Унесенные воспоминаниями

Что же есть такого магического в Риме, от чего хочется, как юная принцесса Анна [1], упиваться ощущением свободы? Что же в нем такого чарующего, что стоит только задержаться в нем на день — и ты уже не хочешь его покидать? Может быть, потому что это самый древний и самый романтичный город на планете? Париж, Мадрид или та же Венеция просто в подметки не годились Риму. Или потому что, оказываясь в городе, ты просто сразу же и бесповоротно влюбляешься в него? Хотя, наверное, не стоит искать разгадку магии, ведь это то немногое, до чего ещё не успела добраться наука, дав хоть какое-то логическое объяснение. Первое, что бросилось в глаза… Нет, почувствовалось кожей — это цвет: цвет зданий, площадей, парков. Цвет охры, цвет травертины или же сочетание грязно-желтого, светло-коричневого, бежевого и зеленовато-коричневого… Прямо как в фильме, который снимали в «сепии», вот что сразу подумала Амелия. Но в то же время сама атмосфера города была очень теплой и бурлящей. Вот уж действительно правда, что итальянцы и их город считаются самыми шумными во всей Европе. Утро Рима начинается под звуки колоколов многочисленных соборов. Одна за другой приходит в движение машины, стоявшие ночью на обочинах тротуаров. Кутаясь в пестрые пальто и длинные шарфы, жители с непокрытыми головами спешат на работу. Не обращая внимание на светофоры, они смело бросаются в нескончаемые автомобильные потоки, вызывая смятение и недоумение у иностранцев. Магазины, рестораны и кофейни открываются, распахивая свои двери для посетителей, желающих начать утро с чашечки кофе с корнетто и булочками с мягким сыром. Город полностью проснулся, чтобы не затихать ни на минуту. В Риме передвижной театр «Странник» остановился всего лишь на четыре коротких дня. Здесь они собирались дать два спектакля под открытым небом в парке «Celio»[2], чтобы потом отправится во Флоренцию. Денег с собой было не так много, но все же достаточно, чтобы с комфортом и без чрезмерной экономии провести время в вечном городе. Признаться, Амелия ничего не ждала от этой поездки. Это было уже второе лето, как она ездила со «Странником» по Европе, но если в прошлый раз она наслаждалась каждым мигом театрального тура, пробуя на вкус свободу и независимость, то сейчас ждала, когда можно будет вернуться в Лондон, где легко спрятаться от Билла Грейстила, с которым она рассталась накануне отъезда. О, как же это унизительно, постоянно находится рядом с человеком, который изменил тебе с первой попавшейся девушкой из клуба. Но актерская профессия такова: часто приходиться стоять на одной сцене с теми людьми, которых ты просто на дух не переносишь, но прячешь презрение под сотней масок, присущим всем актерам. Амелия и Билл познакомились в колледже. Он старше ее на два года, любимец публики, объект обожания всех юных студенток. Их роман начался настолько стремительно, что Амелия не успела и заметить тот момент, когда ее живой интерес к персоне Билла перерос в нечто большее. Хотя вряд ли она его любила, скорее всего, просто обожала, как и все, и готова была прощать почти всё. Всё, кроме измены. Ругаясь, колотя его в грудь, когда он пытался ее утешить и объяснить, будто для него та девица ничего не значит, Амелия решила, что не будет его прощать. Она просто не сможет быть с Биллом после его лжи и предательства. Да, глупо было выяснять отношения перед поездкой в Европу, портить тем самым себе настроение, но неопределенность еще хуже. Вот поэтому Амелия старалась держаться подальше ото всех, как можно больше времени проводя в одиночестве. Если во Франции ей было проще, ведь она знала язык, то в Италии намного сложнее, ибо кроме простых дежурных слов она ничего не знала. Но Амелия быстро училась. — Вы хорошо играете, — вдруг услышала Амелия. Она подняла глаза вверх, перед ней стоял мужчина: высокий, с крупными, выразительными чертами лица, голубоглазый, темноволосый. — А вы… — непонимающе протянула Амелия. — Вы… — Я видел вас вчера на сцене. Надо уметь играть без слов. Выражать эмоции телом и лицом, при этом не кидать никаких реплик в зал. Кто додумался до такой пантомимы? — мужчина сел напротив нее. Честно говоря, сегодня Амелия ни с кем не хотела разговаривать: она просто хотела в гордом одиночестве насладиться римской пиццей. — Мы сами. В прошлом году мы ставили Шекспира, правда, нас мало, кто понимал, ведь не все же учат английский, — ответила зачем-то Амелия, хотя могла вежливо сказать, что хочет побыть одна и не настроена вести разговоры. — Поэтому ходили только те, кто знают Шекспира на родном языке. Мы хоть и согласны выступать на разных сценах, но за гроши не хотим выходить к публике. — Порой мне кажется, что каждая строчка Шекспира — это универсальный язык, который понимают, где бы люди ни находились и на каком языке ни говорили, — мужчина улыбнулся. — Я бы согласилась с вами, но, к сожалению, реальность намного труднее, чем кажется, — Амелия сложила руки под столом: аппетит совершенно пропал. — О, само собой разумеется, — протянул мужчина. — Но ведь вы со мной согласны, что Шекспир создал универсальные истины, дал направление английскому театру, сделав его особенным. — Да. Но есть много других замечательных театральных школ, — отвлеченно ответила Амелия. — Как-то безрадостно звучат ваши слова, — отметил ее случайный собеседник. — Простите, но я как-то не очень настроена говорить. — Может, прогулка по городу поднимет вам настроение? — вдруг спросил мужчина. — Вы так хорошо знаете город? — Так же, как и вы, но вдвоем намного интереснее проводить время, — он замолчал, явно обдумывая, что сказать. — Кстати, меня зовут Том. Том Харди. — А я Амелия. Уайт, — спустя короткую паузу произнесла свою фамилию девушка. — Вот теперь можно идти, — Том встал, подал ей руку. — Ну же, смелее. Амелия слегка недоверчиво посмотрела на мужчину. Она даже не знала, что делать. Подруги по труппе постоянно предупреждали ее о том, что не стоит заводить знакомства с итальянцами: они, конечно, все обходительные, вежливые, но не очень настроены на долгие отношения, ведь мужчины женятся очень поздно, и не стоит рассчитывать ни на что больше, чем просто летнее приключение. Амелия не особо верила в это. Нельзя всех грести под одну гребенку. Но Том не итальянец, он же англичанин. Нет, ничего с ней не случиться, если они просто пройдутся по городу, поговорят о театре и книгах. Лучше так, чем дуться на весь свет и злиться на Билла. Поэтому Амелия протянула руку Тому, и он помог ей подняться на ноги. Они улыбнулись друг другу, словно два заговорщика, и отправились навстречу Риму.

***

Странно, но так просто оказалось отправиться навстречу вечному городу, не раз запечатленному на фотоснимка, картинах и кинопленках. Отправиться на это свидание в компании с незнакомым мужчиной по имени Том Харди. Конечно, Амелии не стоило этого делать, но интуиция подсказывала: не надо ни о чем беспокоиться, все в порядке. И самое главное, Амелия ощущала с Томом спокойствие и чувство защищенности. Они неспешно шли по Риму, дошли до площади Св. Петра. Том начал рассказывать ей разные байки об этой площади и соборе, на что девушка просто улыбалась, а спустя время заливисто засмеялась. Тогда ее спутник отметил: — Вот наконец-то ты рассмеялась. Моя теория оказалась правильной: улыбка так же красива, как и смех. — Ну и дурацкая теория, — Амелия потянула его в сторону, где продавали знаменитый десерт — джелато. — Думаю, пришло время мороженого. Вишневое, клубничное, фисташковое, миндальное… Амелия и Том решили попробовать все, что казалось им невероятно вкусным. По дороге до Дворца правосудия они болтали в о всякой чепухе, ели подтаявшее мороженое, вели себя так, будто сто лет знали друг друга и вот после долгой разлуки наконец-то увиделись. Том был очарован этой странной англичанкой, которую ему довелось случайно встретить в Риме. Он ничего не ждал от этой простой туристической поездки. Изначально он планировал съездить в Италию на две недели, проехаться по самым значимым городам и вернуться в Англию, где ждала работа в театре. Но теперь планы как-то резко поменялись. Он уже был не уверен, что ему стоит ехать в Неаполь. Нет, Том не влюбился в Амелию Уайт с первого взгляда. Скорее всего, у него вспыхнула симпатия, смешанная с диким интересом и азартом. — Итак, черничное оказалось самым вкусным, — вдруг сделала вывод Амелия, бросая взгляд на мужчину. — Вот я бы выбрал мятное. Просто глоток свежего воздуха в этом душном городе, — уголки губ Тома дрогнули в мягкой полуулыбки. — Так, кажется, мы добрались до Тибра. — Тогда все самое интересное только впереди, — Амелия побежала к мосту. — Ну же, быстрее. — Ночной город намного привлекательней дневного, — громко произнес Том. — Хотя… Он не стал заканчивать фразу, а Амелия не стала спрашивать, что он хотел сказать. Ее это совсем не заботило, она просто наслаждалась, как ребенок, получивший долгожданный подарок, мгновениями счастья. Они перешли Тибр, направившись к испанской площади. Потом долго сидели на ступеньках испанской лестницы, смеялись и безудержно болтали обо всем, напрочь забыв, что знают они друг друга всего несколько часов. Когда на город совсем опустилась ночь и Рим засиял в ярких огнях, от чего все древние величественные постройки словно бы ожили, перестав быть напоминанием о былых временах, Том проводил Амелию до хостела, где остановилась ее компания. — Что ж, спасибо за день, — улыбаясь, проговорила она. — Приятно было познакомиться, — ответил Том. — Спокойно ночи, — и больше ничего не сказав, Амелия скрылась за дверью. Почему-то она была уверена, что больше они никогда не увидятся, но Том решил совершенно иначе.