Some days I feel broke inside but I won't admit Sometimes I just wanna hide 'cause it's you I miss And it's so hard to say goodbye When it comes to these rules.
Шестнадцать. Тебе же всего шестнадцать! Как ты держишься? Как тебе удается казаться таким невозмутимым? Да-да, именно казаться. Такая боль не может исчезнуть сразу. Она будет колоть и рвать то бедное существо, что сидит в груди у каждого из нас, чуть слева. Оно будет истекать кровью, не давая спать по ночам, гореть, пульсировать, ныть, образуя комок слез в горле. И ты будешь терпеть это всё, не сознавая, мучиться, не понимая, в чём дело. Пока не ощутишь, наконец, весь ужас происходящего. И тогда комок в горле выльется из тебя бурной истерикой. Ты будешь ощущать, как текут соленые капли по щекам, как то несчастное существо в твоей груди испускает последние вздохи. Будешь носится по комнатам, разбивая хрупкие фарфоровые сервизы, сбивая кулаки в кровь, пытаясь утихомирить боль. Медленно сползешь по стенке, слезы твои высохнут, маленькое существо погибнет. И наступит апатия – не жизнь, а существование. А по ночам ты все равно будешь плакать, пробуждаясь ото сна, в котором видел его счастливое лицо…***
-Поздравляю, Гарри! – умильно улыбающаяся Джинни протягивает тебе ярко-розовый сверток. Ты натянуто улыбаешься в ответ и бормочешь в ответ слова благодарности, принимая подарок. И так ещё ровно столько раз, сколько человек явилось на импровизированный праздник в Норе. Ты перестаешь понимать смысл происходящего, когда все садятся за стол. Кажется, пару раз подняли бокалы со сливочным пивом в твою честь, дружно проговорив тост. Вроде Люпин рассказывает о каких-то зловещих событиях, произошедших в последнее время, наверное поэтому все сидят с такими испуганными лицами. — Гарри, милый, с тобой все в порядке? – миссис Уизли встревожено вглядывается тебе в лицо. Видимо твои мысли читаются как открытая книга. – Право же, не стоит так переживать за Флориана и Олливандера! — Да, я просто… — и не выдерживаешь. – Пойду подышу свежим воздухом. Слабенькая отмазка, ну да ладно. Ты выходишь в запущенный сад, оседаешь на холодную землю и начинаешь плакать, плакать без слез, до боли вцепившись зубами в собственное запястье, вспоминая того, кто уже никогда не поздравит с днем рождения, никогда не будет рядом, никогда не поможет дельным советом… Никогда… Кто-то положил руку на твое плечо. — Да уйдите все, что вам нужно!? – срываешься, голос дрожит. — С днем рождения, Гарри! – это сказано с такой радостью и таким знакомым голосом, что ты невольно замираешь, боясь оборачиваться. Проходит несколько секунд, минут или часов, когда ты, наконец, оборачиваешься. И видишь спутанные каштановые волосы, лукавые голубые глаза с легкой хитринкой и такую знакомую, такую родную улыбку. Ты влетаешь в тепло распахнутые объятия столь дорогого тебе человека и не хочешь даже и предполагать как так вышло, ведь то самое существо в твоей груди ликует и неистовствует так, что ты, кажется, светишься изнутри…***
Девушка в невзрачной мятой рубашке молча улыбалась чему-то, задвигая клавиатуру. Хотя бы так… Хотя бы так… — С днем рождения, Гарри. – Шепот в темной тишине.