Лёд внутри меня.

Середина апреля. Звонок на пару прозвенел десять минут назад, но преподавательница так и не вышла из своего кабинета, поэтому студенты о чём-то оживлённо разговаривали. — Ждём пять минут и съёбываемся. — Андрей счастливо заулыбался, осознавая, что пары не будет. — Но она же здесь, просто задерживается. — Аня обеспокоено посмотрела на дверь кабинета, надеясь, что Ледковская всё же выйдет. — Я пойду позову её. — Не надо, блять! Коротких молча встала со своего места и направилась к преподавательнице. Постучавшись и тихо войдя, студентка закрыла за собой дверь и увидела заплаканное лицо женщины, взгляд которой был направлен куда-то в стену. — Александра Евгеньевна, звонок был. Саша вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд голубых глаз на Аню. — Я сейчас выйду. — Александра спешно взяла листы с лекцией, с трудом удерживая их в трясущихся руках. — Может, лучше ребятам сказать, что пары не будет? — Анна с сожалением посмотрела на женщину, ведь в подобном состоянии она видела её впервые. — Нет-нет, всё в порядке, пойдём. Девушка вместе с Ледковской вернулась в аудиторию, также молча садясь на своё место. Через двадцать минут после начала лекции преподавательница неожиданно резко замолчала, затуманенным взглядом смотря на студентов. В аудитории стояла давящая тишина, и никто не решался её нарушить. Когда третьекурсники заметили, как голубые глаза заволокла пелена слёз, только тогда Аня тихо позвала Александру, тем самым заставляю ту отвлечься от своих мыслей. — Извините, пары не будет. Я вам потом лекции распечатаю. — После Саша быстро покинула аудиторию, вновь оставаясь наедине со своими мыслями. — Чего это с ней? — А будто непонятно. Плохо ей. — Коротких решительно направилась за преподавательницей, чтобы хоть как-то поддержать. Когда Аня зашла в кабинет, то увидела, как Ледковская поспешно одевается. — Александра Евгеньевна, Вы куда? — В больницу, мне нужно её увидеть. Анечка, со мной всё хорошо, правда, не надо переживать. — Всё совсем не хорошо. Если бы Ксюшино состояние хоть как-то изменилось, то её мама или Алина обязательно позвонили бы Вам. Студентка хотела ещё что-то сказать, но женщина перебила её. — Я должна её увидеть, мне сложно находиться вдали от неё. А вдруг Ксюша придёт в себя, а меня не будет рядом… Всё нормально, честно, я просто должна быть рядом со своей девочкой. — Саша печально улыбнулась, с трудом сдерживая слёзы. Она старалась оставаться сильной на людях, не хотелось показывать своей слабости студентам, хотя сегодня поставленная цель с треском провалилась. — Может Вам в отпуск уйти, мне больно видеть Вас такой, да и не только мне. Мы все очень переживаем за Вас. С того дня Вы словно тень, даже пару до конца довести не можете. Это ведь ненормально. Вам плохо, и это видно, и, кажется, в университете становится ещё хуже. Возьмите хотя бы пару выходных, пожалуйста. — Аня попыталась обнять Ледковскую, и та ей позволила, обнимая девушку в ответ. Тихое «спасибо» слетело с губ преподавательницы, на что Коротких лишь едва заметно улыбнулась.

***

Александра сидела рядом с палатой интенсивной терапии, стирая слёзы с лица. Уже больше месяца каждый день она приходила сюда с надеждой хоть на какие-то изменения, надеясь услышать от врачей что-то хорошее. Но уже полтора месяца она слышала одно и тоже: «Состояние крайне тяжёлое.» Ледковская жутко устала, от всего. Ей было плохо так, как никогда раньше. Не хотелось ни есть, ни спать, хотелось лишь вновь прикоснуться к любимому человеку, услышать, что он жив и здоров, хотелось сказать, как сильно любит. Ей приходилось держаться из-за дочери, приходилось врать ей, что с Ксюшей всё хорошо, просто пока Вика не может увидеться с ней. — Тётя Наташа сказала, что Вы приходите сюда каждый день. — Рядом с женщиной присела Алина, слегка сжимая её руку в своей. — Хватит мучить себя, Вы ведь ни в чём не виноваты. Сейчас Вы Ксюше никак не поможете. Вы ей будете нужны, когда она очнётся. — А если этого так и не случится? И она так никогда и не узнает о том, как сильно я её люблю. — Саша тихо всхлипнула, обращая затуманенный взгляд на девушку. — Она обязательно придёт в себя, Ксюша сильная! И я уверена, что она знает о Вашей любви. Поверьте, она Вас любит не меньше. Я знаю об этом, как никто другой. Ни к чему изводить себя, ей бы это не понравилось. — Я не могу так больше, я устала. Я даже боюсь представить, что больше никогда не увижу её глаз, не услышу её голоса, звонкого смеха, не увижу её улыбки. Я боюсь, что потеряла её навсегда, так и не успев сказать о любви. Я даже не успела дать ей и капли того, что она заслужила. — Вы дали ей самое главное: свою любовь, о которой Ксюша могла только мечтать. Вы позволили ей любить себя. — Твардовская поспешно стёрла слёзы с лица, пытаясь ободряюще улыбнуться. — Но сейчас я не могу ничего сделать для неё. — Можете. Вы должны поспать, больше есть и меньше плакать. Просто вспоминайте счастливые моменты и думайте о том, что в будущем их будет в тысячи раз больше. Вы сильнее, чем думаете, и Ксюша знает это. — Алина обняла любимую женщину своей подруги и строгим голосом добавила, — Когда она придёт в себя, я расскажу ей, как Вы изводили себя, и Ксю будет очень зла. И тогда Саша впервые за полтора месяца улыбнулась. И тогда она почувствовала себя сильнее. — Знаешь, моей девочке повезло, что у неё есть такая подруга. — Улыбаясь сквозь слёзы, Ледковская в ответ обняла девушку, облегчённо вздыхая и прикрывая глаза.

***

29 Апреля. Этот день отпечатался в памяти Александры навсегда. В тот день она как обычно приехала в больницу, но на душе было как-то неспокойно. Чем ближе Саша подходила к палате, тем быстрее билось её сердце. Когда до двери оставалось всего несколько шагов, Ледковская замерла, так и не сделав последние шаги. Ноги подкосились, и она упала на колени, а взгляд льдисто-голубых глаз был сосредоточен лишь на одной детали, на белой простыне, которой было накрыто тело её девочки. Немой крик застыл на губах, а глаза заволокла серая пелена. Она помнила лишь резкую боль в сердце и чьи-то силуэты в белом рядом с собой. В голове крутилась лишь одна мысль: «Это неправда. Этого не может быть.» Она не хотела верить, что её девочка умерла, что все её страхи оправдались. Она больше никогда не услышит такого нужного «люблю», не увидит любимой улыбки, любимых шоколадных глаз, больше никогда не почувствует любимых прикосновений, столь нежных поцелуев и крепких объятий. Больше никогда не сможет прикоснуться к её мягким волосам, больше не почувствует любимого сладковатого запаха её духом, такого особенно аромата её тела. Саша уже не сможет позвать её ласково по имени, не сможет назвать родной и любимой, и в ответ не услышит того же. Ксения уже не рассмешит её и не вызовет на её лице столь искренней улыбки, той, которой была достойна только она одна. Но самое главное, Александра больше никогда не сможет почувствовать того тепла внутри, которое чувствовала лишь рядом со своей девочкой. Её девочка забрала тепло вместе с собой. Она и была этим теплом, она была её светом в этом тёмном и злом мире. Внутренние тепло и свет, что излучала Ксения, больше никогда не растопят лёд в её душе.

Февраль подарил мне тебя, а апрель отобрал на века. И этот лёд внутри меня, он со мною навсегда.