***
Намджун лениво распластался на кровати с книгой в руках, когда на часах пробило шесть. Спать не хотелось, что-либо делать тоже. Энергичная натура, сидящая где-то внутри, норовила куда-нибудь вытянуть хозяина, хотя бы написать пару строк для новой песни, но он специально упрямился, нельзя же, понимаете, в свой законный выходной, такой редкий, просто полежать с книжкой! Нужно же обязательно куда-то бежать и что-то делать. -А вот и не побегу, – парировал Намджун и мысленно показал язык своему шилу в одном замечательном месте. В комнате почему-то никого не было кроме него, мелкие, наверное, смотрят фильм, а Юнги с Хосоком о чем-нибудь болтают в кухне. Ну а Джин, конечно, готовит. Недаром в воздухе повис приятный, будоражащий желудок запах. Неожиданно Намджун вспомнил о споре. Чему это, интересно, он не должен удивляться? Что такое они удумали? Может, отравить его решили? Да и как-то слишком тихо в доме… Стоило подумать об этом, как на пороге материализовался Джин, словно вездесущий дух лампы Алладина, волоча за собой дух своих кулинарных творений. Походкой пресловутой розовой пантеры, нелепо запинаясь о гладкий пол, Джин приблизился к кровати лидера и уставился стеклянными глазами куда-то в пустоту над ним. Что за фигня сегодня с ним творится? Также неожиданно как материализовался, старший упал на колени прямо на кровать и навис над Намджуном. Стало отчего-то прямо страшно. Сердце екнуло, и Намджун уставился в глаза Джина напротив. Он, вообще, в себе? А то может уже нужно орать и бить кулаками в стены? А потом связывать его и звонить в «Скорую»? И что будет с фанатами, когда выяснится, что вместо семи их, вдруг, стало шестеро? Джин по-совиному моргнул одним глазом, и Намджуну пришлось сглотнуть, чтобы совсем не напугаться. Может, в него бес вселился? - Эй… - осторожно начал лидер, но был перебит и совсем сбит с толку, потому что Джин нежданно-негаданно впился в него губами. Намджун на автомате закрыл глаза, за долю секунды прочувствовав в груди весь маршрут американских горок, и вагончик от них, застрявший где-то в горле. Наверное, если бы он не был так расслаблен сегодня и чуть быстрее соображал, то уже оттолкнул бы старшего резким ударом в грудную клетку и отдышался бы, пытаясь срастить лопнувшую с треском реальность. Но Джину все-таки повезло. Как раз, когда он оторвался от губ лидера, на того резко свалилось данное им обещание, ударив куда-то в район темени, и он успел удержаться, чтобы не ударить себя или Джина по лбу, первого за тупость, второго по делу. Джин же просил… Намджун ошалело моргнул, а из коридора послышались свист и аплодисменты. Клоуны. Не менее ошалевший Джин сидел теперь на краю кровати Намджуна и даже не улыбался. Ему, похоже, тоже досталось чем-то по темечку. Убил бы. Благо, может отмазаться тем, что предупредил. Ребята уже залетели в комнату и теперь дурачились, тряся Джинову ладонь и кланяясь в пояс. Вроде смешно должно быть. Ладно невесело Намджуну, потому что из него сделали козла отпущения. Но Джин-то отчего бледный и даже не улыбается? Выиграл пари ведь. Когда парням надоело беситься, и они постепенно расползлись по квартире, а Джин так и остался сидеть на краю кровати с фарфоровым лицом, Намджун, будучи на безопасном расстоянии от старшего, свесил ноги и осуждающе поглядел в пустоту: - Предупреждать надо, блин. Джин не ответил. Да что с ним такое? Стресс, что ли? - Скажи спасибо, что я тебя сразу не прибил, – примирительно отметил Намджун. Джин молчал. - Что требовалось то хоть? Решиться и сделать или остаться живым после сделанного? Джин наконец оторвал глаза от пола и посмотрел на Намджуна. - И то, и другое. Странно, но мне как-то совсем не весело. Выигрыш-то был не так важен. Скорее, я хотел как-то влиться в эти ваши безумные игры или себе доказать, что я что-то могу, даже когда страшно. Жизнь то, знаешь ли, идет… Намджуну даже не по себе стало от таких неожиданных откровений. День неожиданностей прям какой-то!***
Ночь. Улица. Фонарь. Чертов фонарь светит прямо в глаз! И аптеки нет. Из-за навязчивого света в глаза, Намджун просыпается посреди ночи и ворочается. Зря он проснулся. Теперь ведь будет думать не о чем угодно, а именно о словах Джина. Интересно, чувство чрезмерной ответственности лечится вообще? Да ещё эти чертовы губы. Горячие, сухие губы, которыми треклятый Джин взорвал все мозги и размазал по стеночкам. Какого хрена вообще, это стало таким уж событием для Намджуна? Он же не дергается каждый раз, когда кто-то из ребят держит его за руку или лезет обниматься. Посреди бури ночных мыслей лидера, чей-то силуэт поднялся с сокджиновой кровати и исчез за дверью. Это что ещё за ночные блуждания? Намджуну вроде как пофиг. Но вообще-то не пофиг. К тому же внутри плещется что-то темное и теплое, как тропическое море, и от этого хочется куда-то сбежать и отвлечься. Поэтому Намджун как можно тише сползает с кровати, и выходит следом за старшим. Есть шанс, что он просто направился в туалет, но Намджуну, бывает, не везет. Особенно, когда он рвется убедиться в очевидном с упертостью барана. Джин действительно скрылся за дверью туалета. Но не проверить чем он там занимается же нельзя. А вдруг вены режет? Не оставлять же труп прям в ванне.***
Джин остервенело умывал лицо холодной водой и пытался смыть наваждение. Отмыть с себя губы Намджуна и желание сдохнуть после таких снов. Да если бы он знал, что все будет именно так, зарекся бы на всю жизнь спорить. Впрочем, ещё не поздно. Джин и сам не понимал сейчас, что больше злило его. Свой бездумный поступок или теплый и какой-то чересчур родной лидер, совсем не по-дружески трущийся о него во сне. Или его чертовы горячие губы, которые, наверное, и стали всему причиной. То есть, только сну конечно. Или не только? Джин зло взглянул на свое отражение над раковиной. Будто нарочно, в дверь кто-то поскребся. Да твою ж мать, даже ночью невозможно остаться одному! Старший разъяренно распахнул дверь, не думая о последствиях своих рваных движений. Тот факт, что за дверью что-то стояло, совершенно его не интересовал. Второй раз за сутки реальность Намджуна разломилась на две половины. Только когда в этом процессе участвует дверь, это немного больнее, оказывается. Лидер ахнул. Джин ахнул. Дверь, кажется, тоже. Намджун схватился ладонью за лоб, ловя глазами пролетавшие мимо звездочки. Странно, что Джин сразу же не кинулся на помощь, придавленный чувством вины, и сразу забывая обо всех ссорах и обидах, как бывало раньше, когда кому-то случайно попадало чем-нибудь твердым по любой части тела (а особенно по голове) после дискуссий в коллективе. Джин схватил тихо стонущего и качающегося лидера за запястье и потащил по направлению к кухне, бормоча под нос что-то похожее на проклятия. - Твою мать… - Намджун тихо стонал, с перерывами на маты. Сокджин толкнул того на табурет и полез в морозильник за льдом. Только этого не хватало. Завтра им всем дружно оторвут головы, если только шишка на лбу лидера не проявится в форме сердечка для ARMY, в честь большой и бесконечной любви. Джин был так зол, что если бы ему под руку попалась сковородка и кто-то кроме Намджуна, то, как знать, чем бы это кончилось. Льда, конечно же, не оказалось. Джин вытащил из морозильника пачку вишневого мороженого на палочке, и сердито хлопнув дверцей, с трудом удержался, чтобы более или менее спокойно приложить яркую пачку ко лбу лидера. Тот мгновенно зажмурился и шикнул сквозь зубы, но через несколько секунд уже смог проморгаться и сфокусировать взгляд. Больно, однако. Джин явно не собирался извиняться. Даже в темноте кухни, на его лице читалось раздражение и желание заехать дверью ещё кому-нибудь. Когда боль притупилась и лоб стало жечь от холода, Намджун, наконец, решил спросить: - Что такое, Джин? Чего бы бесишься? – он совершенно не подумал о том, что тоже бесился бы, если бы дверью не вышибло все последние воспоминания и страхи, а заодно и мозги, похоже. Старший почти приготовился к тому, чтобы излить все свои претензии, но вдруг понял, что говорить то нечего. Намджун растолковал это по-своему. Он медленно поднялся с табуретки, и, нависнув над Джином, начал наступать на него. Каждым следующим шагом, он словно задавал ещё один немой вопрос, и мысленно, Джин метался перед наступающим на него Намджуном, как перед несущимся вперед, на всех скоростях, поездом, а на деле только осторожно отступал назад. Рано или поздно на пути к отступлению должен был оказаться холодильник. Но Джин все равно вздрогнул, когда наткнулся спиной на гладкую, прохладную поверхность. Намджун был совсем близко и совсем не соображал, что делал. Да и не было желания соображать. - Ты из-за поцелуя, что ли? – он дернул пальцами между их с Джином губами, будто целовался сегодня с кем-то, помимо него. Намджун казался неустрашимым, хотя у самого, точно также как у Джина, зажатого между холодильником и лидером, подгибались коленки. Джин вообще ничего такого не ожидал. Наверное. Поэтому, когда почувствовал губы Намджуна на своих, ему вообще захотелось осесть на пол. Но вместо этого, он забился как пойманный в ладони воробей, неуверенно молотя кулаками по намджуновым плечам. Бедный Намджун. За несколько секунд неуверенные брыкания стихли, и совсем подтаявший Джин притянул младшего за шею ещё ближе. Внутри опять это чувство, словно валяешься на теплом, золотом песке, а солнце светит будто бы тебе одному. А горячий и родной Намджун трется о него совсем как во сне. А ещё лезет осторожными руками под футболку, и Джин уже погряз под тонной мурашек. И будто бы так и должно быть. И холодильник должен возмущенно гудеть за спиной. И губы Намджуна должны касаться тепло и знакомо, словно всегда так и было. Может, дежавю? Джин со злорадным наслаждением стукнулся затылком о холодильник, запрокидывая голову. Знал ведь, что так и будет, что было бояться? И растворился в крепких объятиях Намджуна.