинами корпусов, дабы переждать бурю. Нормандия отдала все до последнего даже им, давным-давно оставив светлую надежду, что кто-нибудь подберет ее, как потерявшее дом существо, и восстановит, чтобы хотя бы в последний раз отправить полетать в просторы безграничного космоса.       Но никто не пришел.       Шепард, немного пройдясь вперед, заметил, как что-то блестит в углу меж оголенными проводами, не сумевшее самостоятельно зарыться в снег. Это оказался жетон одного из членов экипажа, пропавшего при падении. В сообщении указывалось, что всего было около двадцати человек, не сумевших спастись, и это по официальным данным. Какая мучительная цифра даже для такого человека, как капитан, прошедший через многое. Шепард почувствовал себя ребенком, у которого отняли нечто дорогое и самое сокровенное - товарища, с которым он готов был провести многие-многие года. Каждый погибший во время кораблекрушения словно оторвал у него какую-то часть души, забрав с собой.       Серьезный, но временами оптимистичный Прессли заговорил с капитаном через свои бортовые журналы – никому ненужные заметки. Сожаление сдавило грудь, когда последние трогательные слова внезапно прервались. Никто не заслуживал такой участи – "счастливой" случайности, погубившей так много жизней, забравшей так много спокойных ночей у тех, кто все еще дышит, уничтожившей так много связей и приготовленных судьбой ветвей существования. Но теперь, когда поздно горевать и жить сплошными воспоминаниями… что же тогда остается?       Обернувшись, Шепард внимательно посмотрел на памятник с моделью Нормандии, поднимающейся вверх, дабы покорить Галактику и оказаться там, где не летал еще ни один космический корабль. Острый нос был направлен точно в бесконечность, куда ей самое место. И пока она будет витать там вместе с людьми, чьим именам посвящены жетоны, их родные и друзья будут бороться за то, чтобы память о них до сих пор оставалась прочной, подобно самому твердому металлу, из которого был сделан памятник. Они будут сражаться, не позволяя снегам и льду заморозить их общие истории и воспоминания.       Уверенность восстала вместе с рассветом, появившимся, когда буря усмирила свой пыл. Капитан сидел на краю обрыва, забыв о холоде на некоторое время благодаря своей броне, свесив ноги вниз и сохраняя обет молчания в честь погибших. Это был не единственный способ почтить их память, но на тот момент именно он оказался самым эффективным. И с каждой минутой становилось легче, и едва снег заблестел новыми красками восходящего дня, Шепард тяжело поднялся и развернулся к памятнику. Перед ним – верная подруга, сложившая свои полномочия для дальнейшего боя со злом, мечтавшим завоевать весь свет. Стало слишком тихо, однако именно эта тишина оказалась завершающей точкой в отношениях с воспоминаниями и временем. Мертвые нашли упокой, уступив живым совершать благие дела.       Капитан отдал честь всему своему прошлому. И дыхание Нормандии затихло вместе с воем ветра.