— Вспомни лекцию Поклёп Поклёпыча от двенадцатого декабря прошлого года. Духи никогда не обманывают! Они не могут! Мёртвые куда честнее живых! Это факт, который не подлежит сомнению, — назидательно сказал Шурасик, выуживая из воздуха толстую тетрадь конспектов. Таня Гроттер и посох волхвов
Лишь в самые мрачные моменты мы осознаём, что внутри нас есть свет. Книга Рун
Варвара резко села в кровати и несколько мучительно долгих секунд вглядывалась в темноту комнаты, перескакивая взглядом с одной пугающей тени на другую. Её сердце забилось быстрее от испуга, когда штора на окне шевельнулась и в упавшей из приоткрывшегося окна полоске лунного света стала видна сидевшая на стуле фигура. Сделав осторожный глубокий вдох, Варвара усилием воли успокоилась. Штора шевельнулась от ветра, потому что она не закрыла перед сном форточку, а фигура на стуле на самом деле — её холщовая сумка и перекинутый через спинку притащенный вчера Корнелием плащ. Напомнив себе это, Варвара легла обратно, не позволяя себе больше пугаться, и попыталась вспомнить, что её разбудило. Кажется, это был какой-то сон, не столько страшный, сколько угнетающий, хотя она так и не смогла понять, что же в нём было такого: ей приснились Арей и та странная старушка, которую она как-то подвозила, сидевшие за столом и пившие медовуху. — Ох, Арей, Арей, — покачала головой старушка и сделала глоток, разом опустошивший её далеко не маленький стакан. — Эх, Аида, Аида, — в тон ей, с горечью отозвался Арей и заглянул в свою кружку, но вместо собственного отражения увидел почему-то лицо Варвары. Нехорошо ухмыльнувшись, он залпом выпил медовуху вместе с лицом, которое против всех законов физики никуда не исчезло, а с истошным криком провалилось ему в глотку. Будь Варвара более мнительной или суеверной, она бы наверняка стала перерывать сонники или даже обратилась бы к какой-нибудь гадалке, но вместо того она, как человек глубоко здравомыслящий, лишь фыркнула в ответ на выверты своего подсознания. Полежав, прислушиваясь к своему организму, ещё пару минут, она решила признать себя выспавшейся и откинула одеяло в сторону, вставая. Днём к ней обещал нагрянуть Корнелий, а вечером нужно было тащиться на встречу с придурком Коляном. Придурком, по мнению Варвары, он был потому, что ни разу ещё на её памяти не взял с собой в подземье всего необходимого. В последний раз он забыл фонарик, зато взял к нему дополнительные батарейки. И сегодня Колян хотел показать ей какой-то совершенно крутой залаз. Варвара согласилась только потому, что не была ещё в том районе, а проводником он был всё-таки неплохим. Проверив перво-наперво содержимое своей сумки, она убедилась, что готова к предстоящему походу, и закурила, по привычке проверив, сколько осталось в пачке — семь штук. Курить ей не то чтобы хотелось, просто само наличие сигарет будто принуждало её к этому. Пнув диван, на котором спал Добряк, чтобы разбудить пса, Варвара потопала на кухню, лениво размышляя, что бы такого изобразить, чтоб и самой поесть, и Добряка покормить, и не готовить при этом. В холодильнике обнаружились недавно купленная колбаса, недельное молоко с не истёкшим ещё сроком годности и сваренная заглядывавшей на днях Дафной гречка. Подозрительно понюхав молоко и признав, что оно действительно ещё не прокисло, Варвара решила, что его подогрев не готовка, и бухнула на плиту кастрюльку. Залив горячим молоком холодную гречку, Варвара нетерпеливо помешала в тарелке ложкой, чтобы каша побыстрее согрелась, и бросила в миску Добряку несколько толстых кусков колбасы. Уже позже, убирая остатки гречки обратно в холодильник, она невольно подумала о Дафне, которая частенько заглядывала к ней — то одна, то вместе с Мефом — после таинственного исчезновения Арея. Заглядывала — и сразу неслась на кухню, делая вид, что за шкворчанием сковороды или бульканьем закипающей воды не слышит вопросов Варвары, хотя Варя, на самом-то деле, ничего и не спрашивала. Придерживаясь принципа «дают — бери» (и опуская вторую его часть «бьют — беги»), она не прогоняла Даф. К тому же временами ей казалось, что Дафна делает это не столько для неё, сколько для себя, тяготимая какой-то невысказанной тайной. Сама не являющаяся образцом открытости, Варвара относилась к наличию этой тайны довольно наплевательски. Решив проблему с завтраком, Варя выпихнула Добряка на улицу, чтобы он погулял и заодно нашёл себе еду посущественнее колбасы, а сама отправилась мыть голову. Корнелий заявился как раз к тому моменту, как она вышла из душа. — Я не смотрю! Не смотрю! — с порога заявил связной света и демонстративно закрыл глаза, падая при этом на диван. Не рассчитав, он стукнулся о его спинку носом и заохал. — Везёт же мне на идиотов, — буркнула Варвара, подумав о Коляне, и натянула через голову кофту, невольно поёжившись, когда успевшая слегка намокнуть ткань коснулась её спины. — И чего ты припёрся? — грубо спросила она, спихивая ноги Корнелия с дивана и садясь на освободившееся место. — Плащ свой забрать? Так хватай и проваливай. У меня тут не хранилище хлама. — Неа, — активно замотал головой Корнелий. Он приоткрыл один глаз, убедился, что уже можно, и открыл оба. — Плащ тебе. Он теплый и непромокаемый. Наденешь его в Подземелье, — распорядился он, умолчав о том, что вшил — не без помощи Эссиорха — в его подкладку парочку маголодий, которые должны были помочь найти Варю, если ей потребуется помощь. Варвара фыркнула. — Ты бы ещё водолазный костюм приволок. Ты хоть представляешь себе, насколько в подземье неудобно лазить в плаще? — скептически поинтересовалась она. — Ты хотя бы раз спускалась в Подземелье в плаще? — быстро нашёлся с аргументом Корнелий. — Нет? То-то и оно! Значит, ты не можешь знать, что в нём неудобно. Надень его сегодня, — он продолжил командовать. — Откуда ты знаешь, что я собираюсь в залаз сегодня? — быстро спросила Варваря, прерывая поток указаний. — Просто знаю, — важно надув щёки, ответил он и тоном знатока спросил: — Ты взяла с собой воду? — Ага. Четыре литра, — насмешливо сказала Варя. — Почему четыре? — непонимающе уставился на неё Корнелий. Он чувствовал какой-то подвох в тоне Вари. — Ну как? Прикидываешь, что на один день нужен примерно литр, прикидываешь, что идёшь примерно на два, и берёшь четыре, потому что если тебе хватило идиотизма на то, чтобы прикидывать, то хватит его и на то, чтобы перестраховаться. А потом ты сдохнешь где-нибудь посреди пути от жажды, голода или холода — на выбор, потому что помимо воды в сумку не влезет даже плитка шоколада, а бутылки всё равно придётся выкинуть перед каким-нибудь особо узким проходом. — В плаще есть карманы! Можно положить шоколадку туда, — радостно воскликнул Корнелий, уловивший из всего монолога Варвары лишь это. Хотевшая было ответить Варя внезапно осознала, что тот ловко перевёл тему разговора, и резко спросила: — Откуда ты узнал, что я иду в подземье сегодня? — Твоя сумка стоит у выхода, — нехотя ответил связной света. Ему не хотелось разрушать казавшееся таинственным происхождение его знаний. — Так всегда бывает, когда ты собираешься в Подземелье. Варвара оценивающе взглянула на Корнелия — тот не лгал. — Если ты пришёл в очередной раз попытаться навязать мне свою компанию, у тебя не получится, — сразу предупредила она. Корнелий вздохнул. Как ни странно, ему хватило ума не настаивать. Не то что в предыдущие пару десятков раз. Они поболтали — или, вернее будет сказать, попикировались — ещё какое-то время, пока их не прервал лай, раздавшийся с улицы. Это вернулся Добряк, который, при всей своей ловкости и сообразительности, никак не мог открыть подъездную дверь с магнитным замком. Выпроводив поупиравшегося Корнелия, Варвара быстро собралась и утопала вместе с псом на поиски Коляна. Пусть до встречи и оставалась ещё куча времени, Варя не хотела больше ждать. К тому же ей, по сути, и заняться-то было нечем. И какая, в конце концов, разница, когда лезть под землю — днём или вечером? Там-то всегда темно. Найти Коляна оказалось до отвращения просто. Правда, уговорить его удалось не сразу, но стоило только Варе пригрозить, что тогда она отправится туда без него и всё найденное достанется ей одной, как тот сразу согласился идти сейчас же, не дожидаясь вечера. Они споро проделали первую половину пути, только в одном месте едва не утопнув по колено в ледяной воде, когда дорогу им преградили криво, но крепко прибитые доски. Задумчиво постучав по ним костяшками левой руки, Колян порылся в сумке и смущённо сообщил: — Я не взял с собой гвоздодёр. Едва удержавшись от того, чтобы хлопнуть себя ладонью по лбу, Варвара молча достала свой и какое-то время сосредоточенно вытаскивала гвозди. Конечно же, не все подряд — она не собиралась тратить кучу времени на столь бесполезное занятие. Ей нужно было убрать только некоторые, чтобы суметь раздвинуть доски и образовать небольшой проход. А потом нужно будет вернуть доски на место, маскируя появившуюся щель, а то особо инициативные личности притащат ещё сюда кирпичи и цементный раствор... Наконец они добрались до места назначения. На дворе тем временем уже стояла глубокая ночь, но в Подземельях время ощущалось совсем иначе, и лишь налившиеся тяжестью ноги указывали на то, что Колян и Варя шли уже несколько часов кряду. Честно говоря, в головах диггеров уже мелькала мысль о привале, но кто станет прерываться в шаге от победы? Ведь всё, что им оставалось, — преодолеть каменную кладку, отделявшую их от заветной комнаты. Тут Колян со своей патологической забывчивостью не подвёл, и вскоре они уже вместе работали, выдалбливая в стене отверстие, стараясь сохранить кирпичи и аккуратно складывая их возле себя. Парочка, правда, всё равно упала на ту сторону, но это зато дало им возможность определить, что пол там по уровню не ниже, чем здесь: кирпичи летели недолго и звук от удара был негромкий. Воспользовавшись Коляном как ступенькой, более лёгкая Варвара влезла в проделанную дыру и спрыгнула на пол. Предполагалось, что теперь Варя поможет спутнику проделать то же самое, но если та и собиралась так поступить, то явно не сразу. Увеличив яркость налобного фонаря, она огляделась и замерла, чувствуя, как мурашки побежали по её спине. Это была комната из её сна. Только вот ни Арея, ни старушки, ни даже стола, за которым те сидели, тут не было. Скользнув взглядом по полу, Варя вздрогнула: в центре светлел широкий крестообразный след, оставшийся — она готова была в этом поклясться — от ножки того самого стола. Услышав с той стороны призыв Коляна, она мотнула головой, собирая в кулак всю свою волю. Жалея, что вместе с Коляном там остался и Добряк, Варя медленно двинулась по комнате, осматриваясь. Наконец, в куче мусора и грязи она заметила что-то определённо стоящее — чёрное, круглое, плоское блюдо, неизвестно как сохранившееся тут в целости. Стерев манжетой пыль, Варвара разглядела написанные по кругу странные символы. Пожав плечами, она перевернула блюдо и на дне с другой стороны прочитала: «Назови истинное имя умершего, чтобы дух его явился». Первым порывом Варвары было насмешливо хмыкнуть, но мимолётная мысль о странном сходстве комнат из реальности и сна отозвалась неожиданным порывом, который впоследствии она так и не смогла себе объяснить. Быстро поставив блюдо на пол, она шепнула охрипшим от волнения голосом: — Арей! Вряд ли это имя было истинным, да и в Варваре не было ни капли магии, однако — то ли её желание было столь сильно, то ли сработала их родственная связь, то ли просто сам Арей был готов явиться на зов — призыв сработал. Над блюдом поднялся белый пар, сложившись через несколько секунд в силуэт Арея. Увидев, кто его вызвал, дух не выказал ни капли удивления. Кинув взгляд на символы по краям блюда, он досадливо поморщился и щёлкнул пальцами, после чего те превратились в знакомые Варе тридцать три буквы русского алфавита. — Кто вы? — требовательно спросила Варвара, невольно всё же прикинув, не начинает ли она сходить с ума. Дух нахмурился и пошёл рябью, блюдо пару раз несильно подскочило и ударилось об пол — было слишком много вариантов ответа на этот вопрос, и он не знал, который выбрать. Ну право слово, не скажешь же человеку, что ты барон мрака? Сделав выбор, он ухмыльнулся и ответил. — Я не умею читать по губам, — раздражённо отреагировала Варя, не услышавшая ни звука. Закатив глаза, Арей указал пальцем вниз и повторил ответ. Тут уже она заметила, как над нужными буквами на мгновение поднимается чёрное облачко. — То же мне ответ, — фыркнула Варвара, сложив буквы в единое слово и получив «Арей». Заметив, что его губы снова задвигались, она поспешно взглянула вниз. — Я... вечу... ривоп... да чёрт вас дери, не так быстро! — воскликнула Варя, с непривычки выхватывая взглядом не все буквы. Арей поморщился, но просьбе внял, вновь повторяя свои слова: — Я отвечу на три вопроса, — прочитала она, заметив, что на этот раз чёрные всполохи над буквами иногда становились грязно-белыми. — Уверена, это не условие, а ваша прихоть, — проворчала Варвара, раздумывая, какой вопрос задать. Арей хмыкнул на это замечание. Без этого предупреждения первым делом она поинтересовалась бы, почему он так резко пропал; но, вынужденная отнестись к такой возможности поговорить с осторожностью, она и сама догадалась: Арей умер. Иначе он бы не явился сейчас как дух. Осознание этого всколыхнуло в ней боль и тоску, которые она испытывала после его исчезновения, но она не позволила им проявиться — всё-таки, она была не одна. — Почему вы заботились обо мне? — спросила она наконец, глядя в его лицо и замечая, как оно на секунду мучительно исказилось. «Ты моя дочь», — ответил он. Всполохи появлялись над буквами так быстро, как Арей только способен был сделать: ему по-прежнему не хотелось, чтобы Варвара это узнала, и он рассчитывал, что она просто не успеет прочитать ответ. Но он просчитался: от столь быстрого мелькания всполохи будто слились в одну линию, что только облегчило прочтение. Варвара недоверчиво скривилась. «Что за чушь?» — говорил весь её вид, но взгляд Арея не оставлял сомнений в серьёзности его слов. По её щекам потекли слёзы. Столько времени провести с отцом и даже не знать этого?! — Да как вы посмели! — зло воскликнула она, резким движением рук стирая слёзы и размазывая по лицу грязь. — Почему ты сразу не сказал мне? — спросила Варвара, от эмоций переходя на «ты» и забывая, что это её последний вопрос. «Я не хотел влиять на тебя слишком сильно», — ответил Арей, что было сущей правдой: ему не хотелось утаскивать дочь, у которой ещё был шанс на свет, за собой во мрак. Он так часто повторял это себе, что и сам поверил, не видя совершенно, что это есть проявление света с его стороны. — Ты должен был позволить мне решать! — рявкнула Варвара. Ей хотелось одновременно разрыдаться, давая выход эмоциям, и задушить слёзы в себе, не давая этой слабости проявиться. По крайней мере, перед отцом. Арей протянул к ней руку. «Мы можем всё исправить», — сказал он. Светлые всполохи над блюдом пропали вовсе. Ему невыносимы были слёзы дочери, и он хотел исправить это любым способом. — «У тебя есть тесак. Пролей жертвенную кровь». Варвара испуганно отшатнулась. — Я не стану, — прошептала она. «Решайся». — П-пап, — запнувшись на давно не произносимом слове, выдохнула Варвара, дрогнув на секунду и испытав искушение вернуть отца. Вернуть ту жизнь, что была с ним, — не проси, — буквально взмолилась она. «Тесак», — настойчиво повторил Арей; всполохи над буквами появились все разом, задержавшись на несколько секунд. — Неет! Варвара сделала ещё один шаг назад и споткнулась о какой-то хлам. Упав, она даже не почувствовала боли в содранной ладони, которую успела подставить, чтобы не удариться спиной и головой. — Я... не стану, — отчаянно шепнула она и, нащупав позади себя осколок кирпича, из последних сил швырнула его в блюдо, интуитивно ощутив, что это правильнее, чем бросаться в духа, которому этим, конечно же, не навредишь. Она спешила, подсознательно осознавая, что ещё секунда — и она уже не сможет сопротивляться, но камень прилетел точно в цель. Блюдо раскололось. Арей дрогнул и пропал — без лишних спецэффектов, просто пропал, будто его и не было. Варвара подтянула к себе колени, обхватила их руками и зарыдала, не в силах остановить поток слёз. Она затратила уйму времени и сил, пытаясь отыскать родителей, а отец нашёл её сам, но ни слова не сказал об этом. Столько времени провёл рядом, но даже не намекнул!.. Будь у неё ещё один шанс, она бы обязательно спросила, что стало с матерью и почему они оставили её в детстве, и почему он не нашёл её раньше — а ещё, ещё она бы обязательно вытрясла из отца правду, почему он скрывал, кто он такой, ибо озвученное «нежелание влиять на неё» она считала абсолютной чушью. Всхлипнув, Варвара утёрла слёзы и поднялась. Подойдя к осколкам блюда, она подняла три самых больших уцелевших куска и убрала их в сумку, а остальное кирпичом растолкала почти в пыль. Но и этого ей показалось мало. Выпрямившись, она наступила ногой в кучку мелких осколочков и повозила по ним ботинком, смешивая их с пылью и грязью, словно желая вовсе стереть всяческие следы присутствия тут этого блюда. Отряхнув руки и приведя себя в порядок, она выбралась наружу и, не став ничего объяснять Коляну, молча заставила отверстие в стене сохранившимися кирпичами и пошла прочь. Добряк побежал за ней. Постояв некоторое время в ступоре от такого поведения подруги, Колян опомнился и побежал за ней, на разный лад повторяя: «Может, ты всё-таки объяснишь, чё это ваще было?» Когда ей в конечном счёте надоело выслушивать одно и то же, она повернулась к нему, светя в глаза ярким налобным фонарём, и отрезала: — Не может. И дальше пошла ещё быстрее, не говоря уже ни слова. Вернувшись домой, она вытащила из сумки осколки блюда и спрятала их, после чего, не раздеваясь, упала на кровать. И пусть она была слишком взбудоражена, слишком на взводе, чтобы уснуть, от усталости она всё равно не смогла бы делать ничего больше. От размышлений её оторвал некстати — или как раз-таки кстати, как посмотреть — появившийся Корнелий. Задумчиво глядя на него и совсем не вслушиваясь в то, что он говорил, Варвара неожиданно для себя сказала: — Представь, что духи умерших могли бы к нам являться. Просто допусти на секунду, что такое возможно, — быстро добавила она, готовая встретить отпор в духе: «Ни один здравомыслящий человек не станет и представлять такую чушь». — Как думаешь, они бы нам лгали? — Духи не могут лгать, — тут же уверенно возразил Корнелий, от своей безалаберности не сразу понимая, что говорит и кому говорит. Проницательно взглянув на него, Варвара отчего-то сразу ему поверила и даже не стала спрашивать, откуда ему это известно. — Наполни ванну, очкарик-зоркоглазик, — попросила она, ловя себя на порыве прибавить «пожалуйста», но вместо этого добавляя грубоватое обращение. Это было ей куда как привычнее...