Плен твоих фантазий

Идеально не бывает, Кто-то ждёт, а кто страдает, Кто-то недопонимает, И поэтому не твой. Кто-то в душу, как в карманы, У меня другие планы. И в веселии обмана Я пытаюсь быть собой. Время мчится бестолково По различным по дорогам. Я люблю, а это много, Это трудно объяснить. Это трудно, и мне надо Просто быть с тобою рядом, Просто удержаться взглядом, Чтобы дальше, дальше жить. Я тебе открою тайну — Не бывает идеально, Я с тобою неслучайно, Неслучайно ты и я. Тебе (с) Звери

Будильник бесцеремонно вырвал его из цепких лап сна, нарушив удивительную историю любви — Том целовал его так жарко, что под его прикосновениями плавилась кожа, а ноги сводило судорогой удовольствия. Билл должен был вот-вот кончить, и именно в этот момент его телефон напомнил, что владельцу пора просыпаться. Кот спал у него на животе, наполовину свесившись на простынь. Билл осторожно, чтобы не побеспокоить животное, провел рукой по боксерам. Стояк. Хороший такой, приличный стояк. Придерживая Кота одной рукой и представляя Тома сверху, Билл быстро довел себя до оргазма. Выгнулся. Кот съехал целиком на простынь. Зевнул, покосился на возню хозяина и лишь удобнее растянулся вдоль его тела, снова засопел. Билл вздохнул: — Том… — На глазах выступили слезы обиды и грусти. — Том… Где же ты, Том… Кот сонно затарахтел. Билл запустил руку в шерсть и прижал его к себе плотно-плотно. — Чертов Том… Ненавижу этого ублюдка. Мы и без него проживем, правда? Решительно откинул одеяло и направился в душ. К черту все эти сопли. Надо как-то жить дальше, а Том… А что Том? Слинял в туман и скатертью дорога. За две недели мог бы и позвонить. Если не звонит, то не нужен. Если не нужен, то и пусть проваливает, урод дредастый. Первая пара прошла просто замечательно. Билл записывал лекцию и ни о чем не думал. Каштаны за окном во всю набирали свечи. Скоро будет очень красиво и запах… В том году запах цветущих каштанов кружил ему голову. Весна плавно готовилась стать летом, а значит скоро сессия, защита проектов, практика… Кстати, надо подумать, куда податься на практику. Будет здорово, если удастся договориться с каким-нибудь изданием, можно и онлайн, чтобы писать для них рецензии. В идеале бы, конечно, поработать в печатке, чтобы увидеть, потрогать, сохранить для портфолио… Надо будет на следующей неделе этим заняться. Единственная проблема — это их совместный проект с Томом. Вот тут полная жо и засада. Проект встал на практической части и не сдвинулся ни на букву за последнее время, и что хотел вставить туда Том — оставалось загадкой. Что там вещал этот балабол про доклады к нескольким предметам? Ладно, хоть месяц потрахался в свое удовольствие. Для здоровья полезно. Билл вышел из аудитории и в дверях нос к носу столкнулся с… Майком! Который спешил в эту же аудиторию. — Твою мать! — рявкнул Билл от неожиданности. — И тебе здравствуй, — хмыкнул парень. — Где ты был? — едва ли не схватил он его за горло. Хотелось придушить эту самоуверенную улыбающуюся рожу! — Болел, — отступил с прохода Майк. — А что случилось? — Где Том? — У тебя надо спросить. Это ты с ним живешь, а не я. Билл открыл рот, чтобы высказать дураку всё, что он про него думает, и про Тома в том числе, когда сзади его обвила чья-то рука и дернула на себя. Билл едва не навернулся. — Привет, мой хороший, — шепнул любимый голос в ухо и губы тут же впились в губы. Язык ворвался в рот уверенно, нагло. Руки обняли, прижали крепко-крепко, аж ребрам стало больно. — Я безумно по тебе соскучился. Билл вырвался и раздраженно крикнул: — Вы вдвоем что ли болели?! — Нет, — в один голос. Рассмеялись. — Извини, у меня были дела, я не мог тебе позвонить. — Две недели?! — Не устраивай истерик при всех. — Том еще раз попытался его обнять, но Билл с похвальной прытью отскочил в сторону. — Рад, что у тебя все хорошо, ты жив, здоров и вполне себе бодр. А теперь отвали от меня, урод вонючий! Знать тебя больше не желаю. Том ухмыльнулся и кивнул: — Как знаешь, — развернулся и пошел в аудиторию, из которой только что вышел Билл. Стало больно и очень обидно. Майк покачал головой, пожал плечами и пошел следом за другом. — Тварь, — прошипел Билл им в спины. — Мерзкие, гнусные твари! — Пнул дверь и фурией влетел в аудиторию. Заметил, что Том садится на его место. По крайней мере, положил на стол рюкзак. — Том! — окликнул зло. — Из-за тебя у нас проект стоит! Трюмпер окинул быстрым взглядом аудиторию и повернувшихся на громкий истеричный голос студентов. Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Мы обсудим это на следующей паре, — ответил спокойно. — Сейчас! — аж топнул в гневе Билл. — Ох, прости, я забыл, что существую только тогда, когда тебе что-то нужно, — тут же глумливым голосом прочирикал Том, и добавил спокойно: — На следующей паре. Билл сверлил его взглядом. Прожигал. Испепелял. Он столько всего пережил, столько всего передумал, беспокоился, а этот уродец… Уродец сорвался с места и быстро пересек аудиторию. Грубо вытолкнул Билла за дверь. Тот замахнулся, чтобы ударить, но Том не дал — перехватил руку, сжал ее с силой и заломил ему за голову, одновременно впечатывая истеричку в стену всем телом. Впился в губы жадным болезненным поцелуем. Едва ли не укусил его. Билл попробовал вырваться, но у Тома оказалась железная хватка. Он попробовал укусить его за язык, Том укусил в ответ. Отпустил запястье. Прошелся рукой по телу. Билл слабо дернулся и затих, всхлипнул от обиды и бессилия. Том обхватил его за шею и крепко обнял, прижав лицо к плечу. — Всё хорошо, мой хороший, — прошептал тихо. — Я очень скучал по тебе. Не злись. Ты мой. Только мой. Иди к себе. У нас следующая пара будет вместе, и мы все обсудим. И по проекту тоже. Еще наговоримся. Как твой кот? — Нормально. — Ну и хорошо. Иди. Вон препод идет. Беги к себе. Я приду. — Где ты был? — Потом, хорошо? Всё потом. Том еще раз поцеловал его в висок и отпустил. Скрылся за дверью. — Здесь не бордель, а храм науки, — неприятным голосом проскрипел старикан. — Как вам не стыдно? — Извините, — проблеял Билл и побрел в столовую. Какая теперь учеба, когда у него ноги подгибаются и в голове жидкая овсянка? Кофе, круассан и фруктовый салат вроде бы немного его успокоили. Билл попытался проанализировать увиденное и услышанное. Том был резок — в словах, действиях, поступках. Почему? Том казался каким-то напряженным. Почему? Взгляд был жестким, не таким, как обычно. Он не обволакивал его, смотрел как-то странно, как хирург что ли. Вообще, Том был странным и непонятным. Он не чувствовал его мягкости и любви? Ладно, чего гадать. До конца пары оставалось еще минут двадцать, когда в столовую вошел Том. Сразу же увидел Билла, как будто искал его. Мягко улыбнулся. — Остыл? — сел рядом с ним, повесив рюкзак на спинку стула. — Я не нагревался, — фыркнул Билл. — Я заметил, — улыбнулся Трюмпер. — Зачем ты истерику закатил при всех? Ну некрасиво же. — А у тебя, типа, репутация? Его взгляд мягко скользил по лицу Билла, словно Том вспоминал его черты. — Ты обижен на меня, да? Ты переживал? Звонил? Прости, я пока не могу тебе ничего сказать. Правда. Так получилось… Я… Я не хотел… Понимаешь, иногда обстоятельства выше нас, и ты ничего не можешь с этим поделать, как бы не старался. Я не по доброй воле уехал… Теперь у меня куча проблем, пропуски и нагоняй из деканата. Пожалуйста, можно хотя бы с тобой у меня проблем не будет? Я не прошу мне помогать или что-то еще. Но сейчас мне нужна твоя поддержка как никогда. Или хотя бы не создавай мне новых проблем, если не можешь поддержать. — Где ты был? — Не важно. Важно, что я вернулся к тебе, и теперь все будет хорошо. Что у нас нового? — Всё как обычно. Кот у меня пропал. — Нашелся? — Да. Неделю где-то шлялся, потом еще в депрессии пару дней был. Господи, никогда не думал, что скажу это. Депрессия у кота… — Он же живой… Может, он с кошкой своей поругался? Мало ли, что у него случилось. — Если бы ты не открыл окно, то ничего бы не случилось! Том потупился: — Извини, я не хотел. Душно было… Том взял его за руку и мягко сжал ладонь. — Я очень по тебе скучал. — Позвонить? — Не мог. Совсем ничего не мог. Не спрашивай. — Как хочешь. — Просто будь рядом. Он нагнулся и коснулся руки губами, ткнулся холодным лбом, словно прося ласки, вздохнул. — Проект я доделаю за выходные, — сказал тихо. — Мне надо несколько дней, а потом мы сделаем доклады и можно будет сдавать всё. Билл запустил руку ему в волосы. Погладил по голове, чуть помассировал затылок. — Я помогу тебе с хвостами? — Если хочешь. — Ну, хочешь — не хочешь, а не могу ж я тебя бросить с этим делом. Все наверстаем, не переживай. — Спасибо, — он поцеловал ладонь. — Бен больше не приставал? — Даже не смотрел в мою сторону. — Хорошо. Я переживал за это. Он трус и тупой. Сногсшибательное сочетание. — А тебя никто не обижал там, где ты был? Том грустно ухмыльнулся и покачал головой. Билл смотрел на его сгорбленную спину. На позвонки, выступившие на шее. На какие-то тусклые волосы, сбитые в неаккуратный хвост. Даже голос звучал как-то иначе… Надломлено, треснуто… С Томом что-то произошло, только Билл пока не понимал, что именно. Но он узнает, он обязательно узнает. Не сейчас, так чуть позже. — А я с горя новую главу написал, пока тебя не было. Хочешь почитать? — Обязательно, — грустно улыбнулся Том, поднимая лицо. И оно было каким-то… Билл вдруг увидел его боль, его слезы и какую-то черноту. Он словно ворвался в его душу и подсмотрел. Всего на мгновение. Как будто в щелку или в замочную скважину. Том быстро справился с эмоциями. Тут же спрятался, закрылся. — Почему ты не хочешь говорить? Ты не доверяешь мне? — Дело не в этом. — А в чем? — Мне самому надо сначала научиться с этим жить. Я пока не могу говорить. Подожди, дай мне время. Я все тебе расскажу. Билл кивнул. — Просто скажи, у тебя все нормально? Том покачал головой. — Потом. Не спрашивай. Прошу. Билл обнял его. — Всё наладится. Том резко подался вперед и снова крепко обнял его. Что-то случилось… Билл обязательно узнает, что. На занятия они решили не ходить. Тому явно было не по себе, а Билл не знал, чем ему помочь. Он внимательно следил за другом, за тем, как он двигается, как говорит, как общается с друзьями и однокурсниками (Георга Билл, кстати, и сегодня не увидел), и было в нем что-то нервозное и резкое. Как будто Том не в себе, словно выдавливает из себя радость и счастье, пытается казаться не тем, что он есть сейчас на самом деле. Билл посмотрел-посмотрел на его мучения, взял за руку и фактически вытащил из уни, не взирая на вялое сопротивление Трюмпера и стоны, что он и так две недели пропустил, зачем еще усугублять. Они приехали домой к Биллу. Пока Том топтался в подъезде, Билл зацеловал Кота в нос, сообщил, что любимый нашелся, и он нереально счастлив, попросил у животного прощение за неудобство и выселил его на кухню. Кот недовольно пофырчал и запрыгнул на холодильник. Билл удовлетворенно улыбнулся и помчался за Томом. Тот вошел, с опаской покосился в сторону кухни, попросил Билла еще раз проверить надежно ли закрыта дверь, и шмыгнул в комнату. Вытянулся на кровати с мечтательной физиономией. Билл с улыбкой шел следом. — Мне тебя очень не хватало, — признался тихо, ложась рядом с Трюмпером. — А когда еще и Кот пропал, показалось, что вы оба меня бросили… — Не говори ерунды. Я не могу тебя бросить. Ты мой. — Хороший аргумент, — хмыкнул Билл и потянулся за поцелуем. Том целовал его ласково и очень медленно, как во сне. Он наслаждался прикосновениями, вкусом, запахом. Язык нежен, он не настаивает, он предлагает. Том постоянно его гладил и зацеловывал маленькими поцелуями, иногда касался языком кожи, утыкался в нее носом, втягивал запах и снова целовал и целовал, гладил и гладил. Он стянул с него джемпер, расстегнул ремень джинс, покрыл поцелуями низ живота и дорожку. Билл изнывал от желания. Член налился и просил ласки. Том приспустил с него джинсы вместе с бельем и осторожно взял член в рот. Билл протяжно застонал. Это было так чудесно, улетно, фантастично, что хотелось еще и еще. Том не спешил. Баловался с головкой, то засасывая ее глубоко (и Билл чувствовал, как ее сжимает горло), то игрался губами около зубов (и становилось невыносимо щекотно). Потом снова глубоко, и снова щекотно. Пальцы осторожно массируют простату. Том все чаще берет глубоко. Билл выгибается под ним, мечется, пальцы путаются в его волосах. И… Он подался вперед, насаживая голову Тома на свой член. Том подавился. Спазм мышц. Головку сладко зажало. И Билл тут же излился ему в горло. Том закашлялся, отодвигаясь. — Прости, прости, прости, — залепетал Билл, быстро дергаясь к любимому. Том с трудом проглотил содержимое и вытер мокрое лицо о край пододеяльника. — Ты прям ни с кем что ли не трахался эти две недели? — проворчал. — Издеваешься? — возмутился Билл, оскорбленный в лучших чувствах. Потом прищурился: — А ты, видимо, именно этим и занимался, раз был так сильно занят, что не мог даже просто позвонить? Созрели семена, как там дальше? — Не начинай, — поморщился Том, поднимаясь. Билл заметил, что он совершенно не возбужден. По крайней мере, по джинсам этого не скажешь. Билл поднялся следом, на ходу скидывая сползшие джинсы и трусы. — Я хочу сделать тебе приятное, — поспешил обнять обидевшуюся буку, одновременно запуская руку ему под свитер и прижимаясь к ширинке бедрами. Нет, не возбужден. Ни капли. — Ты не хочешь? — Я хочу прополоскать рот. — Том? — Билл, пожалуйста, — раздраженно шикнул он, удаляясь. Билл отступил. Что с ним? Он не знал, как себя вести — то ли одеться, включить ноут и сделать вид, что работает, то ли залезть голым под одеяло и подождать, пока Трюмпер выйдет из ванной. Решил накинуть халат и просто сесть в кресло. А там видно будет. Том вернулся минут через пятнадцать. Судя по мокрой коже и влажным волосам, принимал душ. Билл за это время успел притомиться от ожидания, поэтому в обнимку с ноутбуком оккупировал кресло. Том улыбнулся и залез под одеяло. — Знаешь, чего мне больше всего не хватало? — спросил тихо. Билл поднял на него вопросительный взгляд. — Прижаться к тебе ночью. Чувствовать тяжесть твоих ног, неудобство твоей головы на плече, когда отекает рука. Твоя рука, которая не дает мне пошевелиться. Это все такое… Моё что ли, родное, теплое и своё. — Больше не буду тебя обнимать и спать на твоем плече тоже не буду, — буркнул Билл. Фраза про неудобства сна рядом с ним, задела за живое. — Вообще могу больше с тобой не спать. Спи вон с Раулем. — Кстати, странно, что ты не знаешь, где я был, учитывая, что я попросил его тебе передать всё. Ты за две недели ни разу не дошел до общаги? Ни разу не дошел. Билл вскинул голову: — Я был там два раза и ни разу не застал твоего Рауля в комнате. Или я должен был сутками ночевать под твоей дверью? Том посмотрел по-особенному. Он ничего не сказал, нет. Но Билл понял, что Том раскусил его ложь. Подумаешь, человечество уже сто лет владеет связью на расстоянии, а у Тома Трюмпера за две недели не нашлось и минуты, чтобы хотя бы просто кинуть ему смс. У Тома не нашлось времени на звонок, а у него не нашлось времени на визит в общагу. Один — один. Ничья. — Ты вредный сегодня. С тобой очень тяжело. Ты так сильно обижен? Билл кивнул и уткнулся носом в ноут. — Иди ко мне. Он выбрался из кресла и перебрался на кровать. — Расскажи мне, что у тебя тут было. Какие новости? Какие проблемы? Что ты думал? Что делал без меня? Билл вздохнул. — Да ничего не делал и не думал. Вы с Котом пропали в один день. Я искал его, искал тебя, искал Майка и Георга… — Майк болел. У него была сильная гнойная ангина, он две недели провел в постели. Георга тяжело застать в уни, если он сам тебя не ищет. Ну то есть можно его подкараулить перед занятиями, но при условии, что он вообще на них придет. У него больше домашнее обучение. Он много работает, а потом просто приходит на зачеты и тесты. Никакой магии, видишь? — Ну вот я никого и не нашел. А несколько дней назад нам поменяли препода. Профессор наш с инфарктом в больнице оказался. В деканате не уверены, что он выйдет и доведет свои курсы до сессии. Дали на замену доцента. — Хорошенький? — ухмыльнулся Том. — Это баба. Странная баба. Она ко мне явно клеится. Я не могу найти других объяснений ее поведению. А меня от нее в дрожь бросает и бежать хочется. Какой-то животный страх. Кому рассказать — засмеют. Мы, говорит, Билл, с вами друзья. А какая она мне подружка, если мне это нафиг не надо? — Как представилась? — Том хищно оскалился. Глаза смотрят в потолок. Он словно ждет подтверждения своим мыслям. — Элен Смок. И Том кивнул. — Ты ее знаешь? — Она у нас курс вела. Та еще шмара. — Вот-вот! — горячо поддержал его Билл. — Натуральная шмара. — Что еще хотела? — Хотела поближе познакомиться и еще спрашивала про моего друга. Ну я ей Бена показал, типа, вон мой друг. Том ухмыльнулся понимающе. Взгляд все такой же — хищный. — Она сразу же отвязалась. — Хорошо, очень и очень хорошо, — тихо пробормотал Том. А потом добавил чуть громче: — Всё очень плохо, Билл. Пообещай мне, что не подойдешь к ней даже близко. — Почему? — Я боюсь, что она теперь от тебя не отстанет. У нас на курсе был парень, она на него глаз положила, он отказал, она его выжила из уни. — Но я ей сказал, что не по этой части. — Ей все равно. Избегай ее. Я буду рядом с тобой постоянно. Но если меня не будет, не позволяй ей даже близко к себе приблизиться. Она умна и коварна. Она на все пойдет. Тебе бы лучше вообще заболеть на неделю, пока я не решу этот вопрос. Билл рассмеялся. — Мне кажется, что ты преувеличиваешь. Не думаешь же ты, что теперь из-за нее мне придется бросить университет? Да я декану на нее пожалуюсь, да я в полицию напишу заявление на домогательства! И вообще! Как ты собрался решать этот вопрос? Уволишь ее? Или вместо меня себя предложишь? Том посмотрел на него и закрыл глаза. Лицо спокойное и строгое. Биллу стало не по себе. — Тащи свой ноут. Ты обещал показать, что там «с горя» накропал. Билл положил ноутбук ему на живот, а сам пристроился рядом на любимом плече. Обнял рукой и ногой и приготовился к совместному чтению. Том всегда живо комментировал прочитанное, дополнял или вставлял веские замечания. Билл потом по ним все поправлял, исправлял и дописывал-переписывал. Выходило как минимум здорово. Но в этот раз всё было не так. Том прочитал текст, не сопроводив его ни одним комментарием, чего раньше с ним никогда не случалось. Он был мрачен. Билл даже сказал бы, что Том был угрюм и явно чем-то очень и очень сильно расстроен. Потом он несколько секунд полежал молча, невидящим взглядом уставившись в монитор. Билл чувствовал себя неловко. Он ждал реакции, а реакции не было… — Как ты пишешь? — тихим уставшим голосом спросил Трюмпер. — Как это происходит? Билл сконфуженно пробормотал: — Мне приходит в голову какая-то мысль, я ее записываю. Поток сознания… Иногда как будто под диктовку. Иногда я обдумываю что-то несколько дней… — В этот раз ты писал под диктовку? — Что-то типа того. Оно просто рвалось наружу и рвало мне душу. Я писал это на лекциях, переменах, в столовой и потом в библиотеке. Пока не написал, не остановился. — Я правильно понимаю, ты не можешь это контролировать? — В этот раз нет. Текст жестко попёр, а я его просто записывал. Иногда я обдумываю сцену по несколько дней и потом пишу. Вот такое со мной случилось не впервые, но все ж это редкое состояние полного погружения. Тебе совсем не понравилось? Давай удалим… Том покачал головой и вздохнул: — Бесполезно. Надо понять механизм, как это работает. — А что тут понимать? — хохотнул Билл как-то не особо весело. — Есть мысль — есть текст. Нет мысли — нет текста. Я не знаю ни одного человека, который бы мог управлять вдохновением. — Им можно управлять. Я только пока не понимаю, как. — Поймешь, научи меня, — фыркнул Билл, чмокнул его в нос и гордо удалился на кухню. Время ужина, а они еще даже не обедали. Надо что-то приготовить для любимого. Билл поставил вариться рис и закинул в разморозку готовые рыбные тефтельки. Ужин будет скромным, но сытным, а с учетом его финансового кризиса, еще и бюджетным. Тому понравятся тефтели. Он сам их не так давно открыл для себя и успел полюбить. Том какой-то странный и тяжелый. Даже находиться рядом с ним сейчас тяжело. Он словно давит изнутри, как будто выдавливает, размазывает. Хочется уйти от него. — Билл, извини, я очень плохо себя чувствую сегодня, — прокричал он из коридора. — Я пойду к себе. И едва Билл что-то успел ответить или предпринять, хлопнула входная дверь. Билл тут же выскочил следом, бегом догнал Тома. Схватил его за руку и резко развернул: — Что случилось? Я же вижу! Скажи мне. Давай ляжем спать пораньше. Просто спать. Я не буду к тебе приставать. Хочешь, я поухаживаю за тобой? Хочешь массаж? Хочешь, просто буду тихо лежать рядом? Или буду сидеть на кухне, если ты не хочешь? Том… Пожалуйста, не уходи. Я так скучал эти дни… Места себе не находил… — Прости. Мне надо побыть одному. Дело не в тебе. Я отойду и вернусь. Хорошо? До завтра. — Том резко обнял его и нежно поцеловал. И было в этом какое-то отчаяние, боль. Что-то, происхождение чего Билл не понимал, а Том не говорил. — Обещай мне, что расскажешь всё. — Обещаю. Но не сегодня. Обязательно. Ночью Билл не спал. Кот тоже не спал. Мейн-кун свернулся калачиком в кресле, потом пошел бродить по квартире, что-то уронил на кухне, но Биллу было лень вставать и смотреть на хулиганства хвостатого. Под утро Кот залез к нему, словно стараясь утешить хозяина. Пофырчал, потерся о него. Лег рядом. Билл думал о том, что Том, по всей вероятности, ему не доверяет, если не хочет говорить, что произошло и отчего он такой нервный и дерганный. А вдруг это что-то, из-за чего Тому стыдно? Две недели в камере? Ну, нет. Что Том мог сделать такого, чтобы его арестовали? Но только этим можно объяснить его отсутствие и невозможность позвонить. Он бы позвонил. Он бы обязательно позвонил, если бы была такая возможность. Что могло с ним случиться в камере? Боже, да всё, что угодно! Но синяков на теле не было. Да, Том сильно схуднул, но не критично. Что еще могло произойти такого, что его так корежит? Билл ругал себя за беспомощность и бестактность. Но если бы Том хоть словом обмолвился… Майк, которого Билл безуспешно пытался найти две недели, утром попался ему на пути два раза. И если первый раз, он просто пробежал куда-то по делам, то минут через десять вышел покурить. Билл протянул ему пачку и зажигалку. Майк улыбнулся и кивнул. — Как дела? Как самочувствие? — улыбался Билл. — Да вроде бы все нормально. Пропустил вот только много, нагонять придется. Зато прошел всего «Диабло». Два раза от скуки. Обе версии… — Тоже дело полезное. — Что такое «Диабло», Билл не знал, но подозревал, что, возможно, это какая-то компьютерная игра. — А ты как? — Да… Так, учился, работал. Ничего такого, о чем хотелось бы рассказать. Надеюсь, что когда мы закончим уни, моя жизнь будет более разнообразной. Майк рассмеялся: — Ага! Дом — работа — дом. Ипотека, кредиты, жена, дети, дедлайны. В кобылью задницу такую жизнь. В уни лучше. — Ну, — Билл мечтательно закатил глаза. — Жену и детей пока можно исключить из этого списка. Если и созрею до этого шага, в чем я сомневаюсь, то явно не в этой жизни. — Не стоит быть столь категоричным, — похлопал его по плечу Майк. — Слушай, а ты не знаешь, где Том пропадал? — спросил осторожно и широко улыбнулся — мистер очарование собственной персоной. Майк удивленно наморщил лоб: — А ты не знаешь? Билл покачал головой. — Я не скажу ему и ничем не выдам, что знаю, — заверил пламенно. Майк резко помрачнел: — Ты уверен, что хочешь знать? Билл закивал и подался вперед, всем своим видом показывая, что весь во внимании. — У него вся семья погибла. Четвертого дня похоронили. Словно его окатили ледяной водой и огрели по голове мешком с булыжниками. Внутри всё оборвалось и рухнуло вниз, ломая скелет, разрывая сосуды. Билл побледнел. Зажал рот рукой и медленно сполз по стене на землю. В глазах стояли слезы. — Как же так? — Слышал про урода, который на той неделе расстрелял людей в Мюнхене*? — Твою мать, — простонал Билл и зажмурился, желая проснуться от этого кошмара. Про урода он слышал вскользь. События произошли тогда же, когда пропал Кот, и он активно занимался его поиском, особо не следя за новостями. — Мать Тома и его маленький братик были в Макдональдсе в тот момент. Мама погибла сразу, а брат умер в больнице через несколько часов. Том уехал домой сразу же, как узнал. Потом, сам понимаешь, надо было заниматься делами… Почему он тебе не сказал? — Откуда я знаю? Я бы помог, поддержал. Был бы рядом… Майк затушил окурок и выкинул его в урну. — Мы с ребятами в общаге скинулись, помогли, как могли… Вот такая невеселая история. Том как шальной теперь. Рядом с ним стоять больно. А главное, не знаешь, какие слова подобрать, чтобы хоть как-то его поддержать. Не дай бог такое никому. — Он давно вернулся? — Позавчера вечером. — А отец у него есть? — Мать только была, брат. Может быть и есть, но про отца он никогда и ничего не говорил. Я не знаю. — Теперь всё понятно, почему он такой… — Острый? — Хорошее слово. Да, именно острый. Он еще вчера мой текст прочитал, ничего не сказал, хотя это вообще не в его стиле, а потом просто ушел, ничего не сказав. Вам надо теперь с учебой помочь. У нас же есть с тобой общие пары? — Парочка всего. Да у нас целая кампания в общаге организована по помощи отстающим и прогулявшим. Не беспокойся, ни я, ни Том не пропадем. Все нагоним и сделаем в лучшем виде. Ты же понимаешь, что решать тесты тяжело с нуля, а вот списывать… — Майк многозначительно подмигнул и рассмеялся. Билл тоже постарался улыбнуться. Новость о проблемах Тома подкосила его и выбила из колеи. Ему нужна помощь, забота, внимание и никаких смертей. Теперь-то понятно, почему он такой дерганный, почему так плохо отнесся к главе, почему вообще такой никакой… Думай, Билл, как ему помочь. Очень хорошо думай. Том нагнал его, когда они с Майком шли по коридору к аудитории. Обнял сзади и поцеловал в висок. Билл постарался улыбнуться. Сжал его руку. — О, Том, как хорошо, что ты пришел! — засветился Майк. — Там нам с тобой Бруно еще один заказ подкинул. Возьмешься? — Я вчера вечером с ним встречался, он мне уже все рассказал, — пожал плечами Том. — Без меня? — обиделся Майк. — Ну, извини. Я же не знал, что он тебе что-то обещал. Мы с ним случайно встретились. Не мог же я сказать: «Эй, чувак, стопэ, стопэ! Мой дружбан Майк сейчас не со мной, поэтому давай перетрем в другой раз!»? Мы выпили пива, обсудили всё. Я согласился. Ну и ты в деле, естественно. Кстати, Билл, помнишь то кольцо, которое тебе понравилось? Держи! — Том протянул ему расплющенный гвоздь в виде омеги. — Надеюсь, что подойдет. Бруно мне такой же сделал. — Он довольно улыбнулся, демонстрируя руку с кольцом. — Спасибо, — расплылся в улыбке Билл. Поцеловал его вкусно. — Хм… Надеюсь, со мной он расплатится деньгами, а не натурой, — проворчал Майк. — И вообще, хватит лизаться. Достали уже. — У нас теперь парные кольца, — похвастался Билл Майку, светясь от счастья. Том рассмеялся и потрепал его по голове. Том был рядом практически целый день. Они вместе отучились, расставшись всего на две пары из пяти. Вместе пообедали, немного погуляли по городу. Потом, отдохнув, вернулись в университетскую библиотеку и засели за проект и доклады. Делали каждый сразу по два по одному предмету — один для себя, второй для друга. Том считал и анализировал анкеты, собранные с общежитских друзей, записывал что-то столбиком, выделял примечания и пояснения. Он был погружен в работу, а значит отключился от грустных мыслей. Билл наблюдал за ним из потрепанного кожаного кресла, и это было прекрасно. Сосредоточен, строг, умен. Делает всё быстро и со знанием дела. Иногда подвисает на чем-то, анализирует, перекладывает свои бумажки туда-сюда, снова зависает и обдумывает. Мягкие пушистые ресницы, красивые губы, легкий румянец на щеках, колечко в губе иногда дергается, и у Билла в животе начинают порхать бабочки. Если Том сегодня позволит, то Билл будет очень и очень нежным с ним. Он зацелует его всего с ног до головы, заласкает, загладит. Билл так хочет стать его единственным и самым лучшим. Ну и колечко… Парное… От мыслей о кольце рот сам собой начинал улыбаться, а глаза светиться счастьем. Он был безумно счастлив, как никогда в жизни. По дороге домой, Билл молчал, как рыба. Нет, Билл по определению молчать не мог, поэтому говорил без устали. Он молчал, как рыба о самом главном — о несчастье. Том все больше слушал его, иногда улыбался, иногда смеялся, но как-то через силу, словно нехотя. Билл не настаивал, хотя его и распирало от желания что-то сказать Тому, ну чтобы он почувствовал, что не один, что не одинок, что Билл — это именно то крепкое плечо, в котором он нуждается и которое его поддержит. — Ну, скажи, скажи уже, — резко остановился Том, как будто прочитал его мысли. — Что сказать? — опешил Билл. — Скажи, что ты хочешь сказать. Я же вижу, что ты сегодня как Гансвут* весь вечер. Билл разом погрустнел. Опустил руки и голову. Стал словно цветная фотография, которую в фоторедакторе обесцветили единственным кликом мышки. Вздохнул. — Я оторву Майку голову. Придурок, — недовольно пробормотал Том, сквозь зубы. — Он не знал, что я не знаю. Я его парой вопросов направил. Я одного не понимаю, почему ты не сказал? Я бы приехал, помог, поддержал. Том молчал некоторое время. Потом достал сигарету и закурил. Выдохнул дым. — Понимаешь, я не хочу, чтобы ты все это знал. Ты создан для счастья и любви, я берегу тебя. Не хочу, чтобы ты расстраивался из-за моих проблем или плохих новостей. Я хочу, чтобы ты улыбался и был счастлив. Билл аж задохнулся от гнева и накатившего негодования. — Да ты придурок что ли? Ты за кого меня принимаешь? Ты в своем уме вообще? Ты меня сейчас выставил легкомысленным кретином, понимаешь? Кретином, который не способен ни на что! Честное слово, если бы не обстоятельства, я бы сейчас просто послал тебя к черту и разорвал наши отношения навсегда. Похвально, что ты заботишься обо мне, но я не мальчик-инвалид-на-голову, чтобы обо мне ТАК заботились! Заруби это себе на носу, придурок! И никогда не смей больше так делать! Понял? — Извини, я в те дни вообще не мог ни о чем думать. Просто ревел в голос, потом все эти процедуры… Похороны… С домом что-то надо было делать… Я растерялся, потом собрался, а потом было тупо не до тебя, прости. И я до сих пор не могу себе в этом признаться и поверить в произошедшее. Живу, как в тумане. Автоматически всё. — Почему ты не позвонил? Я бы тут же примчался, взял на себя все… Эм… Все заботы о… Заботы о… Процедуры… — А что делал бы я? — горько усмехнулся Том. — Вскрыл бы себе вены? Так хоть голова была чем-то полезным занята, не до глупостей. — А отец? — Мать развелась с ним, когда ходила беременной братом. Он избил ее. Она написала заявление в полицию и ему запретили приближаться к нам. Один раз он нарушил это постановление, его посадили на месяц и серьезно оштрафовали. Вроде бы помогло. Роды были тяжелыми, брат родился с патологией. Я старался ей помогать, как мог, она жила на пособие, подрабатывала. Отец был не лучшим человеком на свете. У меня он всегда ассоциировался с алкоголем и кошмаром. Мать прожила с ним шестнадцать лет. Он бил ее, меня, гонял бабушку. Бабушка часто заступалась за нас, прятала меня. Я мечтал вырваться из дома. Потом бабушка умерла. Последние годы отец был запойным, часто ловил «белочку». И тогда мы могли ночевать на улице, у соседей или на вокзале. Я не понимаю, как мать от него забеременела вторым, просто не понимаю. А потом ее терпение, слава богу, лопнуло. И вот семь лет безграничного счастья и свободы… Брат только… Когда я приехал, он посмотрела на меня так осознанно, взял за руку и умер. Как будто только меня и ждал. Улыбнулся… Он очень меня любил. Такой светлый человечек был. Отмучался. Я не хотел, чтобы ты все это видел и знал. Том говорил тихим безжизненным голосом, без каких-либо эмоций. Его лицо было спокойным, взгляд в никуда. И только стоящие в глазах слезы выдавали боль. Билл подался вперед и крепко его обнял. Он хотел разделить его боль, как-то сгладить ее, подлечить. Он пытался показать ему, что Том не одинок, у него есть Билл, который не даст его в обиду и принимает его таким, каков он есть. И теперь Том такой же как он — сирота, а значит им надо держаться вместе, чтобы не чувствовать себя одинокими. Дома Том не стал есть. Билл вообще заметил, что тот забывал поесть все эти дни, и если не напомнить, не посадить за стол, то он и не ел вовсе. Разделся и уткнулся носом в стену, спрятавшись под одеялом. Билл обнял его со спины и поцеловал между лопатками. — Обещай мне, что больше никогда так не сделаешь. Мы вместе. У меня никогда не было семьи, не было человека, которого бы я любил больше жизни. И я хочу делить с тобой все твои радости и горе. Обещай, что никогда больше не бросишь меня, чтобы ни случилось. — Ты сам не понимаешь, о чем просишь. — Очень хорошо понимаю. Я не знаю, что будет завтра. Не хочу загадывать. Но сегодня я хочу быть с тобой и быть твоим. — Ты и так мой. Но я учту твои пожелания. — Том повернулся к нему, улыбнулся. — Что ты там говорил вчера про массаж? Твое предложение в силе? — Он притянул его к себе и нежно поцеловал.