Ноги шире

— Переодевайся. Большая коробка очутилась прямо перед носом, а руки сзади обвили тонкую талию, прижимая хрупкое тело к себе. Сюй Шан скептически приподнял бровь, не отрываясь от экрана и продолжая строчить СМСку. Он знал к чему тот клонет — очередное извращение ему уже улыбалось. Сюй Шан не дурак. Ми Си — озабоченный. — Нет, — брюнет нажал на кнопку «Отправить» и откинул от себя телефон. Делать вид, что он игнорирует этого парня, причем тогда, когда он так свободно уже расстегивает верхние пуговицы рубашки, а его губы невесомо касаются шеи, немного дразня, ну просто невозможно. — Ми Си, нет! — Не переживай, — рука забирается под рубашку и холодные пальцы касаются горячей кожи, заставляя вздрогнуть. У него всегда руки просто ледяные, независимо от погоды и того, сколько вещей он напялит на себя, — я могу и сам переодеть тебя. — Н...не прикасайся ко мне! — Он старается отпихнуть его руку, но в то же время хочет чувствовать себя слабым, защищенным, чтобы его сжимали в крепкой хватке и не отпускали. Они не вместе. Ни капли не вместе! Хотя… возможно только чуть-чуть… потому что, если бы были не вместе от слова «совсем», то все не зашло бы так далеко. Дело бы не доходило до тех невесомых касаний, от которых внутри все чуть ли не переворачивается, поцелуев, что заставляют сердце необузданно трепыхать в груди, а щеки — заливаться предательским румянцем. Дело бы не дошло до того, что Шан начинал чувствовать, привязываться, сравнивать себя с наркоманом. Да, Сюй Шан чувствует себя зависимым. Да, он воспринимает Хита О'Коннора — чертово имя которого знает только он, ну, и возможно еще один человек, но только из-за того, что вынужден —сильнодействующим наркотиком, от которого ему, видимо, не избавиться. Ми Си смотрит своим обычно отстраненным взглядом, но руки не убирает, словно ждет. Чего же? Разве не видит, что Шан пытается хотя бы себя убедить, что не нравится? Не может нравиться, но… уже любит. Совсем немного позволяет, потому что знает, что это едва ли не последний шанс. Никто больше не будет к нему так относиться — с особой нежностью, пытаясь оградить от всего. Как с куклой. Шан закусил губу. От мысли о недавнем разговоре становилось горько. «Будь у меня такая кукла, я бы не постеснялся её любить» Ироничная улыбка расцвела на бледном лице, а темно-серые глаза прикрылись — он и не стесняется. Он показывает свою любовь, то, как можно любить только самую прекрасную игрушку, которой Сюй Шан не являлся. По крайней мере, пока он выглядит как парень. Когда он девушка на подиуме — соблазнительная, яркая, незабываемая — тогда да, он согласен. Тогда он достоин, но не сейчас. Не сейчас, когда он такой невзрачный, в этой мешковатой одежде, что весит на нем словно на вешалке, в старых, еще папиных очках — единственная память. Не сейчас, когда всё его недостатки прямо на лицо, и наверное именно поэтому Ми Си притащил очередной наряд. Интересно, кому же захочется быть рядом с таким как он? — Я с…сам могу переодеться, — он не хочет, чтобы тот смотрел. И совсем не от того, что стесняется, нет. Это его не пугало, просто… Он видит себя без одежды каждый день и кажется себе не привлекательным до такой степени, что хочется разбить то чертово стекло в ванной, чтобы видеть себя намного меньше. Чтобы не видеть выступающие ключицы, проступающие ребра, тонкие руки и ноги. Как девушка — он красив, как парень — ущербен. Правда, наверное, это — ошибка природы, что он представитель мужского пола. Жестокая шутка природы, которая сделала его неправильным. — Мне не смотреть, да? — блондин ухмыляется и прижимает парня крепче к себе, проводя носом по тонкой шее. Он вдыхает запах и касается губами кожи за ушком, заставляя Шана мелко вздрогнуть и сжаться. — Я буду ждать тебя в спальне. Поторопись. Дверь хлопает, оставляя за собой звенящую тишину. Брюнет прижимает руку к животу, с некой ненавистью глядя на стоящую прямо перед ним красивую большую коробку, перевязанную красной лентой. — Что же на этот раз, черт возьми? Открывать не хочется, посмотреть страшно, интерес сжигает. Пальцы одной руки тянут красную ленту, а второй приподнимают крышку. Глаза пропускают черные длинные локоны парика, цепляются за наверняка мягкую белую ткань. Платье. Длинное, совсем простое, без всяких задумок, но такое красивое. Ми Си — идиот, раз купил его. Сюй Шан не лучше, если надевает. — Боже, я должен был догадаться. Он быстро натягивает на голое тело обновку и чувствует себя немного увереннее, ведь это его роль. Поправляет шлейки на худых плечах, а искусственные волосы заправляет на правую сторону, закалывая их белым цветком. Перед ним — красавица, заключенная в теле невзрачности, окутанная ложью. Сюй Шан ступает аккуратно босыми ногами, стараясь не издавать лишнего звука, стоит возле двери с занесенной рукой, ища в себе силы постучать, сообщить о своей готовности, тихо сглатывает, когда кулак почти касается дерева, но она неожиданно резко открывается. — Что-то ты долго, — голос совершенно незаинтересованный, и брюнет совсем не знает зачем переодевался, — знаешь, я как только увидел это платье, сразу же подумал о тебе. Решил, что оно тебе будет к лицу. — Что вообще творится в твоей голове?! Ты полнейший извращенец! — Шан сжимает кулаки и хочет ударить эту наглую ухмыляющуюся морду, но нет. Не может. — Взаимно. Он не спешит подходить, прожигает своим взглядом, что прям так и хочется заорать: «Чего пялишься?!», но язык, видимо, отсох. Светло-карие глаза смотрят не мигая, словно заглядывают в самую душу, ищут и находят — щеки покрываются ярким румянцем, а в горле щекочет. Брюнет теряется, не знает, что ответить, потому что действительно «взаимно», но нельзя увлекаться. — Посмотрел и достато… Он не успевает уйти или же договорить — его с силой тянут за кисть, ноги кажутся чужими, путаются, и парень желает только одного — не упасть, не опозориться, растянувшись на полу, а через секунду его уже прижимают к стене, заведя руки за голову и разводя своим коленом дрожащие ноги. Тонкие губы впиваются требовательным поцелуем, рассталкивают сухие уста и ловкий язычок проскальзывает в рот, исследуя все заново: проводит по небу, задевает стенки щек, касается верхнего ряда зубов и наконец-то начинает играть с языком своей милой жертвы. Сначала медленно, а потом все энергичнее, немного дразня. Руки Ми Си сильные, крепкие. Они больно сжимают уже покрасневшие кисти и Шану больно, но все, что он может — закрыть глаза до звезд и слабо мычать сквозь поцелуй. Потому что ему это нравится. «Потому что ты по натуре мазохист!» — вспоминает Шан. — «Даже если тебя будут принуждать к чему-либо, ты все равно будешь продолжать любить, не так ли?!» Блондин отрывается от припухших губ и оценивает свое старание — неровная челка падает на глаза, пряча от метиса затуманенные желанием глаза, щеки пашат предательским румянцем смущения, припухшие губы дрожат, судорожно вдыхая воздух, а в уголке рта тянется тонкая ниточка слюны — вид, сносящий голову. — Ч... что ты?.. — слова не складываются в мысли, и вообще пропадают, когда парень приближается к лицу. Дыхание перехватывает от того, как он смотрит, а его язык слизывает тот самый его позор. Сюй Шан готов поклясться, что выглядит это до одури пошло со стороны, но смотрит-то он не в профиль, а в анфас, а отсюда стыдиться незачем. Блондин отпускает онемевшие кисти и кончиком указательного пальца проводит по скуле. — Не прячь глаза, — шепчет он, словно их кто-то может услышать, — я хочу чтобы ты смотрел только на меня. Фраза — сплошная банальность. Худшее​ чем это было только признание какой-то героини в любви из любимой маминой мелодрамы. Только то было сплошными соплями, а здесь едва ли просьба. Да и не приказ это вовсе. — Тогда ты не смотри! Че…чего ты на меня так уставился?! — Ты очень красивый, — губы расползаются в скупой улыбке, рука ложится на щеку, большим пальцем гладит мягкую кожу. — Думаю, да. Очень. Да, он красивый. Сейчас, в этом платье, с этим париком. Сейчас, но не всегда, хотя все равно приятно. Ноги дрожат и стоять на них совсем невозможно, тело прошибает странная слабость. Он хватается за плечи блондина, сжимает рубашку, головой утыкается в грудь. — Но,… — голос вкрадчивый, а руки уже спускают шлейку с тонкого плеча, — это все обертка. Губы касаются предплечья совсем легко, так, что брюнет расслабляется, а потом чувствует как острые зубы прикусывают кожу, заставляя от неожиданности вскрикнуть. — Я хочу видеть тебя настоящего. Шан не успевает ничего сказать — его подхватывают, словно принцессу, бережно, как пушинку, целуя так сладко, даря ощущение, что только с ним будет так хорошо, и Шан отвечает. Со всем энтузиазмом, со всей своей отдачей решает раскрыться, но только сегодня. — Ми Си, — голос немного сиплый, а в голове уже ничего нет, — я хочу тебя. И сам внутренне сжимается от своих слов. Он не знает чего добивается, но задней мыслью понимает, что после всего, что произойдет, последние границы между ними будут стерты, а потом?... Кто знает, что будет с ними потом, а точнее с ним? Пока что перспективы особой радужностью не витали перед носом. Эти слова позволяют действовать смелее, но от этого не менее осторожно. Опустив на край кровати, Ми Си припадает к таким сладким губам, прикусывая нижнюю и слизывая первую капельку крови. На завтра она распухнет, и Сюй Шан будет неумело врать любопытному Хуаню, что губы обветрились и он по привычке сдирал сухую шкурку. Вынужденный разрыв поцелуя, чтобы вздохнуть полной грудью для нового и опять прильнуть к губам. Ми Си опрокидывает брюнета на спину и задирает длинную белую ткань. Руки проходятся по тонким ногам, гладят худые бедра, немного приподнимают колени, чтобы удобно разместиться между ними. Судорожный вздох вырывается изо рта брюнета, когда рука нечаянно касается полувозбужденного члена. Внутри все перевернулось, а в низу живота затянуло. Шан рефлекторно уперся руками в грудь блондина, немного отталкивая — все слишком новое и такое приятное. — Прости, — шепнул на ушко, опаляя щеку немного сбившимся дыханием. Пальцы обхватили бедра, с силой сжимая их и массируя. — Ничего, — брюнет поддался немного вперед, легко касаясь приоткрытых губ, — нормально. — руки скользнули вверх по груди, цепляя ткань обтягивающей футболки, быстро ее стягивая, чтобы потом прижаться к голой коже, от которой исходил жар. — Продолжай. Блондин склонился над шеей парня, проводя языком по пульсирующей жилке, и слегка прикусил ее, вызывая стон из губ любовника. — Еб твою мать, за…засосы не оставляй! — просто ради приличия. — Нет, — просто ради понимания, что чье-то мнение вне внимания. Тонкая дорожка поцелуев вниз к груди, искусанные ключицы, что завтра будет прятать эта тихоня, натягивая на себя зимнюю версию их школьной формы, тихие стоны, что вырываются изо рта. Он их пытается спрятать, сделать беззвучными, но сбившееся дыхание никуда не спрячешь. Ми Си оттягивает ткань платья и задевает зубами затвердевший сосок, а для Шана мир взрывается. Он сладко стонет, растворяясь в мягких касаниях этого человека, а тот словно и не замечает метаний, продолжая облизывать и целовать, вслушиваясь в хриплый шепот. Брюнет закрывает глаза. Ему не хочется видеть того, что происходит вокруг, вот только он не один. Мягкий голос, черт возьми, слишком убедителен: — Я же говорил, чтобы ты смотрел на меня. Не закрывай глаза. В светло-карих глазах что-то плещется и Шан не готов поверить, что это какие-то сильные чувства. К нему, к такой ходячей невзрачности. К парню в женской одежде. Вообще к парню. «Я согласился бы на серьезные отношения с тобой, будь ты девушкой. Не прикасайся ко мне! Отвратительно!» Шан сглатывает ком в горле и закусывает губу. Он не хочет все испортить, ведь такой Шан — полнейшая редкость. Только сейчас его считают не отвратительным, хотя, кто знает этого парня? Может и считает, просто в удовольствие молчит. — Ты красивый, — шепчет метис нежно-нежно, и Шан почти поверит, если бы не слова обиды. Он помнит, он не любит вспоминать, что ему говорили, но и забыть не в состоянии. Блондин заставляет приподнять бедра, стягивая мешающую сейчас ему тряпку, но Шан хватается за нее. Он не готов. Не готов лежать обнаженным перед ним, потому что разница слишком велика. Ми Си — модель из обложек глянцевых журналов, с красивым рельефом, ровным загаром и глядя на него, Сюй Шань здравым смыслом понимает — не для него папа цветочек растил. — Нет, пусть останется, — шепчет он, почти умоляя. — Оно тебе не нужно, — тянет дальше, чувствуя, что прав. — Просто верь мне. И Шан верит, потому что приподнимает руки, позволяя себя раздеть и оставить полностью беззащитным. Взгляд не оставляет его, он, как кажется, выискивает в теле одни недостатки, и парень обхватывает себя руками, сжимаясь, хоть и видит, что блондину это не нравится. Замечает это по поджатым губам, нахмуренным бровям. — Не поможешь? Взгляд падает на все еще надетые штаны, через которые уже виднелся немаленький стояк. Нервная ухмылка, а руки уже тянутся к ширинке и тянут вниз. Шан смотрит на лицо блондина, и ему кажется, что едва заметный румянец все же трогает щеки этой показушной ледышки. Ловкие пальцы, цепляя резинку белья, приспускают такие ненужные сейчас, совершенно лишние вещи, оголяя длинные ноги. В голове — одна неловкость, в сердце — неведомый каламбур. Это все настолько смущает, что кажется Шан забыл все уроки по правильному дыханию и теперь кислород в легкие попадает через раз, а то и через два. — Что-то не так? В голосе усмешка, а брюнета хватает только на то, чтобы отрицательно покачать головой перед тем, как его опять повалят на спину. Руки сжимают бедра, а Ми Си целует в лоб; так мягко, что прям не верится, что все, что сейчас происходит — правда. Шан дернулся. Ласки блондина доводили до состояния безумства, но не позволяли насладиться всем полностью, словно он дразнит, играет. Рука тянется к стоящему колом члену, ласкает сначала головку, сбивчиво проводит по всей длине ствола и из губ вырывается настолько пошлый стон, что брюнет надеется о ложности того звука, вот только ухмылка метиса ясно дает понять — издал это именно он. — Не трогай себя, — дыхание к него не лучше, сбитое, слегка сиплое, — убери руки, — пальцы касаются напряженных ладоней, и Шан не может этому противостоять. Откуда взялась эта странная покорность? Подсказать было некому, а спросить он бы не решился. Ми Си приподнимается и занимается совсем не тем, чем нужно, а во взгляде брюнета уже читается: «Ты что, блять творишь?». И сказать бы эту фразу, вот только что-то холодное уже скатывается по животу. — Ноги шире. Шану немного плевать. Потому что, черт побери, уже и так зашли далеко и возврата как бы и нет. А еще потому что блядские чувства играют, и он действительно раздвигает их шире, напоминая себе какую-то шлюху. Он хотел раздвинуть эти ноги как можно шире. И это желание, видимо, было обоюдным. Он улыбается самыми кончиками губ, а первый палец уже входит в него. Нормально, легкий дискомфорт, а его уже целуют. Ми Си терпеливо просовывает второй палец в узкое пульсирующее колечко мышц, старательно растягивая. Тупая боль даёт о себе знать. Шан вскрикнул, крепче цепляясь руками в плечи блондина, тяжело дыша, шепча что-то несвязанное и моля остановиться. Третий палец вызвал желание вырваться и сбежать. Идея остановить все здесь и сейчас казалась уже не такой бредовой, а мысль о том, что возврата уже нет стала полным сумасшествием. Брюнет желал избавиться от проникающих и растягивающих его пальцев, но сам неосознанно все глубже насаживался на них, издавая пошлые стоны. Ногти царапали плечи блондина, руки иногда притягивали его ближе к себе, позволяя владельцу почувствовать защиту. Ми Си резко вынул пальцы, наслаждаясь недовольным полу-вскриком и склонился над лицом, страстно целуя, словно призывая забыть о том дискомфорте. — Будет немного больно, — говорит метис, скользит губами по животу и смеется про себя от того, как брюнет вдыхает воздух, и тот проваливается. Шан кусает губы. — Да просто сделай уже это! — шипит он, потому что уже изнывает от желания. Ми Си входит осторожно, смотрит на то, как парень кривится, сглатывает. Внутри него узко и горячо, а еще до мурашек хорошо. Теперь блондин понимал фразу, сказанную знакомым: «Главное найти свою задницу, а там дело уже пойдет». И он, кажется, нашел. Шан судорожно выдохнул и попытался расслабиться. Этот момент — повод умереть, потому что черт! это слишком. Он шипит и ерзает, и минута, за которую он привыкает к этому чувству наполненности кажется вечностью. — Двигайся, — на грани слышимости, потому что из его рта и так уже вылетело достаточно, за что завтра стоит краснеть. Глаза прикрыты. Это позволяет ощущать все намного острее и тот самый первый толчок, который отзывается тупой болью, закрепившейся и казалось бы совершенно не желающей отступать. Он двигается сумбурно, каждый раз толкаясь с еще большей силой, брюнет чуть ли не скулит, потому что больно, потому что это первый раз. А потом Ми Си меняет угол проникновения, и Шан чуть ли не захлебывается переизбытком. — М…Ми Си… — блондин замирает и вглядывается в нахмуренные брови, а брюнет совсем не хочет, чтобы тот останавливался, потому что уже словил себя на мысли, что ему мало — он сам двинулся бедрами на встречу. — Еще… сделай так еще… Пожалуйста. И он не может отказать. Сжимает бедра до едва заметной боли, до сильного стука в ребрах, до хриплого голоса, что вырывается из горла, когда он в очередной раз задевает простату. Шан мечется, извивается и теряется во всем этом наслаждении. С губы течет кровь, потому что это тоже слишком, громкие стоны сами вырываются из полуоткрытого рта и заполняют комнату, переплетаясь с тяжелым дыханием блондина. Ми Си движется размашисто, выходит на полную длину и опять вбивается в разгоряченное тело, покрывает мокрую кожу засосами, срывает с раскрасневшихся губ удовольствие и наслаждается сам. Ему не было так хорошо никогда, и он готов прямо сейчас об этом закричать, но отдает это право любовнику, который и так справляется с этой миссией на отлично. Шан почти безумен, он подается вперед и находит те губы, которые, кажется, готов целовать вечно с особой любовью, шепчет имя, которое мог бы произносить, пока язык не отсохнет. Он обнимает, двигается бедрами навстречу, и целует так, как не целовал никого никогда в жизни — запретно, сладостно. Он готов прямо сейчас заорать о своих чувствах и почти шепчет: «люблю», но получаются только несвязанные звуки и стоны наслаждения. —… Ми Си! — он кончает с громким криком, закрывая рот рукой и выгибаясь от сильного оргазма. Мычит что-то совершенно не разборчивое, а по щекам текут горькие слезы. Блондин кончает следом с громким рыком и наваливаясь на ослабевшее тело. Ему хватает еще сил дотянуться до солоноватых губ, невесомо касаясь их, а брюнет обхватывает лицо блондина и притягивает к себе крепче, чувствуя как в груди разрывается комок. Он чувствует, как из него вытекает горячее семя парня и как неожиданно пусто становится, когда тот переворачивается и легко целует того в висок. Сейчас, на пике наслаждения, он готов прямо прошептать:«Я люблю тебя, дурак», но вместо этого прикрывает глаза и крепче прижимается к телу любимого, про себя думая: «Потом, подожду до следующего раза».