***
На мглистом небе за черными тучами виднелись очертания спящей серой луны. Ее света едва хватало, чтобы разглядеть вдали призрачный силуэт башни Кутуб-Минар и кладку старой стены у казавшегося бескрайним туманного леса. Дели? Кхуши не помнила, как здесь оказалась. Это было самым ужасным. Она задрожала и, обхватив себя руками за плечи, поежилась от прохлады, проникавшей сквозь прорехи одежды. Откуда вообще взялись эти дыры? Единственное, что Кхуши знала наверняка: Арнав где-то здесь, неподалеку. Щемящее чувство сдавило сердце. Так случалось всякий раз, когда он был рядом, поэтому она просто знала, что это правда. – Арнав?.. Кхуши прислушалась к царившей вокруг тишине. Она казалась глухой и угрожающей. – Арнав! Молчали птицы. Не шумела листва. И даже шорох травы не выдавал ничьего присутствия. Кхуши вдруг показалось, что она вновь в своем Зазеркалье... Или Нараке? Кошмар заструился по венам, разгоняя быстрее кровь. Тьма сгустилась вокруг, взвилась размытыми тенями. – Арнааааав!!! Оглушительный вопль разбил безмолвие, эхом пронесся вдаль, вспугнув белесую дымку. Молчание. Кхуши с трудом сдержала порыв помчаться к любимому – не разбирая дороги, без оглядки... Однако зловещая тишина держала ее крепче канатов. Она опустилась на землю и застыла, обняв колени. Она подождет еще немного, а потом пойдет искать. Наверно, так будет лучше.***
Непонятно, как Кхуши умудрилась задремать. Хотя отстраненное, сонное оцепенение лишь с трудом можно было назвать дремотой. Она будто отключилась, предоставив времени течь мимо нее. Она парила где-то в вышине – среди все больше светлеющего неба, пока кто-то не коснулся ее плеча. – Кхуши. Глаза распахнулись, сердце рванулось навстречу. В неприветливом свете странного утра прямо на нее смотрел опустившийся на колени Арнав. – Ты! – счастливым вздохом сорвалось с губ. Кхуши прижала дрожащие ладони к его грязным щекам. Не стесняясь, не думая, осыпала мужское усталое лицо поцелуями. Смахнула спутанную прядь со лба. – Ты... – снова повторила Кхуши, смаргивая влажную соль в глазах. Арнав притянул ее к себе, с облегчением гладя по волосам. – Где ты был? Я искала, звала... Чувствовала, что ты рядом, но ты все не приходил... – задыхаясь от волнения зачастила Кхуши, уткнувшись в грудь мужа. – Теперь все хорошо. Я тебя нашел. – Хорошо?! – Кхуши гневно вскинула голову. – Ты видел себя? Твои руки... лицо... А одежда?! – Все закончилось – так или иначе, – тихо произнес Арнав. Кхуши замерла, всматриваясь в измазанное гарью лицо мужа. Что-то было не так. – Что закончилось? – Угли былого страха полыхнули предчувствием беды. Она чувствовала, как пламя растет, жаждет поглотить ее, словно ненасытное чудище. – И где мы? Растерянное, печальное молчание в ответ. – Арнав? Его явное замешательство пугало еще больше. Паника ширилась, превращаясь в глубинный ужас. – Арнав, не молчи! Крепкие объятия вместо ответа. Сгребая в кулаки ткань рубашки, цепляясь за надежность мужской спины, Кхуши пыталась найти в Арнаве опору, но почему-то не находила. Вместо этого она сорвалась с горы, полетела с обрыва в мелькании образов старых видений. Детские слезы, «Где мама? – Ты будешь жить с нами», «Папа!!!..» Колокол храма тяжелым набатом, пепел души в священном огне и клеймо синдура... Девочка-Кхуши таяла, растворялась в бесконечности лет, а мир продолжал кружиться. Горящее тело Шьяма, посеревший Арнав в закрытой машине, черный блеск озера, печаль Анджали... «Лучше бы меня не было на этом свете!» Память отсчитывала тяжелые вехи судьбы. И внезапным ударом – страшное прозрение, а затем, вспышкой, – стремительный полет вниз в пустоте, короткий свист ветра в ушах, безнадежный отчаянный крик и пронзившая тело боль. – Мы... – Горло перехватило судорожным неверящим всхлипом. – Не-ет... Арнав баюкал Кхуши, усмиряя рвущиеся из ее груди рыдания. Шептал что-то нежное и успокаивающее. – Ты отпустил меня. – Я пытался тебя спасти. – Ты обещал, но отпустил. – Больше не отпущу. – Это конец? – Не знаю... Наверно. – Как ты думаешь, что нас ждет? – Ты боишься? – Нет. С тобой – нет. Мрачный свинцовый рассвет скрывался за низкими облаками. Полная тишина все так же висела над бескрайним зеленым морем. – Я не хочу, чтобы ты уходил. – Я больше никогда тебя не оставлю. – Ты не можешь этого знать... Сейчас только боги решают нашу судьбу. – Неважно. Я найду тебя, где бы ты ни была. И не остановлюсь, пока не найду. – Я не смогу без тебя. – Ты справишься. – Нет. – Да. Потому что ты моя сильная, храбрая Кхуши. Ты никогда не сдаешься. – Я тоже буду тебя искать. Все отмеренные нам жизни. – Всегда. Болезненно-горький поцелуй, как обещание. Сплетение тел – подтверждение. И долгое ожидание участи, пока плывут облака.***
Дом буа джи казался безжизненным островом в море густого белого тумана. Кхуши тщетно пыталась разглядеть текстильную лавку через дорогу или дом Вимлы джи, расположенный в двух шагах, но плотная завеса надежно скрывала все, что находилось за оградой крыльца. – Арнав? Бесполезно. Кхуши снова осталась одна. И снова не помнила, как здесь оказалась. Похоже, пора было к этому привыкать. Ни шороха. Ни ветерка. Ощущение полного одиночества. Кхуши неуверенно взглянула на распахнутые окна дома, задернутые странно неподвижными шторами. ...Воздушное судно, на борту которого находились четыре человека, накануне потерпело крушение на окраине Лакхнау... Едва слышное мурлыкание внезапно заработавшего телевизора заставило Кхуши вздрогнуть от неожиданности. Значит, здесь кто-то есть? ...Со слов очевидцев, оказавшихся на месте происшествия, вертолет неожиданно потерял управление, в результате падения зацепил опору линии электропередач, а затем загорелся от столкновения с землей. Причины аварии устанавливаются... Белесые щупальца тянулись сквозь перила, вились по полу призрачными змейками. Куши казалось, еще немного – и туман поглотит ее вместе с окружающим миром. ...По предварительной версии это могут быть ошибка пилота или техническая неисправность. Как стало известно ранее, вертолет был арендован известным предпринимателем Арнавом Сингх Райзада... Входная дверь бесшумно распахнулась без чьей-либо помощи. Она явно приглашала войти, но Кхуши не могла решиться шагнуть вперед. Наоборот, ей ужасно хотелось попятиться, однако она не двигалась, словно приклеившись к полу. Липкий холодный страх лизал позвоночник. – Сколько еще ты будешь думать? – раздался из глубины дома недовольный женский голос. Невидимая сила мягко потащила ее вперед, не давая возможности остановиться. Вынужденная подчиниться Кхуши шагнула в гостиную и едва не упала, споткнувшись о лапы вальяжно развалившегося за порогом льва.(1) Лениво прищурившись, он дернул круглым ухом, а затем помотал головой с редкой, короткой гривой и широко зевнул. – Он не тронет, – произнес тот же голос. Кхуши подняла глаза и обомлела. Восьмирукая богиня с золотым телом внимательно смотрела на нее тремя темными глазами. Дурга грациозно восседала на тетином диване перед сервированным к чаепитию столиком. Рядом с ней, небрежно прислоненные к креслу, сгрудились трезубец, меч, лук и булава. Одной из рук богиня держала обычную белую чашку, другой – старинный, неизвестно откуда взявшийся, медный чайник, а третьей ловко перебирала сладости на большом расписанном вязью блюде. Чуть поодаль с экрана работающего телевизора беззвучно вещала о чем-то ведущая новостей. От сюрреалистичности всей этой картины Кхуши захотелось немедленно сползти на пол, но, преодолев легкое головокружение, она вскинула руки, почтительно и благоговейно сложив ладони у груди. – Чай совсем остыл, – заметив это, едва заметно улыбнулась Дурга. Она махнула льву свободной рукой, приказывая пропустить девушку. Тот неторопливо поднялся на лапы, наслаждением потянулся и отодвинулся в сторону. Опять опустившись на пол, зверь погрузился в нирвану (2), не сводя полуприкрытых глаз со своей повелительницы. Проследившая за перемещениями животного Кхуши вновь посмотрела на Дургу и тут же ойкнула. На месте величественной богини теперь сидела красивая светлокожая женщина. Пара рук, пара бархатно-темных глаз и простая коса, перевитая цветочной гирляндой. Только неизменное красное сари с богатой каймой и усыпанный драгоценными камнями головной убор выдавали недавнее божество в этой деловитой хозяйке. – Ну что же ты? – теряя терпение, подстегнула Дурга застывшую у дверей девушку. – Проходи и садись! Чувствуя, как предательски подгибаются ноги, Кхуши с опаской приблизилась. Стараясь не задеть ненароком божественное оружие, она осторожно примостилась на самом краю кресла и уставилась в пол, не решаясь поднять глаза. – Так и будешь молчать? – спросила Дурга. – Мы давно с тобой не говорили, – с укоризной добавила она. – М-мы? Кхуши осторожно перевела взгляд на богиню. Та мгновенно протянула ей масала чай. Не смея отказаться, Кхуши ухватила чашку дрожащими пальцами. «Сумасшествие какое-то... Разве такое может быть?» – ошеломленно подумала она. – Может, – прозвучало в ответ. Кхуши вздрогнула. Плеснув горячей жидкостью на ладонь, чашка выскользнула из рук и зазвенела осколками по полу. – Конечно, я могу узнать все, о чем ты думаешь, – усмехнулась Дурга, отвечая на невысказанный вопрос вытаращившей глаза Кхуши. Легкий щелчок пальцами убрал образовавшийся беспорядок. – Но это так утомляет... Я предпочитаю настоящий разговор. У меня есть немного времени. Давай поболтаем? По-дружески. – О... чем? По неизвестной причине испуганный сумбур в голове проходил. Будто начала оседать взбитая из эмоций и мыслей пена... Вполне возможно, к теплой волне спокойствия, медленно поднимавшейся из самого сердца, приложила руку сидевшая рядом богиня. – Думаю, ты не захочешь говорить обо всем, что с тобой случилось... Пока, – многозначительно уточнила Дурга. – Но мы можем поговорить о твоем муже. Все, что сейчас с ней происходило, вдруг перестало иметь значение. – Я больше его не увижу? – Кхуши вцепилась в подол камиза, стараясь не дать пролиться слезам. От одной горькой мысли об этом душа заныла от безумной, безнадежной тоски. Дурга склонила голову набок, оценивающе глядя на девушку и будто к чему-то прислушиваясь. Кхуши чувствовала себя жалким насекомым, которого изучают, но не могла этого изменить. Кто она такая, чтобы перечить богам? Да и вряд ли Дурга поймет... Разве может оценить ее горе незамужняя женщина? Пусть даже она справедливая Мать природы... – Ты забываешься! Я тоже когда-то любила! – резко бросила нахмурившаяся богиня. Ее зазвеневший голос напомнил Кхуши о второй ипостаси Дурги – жестокой, ужасной Кали. Кхуши испуганно вздрогнула. Она совсем забыла, что ее мысли – открытая книга. – Простите, – прошептала она, виновато понурившись. – Я помню. – Тогда меня звали Парвати (3), – уже мягче сказала богиня. – Но мое нынешнее воплощение устраивает меня куда больше. Возможно, в следующей жизни ты тоже будешь более счастлива. – Я буду счастлива только с моим мужем. Ответное молчание Дурги придало смелости. Кхуши решилась заглянуть в бездонные глаза божества. В них сплетались миры, выли ветры миллионов вселенных. Мгла дрожала мерцанием незнакомых чужих огней, и завороженная манящей безбрежностью Кхуши с усилием вынырнула из этой опасной глубины. – Мы слишком мало успели и много ошибались... – продолжила она. – Я так хотела бы все исправить! – Слишком поздно. – Пусть сейчас это так. Но я буду искать! Чтобы быть с ним. Просто – быть.... или знать, что он счастлив. – Твоя жажда слишком сильна. Вечность между мирами – пока не смиришься, ты этого хочешь? Только приняв свою карму ты обретешь новый шанс! – Разве вы не стремились к Всевышнему Шиве? А теперь? Как смогли вырвать сердце? Забыть вашу любовь? – Глупая! – грозно раскатилось по гостиной, гулко ударило по Кхуши, пробивая крупной дрожью насквозь. Повеяло холодом. Прекрасная богиня вновь раскинула паучьи руки. – Ты не понимаешь, о чем говоришь! Разве так же велика твоя любовь, как моя? Я отдала мужу жизнь! Отдала всю себя без остатка! Разве ты готова это сделать? – Все, что угодно, лишь бы его можно было спасти... – Тогда ты должна быть довольна. Он жив. Хотя уже ненадолго. Жив?! Жив!!! Счастье обрушилось сияющим водопадом. Кхуши захлебывалась в нем, растворяла слезы в потоках радости. Искрящиеся струи омывали ее, даря блаженство. И вдруг... «Уже ненадолго»? До Кхуши внезапно дошел смысл этих слов. – Он идет за тобой, – ответила Дурга ее мыслям. Кхуши замерла, в ужасе глядя на богиню. Нет. Это не правда. Это не должно было быть правдой! Ей хотелось кричать, чтобы не смел!.. Бессилие от упрямства не сдающегося Арнава стонало напевом бансури (4). В этот миг зашипел телевизор. Сквозь треск помех пробились слабые голоса. – ...Жизненные показатели стабильны. – Значит, она очнется? – Мы не всесильны. Будем надеяться... Кхуши почудилось что-то знакомое. Она обернулась, но взглянуть на экран не успела. Тяжелое, удушливое одеяло упало на голову. В глазах потемнело. Воздуха перестало хватать. – Мне пора, – донеслось будто издали. – Я уже приняла решение. Пол под ногами всколыхнулся, с глухим рокотом обнажил пламенеющее нутро. Потеряв равновесие, Кхуши рухнула на колени, попыталась схватиться за край разверзшейся пропасти, а затем сорвалась в пугающую бездну с беззвучным криком.***
– Твоя коса совсем растрепалась... «Папа?..» Горестный шепот отца сопровождали заботливые поглаживания жестких ладоней. Пальцы неловко запутались в ее волосах, а затем осторожно освободились. Хотелось пошевелиться, сказать, чтобы отец не убирал руку, однако сколько Кхуши ни силилась – не могла даже открыть глаза. Она вообще ощущала себя очень странно. Словно свет выключился, а потом неожиданно включился, и вместе с ним в сознание ворвались отголоски неявной боли, запахи и звуки. Гигантский каток размазывал ее по кровати. – Дочка... Я знаю, что ты меня слышишь. Не оставляй нас... Пожалуйста! Горячая капля упала на лоб. «Папа... Откуда ты взялся?» Мягко стукнула дверь. – Врач уже был? «Диди!» Кхуши старалась хоть вздохом показать, что все слышит, но тщетно. – Да. Сказал, что если придет в себя, то самое страшное останется позади. – Отец обхватил безвольную ладонь Кхуши руками. – Дочка, с ней все будет хорошо, правда? – Да, папа. Будем верить. Ты видишь, она уже дышит сама. Это же Кхуши! Моя сестра никогда не сдастся, я знаю! «Я что... не дышала?» – Девочка моя, ты же у меня умница, сильная, смелая, – вновь зашептал отец. – С каждым днем я теряю надежду... Очнись!.. Как же я без тебя? Новая капля прочертила влажную дорожку на лице Кхуши, скатилась на веки. Скопившись в уголке глаза, она рождала чудовищное чувство вины, которое хотелось немедленно сбросить. Жалобный голос отца разрывал сердце. – Папа, я посижу с ней немного, пока малышка с Акашем. Пойди, отдохни. – Я не могу. – Но у тебя сердце! – О чем ты? Какое сердце, когда моя девочка лежит здесь... вот так? «Да как – так?!» – А где мама? «Мама! Мамочка! Ты тоже здесь?!» – У него. Он совсем перестал бороться. – Горестный вздох сестры прошелестел над постелью. Маленькая рука сестры опустилась на голову Кхуши, нежно провела по ее щеке. – На нани джи просто страшно смотреть. – Бедные дети... «Кто перестал бороться? О ком они говорят? Что происходит?!» Кхуши попыталась сосредоточиться. Она помнила посадку в вертолет, руку Арнава на своей талии, а затем... пустота. Но это же не мог быть он, правда? Или?.. Она должна все узнать! Кхуши мысленно взмолилась о помощи. Потом попыталась кричать. От немыслимого напряжения виски заломило. Вопль нарастал, стремился наружу и вдруг вырвался жалким хрипом. «Он идет за тобой», – вспыхнуло в памяти вместе с радостным возгласом Паяль. «Я уже приняла решение», – забилось в мозгу. И вместе с пробившимися сквозь дрогнувшие ресницы лучами солнца Кхуши вернулась.***
Шепот ночного прибоя баюкал чернильное небо над очертаниями растрепанных пальм. Мокрые ракушки едва слышно шелестели под босыми ногами обнявшейся пары, бредущей вдоль кромки воды. Мужчина и женщина остановились. В свете полной яркой луны силуэты людей сплелись в единое целое. Длинноволосой девушке, наблюдавшей за этой картиной, не было нужды прятаться. Ее призрачная тень скользнула чуть ближе и замерла, прислушиваясь. Легкий бриз унес в море невесомый поцелуй. – Я люблю тебя. – Я живу тобой. Девушка довольно вздохнула. Пора. Пришло время и ей возвращаться. Теперь она могла сделать это с чистым сердцем, оставив прошлое позади. Она была глупой, пытаясь научить брата тому, что сама не умела – любить взаимно, самоотверженно, сильно. Ее любовь была слишком слепа, и цена полученного урока оказалась непомерно высокой. Но если ей повезет, в новой жизни она тоже сможет познать это великое, светлое чувство. Чувство, способное на необыкновенные чудеса и перед которым склоняются даже боги.