По секрету с того света

      День ото дня становилось хуже. Теперь Мицунари всегда был рядом с Токугавой, больше он не исчезал. Это стало новыми буднями великого сёгуна. Однако хоть это стало своего рода обыденностью, жить с этим мужчина не мог. Он не мог каждый день смотреть на того, кого убил. И не сказать, что его мучила совесть — нет, дело было в другом. Дело было в том, что, наверное, каждый знает, каково это — когда на тебя кто-то молча смотрит. Кроме этого, ситуация усложнялась отсутствием какой бы то ни было помощи и тем, что своего преследователя видел только Токугава. Как будто Мицунари приходил к нему тайно, по секрету.

***

      Токугава сидел в своей комнате и смотрел в одну точку, стараясь ни о чём не думать — просто выкинуть из головы какие бы то ни было мысли. Мысли, кстати, были не самыми весёлыми — Иэясу подумывал о самоубийстве. Ибо другого способа всё исправить он не видел. Он уже пытался разговаривать с Мицунари и даже просил у него прощения, срываясь на крик и пугая своих подчинённых; один раз плакал, но всё без толку — тот молчал.       Тяжело вздохнув, Токугава отмер и обернулся: Исида стоял за спиной, просверливая взглядом дырку в теле недруга. Иэясу кивнул и негромко произнёс:       — Стоишь? Ну стой, недолго осталось.       После этого он отвернулся и лёг на футон, начиная рассматривать потолок. С каждой минутой в голове сёгуна всё сильнее укреплялась мысль о смерти. Это произойдёт завтра вечером. Перед этим Иэясу решил сделать последние наработки и пройтись по саду, в последний раз полюбоваться на красоту природы.       «За что мне это всё? Что я сделал такого, что этот монстр не даёт мне покоя? Неужели я единственный в этой жизни и на этом свете, кто убивал? Почему именно мне уготована такая участь? Я ведь и правда хотел сделать так, чтобы всем было более или менее хорошо. Я так же, как и этот чёртов лис, хотел исполнить мечту господина. И что же получилось? А ничего, ничего не получилось. Может, это злой рок… или… я не знаю. Как я устал. Я это прекращу», — думал Токугава, проваливаясь в сон.       На следующее утро он сделал всё так, как и хотел: издал последние указы, подписал документы, раздал приказания слугам. В общем, поработал. Вечером же, когда всё немного успокоилось, он в сопровождении Исиды вышел в сад. Вечер был крайне тихий, как будто перед бурей, — это даже смущало. Иэясу медленно шагал по дорожке, рассматривая уже приевшиеся цветочки, однако сегодня они были более чем прекрасны. Насмотревшись на них, Токугава обратил своё внимание на сакуры, умиротворённые и изящные. Розовые и белые лепестки медленно опускались на землю, словно они были людьми, закончившими свой земной путь. Подумав об этом, Токугава зажмурился и решил пойти дальше. Было ещё одно место — маленькое озерцо. На его берегу росла стройная плакучая ива. До места Иэясу добрался быстро. Он устроился под этой самой ивой и стал спокойно рассматривать зеркальную гладь водоёма, небо, которое в нём отражается, — всё то, что находится поблизости. И всё это было до невероятного прекрасно, так прекрасно, что аж защемило сердце.       Это, наверное, оттого, что красоту начинаешь ценить только перед смертью или в сам момент гибели. До этого всё кажется неважным, пустым и блёклым.       Посидев до захода солнца, Токугава поднялся и отправился обратно. Стрекотали сверчки, трещали кузнечики, пели последние птицы. Это, в сущности, был оркестр, играющий траурный марш. Двигаясь по тропинке, сёгун смотрел себе под ноги — смотреть на что-то другое не было сил. По щекам Иэясу медленно текли горячие слёзы — самые искренние и горькие за всю его жизнь.       В комнате он ещё раз оглядел обстановку и подошёл к ящику, где хранился кинжал с красивой рукояткой и тонким лезвием. Именно им Токугава решил убить себя. Осмотрев напоследок и его, Иэясу сел на пол, лицом к Мицунари, и занёс оружие.       — Вот, смотри, — подрагивающим голосом произнёс сёгун. — Ты своего добился, ты победил.       Лицо Исиды вновь озарила улыбка. Теперь в ней можно было различить оттенки радости или что-то наподобие этого.       — Только вот чего ты добился? — твёрже спросил Токугава. — Ты ведь сам ничего не сделаешь.       Мицунари покачал головой.       — А впрочем, мне уже всё равно — пусть это закончится, — тихо проговорил Иэясу и вонзил кинжал себе в живот.       Спустя несколько минут боли и невыносимых страданий Токугава скончался, а Мицунари ушёл в загробный мир.       …Чтобы и там доставать своего обидчика…