Прекрасные игры

Жаркое итальянское солнце затопило холмы Рима полуденным зноем. Нищие облепили фонтаны на площадях, как голуби, или прятались в тени зданий, как крысы. Джулия Фарнезе вернулась с рынка и устало обмахивалась веером. Служанка поставила рядом бокал с разведенным вином и исчезла, не нарушая задумчивое настроение госпожи. В парке у фонтана танцевала дочь Папы Римского, Лукреция, воздушная и очаровательная, словно бабочка в бледных голубых шелках. Кажется, только она во всем Риме не относилась к животным или людям, и солнце не утомляло ее, а наоборот питало. Прекрасная Фарнезе любовалась Лукрецией, как любовалась бы прекрасным садом или совершенным творением античности. Нет, не так. Статуи и фрески холодны и отстраненны, а цветы слишком хрупки и недолговечны - папская же дочь наоборот полна огня и жизненной силы. В давящем полуденном зное Джулия казалась себе слишком земной и тяжелой. Роскошное платье, расшитое золотом и камнями, не пропускало воздух, и тонкая шелковая сорочка прилипла к горячему телу. Хорошо, что сегодня служанка забрала под жемчужную сетку копну волос цвета растопленного меда, гордость и украшение прекрасной Фарнезе. Вечером, когда на Рим спустится благословенная прохлада, Джулия распустит их для любовника. И затем бык Борджиа покроет ее, как Зевс покрывал Европу. А пока она любовалась прелестным созданием, заявившим, что гордится красотой любовницы отца, ведь Giulia la Bella самая красивая девушка Италии. Наконец набегавшись, Лукреция вернулась к подруге и грациозно опустилась в легкое резное кресло. Весть о грядущей свадьбе ее пугала и будоражила воображение одновременно. Джулия улыбалась терпеливо: как подруга, она узнает больше, чем мать Лукреции, а посоветует не хуже опытной куртизанки. - Скажи мне, я красива, Джулия Фарнезе? - раскрасневшаяся после танца Лукреция задрала точеный подбородок, словно позируя невидимому художнику. Ее светлые локоны в беспорядке рассыпались по спине, а голубые глаза сияли ярче аквамаринов в сережках. - Ты же знаешь, любовь моя, что прекрасна. И мужчине, который станет твоим мужем, будут завидовать весь Рим и вся Италия. - Но как я могу выйти замуж? Я даже не умею целоваться. Научи меня целоваться, Джулия, - Лукреция вздохнула, и тень грусти омрачила ее лицо. - Иногда мне снится мой мавр, его губы такие сладкие и красивые. Он будто умоляет о поцелуе, чтобы развеять его грусть, но он лишь греза и растает, стоит мне приблизиться. - Не грусти, Лукреция. Муж полюбит тебя. Ты - дочь Папы Римского и красавица, - прекрасная Фарнезе пригубила вино, смочив пересохшие губы. - Но ты научишь меня целоваться! - Научу, - скромно опустила взгляд Джулия и подала подруге руку, увлекая ее в дом. Стены - надежное укрытие от любопытных взглядов. Вилла кардинала Орсини принадлежала Фарнезе с того момента, как она ответила согласием Папе Римскому. Убрав излишний блеск и вульгарное количество золота, Джулия наполнила дом предметами искусства и цветами. Картины и шелковые драпировки оживили серые мраморные стены, а букеты принесли ароматы сада в мрачноватую прохладу виллы. Опустившись на мягкий красный диванчик, созданный для влюбленных пар, прекрасная Фарнезе поманила Лукрецию. - Итак, поцелуи, любовь моя. - Я действительно твоя любовь? - Лукреция кокетливо склонила красивую головку. - Конечно, любовь моя, - Джулия поправила подруге выбившийся из под сетки белокурый локон и посмотрела строго как учительница. Впрочем, такие взгляды никогда не имели особого влияния на дочь Папы. - Сначала целомудренный поцелуй, полный обещаний. Джулия склонилась и поцеловала Лукрецию в щеку, успела вдохнуть аромат диких белых роз, в изобилии растущих на холмах Рима, и свежую терпкость цитрусов. Лукреция пахла как сама Италия, а прекрасная Фарнезе использовала чувственные ароматы, создаваемые турками. Она представляла себя одалиской Папы Римского и играла с ароматами, предпочитая внешне оставаться благородной донной. - Это просто, - вздохнула Лукреция и подалась ближе, боясь пропустить хоть что-то из науки. - Еще бывает поцелуй желания, который удваивает обещания. Есть еще много других поцелуев... - Все они тебе известны? - Все, - Джулия скрыла пылкий взгляд за длинными ресницами. - Покажи мне! - приказала Лукреция. - Покажи мне их все. Розовые мягкие губы очаровательной Борджиа привлекали не только мужчин. Джулия улыбнулась, повиноваться приказам она любила и умела, а таким приятным - особенно. Положив ладонь на нежную щеку Лукреции, прекрасная Фарнезе привлекла девушку к себе, осторожно прикоснулась к ее губам. Позже мужчины будут сминать эту воплощенную нежность, подавлять, заставят покориться. Быстро отодвинуться Джулии не удалось: тонкая ручка Лукреции обвила шею и не позволила прерваться. Неожиданно страстно для юной девушки Лукреция Борджа вернула поцелуй и потребовала: - Еще! Какие еще есть поцелуи? - Остальные должен показать тебе муж, любовь моя. Боюсь, он будет расстроен, обнаружив твои познания, - от невинного поцелуя закружилась голова. Право, для Джулии эти игры опаснее, чем для Лукреции. Так что прекрасная Фарнезе предпочла перевести разговор на тему более приятную и безопасную, ту, что больше всего увлекает юных женщин. - Твое платье для помолвки уже готово, любовь моя? - Ты отвлекаешь меня игрушками и ленточками, как ребенка, Джулия Фарнезе, - Лукреция нахмурилась. Поцелуй взволновал, хотелось лучше понять себя, а не обсуждать наряды. Платьев много, а поцелуй первый. - А я уже не ребенок. - Конечно, ты не ребенок, любовь моя. Но пока хватит поцелуев. - А как ты думаешь, мой муж будет любезен? Как удержать мужчину, прекрасная Фарнезе? Не поцелуями, - покачала головой Лукреция с сомнением. - Моя мать так же целовала отца? - Да. - И ты его так целуешь? - Да. - Но она не удержала его. Что любит мужчина в женщине? - Женщина покоряет красотой, любовь моя. И красота у тебя есть, - Джулия поднялась с дивана, юбки элегантно взметнулись за ее движением. - Когда угасает красота, остается мудрость и острый ум. Это у тебя тоже есть. Еще покорность, мужчины любят покорных женщин, нежных словно шелк и податливых. - Я покорна, - вспыхнула Лукреция и топнула изящной ножкой, чем рассмешила прекрасную Фарнезе. - Я красива, умна и покорна. - Ты красива и умна, любовь моя, - в подтверждение своих слов Джулия принесла зеркальце в золоченой оправе со столика у окна. - Но есть мужчины, предпочитающие, чтобы покоряли их. Покорность легко дается женщинам, а ты можешь и покорять. Это куда более редкое и ценное умение. - Умение покорять? Как это? - Ты станешь женщиной, любовь моя. И будешь играть сердцами, как играла с куклами. Джулия присела перед Лукрецией, платье легло вокруг красивыми складками. Фарнезе выбрала наряд цвета голубиной крови и хорошо представляла, как соблазнительно и порочно выглядит рядом с чистой как ангел Лукрецией. Стянув с дивана расшитую шелками пышную подушку с кисточками из малинового бисера, Джулия бросила ее на пол. - Да, это подойдет. - Подойдет? - Лукреция не понимала, но с любопытством наблюдала. Тонкое шелковое платье Лукреции и нижняя сорочка скрывали изящные ножки. Джулия чуть приподняла подол, обвела контур изящных подобранных в тон туфелек. В такую жару чулки прелестная Лукреция не надела, алебастровая белизна ее кожи завораживала. Фарнезе помогла ей снять обувь и опереться на подушку. Подняв ногу на пальчики, словно приготовилась вскочить и танцевать гальярду, Лукреция пока просто смотрела, доверяя действовать опытной подруге. Стопа красиво изогнулась, и Джулия склонилась ниже. - Видишь, любовь моя, как красива твоя нога. Поцеловать ее будет великой честью для любого мужчины. - Поцеловать? - Да, любовь моя, стоя на коленях он должен умолять о возможности поцеловать твою ножку. - Каждый пальчик, - мягко произнесла Лукреция. - Что чувствует женщина, Джулия Фарнезе, когда у ее ног мужчина? - Что ты чувствуешь сейчас? - влажным розовым языком Джулия лизнула высокий подъем точеной ножки. - Это мне нравится куда больше поцелуев. Значит, я буду ставить мужчин на колени, - Лукреция улыбнулась довольно. - И позволять им целовать мои ноги. А колени, целовать колени - еще большая честь? - Конечно, любовь моя. Не каждый заслужит видеть их, не то что целовать, - тонкими пальцами Джулия отмерила расстояние до колена и погладила его. - Идеальное, прекрасное колено. - Как и у тебя, любовь моя, - Лукреция погладила любовницу отца по щеке и потянулась к ней, сложив губки для поцелуя. - Я же могу называть тебя «любовь моя»? - Если чувствуешь это. Прекрасная Фарнезе ответила на поцелуй и отстранилась. Когда-нибудь ученица ее превзойдет. В юной Борджиа была властность маленькой дикой кошки, пока не осознающей в себе хищницу, но уже готовой выпустить коготки. - Да, я чувствую. А то, что делают супруги в постели... Я могу позволить мужчине, которого поставлю на колени, делать это со мной? Или лучше помучить? - вздернула подбородок Лукреция и прикусила губу, боясь выдать свои чувства. - Я бы помучила! - Можешь помучить, можешь разрешить ему доставить тебе удовольствие языком там, любовь моя, - Джулия погладила по бедру, но не решилась двигаться выше. Она и так позволила себе слишком много, пусть что-то достанется и супругу благородной леди Борджиа. - И отослать! - захлопала в ладоши Лукреция. - Я останусь удовлетворена, а его желание только распалится. Что еще можно делать с мужчиной, желающим, чтобы его покорили? - Ты знаешь что-то о бичевании, любовь моя? - Так наказывают слуг, и преступников, и монахов... нет, монахи сами бичуют себя в знак покаяния. - Иногда это доставляет удовольствие, любовь моя, - разговор о порке показался Джулии куда более безопасной темой, чем отношения любовников. - У меня есть бич из шелковых веревок с узлами. Папа Римский иногда назначает мне бичевать себя. Хочешь посмотреть? - Хочу. Взволнованная Лукреция казалась еще красивее. Ее глаза широко распахнулись, и она облизывала маленькие полные губки. Сбросив вторую туфельку, Лукреция сжала руку Джулии. Они поспешили по коридору, словно затеявшие шалость девчонки. Прекрасная Фарнезе задернула шторы, погружая спальню в уютный полумрак. Плеть лежала возле шкатулки с украшениями, и Джулия взялась за резную рукоять, передавая ее подруге. В тонких пальчиках Лукреции, задумчиво перебиравшей шелковые хвосты, эта вещь выглядела так красиво... - Значит, этим бьют? - Да, любовь моя. - Ты позволишь попробовать, любовь моя? - Лукреция потянула завязки на рукавах, снимая часть одежды с Джулии. - Или это только для отца? - Лукреция, - Фарнезе вздохнула. Пока Родриго придет, она уже будет гореть желанием. - Сейчас это будет для тебя, любовь моя. Звать служанку, чтобы снять пышное платье, прекрасная Джулия не стала. Лукреция ослабила шнуровку, и тяжелое парчовое одеяние упало к ногам Фарнезе. Оставшись в одной тонкой сорочке и жемчугах, Джулия переступила через юбки и оглянулась. - Я обопрусь о столик, а ты можешь отстегать меня, любовь моя. - Женщины красивее мужчин, Джулия Фарнезе, намного красивее, - Лукреция замахнулась и ударила. В жизни даже лошадь никогда не стегала - а Джулию смогла. Лукреция пока не пыталась как-то осмыслить происходящее, просто удивлялась себе и новым чувствам. Удивлялась тому, что власть, даже такая незначительная, кружит голову, что возможность причинить боль поднимает в ней горячую волну - такую же, как случайная встреча взглядом с прекрасным юношей, прикосновение ладоней во время танца или много-много поцелуев обещания Джулии. Прекрасная Фарнезе, любимая подруга, заслужила хорошую порку за то, что увела отца у мамы. Но если признаваться самой себе, то Лукрецию будоражило то, какой беззащитной выглядела Джулия и как звучала плеть, рассекая воздух. - Мужчины красивы по-своему, - Джулия расслабленно вздыхала и невольно подавалась навстречу ударам. - Но не так, как ты, любовь моя, - интересно посмотреть, какие следы оставляют шелковые шнуры. - Разве таким стоит пороть мужчину? Я бы взяла что-то тяжелее, как для коня. - Мягче, чем для коня, любовь моя, но строже чем для женщины. - Если тебе хорошо, Джулия Фарнезе, почему ты не просишь, чтобы я продолжала? - Ударь меня, любовь моя. - Проси громко, Джулия Фарнезе, я не верю, что тебе нравится! - Пожалуйста, любовь моя, бей, не останавливайся! - Почему хорошо нам обеим? Почему мне так странно бить тебя, Джулия Фарнезе, и чувствовать то же, что при поцелуях? - Это особый дар, любовь моя, - вздохнула Джулия. - Не останавливайся... *** Девушки целовались на прощание. Миновав поцелуй обещания, они сразу перешли к поцелую желания, попутно освоив еще несколько видов поцелуев. Лукреция прижалась виском к виску прекрасной Фарнезе. - Я боюсь, Джулия. Папа выбрал мне мужа, но что если ему не понравится ни моя покорность, ни моя власть? - Тогда воспользуешься умом, любовь моя. Супруга выберет тебе Папа Римский? Но ведь всегда можно завести любовника! - лукавые глаза Джулии Фарнезе горели задором и желанием. Она знала, о чем говорит. Ее прекрасная Лукреция должна быть счастлива.