Потерянная

      Издалека раздался звонкий детский плачь, оповещая о том, что на свет появился новый человек, способный сотворить чудо. Наверняка его родители сейчас счастливо улыбались, прижимая к себе липкое, испачканное кровью существо, благодарили высшие силы о здоровом малыше. Их смех доходил до меня радостным звуком, который пропадал где-то внутри грудной клетки. Странно, я не знаю этих людей, но рада за них и пополнение в семье.       Я помню как зародилась жизнь…       Не став мешать, я встала со своего места и ступила на мягкую землю, переступая несколько ступенек. Место, где я сидела ранее, укрывшись от ненужных людей, вроде бы звалось беседкой. Здесь и вправду было уютно сидеть, а разговаривать в теплых деревянных стенах, между которых ходил теплый ветерок, и подавно. Со вздохом прошла чуть дальше, ощущая под босыми ногами мягкую траву, которая нежно щекотала стопы, и прилипшую местами чуть влажную землю. Ветер словно обнимал меня, согревая своим дыханием, и подталкивал идти вперед, не оглядываясь назад.       …как появилась мягкая почва под ногами, как ветер ворвался на землю, спутывая торчащие волосы и теребя мешковатую одежду.       Вот уже появилось бескрайнее поле. Зеленые колосья весело шуршали под натиском ветра, впитывая в себя солнечный свет. Неподалеку, совсем с краю поля люди готовились к празднеству, принося палки для костра, ведра воды, сооружая скамейки со столами и прочее по мелочи. Глухие звуки молотка разносились по всей округе, а веселый и задорный смех помогал быстрее и легче сделать работу. Я стояла в поле, издалека наблюдая как постепенно менялись люди, появлялись элементы декора. Незаметно для них настал вечер и многие пытались разжечь костер. Устав наблюдать за их тщетными попытками, я повалилась на жесткую траву, чувствуя, как поломанные палочки стали щекотать тело, впиваясь в кожу, и посмотрела на небо. Темно-синее, необъятное. Оно завлекало к себе, дразня своими тайнами, которых нельзя постичь. В груди сладостно защемило и стало немного спокойнее. Интересно, оно на всех так же действовало умиротворительно или же только на меня. Вскоре яркие пятнышки стали появляться на темном полотне. «Звезды» — промелькнуло в голове. Я не до конца осознавала, что это такое, но если верить чувствам, то они так назывались. Как и само небо, они притягивали к себе взгляд, заставляли мысленно проводить между ними линии, создавая причудливые фигуры и радоваться. Краем глаза заметила, как одна звездочка на мгновение повисла и тут же упала, словно ее кто-то толкнул за невидимой шторой. Она в мгновение ока повалилась куда-то вниз, оставляя после себя еле заметную линию света. Последки горящей звезды.       Задумавшись над увиденным, не заметила, как прошло еще время и мрак полностью опустился на землю. Встала, отряхнула себя и оглянулась. Темно, очень темно. Только яркий теплый свет, издаваемый огнем, освещал некоторое пространство вокруг людей. Эта атмосфера праздника, веселого задора и жизненного тепла заставляла меня улыбаться от души, чувствуя внутри легкую тоску вперемешку с счастьем. Не заметив, как двое ушли куда-то в поле, я собиралась с духом, чтобы подойти к ним. Не знаю, почему раньше этого не сделала, но сейчас мне дико захотелось окунуться с головой в их праздник. Резкий треск неподалеку и что-то со свистящим звуком полетело в небо. Неужели они решили атаковать его? Я не испугалась неожиданного звука, мне стало интересно, зачем эти люди начали пытаться дотянутся до чего-то более могущественного, чем они. Только стала подходить к двум мужчинам, как надо мной полетели тысячи разноцветных звезд, падая и сгорая. Дыхание перехватило, глаза в удивлении расширились. Это было захватывающе — смотреть на смерть странных звезд, которые на последних секундах не давали отвести от себя взгляд. Я не знала куда себя деть от переполняющих эмоций. Только тихий вздох удивления раздался под оглушительный взрыв и новых звезд.       Я помню первые звезды, что так ярко светили, отражаясь в глазах людей…       Завороженная новой красотой, я не отрываясь смотрела на небо, чуть открыв рот. Внутри все переворачивалось с каждым громким выхлопом и взрывом. Даже после того, как яркий звездопад закончился, я продолжала смотреть на небо, наслаждаясь разноцветными точками в глазах. Мне казалось, это были остатки души тех, кто горел перед смертью так же ярко, как эти огни. Когда и отблески прошли, я сфокусировала взгляд на небе. Те звезды уже не казались мне яркими. Скорее блеклыми, тусклыми, пустыми и не настоящими. Это как просматривать отгравированный бриллиант на свету, наслаждаясь блеском и отражающимися цветными пятнами, а затем заменить столь яркую вещь цирконием, который не может уже столь четко и завораживающе переливать цвета, почти бесцветно ломая свет. Разочаровавшись в своих странных открытиях, я посмотрела на горизонт, заметив тучи, темнее ночи. Они лениво плыли в нашу сторону, громыхая, вызывая сильный ветер и запах легкости. Не такой, как перед грозой, когда не можешь надышаться озоном, жадно вдыхая его почти каждую секунду, а легче и приятнее для легких. С ним чувствовалась свобода. Я с опаской посмотрела на все еще шумящую толпу народа. Может они и слышали грохот, но не обращали на него никакого внимания, а зря. Не гроза, так ливень будет точно.       Не став дожидаться, пока меня настигнет непогода, я пошла обратно в деревушку, в которой очнулась недавно. Хотелось снова посидеть в той беседке наедине с собой и деревянными стенами с красивым витиеватым узором. Ноги начинали замерзать от росы и прохлады, но я не обращала на это внимание, просто шла обратным путем, стараясь не попасться никому на глаза. Желание с кем-то контактировать отпало, осталось только стремление вновь оказаться там, где я очнулась несколько часов назад. Как только зашла за забор, на макушку упало несколько тяжелых капель и я вздрогнула. Они были большие, тяжелые и теплые. Первые капли, несущие в себе тоску и печаль. Стараясь запомнить эти ощущения, я закрыла глаза и глубоко вдохнула до боли в легких. А дальше пришлось уже бегом бежать до той беседки и запрыгивать на пол, минуя те несколько ступенек. К моей досаде, я нечаянно оставила грязный след на самом входе, поэтому немного пришлось поскрести ступни об угол ступеньки. После устало плюхнулась на ближний край прибитой скамейки и стала думать о тех каплях, смотря на водную стену, создаваемую дождем. Горе, сожаление, отчаяние. Эти слова приходили мне на ум, когда вспоминала те первые капли. Точно, вот оно что. Знакомое ощущение утраты — именно это мне напомнили те капли. Прикусив губу, я облокотилась на спинку скамейки и стала смотреть в пустоту.       …а первые капли дождя были похожи на слезы кого-то, кто горевал над своей утратой.       Не заметно для себя, я заснула, убаюканная стуком капель об железную крышу. Не знаю, сколько успела отдохнуть, время потеряло для меня хоть какую-то ценность, но за это время все тело затекло и несильно ломило, особенно шею. Я размяла ее и прошла на дорогу, опасаясь наткнуться на хозяев беседки. Роса под ногами остужала кожу ступней и бодрила, отчего вдоль позвоночника начали бегать щекотливые мурашки. Неяркий свет начинал освещать дорогу передо мной, заменяя казалось бы серый цвет, насыщая его теплыми красками. После дождя остались только небольшие лужи и духота, бьющая в голову. Если грязную воду под ногами, принимающая причудливые формы, и можно было обойти и спастись от них, то от большой влажности вперемешку с поднимающейся температурой деться было некуда. Только если домой, но здесь у меня нет дома и никогда его не было. Не зная, куда себя деть, я снова направилась в поле, превозмогая боль и острые, впивающиеся отломленные стебли пшеницы. Солнце почти вышло наполовину, освещая все пространство. Глаза начинали саднить все больше, с каждой секундой разнося неприятный зуд в голову и желание отвернуться, но я со слезами стояла и упорно смотрела на яркое светило, не смея отворачиваться. Солнце здесь яркое, прекрасное и чистое. Почему-то в голове возник образ почерневшей огромной звезды, которая не могла больше дать того тепла, которым делилась сейчас. Я не поняла, откуда возникла такая картинка, но мне стало жалко его. То существо, пусть и почти мертвое, из последних сил отдавало нам себя дабы согреть, чтобы потом с чувством выполненного долга исчезнуть в небытие. Не прекращая сравнивать два увиденных мною солнца, я отвернулась, вытирая слезы. Перед глазами пробегали солнечные блики, ослепляя на время, но мне не мешало это дойти до проселочной дороги и тяжело вздохнуть всей грудью.       Я помню первый рассвет и первую тьму, поглощающую тепло.       Кто-то сбоку прокричал резко и я бегом побежала вперед, испугавшись людей. Вдруг я сделала что-то не то, вдруг меня нельзя видеть. С такими мыслями я не заметила, как добежала до леса. Бок беспощадно кололо, заставляя согнуться, а горло раздирало так, словно из него сейчас вылезет огромный паук, на лапках которого были крючки. Во рту пересохло и тяжело было сделать вдох.       Я решила не оглядываться, просто на негнущихся ногах пройти до ближайшего пня и сесть на него, отдохнув. Перед глазами потемнело, я видела расплывчато и смутно, однако вскоре наткнулась на гладкую и холодную плитку. Повиснув на него животом, проскулила что-то нечленораздельное и стала приходить в норму.       Пока сидела, я оглянулась. Странный народ жил в этой деревушке, кладбище построили так близко к своему дому, не боясь никаких последствий. Или же это я убежала так далеко за довольно короткое время. Окончательно запутавшись, я только покачала головой и стала наслаждаться тишиной, проникаясь спокойствием этого места. Если сравнивать то поле с живыми людьми и это поле с мертвыми, то я бы с самого начала предпочла это место. От шумных и ярких событий слишком быстро устаешь, отдаешь запас своей энергии больше, чем оно того заслуживает, и опустошаешь себя, заменяя освободившееся место другими, чужими. Здесь же я могла расширить свой резервуар и заполнить энергию, не обкрадывая никого вокруг. Будто бы здесь мне и место. Откуда в голове такие мысли, сравнения и уверенность в своей правоте? Я не знала ответа, просто была уверенна, что все так, как говорю. Что есть внутри каждого некий резиновый сосуд с жизнью, откуда он берет свои силы. Что его можно расширить или, наоборот, уменьшить. Что он зависит он наших действий. Что его нужно трясти временами, дабы жизнь не застаивалась и не протухала, как живая вода. И у мертвых этот сосуд намного шире, чем у живых, пусть он и пуст. Да, шире, потому что мертвым нет дела до усложнения себе жизни, до запретов, рамок, интриг, масок и игр. Они свободны, потому и широкие. Только за эту свободу нужно платить достойную цену. Живые закрыли это знание внутри, забываясь. Однако рано или поздно свобода достигнет всех.       Я помню все то, что закрыли другие люди от себя.       Решив, что достаточно отдохнула, встала и пошла назад. Меня снова тянуло в ту деревушку, хотя ничего не держало. Даже своего дома не было, не смотря уж на остальное. Точно. Я потрогала живот руками, в ожидании, что он заурчит и хоть как-то проявит себя, но ничего не было. Еда нужна нам, так почему я до сих пор не хочу есть, — это был хоть и не главный, но интересный вопрос. Когда снова оказалась на единственной улице, увидела толпу людей, что слишком громко что-то выясняли для себя. Из толпы то и дело высказывали грубые слова, доносились мат и брань, но саму проблему я не могла понять. Эта толпа пугала своей дикостью, я хотела бежать снова прочь, но израненные ноги не двигались. Приглядевшись получше, я увидела, как какого-то паренька били, кидались камнями, а он, свернувшись калачиком, ждал, пока злость людей пройдет и они перестанут. Я не видела всего, не видела крови, хлещущей изо рта, затравленных припухлых глаз, из которых лились слезы, и чужой слюны, которая с каждой пару секундой становилась больше на пареньке.       Что я могла сделать с ним? Как помочь? Никак. Я — та, которую никто не замечает, кто не может помочь даже себе, хочу помочь другим, кто намного сильнее меня. Мне искренне жаль его, но ничего не могла сделать. Мысленно попросила прощения и отвернулась, решив переждать эти неприятные минуты на поле в лучах ласкающего солнца. Сердце бешено забилось, в голове стал проскальзывать шум, набиравший свою громкость с каждым моим движением. Я схватилась за голову, ожидая, пока резкая боль отступит.       «Такие, как они, навсегда останутся чудовищами, которым не нужны иные. Следуй дальше, смотри на мир, впитывай его, пока твой дух совсем не иссяк. И в конце, когда настанет время, ты вновь потеряешься, уродливая душа».       Я не поняла, откуда тихий железный шепот возник в ушах, но мне стало страшно. Тогда я еще не понимала смысла последней фразы, так небрежно брошенной напоследок, просто погружалась в пустоту, наслаждаясь мимолетным чувством полета. В голове возникли образы людей, их прошлое, что перемешивалось между собой, создавая непонятную кашу. Я знала все, что они делали, что будут делать и как закончат этот век. Но с каждым их новым воспоминанием стиралось мое, новое, что я так старалась сохранить в глубине сердца. Почему я забываю себя, свои чувства? Не зная, как в оказавшейся тьме совладать с собой, я взялась за голову руками и сильно сжала в попытке остановить поток информации. Мне слишком страшно, я не хочу исчезать.       Я помню тебя, человек, читающий это сейчас. Помню твое прошлое и прошлое твоих вещей, что окружает тебя сейчас. Помню всех, кто был когда-то на твоем месте.       Но почему не могу вспомнить себя?..