Множество Истин

Как Эльмир и обещал, вернулись в столицу каганата они спустя три дня, поздней ночью. Он спешил, не давая отдыха ни себе, ни своим людям. Ему было совестно, но он переживал за Сатори, который все три дня смирно провёл у него на руках. Только морщился да шипел сквозь зубы от любого неловкого движения. Сатори не чувствовал себя лучше. Всё болело, но осознание того, что рядом будет Эльмир и что здесь ему никто не навредит успокаивало. Он был счастлив снова оказаться в его объятиях. Всё внутри замирало от радости. Всё вокруг было ново и непривычно для него, и он с удивлением глядел по сторонам, не в силах и пошевелиться: столица пылала сотнями факелов на стенах, а где-то впереди возвышался дворец. Полная луна, ещё не затянутая дымчатыми облаками, повисла прямо над ним, словно нанизанная на шпиль самой высокой башни. Всё это захватывало его, когда ему удавалось вернуться к сознанию. Торопливо раздав слугам приказы, Эльмир отправил тех, кто сопровождал его отдыхать, а сам направился во дворец. Сатори в полубессознательном состоянии не слышал, о чём он говорил и не видел ни где они, ни какова обстановка. Эльмир же, минуя многочисленные коридоры и наконец добравшись до своих покоев, ногой распахнул дверь и невзначай чуть крепче прижал к себе Лиса. Он уложил его на свою кровать, небрежно откинув занавески, и опустился с ним рядом. — Ещё немного, я уже распорядился, потерпи, — он сжал его ладонь в своих руках, чувствуя его жар, а потом склонился и поцеловал в щеку, прижался к нему, позволил Сатори слабо приобнять его. В дверь постучали, а после беспрепятственно вошли несколько человек в тех же светлых серебристых одеждах, и Сатори испуганно вцепился в плечи Эльмира. Страх был сильнее понимания, что никто не причинит ему вреда. Он успокоил его, ласково погладив по щеке, а после отстранился, всё так же крепко сжимая его руку. Он коротко кивнул, и эти люди подошли ближе. Эльмир не сводил взгляда с главного дворцового лекаря. Тот выступил вперёд: — Его нужно осмотреть. Вам будет лучше выйти. Лис крепче схватился за руку Эльмира, не желая его отпускать, умоляя остаться. Тот поцеловал тыльную сторону его ладони, а потом утешающе приобнял. Он не хотел оставлять его, зная, что ему страшно после всего, что произошло, оставаться наедине с теми, кого он не знает и кому не может доверять, но и не хотел мешать. — Не бойся, тебя никто не обидит, — прошептал он ему куда-то в шею. — Да и я рядом, я никуда не ухожу. Я буду на террасе и вернусь, если понадоблюсь тебе. Видя, что Сатори уже не боится так сильно, он отпустил его, поднялся и вышел. Однако он продолжал переживать за своего Лиса, которого оставил в своей спальне. Он беспокойно прохаживался туда-сюда, заложив руки за спину, и всё прислушивался. Хотелось бы остаться рядом с Сатори, но он не хотел мешать. Эльмир непривычно вздрагивал от каждого шороха, от каждого тихого стона своего Сатори. Когда же Лис сорвался на болезненный крик, — он не выдержал, вернулся обратно в комнату и с волнением присел рядом, погладил руку тяжело дышащего дрожащего Сатори. — Что случилось? — негромко спросил он. — Почему он так кричал? — Ваше Величество, как нам помочь ему, если он не даётся даже чтобы его осмотрели? — с виноватым видом обратился к нему старший из приглашённых лекарей. — Он боится, поэтому это само собой разумеется. После всего, что с ним сделали… Эльмир решил остаться, чтобы хоть как-то успокоить Лиса. Сняв верхние одежды, он приподнял Сатори и устроил его у себя меж бёдер, уложил его голову себе на живот и успокаивающе приобнял. Почувствовав его тепло, Лис унял дрожь и даже почти успокоился. Он крепко вцепился в его руку и не хотел отпускать. Тепло Сатори было невыносимым, горячим. Эльмир так сильно боялся за него, что сам едва сдерживал нервную дрожь. Было тяжело видеть его в таком состоянии, он будто бы чувствовал его боль. Что-то внутри болезненно сжималось всякий раз, когда Сатори вздрагивал, когда пытался терпеть и шипел сквозь зубы, и когда вцеплялся когтями Эльмиру в руки и срывался на крик. Это было вдвойне тяжело и неприятно, ведь Эльмир вспоминал того беспомощного Сатори, который мучился у него на руках в лечебнице Ката Ки без шанса на спасение. Лис определённо очень силён, если способен выкарабкаться из лап смерти, если способен не терять себя даже вынося страшные муки, если всё ещё способен любить после всего пережитого. Даже когда Лис уснул, Эльмир не смог оставить его. Сидел рядом, поглаживая по плечу, поправляя растрёпанные волосы, не отрывая взгляда от бледного лица. Всё ещё не верил, что беспокойно спящий в его постели Сатори — не иллюзия, не мираж, что он реален. И сильней сжимал его ладонь в своих. Позабыв обо всём на свете, он мог бы ещё долго сидеть рядом, прислушиваясь к чужому дыханию, и думая только о том, что он скажет Лису в первую очередь, когда тот будет в состоянии его выслушать. Ещё долго мог бы тревожно надеяться на то, что он скоро поправится. Однако Тайр даже не стал слушать его отпирательств, уводя его из покоев едва ли не силком. Он настаивал на том, что Эльмиру нужен отдых, и тому пришлось повиноваться ему, оставить Сатори одного. Тайр пытался успокоить его, уверить, что с Лисом всё будет в порядке и ему больше ничего не угрожает. Однако душа рвалась к нему поближе, зная, что Сатори страдает. Тайру и самому было плохо, Эльмир согласился только при условии, что он останется с ним. А потому уснул в его объятиях, прислушиваясь к его дыханию. Тайр был не менее упрям, но ему пришлось уступить только чтобы не расстраивать его и не заставлять переживать ещё сильнее. Он знал, как это тяжело, когда столько забот сразу наваливаются неподъёмным грузом, знал, сколько терзаний вынес Эльмир, смолчав о своих чувствах и страхах. Несмотря на свою боль, чужую он чувствовал сердцем. Он был рад, что Эльмир сумел вернуть того, кого любит, рад, что всё наконец закончилось. За это он был готов пожертвовать жизнью, не говоря уж о нескольких новых шрамах поверх старых. Потому и бросился к нему, едва вернувшись от лекаря. Лис был сильнее, чем казался. Уже на следующий день он поднялся, последовал к окну, только морщась от боли, и упрямо отказывался ложиться обратно. Вид из окна захватывал: вся столица была как на ладони с её узкими улицами и белыми домиками, обнесённая прочной стеной. Эльмир тщетно пытался уговорить его. А затем ему надоело спорить, и он, сделав вид, что хочет обнять его, подхватил Сатори на руки и, несмотря на его попытки сопротивляться, уложил обратно. И лишь после обнял — тепло, мягко, прижимая к себе. Однако Сатори не простил ему этого: извернувшись, больно укусил за плечо. И больше не пожелал говорить ни о чём, обиженно отвернувшись. Эльмир ещё какое-то время не отходил от него, был рядом, но заговорить не пытался. Только поглядывал на него и едва сдерживал улыбку. Как бы там ни было, его Сатори с ним, и всё самое страшное позади. А уж с такой проблемой разобраться выйдет быстро. Уже вечером Лис нежился в его объятиях, не отпуская от себя. Только по просьбе Эльмира согласился поужинать с ним, и оба они наслаждались временем, которое могли провести вместе. Устроив его удобнее и поправив ему подушку, Эльмир кормил его с рук, посмеиваясь над ним, а тот обиженно кусал его за пальцы и отворачивался, но потом не выдерживал и снова льнул к нему. Сатори был счастлив. Счастлив оттого, что наконец выбрался из того кошмара, что, казалось, затягивал ещё всё глубже с каждым днём. Счастлив оттого, что Эльмир рядом и с ним всё в порядке, что они оба в безопасности. Забыть обо всём пережитом хотелось, как о страшном сне. И Сатори надеялся, что сумеет забыть. В объятиях Эльмира вдалеке от всех опасностей. Во дворце его встретили приветливо. Потому что Эльмир распорядился или потому что он просто всем понравился — непонятно, но его приняли. Когда ему стало лучше и ему было позволено вставать с постели, Эльмир сопровождал его, чтобы он случайно не заблудился в многочисленных коридорах и переходах дворца. Сам же Сатори, бывало, подолгу блуждал по ним, ища верный путь. Во дворце и впрямь было нетрудно заплутать, особенно если не привыкнуть. Однако Сатори быстро освоился и уже спустя пару недель без труда находил путь по памяти. Поначалу всё казалось ему однообразным и непонятным, и он недоумевал, зачем строить так сложно и запутанно, а потом понял, что всё же есть отличительные черты у всех этих закоулков. За пределами дворца побывать ему тоже удалось достаточно скоро. Они с Эльмиром прохаживались узкими улочками, заглянули на центральный рынок, где Сатори даже присмотрел себе новый веер взамен потерянного где-то в лесу. Поначалу Эльмир был против, пока он не поправился окончательно, но Лис всё же возобновил свои тренировки в магии. И даже кое-чему научил Эльмира. На всякий случай. Кошмары мучили его всё это время. Сатори просыпался в слезах, снова и снова видя во сне одно и то же. Эльмир подолгу утешал его, и он успокаивался и засыпал, наконец, спокойно. Эльмир переживал. Он очень хотел бы помочь Лису справиться с этими воспоминаниями, но понимал, что такое не забывается слишком просто. Такие воспоминания остаются на всю жизнь, и до конца будет мучить фантомная боль, снова и снова напоминая о пережитом. Но Эльмир знал точно одно — он будет рядом. Больше никуда не отпустит своего Лиса. Никогда. Он не мог допустить того, чтобы Сатори снова страдал. Не мог снова потерять его.

***

Тайр по возвращении во дворец, едва ковыляя, добрался до собственных покоев и велел позвать лекаря. Конечно, он был очень горд и упрям и редко соглашался принимать помощь, но его раны были страшны и причиняли ему слишком сильную боль. Он был рад возвращению в столицу. Родные стены по сравнению с шатром в том адском месте и холодным камнем крепости были для него раем. Пусть даже всё здесь напоминало об одном — это место было его домом. Пока его осматривали и занимались его ранами, он расспрашивал о Сатори. Почему-то поначалу он не доверял этому Лису. Однако со временем всё же понял, насколько он честный и невообразимо преданный. И полюбил его не меньше, чем Эльмира. Он и впрямь понимал, что лучшей пары, чем Сатори, бесконечно любящий его, Эльмиру не найти. Разумеется, главе каганате когда-нибудь придётся жениться, чтобы у Ориентальных Песков был наследник, однако любить Эльмир будет только своего Лиса — он знал. И Тайр был рад за них. Рад тому, что эти две одинокие души, прошедшие через многочисленные страдания, всё же встретились и не отпускают друг друга. Ему было жаль Сатори, которому пришлось пережить такое. Он надеялся, что всё будет в порядке. Прямо сейчас хотел просто обнять обоих, но не мог. Ему было велено отдыхать. Однако, зная упрямую натуру Эльмира, Тайр знал и то, что он не даст себе отдыха до тех пор, пока его не уложишь спать силой. А потому, несмотря на боль во всём измученном теле, отправился к нему. И правда — Сатори уже спал, а Эльмир сидел рядом. — Как он? — спросил Тайр, едва войдя. Эльмир обернулся к нему. — Спит, как видишь, — ответил он. Эльмир выглядел уставшим, однако взгляд его сразу внимательно остановился на Тайре, замечая его болезненно бледный вид. Он только набросил на плечи верхнюю одежду, а потому можно было видеть его почти полностью покрытое бинтами тело. — Тебе бы тоже стоило. — Как и тебе. — Я останусь с ним. Я не могу бросить его. — Эльмир. Не спорь. Пойдём со мной. Эльмир вздохнул, но всё же выпустил руку Сатори из своих и поднялся. Он последовал за Тайром в его комнату. Конечно, он беспокоился, хоть и знал, что стража всё равно у двери, а значит Лису никто не навредит. Лишь оказавшись с ним наедине, Эльмир сумел дать волю чувствам. Тайр молчал, не смея мешать ему, пока он рыдал, уткнувшись ему в плечо. Всё разрешилось, всё наконец встало на свои места, и его неожиданно настигла пустота. Теперь всё будет хорошо, он знал, и это были скорее слёзы счастья. Он так и уснул в объятиях Тайра, устроившись удобнее, тот только утешительно, нежно гладил его по плечу. А потом уложил на свою постель и устроился рядом. Утром Эльмир, едва проснувшись, отправился к Лису, а Тайра будить не стал, понимая, что ему серьёзно досталось и что ему нужен отдых. Сатори всё ещё спал, и он не стал его беспокоить. Вместо этого он проследовал в свой рабочий кабинет главы каганата, понимая, что в его отсутствие скопилось очень много всего, требующего его вмешательства. И правда — его ждала куча нераспечатанных писем и документов. Эльмир вздохнул и принялся за дело, начав с самых важных. Уже к полудню это занятие утомило его окончательно. В дверь легко постучали, и вошедший стражник доложил ему, что Сатори проснулся и хотел видеть его. Отложив все бумаги, Эльмир поднялся и вернулся обратно в спальню. Лис ждал его. Отдав приказ принести им с Сатори обед сюда, он присел рядом и обнял его. Лис довольно прижался к нему, всем телом льнул к нему, ища защиты и ласки. Эльмир обнимал его так крепко, как позволяли его раны. — Как ты себя чувствуешь? — с серьёзным беспокойством спросил он. Сатори только повёл плечами. — Лучше. Хотя всё ещё всё болит. Эльмир сочувственно поцеловал его в щеку. — О тебе здесь позаботятся, не переживай. Скоро поправишься, и боль пройдёт. — Ты будешь со мной? — почему-то со страхом спросил Сатори. — Конечно. Лис устроил голову у него на плече и довольно прикрыл глаза. Совсем скоро подали обед, и Сатори снова пришлось попробовать что-то совсем новое для себя. Эльмир успел привыкнуть к блюдам Ориентальных Песков уже давно, но для Сатори всё было в новинку. Но ему, тем не менее, нравилось. Ему нравилось в столице, пусть он и не видел её толком. И однажды он попросился наружу, за пределы дворца. Сказал, что ему наскучило в этих стенах. Эльмир его понимал. Лис всегда был свободолюбивым, а потому дворец очень скоро стал для него тюрьмой. Эльмир всё искал возможность составить ему компанию, ведь отпустить его одного ни в коем случае не мог. И доверить никому не мог. Наконец, возможность представилась. Раны Тайра почти зажили, и он сам предложил взять часть забот на себя, видя, с каким скучающим видом Сатори часами пропадает на террасе, любуясь видом на город. Не то чтобы столица каганата представляла собой зрелище особенно впечатляющее или привлекательное — Сатори просто было интересно. Стронгфорд в этом плане, конечно, был в чём-то красивее, но и в этих занесённых песком почти безлюдных из-за дневного зноя улочках, ярких флажках на некоторых домах и виднеющейся вдалеке словно мираж высокой стене со смотровыми башнями он видел что-то невыразимо прелестное. И вот, они с Эльмиром в сопровождении двух стражников брели по центральной улице, выложенной круглым белым камнем, и встречавшиеся им по пути горожане приветствовали их. День был не особенно жаркий — не такой, как другие, однако они всё же старались держаться в тени. Благо, почти везде были пристроены лёгкие деревянные навесы на крышах домов, закрывающие и улицу от палящего солнца. Сатори всё рвался вперёд, оглядываясь вокруг. Ему нравилось. Нравилось ощущение свободы, нравилось вне дворца, всё вокруг нравилось. Он даже не жаловался на жару и на то, что сухой воздух пах только песком и очень слабо — какими-то пряностями. Главный городской рынок впечатлил его ещё больше. На большой просторной площади тут и там сновали люди, было весьма оживлённо и шумно. Живо. По сравнению с дремучим лесом, где нет ни души кроме дышащих смертью марионеток Рея, это место было живым. Эльмир не упустил возможности пообщаться со своими подданными, и они были весьма довольны. На рынке в столице Ориентальных Песков найти можно было почти что угодно, товары изо всех концов Доминиона встречались здесь. У Сатори глаза разбегались от восторга, он мог бы попросить у Эльмира что угодно, но ему было отчасти неловко, да и ему не было ничего нужно настолько сильно. А Эльмира одолевали не самые приятные воспоминания из детства, когда он, чтобы выжить, воровал что-нибудь съедобное и непременно оказывался в конечном итоге избитым в городской тюрьме. Ненадолго, правда. Он постарался выбросить это из головы. Эльмир видел счастливый восторг на лице своего Лиса и сам невольно начинал улыбаться. Он смог подарить Сатори счастье такой мелочью, как прогулка по городу, его Сатори, кажется, позабыл о своих страхах, и такая искренняя улыбка цвела на его губах. В его глазах засияло желание, когда он увидел торговца, по-видимому, из далёкой Мато. Вспомнил родину, и что-то внутри отозвалось вспышкой радости. Сатори нисколько не стесняясь схватил Эльмира за руку и потащил за собой. И тот понял, почему, и последовал за ним, не споря. Он сразу присмотрел себе веер, взамен того, что был у него. Не просил, но Эльмир и без того понял, чего он хочет, когда заметил его полный восхищения взгляд. Он не пожалел бы для него целого мира, чего стоили несколько золотых? И видя его благодарность, он и сам был счастлив. В глазах Сатори было столько обожания, Эльмир жалел только о том, что не может обнять его прямо здесь, при всех. Вернулись во дворец они нескоро, почти под вечер. Всё это время они провели в городе, таком новом для Сатори, и таком знакомом для Эльмира.