Школьный роман

— Если бы я был девочкой, ты бы дёргал меня за косички. Не вопрос. Констатация факта. Ветер предрассветного бульвара перебирает волосы. Холодно. Ужасно холодно от того, как далеко — спиной к спине, на другой стороне скамейки, не касаясь, глядя в другую сторону… — Девочки не так весело реагируют. Голос. Тот самый, что заставляет прекращать дышать, какую бы оскорбительную чушь он ни нёс. Ветер облизывает линии чёрных татуировок, и волосы на руках встают дыбом. Рукава куртки поддёрнуты без страха, что по этим рисункам кто-то узнает. 4 часа утра. На улице попросту никого нет. — Девчонки бьют и визжат… На свидание не полчаса даже, за которые можно было бы хотя бы поговорить — 15 минут, и каждый побежит к своему самолёту на другой конец мира, к камерам, людям… Чужим, ненужным, пустым… Холодно. — А ты другое… Короткое движение рядом. Горячие пальцы в перчатке без пальцев касаются щеки, ерошат бородку. Серо-золотые глаза в кольце неубиваемых чёрно-синих синяков смотрят прямо в душу. Большие тёмные очки на отлёт. И бандана с черепами, надвинутая до самых бровей. — Тебя ещё завоевать надо… Мгновение без воздуха. Три коротких поцелуя. В кончик носа, потому что такое милое и беззащитное место. В губы, чуть засосав, мазнув языком между ними. В бровь, просто ради смеха — забавно чувствовать густые длинные волоски, касающиеся собственной тонкой кожи. Губы, нос, лоб пылают от прикосновений. На щеке догорает след от огненных пальцев. Внутри всё дрожит. К машине шагает, засунув руки в карманы куртки, главное лицо Первого канала. Поддёрнутые рукава, обнажающие узнаваемые картинки и надписи на руках. Большие тёмные очки на носу. Невольная улыбка от понимания: за очками — влюблённые и очень добрые глаза, которые дозволено видеть только одному человеку — тебе.