Пусть это длится вечно

Часть 2.О пользе владения языком. Испортившееся настроение капитану Эклзу чуть подправили инъекции успокоительного нано-робота, но в голове все равно глухо гудело от раздражения. И поздно вечером, сидя у себя в каюте, Дженсен пытался читать на планшетнике отчет по своей роте. Пытался честно, но мысли то и дело застревали на капитане Камерон, и Джареда не было рядом, чтоб отвлечься. Того загнали в наряд сходу, не дав даже вещи разложить. И теперь Эклз сидел в одиночестве, снова и снова вспоминая сегодняшний день, и бесился. В лифте поднимались вчетвером. Все молчали, никто больше не пытался завести беседу, но Камерон демонстративно вставила в уши наушники и тишину разбавили едва различимые звуки музыки. Это была песня Queen «We will rock you», древняя, но отличная классика. Эклз и сам любил рок-классику, но эта Камерон портила все впечатление. Круто конечно, что женщина слушает такую музыку, по-видимому, разбирается в ней, но… Тут она еще сняла защитные очки, зацепила их дужкой за край майки, в задумчивости уставилась в прозрачные двери лифта. И Эклз увидел наконец ее лицо открытым, - нос оказался действительно небольшим, аккуратным, скулы немного высоковаты, а глаза оказались… Что за цвет? Черный зрачок, от него лучиками расходится рыжий, дальше окрашиваясь в зеленый, и закругляется в радужный ободок темно-серого цвета. Разве бывают такие глаза?! Камерон слегка кашлянула, открыла бутылку с водой и приложила горлышко к губам. Вот только не надо дешевой порнухи! Эклза аж передернуло, так картинно Камерон сделала глоток и медленно слизала с губ капельку воды, при этом по ее горлу прошел комок. Эклз и шею разглядел, - нежная кожа, ровная, быстро пульсирует вена… И запах. Сладковатый, с горькими нотками, сдержанный, но запоминающийся. Да, он что-то напоминал ему, но что?.. «Хризантемы, шоколад и коньяк» - пронеслось в голове Эклза, и тут же со злостью: «Никогда не буду больше пить коньяк». И словно решив прикончить Эклза, Камерон стала отбивать ритм песни ногой, постукивая берцем в пол. При этом ее небольшие, крепкие груди чуть подрагивали, и даже сквозь плотную материю белья и майки стали заметны крупные соски… Вот сука! Эклз закатил глаза и чуть не треснул по башке Коллинза, потому что тот именно в этот момент хрипло вздохнул, сглотнул, идиот озабоченный. Наконец лифт дернулся, двери раскрылись и первой вышла Камерон. Эклз уже было облегченно вздохнул, пропуская вперед Падалеки и Коллинза, как вдруг эти двое остановились как вкопанные, едва выйдя из лифта. Эклз обошел их и посмотрел, что же их так увлекло. Оказалось, что Камерон уже обнимается с лейтенантом Олссоном, словно давние знакомые. - Тайлер! – воскликнула Камерон, - Солнце! Как я рада тебе! - Эйс! – гудел Олссон в восторге, - Любовь моя! А я как рад! Теперь ты мой командир, ты в курсе? Он обнимал Камерон своими лапищами, прижимал к себе, целовал в щеки, блестя глазами. - Как в давние времена! – вторила ему Камерон, - Зададим жару галактийцам? - А то! – засмеялся Олссон, - Знаешь, какие у нас в роте ребята? Звери! – и он обернулся к стоящему позади себя лейтенанту, - Эй, Пеникетт! Лейтенант Пеникетт вытянулся в струнку. - Я! – сказал он глубоким, завораживающим голосом и впился глазами в Камерон. Эклз с новым приступом раздражения заметил, как озаряется светом лицо лейтенанта, сияют глаза, рот приоткрывается в изумлении и весь он словно готов кинуться к женщине. Что это? Любовь с первого взгляда? Такое бывает? И Камерон вдруг замирает, отодвигается от Олссона и смотрит на лейтенанта в легком изумлении. - Лейтенант, - произносит она глухо. - Лейтенант Пеникетт, капитан! – отвечает тот и голос его дрогнул, губы расплылись в улыбке. - Имя? – просит капитан. - Тамо. Тамо Пеникетт, капитан, - улыбка так и светится. - Древнее индейское имя, - говорит Камерон своим невозможным голосом так, словно ласкает, - Красивое. - Спасибо, капитан! – и лейтенант чуть не лопается от радости. Эклз сам чуть не взорвался от всего этого, пихнул Падалеки в бок, мол, пошли уже отсюда. На Коллинза он даже не посмотрел, - тот так и стоял, с дурашливой улыбкой наблюдая слащавую сцену. Падалеки тоже, болван романтичный, улыбался непонятно чему, но сделал пару шагов с Эклзом. Как тут раздался новый возглас радости. - Капитан Камерон! – это громко произносит статный мужчина с хищной, но обаятельной улыбкой, в форме, на которой сияют нашивки майора, - Какая отрада видеть вас здесь! Камерон тут же обернулась, заметно переменилась в лице, - глаза ее сузились, губы плотоядно усмехнулись, руки легли на талию по бокам, бедро выдвинулось, тряхнула хвостом. «Как кобыла, завидевшая жеребца!» - зло подумал Эклз. - Майор Стюарт! – засмеялась Камерон, - Вот сюрприз, так сюрприз! Майор стремительно подошел к ней и, не обращая внимания на других, обвил руками крепко и впился поцелуем в губы. Ого! Падалеки чуть слышно присвистнул, Олссон хмыкнул одобрительно. Коллинз перестал улыбаться, а бедный Пеникетт побледнел до синевы. Один лишь Эклз с яростью смотрел на все это. - Ой, Джеймс! – запыхавшись проговорила Камерон, решительно вырываясь из объятий, - Полегче! Я ведь всего лишь слабая женщина! - На то и расчет! – засмеялся майор Стюарт, - Помнишь академию? Камерон укоризненно покачала головой. - Не стоит, Джеймс! – сказала она, Дело прошлое… - Эйс! – перебил ее майор, - Для меня не прошлое! Эклз не выдержал, схватил за руку Падалеки, потащил за собой. Проходя мимо парочки, процедил сквозь зубы: - Разрешите! – и пошел как можно быстрее от места скопления столь бурных эмоций. - Бордель, - буркнул он, отойдя подальше, - Не крейсер, а дом терпимости… - Да ладно тебе, Эклз, - спокойно сказал Падалеки, - Она не виновата, что альфы на нее так реагируют! - Пусть валит из армии тогда! – рявкнул Эклз, - Таким омегам здесь не место! - Она бета, - парировал Падалеки, - Не почувствовал разве? Сначала мне показалось, что альфа, но потом запах такой пошел. Точно бета! - Да хоть святой ежик! – отмахнулся Эклз, - Раздражает. - Угу, - невнятно пробормотал Падалеки и внимательно посмотрел на Дженсена. Но тот этого уже не заметил. Потом в течении дня Эклз несколько раз срывался на подчиненных, когда проводил строевой смотр своей роты, чуть не наорал на майора Феррис, когда та позвонила на его планшетник с вопросом: в чем дело, почему капитан Эклз ведет себя как животное? И лишь когда майор Феррис пригрозила вывести из строя на три дня по медицинским показателям, Эклз извинился и постарался взять себя в руки. Немного успокоился, но во время ужина чуть опять не сорвался. Падалеки сидел за одним столиком с Камерон, и хотя его время, как дежурного по крейсеру, было строго ограничено, весело болтал с ней. Они поминутно склонялись друг к другу, шептались, хихикали, как давние подружки, и лишь появление в столовой полковника Шеппарда заставило Падалеки вскочить и быстро уйти. Теперь Шеппард флиртовал с Камерон! Ну с ним она хотя бы не кривлялась, лишь мило улыбалась каким-то словам полковника. Коллинз, сидевший рядом с Эклзом, снова лыбился непонятно чему, добавляя градуса. - Коллинз, - рыкнул Эклз, - хватит уже! - Чего ты бесишься?! – удивился Коллинз, - Ревнуешь что ли? - В Падалеки я уверен, - сказал Дженсен, - просто… - Впечатлила? – перебил его Миша, и заглянул в глаза друга внимательно, что-то почуял. - Да пошел ты! – вскинулся Дженсен, - Вообще не в моем вкусе! - Ой-ой-ой! – закачал головой Миша, - А кто целовался с ней на новогоднем балу шесть лет назад? Кто потом мне мозг выносил просьбами узнать, кто это была? Кто, а? Эклз поперхнулся от ужаса, дыхание сбилось, из глаз брызнули невольные слезы. Он стукнул себя пару раз в грудь, пытаясь задышать снова, с шумом вздохнул наконец, быстро схватил стакан с водой, сделал большой глоток. - Что?! – сипло прошептал он, таращась на друга, - Это была она? Она?! - Да, именно, - улыбался Коллинз, - я знаю, потому что стоял рядом, и маску ту я ей подарил. - Сука, - только и смог вымолвить Эклз. Да, это его прикончило. И сейчас, сидя в своем кресле, Дженсен вновь почувствовал досаду. Ведь тот поцелуй с незнакомкой на новогоднем балу в штабе ВВС под бой часов и в полумраке, было его одним из самых любимых воспоминаний. Он до сих пор помнил ее губы, мягкие, нежные, теплый бархатный язык, осторожно ласкающий его губы, раздвигающий их, зовущий, с легким привкусом текилы и еще чего-то сладкого, нежного, молочного… За двенадцать секунд она умудрилась лишь губами, лишь поцелуем возбудить Дженсена так, что он до сих пор, стоило только вспомнить об этом, готов был кончить от легкого прикосновения. Блядь!.. Эклз откинулся в кресле, глухо зарычал, сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в теле. - Сука, Камерон! – прошептал он, зажмурился крепко, желая прогнать непрошенные видения, - губы женщины, ее шея, просвечивающая голубоватым сквозь нежную кожу, пульсирующая жилка, зелень глаз в крапинках золота, бесстыдно проступающие сквозь ткань соски… Боже! Да что это со мной?! И руки его невольно опустились на пах, на вздыбленный пенис, которому было абсолютно фиолетово, что его хозяин мысленно костерит себя на все лады. Нет, мне не нужна эта бета… Не хочу, нет… Твою же! Только губы, только поцелуй.. И в мозгу запестрели, завертелись картинки, где эти губы чуть слышно выдыхают его имя, и голос… Этот невозможный, чувственный голос стонет, потому что Дженсен… Эклз с руганью соскочил с кресла, крутанулся на месте, взъерошил волосы, провел ладонью по лицу. Нет, нет и нет! Все это долбанные инстинкты, альфа, мать его! Ничего стоящего! (Ага, не стоящее! А в штанах что? Морковка?) И все это пройдет. Надо только поставить эту бету на место, - жестко и грубо показать ей, кто она и чего стоит в этом мире. Беты никогда не были слабостью Эклза, он их практически не замечал, ни мужчин, ни женщин. Обычно они вообще никак не выделялись, даже запахом, - нечто среднее, серое, не интересное. Но вот ведь приключился такой сбой в личной программе капитана, и давно уже, лет шесть назад. А он об этом узнал лишь сейчас и ни фига не весело, блин… Эклз выключил планшетник, погасил свет в каюте и с размаху упал на кровать ничком. - Блядь! – застонал он, придавив сам себе обалдевший от эрекции пенис, - Ненавижу! Он чуть повернулся на бок, чтоб не упираться пахом в жесткую постель, но тут же, не сдержавшись, слегка потерся о нее. Зарычал, против воли желая, сжал в кулаках подушку. Вновь потерся и… Укусил ни в чем неповинную подушку зубами, содрогаясь в накатившем оргазме. Вот так просто, от одного лишь воспоминания, будто не трахался год?!.. Все тело распадалось на части от сладких судорог, в голове звенело пусто и такой восторг… А что будет, если это случится в живую? Меня размажет или ничего особенного? Эклз, выравнивая дыхание, горько усмехнулся своим мыслям, достал влажные салфетки, не торопясь обтерся. «Как пацан малолетний», - подумал он про себя и неожиданно быстро уснул… Дженсен держал ее крепко в своих руках, медленно раскачивая на себе, двигался длинными и сильными ударами. И целовал в губы, не давая вдохнуть, снова и снова. Вот так, да! Не останавливайся, Дженсен! Не… Эйс задушено всхлипнула, открыла глаза и уперлась взглядом в улыбающееся лицо Коллинза. Его голубые глаза с нежностью оглядывали ее, он улыбался, крепко обнимал. Они лежали на одной кровати, видимо Эйс уснула и увидела во сне то, что увидела. И не в первый раз, кстати. И сейчас она опять лежала, шумно дыша, как рыба выброшенная на берег, дрожа от желания и чуть не плача от невозможности его исполнить с тем, с кем хотелось. Она прижалась плотнее к Мише, уткнулась носом ему в шею, вдохнула его теплый, успокаивающий запах. - Миша, - прошептала она, - я… - Кошмар? – тихо улыбнулся Коллинз, - Не бойся, детка! Я рядом, я помогу, если хочешь… - Заткнись, пожалуйста, - она прикрыла глаза, перекинула ногу через его бедро, прижалась теснее, коротко вздохнула, почувствовав, как Коллинз одним рывком вошел, сразу поняв настроение партнерши. Он перевернул ее на спину, приник губами к губам, пробормотал в них: - Что с тобой? Ты как одержимая… - Просто заткнись, - почти зарычала Эйс, двинулась призывно. - Ты пожалеешь, - все так же тихо прошептал Коллинз, закинул ее левую ногу себе на плечо, задвигался резко, - но тебе понравится… Эйс молчала, лишь прижимала к себе альфу сильнее, двигалась к нему навстречу, стонала, закрывала глаза и видела над собой Эклза. И хотелось плакать, потому что стоило лишь представить себе эти зеленые глаза, сосредоточенно нахмуренные брови и губы, полуоткрытые в предвкушении, как ее разрывало на части. Желание, опустошающее, жгучее, выматывающее, болезненное, невозможное, неотвязное, преследовало днями и ночами. И не было успокоения уже давно даже в нежных, умелых, любящих руках Коллинза, даже под его трепетными ласками, губами, под его крепким жаждущим телом. И он старался, как мог, чувствуя ее метания, старался. Но Эклз сидел в ее мозгах, в сердце намертво, впитался в нее, не отделить. Эйс тоже старалась забыться, отдаться полностью Коллинзу, хотя бы в благодарность за его нежность, внимание, обожание. И ни хрена не получалось! В порыве отчаяния, в желании получить разрядку, она неосторожно прошлась ногтями по спине и плечам Коллинза, впилась губами ему в шею. А перед глазами плыл образ Эклза, хмурого, вечно недовольного, но такого нужного Эклза… Нет, это невыносимо! Прости, Миша! «Да, да, да!» - прошептала она, имитируя, больше не в силах продолжать, сжала его сильнее. «О детка! Моя детка!..» - рычал Коллинз, довольно расплываясь в оргазме. Эйс искренне хотела сделать ему хорошо, гладила и целовала нежно. Заглянула в глаза. - Разреши узел, - хриплым шепотом попросил Коолинз, целуя ее в ответ, двигаясь медленно и осторожно. Эйс вдруг почувствовала такую тоску, пустоту внутри, - как же она измучилась за этот месяц на Фаргейте, как ей хотелось… Но этого не будет никогда! Он ненавидит ее, а Коллинз… Вот он, рядом, целует, смотрит в глаза, так нежно двигается, сдерживает себя, боится сделать больно. И она кивнула, отвечая на поцелуй. Коллинз благодарно выдохнул прямо в губы: «Эйс, моя детка!», и она чуть не закричала в голос, почувствовав огромный, распирающий все внутри узел, почти рвущий ее на части. Она не хотела плакать, но ком в груди рванул обжигающе, разлился лавой по телу и слезами. Она обнимала Коллинза за плечи, прятала лицо на его шее и плакала, всхлипывая беззвучно. - Что такое, детка? – с тревогой заглянул в лицо Коллинз, - Больно? - Нет, - мотнула она головой, - Не останавливайся… И не уходи сегодня, ладно? Коллинза повело от этого невозможного голоса, тело само рванулось вперед в желании слиться окончательно, не отпускать, заполнить собой бесконечное количество раз, сделать своим навсегда. - Хочу, чтобы ты забыла обо всем, - шептал он, вдруг почувствовав нечто схожее с ревностью. Он знал, знал, что происходит с ней, но мог лишь так, в постели, постараться изменить хоть что-то. – Забудь, забудь обо всем… Я с тобой, люби меня… Ох, как бы она хотела забыть все! Буквально. Но проклятый Эклз держал ее крепко, ни разу не прикоснувшись, ни разу… Как же это случилось? И почему?.. В тот день Камерон снова переругалась с Джеффом. Они продолжали жить в одном доме, хотя и были разведены. И все потому, что Джеффри Дин Морган, генерал ВВС, бывший муж Камерон, ни в какую не хотел подписывать соглашение о разделе имущества. Тем самым делая договор о разводе юридически бессильным, то есть развод как бы есть, но по закону, пока супруг не даст согласия на раздел, второй супруг вынужден номинально состоять в браке, проживать вместе. - Ты специально напросилась на Фаргейт! – орал Морган, вразвалку ходил по гостиной как медведь, - Все, лишь бы сделать мне больнее! - Бред! – парировала Эйс, - Ты сам дал разрешение на мой перевод! Без этого… - Там Коллинз, - перебил ее Морган, - И ты идешь к нему! - Коллинз уже перевелся к Сингеру, - удивилась она, - Разве… - Министр Крипке пока не дал разрешения, - снова перебил ее генерал, - И вообще, на Фаргейте альф больше семидесяти процентов! - Надо было думать об этом раньше! – уже перешла на крик Камерон, - Гораздо раньше! И сейчас не изводил бы ни себя, ни меня своей ревностью! - Ты выходила за меня по своей воле! До свадьбы я к тебе и не прикоснулся! - Не логично, но романтично! Сейчас заплачу! А кто вынудил моего отца согласиться на мое замужество? - Это было взаимно выгодное решение! Или ты хочешь сказать, что не любила меня? - В том-то и дело, что любила! Очень! Так любила, что закрывала глаза на всех твоих любовников и любовниц. Сколько их было, Джефф? До свадьбы и после? Все пятнадцать лет ты изменял мне! А я любила! - Прости меня! Эйс, красавица моя! Прости уже меня! Мы же это уже обсуждали. - Да плевать мне на твои походы по омегам! Затрахай хоть весь военно-воздушный флот! Ты прекрасно знаешь, чего я не прощу тебе никогда… - Нет! Эйс, это удар ниже пояса! Я тоже тогда пострадал! - Но я потеряла больше, - Эйс вдруг заговорила тихо-тихо. - Эйс, нет! – Морган тоже перешел на шепот, в глазах его метался ужас. - Я потеряла и мужа, и ребенка, - продолжала говорить Эйс, жестоко глядя в лицо Моргана. - Это вышло случайно, я не хотел… Ты кричала, я не знал, как тебя успокоить… - И поэтому ты ударил беременную жену так, что она свалилась с лестницы? Беременную долгожданным малышом? Лишь потому, что она просто хотела не пускать тебя на очередные блядки? - Эйс, прошу! Не добивай! - Да, ты пострадал, Джефф! Ты потерял сына, а я всего лишь способность стать матерью когда-нибудь. - Эйс… - У меня никогда не будет детей, Джеффри Дин Морган! И за это я должна благодарить тебя, - и Эйс ушла, громко хлопнув дверью. В машине она пыталась отвлечься, заставила капрала Миллигана врубить музыку на полную, сама подпевала, но настроение было испорчено основательно. Против воли она снова и снова слышала в своей голове приговор-диагноз, который ей озвучили врачи шесть лет назад. «Миссис Морган, эндометрий не восстанавливается, слишком сильны были повреждения. Большой срок, тяжелая травма. По поводу второй матки. Сильный стресс вызвал гормональный сбой. Нам не за что зацепиться. Ваша репродуктивная система будто застыла. Циклы мы восстановим, но это все. Чудо возможно, но лучше вам просто смириться и забыть». И Эйс смирилась тогда, и почти забыла, - словно лед поместили ей в грудь и чувства куда-то исчезли, даже слез больше не было и ненависти к Моргану не осталось. И когда чуть позже Эйс переспала с Коллинзом, к великому удивлению того, легко поддавшись на его ласки, она не стала скрывать своей измены, но и не орала об этом на всех углах. Просто Морган сам застал любовников в доме Коллинза, приехав туда наслушавшись сплетен. Увидел, убедился, потряс Коллинза за грудки для вида, но не нашел в себе моральных сил наказать жену. Да и Коллинза он больше не трогал, просто перестал с ним приятельствовать. С Коллинзом Эйс встречалась изредка, не настаивала на постоянных отношениях, но каждый раз отдавалась ему с удовольствием и страстью. И Коллинз старался с удвоенной силой, находя в этой женщине успокоение. Возможно, что именно Коллинз, своей нежностью, вниманием, помог Эйс отойти, воспрять духом, и циклы восстановились. И когда это случилось, Коллинз был вознагражден таким трехдневным секс-марафоном, что прибыл на Фаргейт из увольнительной похудевшим, с кругами под глазами, с трясущимися руками и ногами, но довольный до неприличия. Так что впервые за много лет он мог спокойно смотреть на Падалеки и не постанывать от желания. А Эйс тогда решила для себя, что если вдруг забеременеет, то непременно переедет с Глока на Союз, подальше от всех. Не случилось. Когда машина остановилась на летном поле и музыка стихла, Эйс больше всего на свете хотелось спать. Остаться бы на этих кожаных сидениях, в этой машине, а Миллиган катал бы ее и катал по городу. Но надо было идти, служба, мать ее… Сонливость слетела с нее вмиг, когда она краем глаза увидела троих мужчин, удивленно наблюдавших за ней. Обоняние обожгло запахом альфы, - густой, терпкий, древесный, с неожиданными нотами розы, оплетающий, утягивающий в какие-то темные глубины сознания, где было жарко, тесно, сладко… Ах, ты ж, мать твою! Держать лицо, держаться! Держаться во что бы то ни стало! Спасибо очкам, никто не увидит ее расширившихся зрачков, но надо усмирить взбесившийся пульс. Так… Вот Коллинз, слава небесам, моя помощь! От него веет легким цитрусовым и кофе, успокаивает. А этот высоченный… Омега! И пахнет океаном, ветром, весенней травой, как сказка. А этот вот… Это он так пахнет, что хочется скинуть с себя все и припасть к его длинным, мускулистым ногам, смотреть на него снизу вверх раболепно, в надежде получить поцелуй… Очнись, Камерон! Откуда такие эпитеты?! Романов перечитала? Ярко представив себе эту картину, она разозлилась сама на себя. А еще, когда услышала его низкий голос, вопрошавший Коллинза, ее затрясло мелкой дрожью. И в лифте она старалась не дышать, слушать музыку. В горле пересохло, глотнула воды, старалась, чтоб руки не выдали ее дрожи. Углубилась в звук, не смотрела по сторонам, но в груди бухало, тело постепенно предавало ее. Она не удержалась и посмотрела на него, - он тоже снял очки и теперь сверлил ее невероятно зелеными глазами с такой злостью! Раздражение от капитана исходило волнами такой силы, что Эйс вмиг остыла, в голове прояснилось, и хотелось убежать от этого злого альфы как можно дальше. Потом она встретила Олссона. Милого Тайлера Олссона, боевого товарища по Супернова, и его дружеские объятия совсем ее успокоили. А вот лейтенант Пеникетт оказался прямо подарком для нее! Высокий, поджарый, длинноногий, светловолосый, с пронзительными серыми глазами, бархатным голосом, и запахом буйной весны – сирени, тюльпанов, как море тюльпанов. И такой взгляд, словно он увидел перед собой невероятное чудо, а не просто женщину. Его откровенное восхищение было так приятно, так согревало, так отзывалось радостной вибрацией где-то в глубине, что она поневоле расправила плечи, вдыхая полной грудью этот волшебный запах цветов. В ней будто проснулись все ее сущности, альфа, бета и омега. Что всегда было необычно даже для их мира, и особенно для женщины. Именно поэтому она обладала сверхчувствительностью омеги, самоконтролем беты и упертостью альфы. Но где есть плюсы, там есть и минусы, - покорность омеги, циничность беты, агрессия альфы. И вот именно агрессия всколыхнулась в ней, когда появился этот Стюарт. Да, было время, молодость, дурацкие амбиции, неясные мечты. Хорошо, что тогда она встретила Моргана, влюбилась и вышла замуж. Иначе, сидела бы сейчас на Глоке, в шикарном особняке Стюартов, в роскоши и взаперти. Да еще была бы бита нещадно, как бывшая жена Стюрата. Эйс смотрела на Джеймса и поражалась – да, хорош, зараза, типичный альфа-самец, но как? Как она могла уйти к нему от… Волны злости Эклза, прошагавшего мимо, отвлекли ее, а чуть позже она ясно услышала своим идеальным слухом: «Бордель». Это сказал Эклз с такой ненавистью, что в груди заныло. И ныло потом весь тот долгий, тяжелый день. Познакомилась с ротой, вернее, постаралась запомнить хотя бы фамилии. Пятьдесят человек – сорок семь альф и три омеги, на первый взгляд настроение в роте спокойное, без агрессии. Выбрала себе в помощники невысокого, жилистого сержанта Чау, омегу с умными глазами, очень уравновешенного, умеющего говорить коротко и емко. Дала ему задание вечером предоставить ей информацию на всю роту: родился, крестился, женился и т.п. Все это она могла бы узнать и в кадровой части, но хотелось испытать нового помощника. Вообще, ей хотелось, чтоб помогал ей Пеникетт, но, во-первых, он лейтенант, во-вторых, он альфа со стопроцентным статусом, и в-третьих, лучше пока пусть издали любуется ею… Стоило ему приблизиться к ней, как она вдруг начинала запинаться, заливаться румянцем и вообще чувствовать себя пятнадцатилетней девчонкой. Так не пойдет! Надо заткнуть своей внутренней омеге рот, чтоб молчала до поры до времени. Потом Эйс лично проверила каждый из пяти ботов, принадлежащих ее роте, выслушала механиков, и когда собиралась уже выходить из шлюзов, услышала ругань. Орал Эклз на кого-то из своих. - Так какого ляда ты принял такой бот?! – голос его звенел от ярости, от которой у Эйс буквально потемнело в глазах. Ее словно прошило очередью, она пошатнулась…и руку ее схватил, сжал лейтенант Пеникетт. Она удивленно уставилась на него, будто только сейчас заметила. И было от чего, - от лейтенанта, от его крепкой, теплой ладони шли волны заботы, неподдельного внимания, восхищения и желания защитить. Глаза его словно говорили: «Я здесь, ты под моей защитой!», а голос прошептал: - Тихо-тихо-тихо! Я держу, не бойтесь… - Кажется, - пробормотала чуть хрипло Эйс, не в силах отвести взгляд от его серых глаз, - я забыла пообедать. И тихо засмеялась. Пеникетт тоже заулыбался. - Это приглашение? – лукаво спросил он. - Да! – с искренней радостью ответила Эйс. А чувство юмора у него есть, отлично! И совсем не тупой альфа… Не то, что этот солдафон! Эйс пошла рядом с Пеникеттом, не удержалась, обернулась на все еще сыплющего ругательствами Эклза. Орет так, что даже вены вздулись на шее!.. Какая-то часть Эйс рванулась к нему, так, что она невольно охнула. Чертов Эклз! Бегом, бегом отсюда!.. В столовой вся ее рота уже заняла свои столики. При ее появлении, все, как один, поднялись, вытянулись. - Приятного аппетита! – громко сказала Камерон. - Спасибо, капитан! – гаркнуло несколько десяток глоток в ответ. Сидевший за дальним столиком Коллинз показал Эйс два поднятых больших пальца, а она подмигнула ему и указала на свой планшетник. Коллинз все понял. Села Эйс не напротив Пеникетта, а рядом, чтоб не пялиться ему в глаза и нормальное поесть впервые за этот день. Обедали, болтали о пустяках, тихо посмеивались шуткам друг друга, и тепло мягким коконом обволакивало Эйс с головы до ног. Даже в груди почти не ныло, и она вообще не почувствовала, как на пороге столовой остановился Эклз, смерил хмурым взглядом ее, тихо улыбающуюся этому лейтенанту, что-то рыкнул и повернул обратно. Потом Эйс проторчала в кадровой части часа полтора, настрочила с десяток рапортов, - о принятии дел и должности, с просьбой дать доступ к медкартам всего личного состава крейсера, о выделении ресурса в базе данных для сбора и анализа психотестов, других исследований, и прочее, и прочее. Потом навестила медцентр, а точнее полковника Смит и майора Феррис, двух давних подруг своей матери. С удовольствием познакомилась с девушками-медиками, особенно ей понравились лейтенанты Фелиция Дэй и Алайна Хаффман, веселые хохотушки-омеги. Потом ей сменили нано-робот, наложили повязку на место вживления. Потом она спустилась в оружейную, столкнулась там с Падалеки, который перепроверял там все, строго по уставу. Увидев Камерон, Падалеки расплылся в улыбке. - Капитан Камерон! – нараспев поприветствовал он, - Как вам наш ковчег? - Капитан Падалеки! – улыбнулась в ответ Эйс, - Как сказал ваш друг, капитан Эклз, это не крейсер, а дом терпимости. Падалеки сразу сник, смутился. - Вы слышали? – пробормотал он, краснея. - У меня идеальный слух, капитан, - серьезно сказала Эйс, - и если еще раз Эклзу вздумается сказать что-то подобное, то пусть уйдет подальше. Так ему и передайте! - Капитан, - зачастил Падалеки, - на самом деле Дженсен не такой уж грубиян. Просто сегодня на него что-то нашло. Я прошу у вас прощения за него! Извините! Эйс мгновение разглядывала это милое лицо, виноватый взгляд ореховых глаз, бровки домиком. Просто огромный и няшный щенок-овчаренок! - Да ладно, Падалеки! – засмеялась она, похлопала этого здоровяка по плечу, как смогла достать, - Все нормально! Взбесившиеся альфы – наш профиль! Будем лечить. - Джаред, - и Падалеки протянул свою огромную лапищу Эйс. - Айсидора Мария Камерон, - представилась полным именем Эйс. - Ого! – смеялся Джаред, - Какое редкое имя! И Мария! - А твое второе имя? - Тристан. - Ох ты! Как романтично! Прям из легенды! - Да, только Изольды пока не нашел. - Любишь читать старинные книги? - Очень! А ты слушаешь Muse? - И не только… Так они болтали, все больше проникаясь друг к другу симпатией, поднялись в столовую, принялись за ужин. Так их Эклз и застал, шепчущимися о чем-то. Джаред и сам не заметил, как в нескольких словах описал свое нынешнее состояние. - И вы пара уже три года? – переспросила Эйс. Признаться, она была не удивлена. - Да, - кивнул Джаред, - но ест проблема. - Говори, мне можно, - подмигнула Эйс. «Скажи мне, что Эклз скотина, извращенец, хоть что-то, чтоб я смогла его возненавидеть!» - не к месту подумала она. - Я не уверен теперь, - шептал Джаред, - нужно ли мне все это. Наши с ним отношения, в смысле… Это плохо? «Пипец, здоровяк! Ты меня запутал еще больше!» - мелькнуло в голове Камерон. - Естественно, а не плохо, - серьезно сказала Эйс, - Ты живой человек, а не робот. Имеешь полное право сомневаться. Главное, не торопись и не предавай себя. - Блин, - тряхнул башкой Джаред, - только познакомились, а я тебе все выложил. - Делай так и дальше, - улыбнулась Эйс. «Нет, я не хочу знать об Эклзе ничего!», - Ты классный парень! Уверен, что не альфа? - А если б был альфой? – лукаво подмигнул Джаред, - На какой минуте ты бы меня раздела? - На второй! – уже во всю хохотала Эйс, - На первой разделась бы сама! - Наша девчонка! – одобрительно улыбался Джаред, - Срастемся! Потом пришел полковник Шеппард, невысокий, но статный мужчина, с лукавым взглядом и безупречными манерами джентельмена. Падалеки отсалютовав приветствие, умчался на свой боевой пост, Шеппард сел напротив Эйс, начал задавать типичные вопросы: как, что, нет ли проблем, нужна ли помощь. Как бы там ни было, а капитан Камерон бывшая жена генерала Моргана. И развод ничего не поменял в отношении генерала к Камерон, и за свою, хоть и бывшую, бету генерал порвет любого в тряпки. И как еще Коллинз ходит при своих яйцах!? День был тяжелым, насыщенным эмоциями, событиями. Эйс после душа почти засыпала, хотя в голове и вертелись картинки с хмурым Эклзом, его глаза, губы… Дверь в каюту открылась, Эйс повернула голову, увидела Коллинза с милой улыбкой на лице. - Привет, детка! – прошептал он, закрывая за собой дверь. Эйс совсем забыла о Коллинзе со всеми этими заботами, но сейчас, глядя на него, - форму даже не снял, только китель расстегнул до половины, волосы взлахмочены, пахнет машинным маслом, лимоном, кофе с молоком, глаза-озера сияют, чуть обветренные губы улыбаются, - она чуть задохнулась от сладкой волны во всем теле, вскочила на ноги. Коллинз протянул руки. - Иди ко мне, - хриплым шепотом позвал он. И Эйс с силой прижалась к нему, впилась губами в губы, запустила руки под китель. Она действительно соскучилась по нему… - О боже! – простонал прямо в поцелуй Коллинз, - Как я скучал по тебе, Эйс! Ты даже не… - Докажи, - перебила его Эйс. И Коллинз одним махом сдернул с нее майку, снимать трусики не стал, а просто рванул их к черту, отбросил, расстегнул ширинку, чуть спустил штаны, боксеры. Не было терпения раздеваться! Он подхватил Эйс на руки, одним движениям, точным и резким, насадил на себя, входя в нее под самый корень. Эйс вскрикнула, обвила его талию ногами, плечи руками. - Коллинз, - выдохнула она, - точно знаешь, что мне нужно… Он зарычал, развернулся к двери, прижал Эйс к ней, подложив одну руку под ее поясницу, и жестко задвигался, вбиваясь сильными толчками. Губами нашел ее губы, впился жадно. «Да, да, да» - придушенно шептала Эйс ему в губы, в такт его движениям. «О детка! – в ответ шептал Коллинз, - как сладко… Моя девочка!». «Твоя, твоя» - Эйс рассыпалась, расплавлялась, восторг затапливал всю ее, и когда уже рвались разноцветные фейерверки во всем теле, она ясно увидела мысленно Эклза, его невозможные зеленые глаза и … - Да! – низко простонала Эйс, - Боже, да! Тысячи раз да! В ту ночь Эклз приснился ей впервые и основательно поселился в ее снах, голове, мыслях, ощущениях. Ни днем, ни ночью не было от него спасения. Днем он хмуро провожал ее взглядом, когда мимолетно сталкивались, односложно отвечал, если была необходимость задавать ему вопросы, глухо рычал, если Эйс вдруг решала сбить с него спесь и зло шутила. Он ее ненавидел всей душой! Это ощущалось во всем, он всегда уходил, стоило лишь Эйс войти в помещение. Даже из столовой убегал. Он ненавидел Камерон. Или думал, что ненавидит. Убеждал себя в этом. Падалеки сразу почувствовал, что с Эклзом творится нечто странное, когда вернулся с наряда на следующий день. И вместо хмурого «Привет» получил не санкционированный, грубый секс, без поцелуев и ласк. По началу Джареду это даже понравилось, но омегу не обмануло внутреннее чутье, - альфа занимался сексом в данный момент не с ним, а с кем-то, кому хотел сделать больно, унизить… В мыслях? Что за черт?! Джаред попытался оттолкнуть обозленного Дженсена от себя, но в того будто бес вселился, и он не отпустил омегу, пока не кончил. А потом даже не извинился. «Что с тобой?» - попробовал осторожно выяснить Джаред, уткнувшись носом в шею Дженсена, пока тот хрипло дышал. Дженсен не ответил, резким движением оторвался от омеги, вскочил на ноги и ушел в душевую. Был ли Джаред оскорблен? Он и сам не мог это определить точно. Что-то неприятно холодило внутренности, но мысли больше занимал вопрос, - что случилось с Дженсеном? Некстати вспомнилась бордовая коробочка с кольцом, будь она не ладна! Означает ли все, что сейчас было, что предложение альфа ему все-таки сделает, или нет? Погоди, Джаред, ты не о том думаешь, - одернул себя Падалеки. Ты ведь понял все, и эта коробочка на хрен тебе не нужна! Ты не обиделся лишь потому, что увидел отличную причину свернуть ваши отношения. Ну что молчишь?! Разве не так? Разве ты вчера еще не почуял, как изменился весь фон Эклза? Как его развернуло, стоило лишь показаться этой бете? И тебе ни фига не больно! Ты даже вздохнул с облегчением!.. Падалеки усмехнулся сам себе, понимая, что прав, что ему бардак в голове Эклза даже на руку. Была любовь или нет, Джаред уже не интересовался. Давно прошло то время, когда он ночами, молча, разглядывал спящего рядом альфу, и пытался понять, любит тот его или нет. С самого начала в их отношениях требующей стороной был омега, альфа лишь принимал, что дают. И этому альфе было бы параллельно, если бы все кончилось очень быстро. Потому, что он никогда не любил омегу. Во всяком случае, не так, как хотелось самому Джареду. И он устал от этого, очень устал.. И давно… А тут такой поворот! Бета появилась, потрясная бета! Сам Джаред с удивлением отмечал, что она ему очень нравится, - восхищение пополам с благодарностью. «Ох, капитан Камерон!» - засмеялся Джаред искренне, - «Как же вовремя ты появилась!». И вдруг вспомнил о Коллинзе, и что-то очень похожее на ревность шевельнулось в нем. «Опа-на!» - мысленно офигел сам от себя омега, и в задумчивости принялся приводить себя в порядок. Дженсен после попытался извиниться перед Джаредом, но как-то так получилось, что Коллинз все время крутился рядом, и разговора не вышло. Потом уже сам Дженсен понял, что Джаред не хочет оставаться с ним наедине, и не желает никаких бесед. Нет, не злится! Читать настроение омеги Дженсен умел давно, и потому ясно почувствовал, - Джаред не сердится, он просто уходит. И все же разговор был нужен, но как поговорить, если ты восемнадцать часов в сутки принадлежишь не себе, и вокруг тебя толпы людей?! К тому же, Джаред вдруг улегся в отдельный бокс медцентра, придумав себе какую-то хворь… Цикл! «Твою же мать! – ругался мысленно Эклз, вспомнив, - У него же цикл! Он же говорил мне!». И если раньше все циклы Джареда они проводили вместе, трахаясь везде где можно, и не можно, то теперь… Джаред не хочет больше Дженсена, а чтобы не сорваться под действием шквала взбесившихся гормонов, спрятался у медиков. И Дженсен, стыдясь сам себя, с облегчением вздохнул. Ох, святые ежики! Заниматься сексом с Джаредом по необходимости и желать при этом совсем другого человека, - это конечно технически возможно, но, блядь, так трудно! Пусть все остается, как есть. После поговорим, думал Дженсен, на самом деле боясь этого разговора. Ведь их отношения все-таки не проходной перепих в подворотне, слишком долго они были вместе, многое пережили, многим делились. Они же друзья, в конце концов! А эта.. Камерон, будь она не ладна! Зачем она появилась?! Зачем??? Все было нормально, понятно, но нет! Свалилась на голову эта зараза! «Зараза Камерон!» - снова и снова ругался про себя Эклз, снова и снова стараясь не вспоминать… Да, чем больше я стараюсь не думать о белой обезьяне, тем чаще думаю о белой обезьяне. Он ненавидел Камерон, потому что она перевернула в нем все с ног на голову. «И лучше бы ее не было вообще…» - с ужасом, пугаясь силы своих эмоций, думал Эклз. Весь этот месяц с появлением Камерон на крейсере Эклз просто не узнавал сам себя, и это было жутко не комфортно. Личная жизнь полетела к хренам собачьим, в башке творилась чушь, тело вообще не слушалось и требовало, требовало, требовало… Это выматывало, бесило, и хотелось избавиться от причины своих проблем… Даже если к ней тянет безумно… Обычно во время рейдов Эклз полностью игнорировал любые реплики Камерон в эфире, так случилось и на этот раз. Когда бот под командованием Камерон попросил прикрыть от огня корабля галактийцев, пока ее бот перезаряжается, Эклз сделал вид, что не слышит. Падалеки в шоке посмотрел на каменное лицо Эклза и сам отдал команду: «Огонь!». В тот раз бот Камерон чуть не погиб и лишь подмога Падалеки дала фору, чтоб собраться и атаковать противника. Еще бот Пеникетта вовремя подоспел и отбил атаку галактийцев с боку, которых Камерон просто не успела бы встретить огнем. В эфире стоял отборный мат и команды, пока галактийцы не смылись прочь, спасаясь от перекрестного огня десантников. Раздались радостные вопли, опять-таки мат в основном, и перекрыл весь этот гвалт спокойный голос Камерон. - Спасибо, ребята! – сказала она, - Я всех вас люблю! Всех! Позже, уже выбираясь из бота, Эйс вовремя заметила несущегося куда-то Пеникетта, излучавшего такую ярость! Так что Эйс, не задумываясь, кинулась ему наперерез, схватила за руку. - Эй, эй, эй! – громко позвала она, почти невменяемого лейтенанта, - Стоять, Пеникетт! Это приказ! Пеникетт не сразу среагировал, пытался выдернуть руку. Глаза его потемнели, он дышал надсадно, а губы были сжаты в тонкую линию. - Пусти! – рыкнул он, забывшись. - Тамо, Тамо! – снова позвала Эйс и обняла его за талию, прижала к себе, заглянула в лицо, запрокинув голову вверх, - Тамо, успокойся! Я здесь! Пеникетт вдруг опомнился, недоуменно посмотрел вниз на Эйс, осознал, что она обнимает его совсем не по уставу, а так словно… И он обмяк, внутри все затопило нежностью, теплом, счастьем. Захотелось, чтоб исчезли все и всё, и остались только они вдвоем. - Простите, капитан, - заговорил он все еще взволнованно, - просто я… Если бы вы… Я без вас…, - и он с силой сжал ее плечи, дико желая поцеловать, но не смея. - Все нормально, Тамо! – тихо прошептала Эйс, - Я никуда не денусь от тебя. Пеникетт чуть не спросил: «Обещаешь?», но вовремя прикусил язык. Их обоих отвлекли громкие голоса на другом конце ангара, - там орали друг на друга Падалеки, Эклз и Коллинз, бешено жестикулируя. - Совсем охренел? – орал Коллинз, - Что на тебя нашло? - Что вообще творится? – вторил ему Падалеки, - Под трибунал захотел? - Отвалите от меня оба! – гремел Эклз, пытаясь уйти. Его колотило, и это было заметно. – Раскудахтались! - Они могли погибнуть! – негодовал Джаред, - Наши ребята, наши друзья! - Это было подло, Дженс! – прошипел Коллинз, - Что с тобой? - Да нормально все, блять! – проорал Эклз, - Обычный рейд, обычный бой! Мы, блять, в армии, Коллинз! И он, резко развернувшись, ушел прочь. Падалеки обернулся к Эйс и одними губами произнес: «Прости!». Коллинз тоже повернулся к ней, едва заметно улыбнулся, жестом указал на себя и на нее. Эйс его поняла. Друзья ушли вслед за Эклзом, а Эйс чуть отодвинулась от Пеникетта, легонько погладила его по руке. - Все нормально, Тамо, - повторила она свои слова. - Что теперь будет, капитан? – спросил он, имея в виду Эклза и его выходку. - Ничего не будет, лейтенант, - жестко сказала она, - Ничего ведь не случилось, значит и говорить не о чем. Так она и сказала полковнику Шеппарду, когда тот вызвал ее к себе на ковер. И сколько бы он не старался получить от нее подробные ответы, Эйс кратко описала рейд, сам бой и его исход. Ни слова о своей просьбе помощи к Эклзу, ни слова о его бездействии. - Какие именно команды вы подавали? – спросил полковник. - Если опустить мат, - усмехнулась Камерон, - то все по уставу. Полковник безнадежно махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена и Камерон может идти. В ту ночь Коллинз был особенно нежен и ласков, целовал и ласкал ее так, будто боялся, что она исчезнет. А Эйс, с благодарностью отдаваясь ему, думала о том, что этот месяц вымотал ее до предела и надо что-то делать. Именно в ту ночь она расплакалась в объятиях Коллинза. И именно в ту ночь Эклз и Падалеки наконец поговорили и выяснили для себя кое-что, но Эйс об этом не знала. - Ты придурок, Эклз, - устало проговорил Джаред, сидя рядом на кровати. - Знаю, - буркнул Эклз, - и ты не лучше. - Ну да, - согласился Джаред, - два идиота. - Прости, Джей, - тихо сказал Эклз и как-то устало похлопал его по колену. - Не хандри, Дженс, - отозвался Джаред с грустной улыбкой, - Главное, что мы друзья. Дженсен кивнул и уставился невидяще в стену. Джаред легонько тронул его за плечо и ушел. Оставшись один, Дженсен вытянулся на кровати, закрыл глаза. «Ну вот и все! – подумал он, почти засыпая, - Надо завтра написать рапорт о переводе. Хоть на Люцифер, только подальше от нее..» Стоило ему вспомнить об Эйс, как сон слетел с него мигом, - сердце забухало, разгоняя кровь. И впервые за этот месяц он почувствовал не злость и ярость, а беспробудную тоску, ноющую боль в груди и горькую нежность. Он зажмурился, сжал кулаки, резко перевернулся, уткнулся лицом в подушку. Глухо застонал, с досадой саданул в железную стену кулаком. «Как же я попал! - прорычал он, - Как попал!». Если б его отец оказался рядом, он объяснил бы сыну, что тот просто-напросто полюбил… Утром Эклз проснулся в полной решимости переводиться на другой крейсер. Он принял решение, он успокоился и от этого настроение его было отличным. Все непонятные чувства, ощущения, мысли он закинул в дальний угол сознания, и был почти весел. Зайдя в общую офицерскую душевую, он сразу увидел Коллинза. Тот стоял под струями воды, опершись о стену руками, лицом к ней, опустив голову. Казалось, он засыпал стоя, и Дженсен заметил яркие длинные царапины на его спине и плечах. - Ого! – не подумав воскликнул Эклз, и что-то кольнуло внутри, - Тебя пометили? Коллинз вздрогнул от его голоса, обернулся, смущенно усмехнулся: - Завидуешь что ли? – спросил он хрипло. Эклз хотел ответить, но вдруг понял, что этот разговор будет ему неприятен. После вчерашнего он уже не сможет спокойно принимать тот факт, что Эйс и Миша любовники. Даже если переведется на Люцифер, он не сможет с этим смириться, теперь уже нет. Но что он может сделать? Просто промолчать. Коллинз сразу уловил настроение Эклза, удивленно вгляделся в друга. - Дженс, - позвал он, - Дженси! - Заткнись, Коллинз! – буркнул Эклз, – Иначе… - Привет, парни! – в душевую вошел Падалеки, улыбаясь, - Как жизнь? Он хлопнул Эклза по плечу, встал рядом, пустил воду. Эклз в задумчивости всмотрелся в Джареда. - Что? – приподнял брови тот. - Все в норме? – спросил Эклз. - Ну да, - усмехнулся Джаред, - Мы же все обсудили. - Хорошо, - кивнул Эклз, с едва заметным облегчением в голосе. - Хотя, - хитро сощурился Джаред, - ты все еще в моем списке красавцев, Эклз! - О чем это вы там шепчетесь? – спросил Коллинз. - Да так, - начал было Джаред с улыбкой, но вдруг осекся. Голубые глаза Коллинза на его бледном лице сияли как-то по-особенному, а по приоткрытым губам стекала вода. Джаред невольно скользнул взглядом ниже и увидел явные следы чьих-то нескромных губ, которыми была усеяна шея и широкая грудь Коллинза. Джаред изменился в лице, губы его сжались в струну, он и сам не понял, с чего это ему так поплохело. Он резко отвернулся, а Коллинз в недоумении развел руками. - Эй, парни! – громко позвал он, - Да что с вами обоими?! Что не так?! Но ответа не дождался, Эклз и Падалеки все так же стояли спиной к нему, мылись и молчали. Коллинз, пожав плечами, тоже отвернулся, принялся растирать по коже гель. Джаред не выдержал, мельком глянул на замолчавшего Коллинза и чуть не выронил губку из рук. На широкой, накаченной спине Миши красовались следы от ногтей. Что-то заскреблось в горле Джареда, он опять отвернулся, сжал с силой губку, стиснул зубы, и тут только заметил, что Эклз тихонько ударяет сжатым кулаком в стену, а лицо его хмурое, злое. Эклз почувствовал взгляд Падалеки, глянул в ответ и оба одновременно недобро усмехнулись. Падалеки понял: они оба ревнуют, но каждый свое. - Хорошо, что его Пеникетт не видит, - глухо прошептал Эклз. - Зачем сказал? – зашипел Падалеки, и Эклз обернулся, увидел входящего лейтенанта. - Вот, черт! – обалдел Эклз, и внимательно следил за действиями Пеникетта. Тот молча кивнул ему, встал рядом с Коллинзом, пустил воду. Эклз и Падалеки уже сполоснулись и теперь просто глядели исподтишка на лейтенанта, ожидая его реакции. Сначала Пеникетт никак себя не выдавал, но потом, когда Коллинз, словно красуясь, покрутился под водой туда-сюда, смывая остатки пены, он глухо зарычал и с такой силой сжал зубную щетку, что та треснула пополам. Коллинз снова недоуменно глянул, теперь уже на Пеникетта, и снова, пожав плечами, пошел на выход. - С ума все посходили, - бурчал он, оборачиваясь в полотенце. Эклз с каким-то злорадством посмотрел на побледневшего лейтенанта и тоже ушел. Пеникетт с размаху влепил кулаком в стену так, что плитка треснула в одном месте, а на костяшках зазмеились струйки крови. Падалеки без особого интереса, думая о чем-то своем, хмуро бросил лейтенанту: - Обработай, не то вопросами замучают. - Знаю, - рявкнул в ответ лейтенант и, словно назло кому-то, еще раз треснул кулаком. Падалеки это уже было не интересно, он тоже ушел, и лейтенант остался один на один со своей ревностью и болью. На утреннем построении роты капитан Камерон конечно заметила руку Пеникетта с пластырем на костяшках. Внимательно вгляделась в его лицо, ища, другие повреждения, не нашла. Но наткнулась на такой взгляд его серых глаз, - вместо привычного обожания в них плескалась такая обида, боль, тоска! Эйс невольно отшатнулась. - Что с рукой, лейтенант? – как можно спокойнее спросила Камерон. - Споткнулся – был глухой ответ. - Зайдите в командирскую после завтрака, - строго сказала Эйс. - Это просто…- начал было лейтенант, но Эйс глянула на него властно. - Это приказ, лейтенант, - рявкнула она. - Есть, мэм, - по привычке отчеканил солдат. Во время завтрака Эйс нарочно села за один столик с Эклзом и Падалеки, следом за ней уселся и Коллинз. Эйс молча и с вызовом разглядывала Эклза, отметила, что руки его не сбиты, но это еще ни о чем не говорит. Эклз выдержал ее холодный взгляд, чувствуя, как хочется намотать ее хвост на кулак, приблизиться лицом к лицу и впиться ей в губы так, чтоб заскулила. - Что не так, капитан? – спросил он спокойно. - Ничего, Эклз, - ответила она, все еще обдирая его взглядом. - Капитан Эклз, - поправил он ее. - Буду обращаться к тебе так, как хочу, - с нажимом на «к тебе» сказала Эйс. - Уже на ты? – усмехнулся Эклз, - Не лучше ли сохранять приличия, капитан Камерон? - Да что со всеми этим утром? – не выдержал Коллинз. Все уставились на него, а Коллинз в раздражении тыкал вилкой в омлет. - Эклз на что-то обиделся, - говорил он зло, - Падалеки бесится непонятно почему, Пеникетт чуть не сжег злобным взглядом. Объясните мне, что случилось сегодня в душевой? Вы что меня голым впервые видите? И это вас оскорбляет? А? Эйс вдруг все поняла. Она тихо засмеялась, закрыла лицо руками, положив локти на стол. Мужчины глазели на нее округлившимися глазами, - с чего это она развеселилась так внезапно? Эйс не могла остановиться, смеялась и смеялась, стараясь по возможности тихо, но это плохо выходило. Она прикрыла рот ладонью, взялась за кружку с кофе, попыталась отпить, чуть не поперхнулась. Из глаз ее уже брызнули невольные слезы, она промокнула их салфеткой, откашлялась, продолжая улыбаться широко. - Простите, парни, - сказала она как можно серьезнее, - Извините! - И что смешного? – нахмурился Коллинз. - Вот именно! – поддакнул Падалеки. - О, ребята! – выдохнула Эйс, - Вы просто чудесны! - Ну? – вопросительно изогнул бровь Эклз. - Коллинз, - сказала Эйс, - сегодня утром ты стал объектом ревности. А вот кто к кому ревновал и почему, разберись сам, - и она взяв свой кофе, встала из-за стола и пошла к своим. - Не понял, - пробормотал Коллинз, - кто меня приревновал и к кому? – он оглядел друзей. - Ну ты тупой, Коллинз, - хмуро буркнул Падалеки и вскочил с места, развернулся и ушел тоже. Коллинз уставился на Эклза. - Ты что-нибудь понял? – спросил он его. - Если б ты не был моим другом, - глядя на него исподлобья, сказал Эклз, - морду бы тебе набил. И Эклз тоже ушел, оставив Коллинза в полном недоумении. Эйс все еще улыбалась, шагая к командирской каюте. Она многое поняла, и тоже приняла кое-какое решение, и теперь ей было легко, спокойно. Когда она вошла в командирскую, Пеникетт уже был там, стоял у иллюминатора и не обернулся на звук закрывающейся двери. В просторной каюте больше никого не было. Эйс, уже зная о причине сбитых костяшек лейтенанта, тихо подошла к нему сзади, взяла за поврежденную руку. Она развернула ладонь Пеникетта вверх, поднесла к своему лицу, легонько коснулась губами, услышала как он сдавленно охнул. С бесконечной нежностью приложила эту широкую сильную ладонь к своей щеке и посмотрела с улыбкой, как Пеникетт медленно поворачивается к ней лицом. Глаза его так странно блестели, напоминая жемчужины, в них переливались восторг, недоверие, желание, радость, боль. Эйс потерлась о его ладонь опять, прикрывая глаза в удовольствие, прижалась губами к кончикам пальцев. Пеникетт низко застонал, чуть покачнулся. - Раз ты не целуешь меня, - чуть хрипло шепнула Эйс, - я буду целовать тебя сама. Пеникетт быстро взял ее лицо в свои руки, заглянул в глаза с таким обожанием, склонился ниже и нежно-нежно коснулся ее губ своими. Он целовал ее так легко, с трудом сдерживаясь, ласково, словно боялся причинить ей боль, а она потянулась к нему, в смятении ощущая огромное притяжение, желая получить больше. Эйс прижалась к нему, почувствовала напряжение его тела, живота, бедер… Она чуть раскрыла губы, будто приглашая, и он глухо застонал, невольно углубляясь в них. Осторожно коснулся их языком, провел нежно по нижней губе и задохнулся, когда она коснулась его языка своим. Он низко зарычал, пробуя этот язык, а она ощутила, как его… Боже, он как натянутая струна! Она и сама уже плыла куда-то, - эти невероятно нежные, страстные губы лишали ее разума, это напряженное тело влекло, расплавляло. Она положила руки на его талию, чуть прижала к себе, провела кончиками пальцев вверх и вниз по спине. - Эйс, - прохрипел он в поцелуй, - останови меня… Он переместил одну руку на ее поясницу, с силой прижимая к себе теснее, а другую положил на затылок и продолжал целовать губы, щеки, глаза, нос, подбородок, шею и ниже, там, где бешено бьется пульс. Она ахнула, застонала, не в силах себя контролировать. Он лишь губами смог сделать невозможное, - она таяла в его руках и в голове было восхитительно пусто… - Останови, - стонал он, целовал, прижимал, не оторваться, - иначе… возьму тебя… прямо здесь… Эйс! Но она словно не слышала его, отвечала на поцелуи, сжимала его в объятиях, ахала. - Не могу больше! – чуть не плакал он, - Так долго ждал… мечтал… Иди ко мне, Эйс! – и он подкинул ее на себя, она тут же обвила его ногами, плохо соображая, что делает. - Боже, Тамо, - выдохнула она, чувствуя сквозь слои ткани каменный пенис, - Что мы делаем… - Останови меня, - рычал Пеникетт, - прошу! Или отдайся… Он прижимал ее ягодицы к паху с силой и легко, едва ощутимо, двигался. Совсем чуть-чуть, но Эйс уже плавилась от накатывающего восторга. Боже, что за чудо! - Не могу, - зашептала она быстро, - не хочу… И сама стала двигаться в его руках, тоже едва ощутимо, но Пеникетт вдруг сжал ее с такой силой, что в глазах потемнело, застонал низко. От этого голоса, запаха, легких движений Эйс взорвалась миллионами искр, негромко вскрикнула, прижалась губами к его шее. Он сжался, сжал ее, раз, другой и выдохнул ей в висок, содрогаясь в оргазме: «Сладкая моя! Мечта моя! Никому не отдам! Моя, только моя!». Оба рвано дышали, но не отрывались друг от друга, просто не могли. Он, все еще держа ее, сел в низкое кресло, стоящее рядом. Снова взял ее лицо в свои руки, с улыбкой заглянул в глаза. А она вдруг непонятно от чего засмущалась, зарделась, опустила ресницы. - Я мечтаю о тебе каждую минуту, - говорил Тамо своим низким, бархатным голосом, - С тех пор, как увидел. Ты только моя! Моя мечта! Моя сладость! - Тамо, - начала было Эйс, - ты не знаешь… - Я знаю достаточно, - перебил ее он, - чтобы быть от тебя без ума. Я счастлив уже тем, что ты есть на свете! - Но… - И даже если после этого у нас ничего не будет, я все равно буду только твоим. Всегда! - Тамо, - но он закрыл ей рот поцелуем. Глубоко проник языком внутрь, ласкал, пил, и от этого голова вновь пошла каруселью. Не в силах сдержаться, он нежно провел ладонью по ее груди и даже сквозь плотную ткань кителя почувствовал, как набух ее сосок. Волной почти затуманило разум от этого. Зарычал угрожающе: - Прогони меня уже! Изнасилую прямо здесь! А Эйс, будто провоцируя его, прижалась сильнее, вновь поцеловала в шею. Он застонал, но все же нашел в себе силы, оторвался от ее губ, легко приподнял, встал сам и ее поставил на ноги. Отошел на шаг, другой, глаз с нее не сводил. - Тамо, - тихо позвала она, улыбаясь. Он закусил губу, прикрыл глаза, сжал кулаки, собираясь с силами, чтоб не кинуться к ней. - Тамо, - повторила она. И он не выдержал, быстро шагнул к ней, но не обнял. Склонился к ее уху и зашептал: - В следующий раз ты поплатишься за это, Эйс! Обещаю, ты будешь молить меня остановиться! И он улыбнулся ей, сияя серыми глазами. - Или наоборот, - прошептала Эйс, возвращая ему не менее восторженный взгляд. Пеникетт взревел, круто развернулся и рванул к выходу. И Эйс осталась стоять посреди каюты, прерывисто дыша и абсолютно счастливо улыбаясь. Она даже не вспомнила об Эклзе, рядом с Тамо она забыла о нем напрочь… Пеникетт так торопился уйти, что даже не заметил прислонившегося к стене с той стороны Эклза. А тот проводил бегущего лейтенанта хмурым взглядом, вздохнул, отлепился от стены и застыл в нерешительности. Он слышал все и все ему было ясно. Он переведется на Люцифер, но сейчас он не мог найти в себе силы, войти в командирскую и оказаться там лицом к лицу с Эйс Камерон. Не мог, ему было слишком больно… Эйс сама вышла из каюты и с размаху налетела на застывшего Эклза. Он резанул ее взглядом, она чуть отпрянула. И улетучилось радужное настроение, ее обдало кипятком. - Извини, - сказала она. - Ничего, - буркнул он. - Срочный вылет, - заговорила она, застегивая ремень, - Супернова просит помощи… - Вот черт! – и Эклз быстро зашагал вперед. Как он не заметил сигналящий планшетник? И наушник снял, мазохист хренов! Охи-ахи из командирской показались ему интереснее, идиот… - Дженсен, - проговорила Эйс, шагая с ним вровень. И что-то было в ее голосе такое: просьба, затаенный зов, почти мольба… Эклз невольно замедлил шаг, но не повернул головы. Больше всего на свете ему хотелось сейчас схватить эту дуру, закинуть на плечо и утащит куда-нибудь далеко, спрятать ото всех и… - Дженсен, - повторила она. - Не надо, - глухо рыкнул он, - Не говори со мной таким голосом, прошу. - Что? – удивилась она. - Заткнись, Эйс, - чуть громче сказал он, упрямо не глядя на нее. Эйс приотстала, с обидой вскинула голову. - Постарайся выжить, Камерон, - прорычал он, не оборачиваясь и продолжая идти вперед. Эйс, пораженная, смотрела ему в спину, разевая рот в изумлении. Как это в стиле Эклза! Нагрубить и признаться, что дорога ему. «Скотина! – с досадой подумала она, пытаясь утихомирить разброд возникший в душе из-за слов Эклза, - Вообще не умеет разговаривать! Языком не владеет что ли?!».