Ты чужая

Ты чужая. Нет, всё вроде бы как всегда. Те же шаловливые глаза, та же улыбка, заставляющая замирать сердце. Ты чужая. Я не знаю, как это объяснить. На тебе словно скафандр изо льда и, приближаясь, я чувствую, как этот холод замораживает всё внутри тебя и помогает созреть чему-то страшному. Я не знаю, что это. Но только одно осознание того, что это зарождается, обретает форму и стремится вырваться наружу, сковывает меня и заставляет неметь от страха. Нет, всё бред! Мне это кажется. Надо просто успокоиться и прогуляться, проветрить голову. Ты одеваешься. Весело гремишь в ванне какими-то флаконами. Я уже давно готов окунуться в ночной город с его необычной теневой жизнью. В планах пройтись по осенним улочкам до китайского ресторана и, сев напротив тебя в самом дальнем уголке, просто насладиться твоим обществом и вкусной едой. Но что это? С ужасом понимаю, что был так озабочен неизвестно откуда взявшейся прохладой, которая, как ореол, парила за тобой по комнатам, что даже на протяжении всего дня я ни разу тебя не поцеловал. Маленький чертёнок освобождается и начинает прыгать у меня в глазах. Всё-таки хорошо, что уже вечер и в коридоре свет, и ты не сможешь увидеть его. Телефон. Пронзительный звук аппарата опускает меня на землю, загнав чертёнка в свою конуру и выгнав тебя из ванны. Вжимаюсь в стену и освобождаю полосу для разгона, подпольно у нас называемую коридором. Ты щебечешь по телефону, но шаловливый зверёк не хочет успокаиваться и упрямо рвётся сделать то, что задумал. Вот уже слышны твои шаги, подходишь в зону досягаемости. Чертёнок притупляет ощущение инея на пальцах, которые прикоснулись к тебе. И исчезает после того, как я ударяюсь от толчка спиной об стену. После безобидного желания просто тебя поцеловать. Ты куришь и пытаешься мне что-то объяснить, втолковать, обрисовать границы и впихнуть в рамки. Как же душно…. Чертёнок превратился в мышку, которая забилась в норку и дрожит от страха. Я хочу выбежать оттуда в ночной город и наконец что-нибудь съесть. Правда, как говорит мой хороший друг, что голодный я соображаю ещё меньше, чем сытый. Осень. Листья под ногами и холодный ветер. Ты веселишься и немного разряжаешь обстановку. Я тебе усиленно подыгрываю. Мы оба понимаем, что это наш последний ужин и завтра меня уже не будет, и ты опять ляжешь спать голодная. Но это уже не важно. Мышонок постепенно превращается в таракана, который под покровом темноты перебегает из одного угла в другой и панически боится наступления утра. Дома холодно. В окно, оставленное на кухне открытым, вылетели не только остатки дыма от твоих сигарет, но и крохи тепла, которым ещё удавалось прятаться по углам. Ты исчезаешь в душе. Конечно, уже поздно, а тебе рано вставать. Включаю батарею в спальне, закрываю окно и сажусь за компьютер. Краем глаза замечаю какое-то движение. Автоматически ловлю полотенце. Больше никаких вопросов, нет. В ванну и спать. После ванны дом кажется вообще северным полюсом. Забегаю в спальню и поражаюсь неизвестно откуда появившемуся второму одеялу. Но озноб не даёт осознать эту деталь до конца, и я нагло залезаю к тебе под одеяло и, обняв, пытаюсь согреть свой носик в твоих волосах. Зарываясь в них все глубже, я достаю губами до шеи. Ты мгновенно напрягаешься и отодвигаешься от меня так далеко, что чуть не падаешь с кровати. — Ты не должен меня целовать! — до меня доходит не сразу. — Почему? — молчание в ответ. Тишина начинает сдавливать стены по направлению ко мне. — Ты куда? — удивлённо смотрю, как ты начинаешь скручивать одеяло. — Я пошла на диван. — Моё замешательство прошло, и я уже могу трезво оценить ситуацию. Стоп! Останавливаю тебя. Тебе завтра рано вставать. Я пойду спать в другую комнату. Надеваю халат и шлёпаю на кухню. Кофе, мне срочно нужен кофе. Чайник привычно шипит. Стою у окна и играю в гляделки с уличными фонарями. Глоток. Обжигаюсь. Ещё глоток. Кофе уже совсем остыл. Удивлённо смотрю на кружку, потом на часы. Уже утро. Выливаю холодный кофе и бреду в зал, но, как ни странно, захожу в спальню. Ты уже давно спишь. Сажусь на край кровати и любуюсь тобой. Ты как будто чувствуешь мой взгляд, урчишь и переворачиваешься на другой бок. Укрываешься одеялом с головой. Будильник так и не даёт понять, удалось ли мне уснуть. Быстро встаю, чтобы ты не заметила, где я спал и бегу ставить чайник на кухню. Куришь! Окно открыто. Осень. Должно быть холодно. Странно, но я не чувствую ни холода, ни тепла. Просто ты, стоящая напротив и играющая с сигаретным дымом. И, несмотря на то, что мы оба знаем, что после того как ты докуришь – уйдёшь, а потом должен исчезнуть и я. — Останься! — смотря тебе в глаза, делаю последнюю попытку. — Нет. — Резко тушишь сигарету. Так, джинсы, рубашка. Вот и собрался. Хлопаю дверью и спускаюсь по лестнице. В голове стучит только одна мысль… ТЫ НЕ МОЯ — перехожу на бег, боясь пропустить ступеньку. ТЫ НЕ МОЯ — пытаюсь спрятаться от холодного осеннего ветра. ТЫ НЕ МОЯ — прижимаюсь спиной к трамвайной остановке и жду трамвай. ТЫ НЕ МОЯ — ком в горле мешает дышать. ТЫ НЕ МОЯ — пульсацией кровь отдаёт в висках. ТЫ НЕ МОЯ — поворачиваюсь и ударяю кулаком в стену. Волна боли заставляет меня успокоиться. С интересом смотрю на капельки крови, стекающие по моим пальцам. Она странно чёрная. А может, у меня в глазах почернело. Добрая тётенька протягивает платок и что-то спрашивает. Я никак не могу понять на каком языке со мной разговаривают. Кидаю благодарный взгляд из-под козырька любимой кепки и исчезаю в закрывающихся дверях трамвая. Просто ты больше не моя. И наступила моя очередь с этим смириться.