never coming home

Утро выдалось отвратным. Джерард снова хотел блевать. Это даже перестало его беспокоить, потому что длилось достаточное количество времени, чтобы ему стало плевать. Фрэнк спал. Спал крепко, сладко посапывая и иногда отчего-то всхлипывая. В эти моменты Уэю хотелось подойти к нему и разбудить, потому что это бесило. Он сам не знал причину своей злости, что тоже становилось обыденностью. Бессонница же ебала слишком сильно, чтобы Джерард не хотел сдохнуть. Или хотя бы просто исчезнуть. Пожалуй, раствориться и просто перестать существовать было бы не худшим развитием событий. Парень просто не чувствовал себя живым. Последняя сигарета из пачки, купленной в четвертом часу утра в круглосуточном магазине, будучи уже жалким бычком, полетела во Фрэнка, не потухнув до конца, и попала ему в переносицу и отлетела на кровать, от чего тот зажмурился и, потирая нос, открыл глаза. — Что за ебаная хуйня? — спросил Айеро, морщась от боли в голове больше, чем от ожога на носу. Джерард победно ухмыльнулся, радуясь тому, что хоть что-то еще может делать. Это не являлось великим поводом для гордости, однако хоть чем-то. Маленький шаг на пути к успеху. Или хотя бы к тому, чтобы перестать себя ненавидеть. — Это, Фрэнки, я называю «перебухал, теперь страдай», — с напущенным видом великого философа изрек Уэй, закинув ногу на ногу и откинувшись на локти на кровать. — Мудак, — пробормотал Фрэнк и окончательно проснулся, садясь на кровати и пытаясь не потерять ориентацию в пространстве. — Курить осталось? — Хуй бы там. Если бы проснулся минут на тридцать раньше, вполне возможно, что тебе что-нибудь перепало. Сейчас у нас есть деньги на еду в дешевой забегаловке, бензин и, может быть, одну пачку сигарет. Лимит исчерпан. Дальше либо грабить банк, либо зарабатывать, — Джерард пожал плечами и встал с кровати, начиная расхаживать по комнате с видом великого мудреца, скрестив на груди руки и не говоря ни слова. Это могло бы продолжаться вечность, Фрэнк даже не смел прерывать его раздумья, дабы не отхватить пиздюлей чем-нибудь тяжелым, потому что голова болела и без того до пиздеца сильно, но Уэй вдруг встал посреди комнаты, хитро улыбнулся и потер ладони, глядя на Айеро в ожидании хоть какой-то реакции. Фрэнк закатил глаза. Очень агрессивно закатил глаза и захотел куда-нибудь убежать. — Нет, блять, Джерард, я не буду помогать тебе в ограблении банка, серьезно, — парень аж вздрогнул от одной лишь мысли о том, что с ним могут делать в тюрьме. Задумчиво почесал голову и чуть ли не завыл от боли. — Да в пизду банк, — отмахнулся Джерард, нахмурив брови и потирая переносицу. — Ты обещал проституткой работать, чтобы у нас были деньги, — с абсолютно серьезным лицом поведал Уэй, не выдавая истинных эмоций, которые хоть чуточку были похожими на положительные. Фрэнк очень тяжело вздохнул. Перевернулся и, уткнувшись в подушку лицом, завыл, наплевав на боль. — Нет! — послышалось невнятное бормотание, однако простота слова все же помогла Джерарду его разобрать. — Да! Или я продам тебя на органы. — Иди нахуй, господи, — Айеро развернулся к Джерарду лицом и вновь закатил глаза. Я лучше буду варить мет, — сказал он больше для того, чтобы этот придурок от него отъебался. Но Уэй аж воодушевился этой идеей. — А ты умеешь? — Отвали, — застонал Фрэнк и накрыл свое лицо подушкой. — Вставай, птичка, пора в путь, — Джерард даже сам удивился своему позитивному настрою. Злость отступила, давая место положительным эмоциям. Но утро выдалось отвратным. В организме Уэя не было кофеина. Только дикое желание блевать. Но все было в порядке. Наконец-то. *** — И куда мы все-таки едем? — Фрэнку, вообще-то, было насрать. Но Джерард уже сорок минут орал песни Мисфитс, абсолютно игнорируя существования парня. Даже когда последний выключил магнитолу. Уэй лишь злобно прорычал «Die, die, die my darling» и вновь включил музыку. Он сам не знал, куда они едут. Не знал зачем. Вновь хотелось блевать, но он пытался подавить рвотный рефлекс дикими криками. Он буквально рвал горло. И это было невыносимо слушать. Он не знал, куда они едут. Но у него вдруг появилась надежда. И маленькая цель мелькнула где-то вдалеке, заставляя Джерарда загореться идеей вернуться домой и перестать быть придурком. *** Джерард впал в совершенное отчаяние, как впадали медведи в зимнюю спячку или черт знает что еще, и просто схватился за голову, выбегая на улицу, буквально на ходу кутаясь в свой невероятно длинный шарф и забыв накинуть пальто, чтобы не замерзнуть. Снаружи было холодно. Настолько, чтобы можно заболеть, будучи вспотевшим от долгой репетиции, но не настолько, чтобы загнать Уэя обратно в помещение. Парню было абсолютно наплевать на возможность свалиться с высокой температурой на следующий же день, тем самым подведя друзей, он просто достал последнюю сигарету из пачки и, чиркнув зажигалкой, закурил. Было не так поздно, но на город уже давно опустились сумерки, принося с собой включенные почти на всех зданиях города гирлянды (не только на них, но и внутри, буквально везде мерцали эти порой раздражающие огоньки) и снег, что хлопьями падал на землю. Он был далеко не первым в этом году, но Джерард впервые порадовался этому простому явлению, которое наблюдал из года в год. Положительные эмоции не то, что он в принципе испытывал часто. Это расслабляло, заставляло перестать ненавидеть всех вокруг и себя самого за то, что посмел согласиться на выступление в паршивом клубе в Рождественскую ночь, потому что вот уже неделю репетиции срывались. Каждый гребанный день происходило дерьмо, из-за которого он ругался со всеми (но чаще всего с упертым засранцем Фрэнком) и просто уходил оттуда, оставляя друзей в подвале собственного дома наедине с инструментами и напряженной атмосферой. И Уэю это совершенно не нравилось, его бесил даже сам факт того, что они ссорились из-за всякой неважной ерунды, но не мог ничего с собой поделать из-за нервов, мыслей о том, что он может облажаться и чего-то еще, о чем он не задумывался. Снег продолжал падать, вокруг то и дело сновали люди, радостные из-за предстоящего праздника, а Джерард, хоть и был уже более-менее успокоившимся, не мог заставить себя вернуться назад, когда потушил докуренную сигарету носком ботинка и продолжал стоять, обнимая себя руками и успев совсем немного замерзнуть. Фрэнк ненавидел Джерарда за то, что тот постоянно курил, заставлял до посинения играть их каждую ебаную песню (коих, к слову, было до пиздеца мало), а потом психовал и дулся сам на себя и непонятно на что. Айеро невероятно бесило его поведение, из-за чего они ругались почти также часто, как курил Джерард, что он ненавидел еще больше. И каждый раз он взрывался, когда оставался наедине с собой, но сейчас, поняв, что Уэя нет слишком долго, просто пробормотал что-то о том, что все могут съебывать к хуям собачьим или по домам, а потом, взяв пальто друга, вышел на улицу, закурив и хмурясь, выглядя совершенно озлобленным. Накинув на его плечи черную и совсем не для этого времени года вещь, вернулся назад в подвал, не говоря ни слова. Джерард был тихо ему за это благодарен, но все еще не слишком уравновешенным после последней ссоры, когда парень просто послал его в пизду, от злости сжимая гитару слишком сильно, чуть не сломав инструмент в своих руках. Елена умерла в августе. Она успела побывать на паре концертов их группы и была безумно горда внуками и всегда их поддерживала. До самого конца. Джерард не хотел тогда возвращаться домой. Однако ему нужен был Майки. Безумно сильно. Он думал, что просто возьмет его с собой, но решил ненадолго остаться по просьбе бабушки, которой уже тогда становилось дерьмово. Он не мог ей отказать. А потом перехотел надолго сваливать из города. Джерард хотел найти своих слушателей. Хотел хотя бы казаться кем-то, кто делает что-то стоящее. Им пришлось вернуться домой. И это место было домом не в том смысле, в котором принято его понимать. Это был тот случай, когда домом ты называешь место, куда ходишь переночевать, но никак не для того, чтобы просто там быть, наслаждаяст моментом. Это не было тем местом, куда хотелось возвращаться, и Джерарда жутко бесило все вокруг из-за этого. Это угнетало. Уэй, вздохнув, вернулся внутрь к Фрэнку. Посмотрел на него, нахмурившись, коротко извинился, бросил пальто на диван, все еще злясь, и поднялся наверх, чтобы налить себе кофе. Фрэнк пришел через несколько минут, выглядя растроенным. — Извини, — все же сказал он, на секунду задержав взгляд на друге, и медленно покинул его дом. Джерард пил кофе, смотря на погоду за окном.