***
Чем быстрее темнело небо и тускнели тени, тем сильнее становилось желание Мэйана выбраться из-под журнального столика в гостиной 109 номера. Он сидел там с самого рассвета, потому что не любил солнце, а утром оно казалось ему наиболее ярким и отвратительным. Два раза под журнальный столик заглядывала собака, и Мэйану каждый раз приходилось прижиматься к полу настолько сильно, насколько он только мог. Оба раза собака пристально вглядывалась в необычайно черную тень, и оба раза Мэйан с ненавистью осознавал, что путь из-под журнального столика для него закрыт, пока собака находится в комнате. К его большому разочарованию, собака находилась в комнате почти весь день, а в то время, когда ее выводили гулять, на диване около столика обязательно сидел парень с сигаретой в зубах и гитарой в руках, закидывавший ноги на столик и беспрестанно что-то бормотавший (Мэйан даже пожалел о том, что не может взять что-нибудь тяжелое и стукнуть этим парня по голове). Сидя под столиком, Мэйан терял не только драгоценное время, он терял силы, ибо для того, чтобы выбраться из сна Таки, ему потребовалось изрядно потрудиться, а пребывание вне сна плохо на него влияло. И вот, когда часы на стене показывают 23:17, парень тушит сигарету, кидает ее в пепельницу и встает с дивана. Гитара тихо и протяжно гудит, словно сетуя на что-то, когда парень убирает ее в лежащий возле дивана футляр. Мэйан уже начинает изрядно нервничать, а парень задумчиво подходит к окну и какое-то время стоит около него, задумчиво барабаня по стеклу пальцами. Наконец, когда дверь в комнату парня наконец за ним закрывается, Мэйан облегченно выбирается из-под столика и зависает в воздухе, обдумывая план действий. Мэйан выглядит, как сгусток необычайно темной материи, он не пропускает свет, не отбрасывает тень, не издает ни одного звука и даже не двигается, а воздух вокруг него горячий, как перед грозой. Как и прежде, внутри тьмы пламенеет ее «сердце», и багряные отблески этого пламени иногда появляются на полу. Спустя какое-то время сгусток наконец вздрагивает, а потом неторопливо движется в сторону спальни Таки. Остановившись перед закрытой дверью, Мэйан неуверенно прикасается к ней, словно раздумывая, как поступить далее. Но затем неторопливо спускается к самому полу и бесшумно просачивается в щель под дверью. Оказавшись в комнате, Мэйан осторожно приближается к спящему Таке. Подлетев достаточно близко, все существо Мэйана вдруг обретает формы человеческого тела: у него появляются спина, грудь, обрисовываются плечи, голова и руки. Тьма буквально растет на глазах: вскоре на пол опускаются две небольшие ступни. Зябко переступая с ноги на ногу, Мэйан медлит, а потом подходит еще ближе к спящему человеку. Замешкавшись, тьма оглядывается на спящего на соседней кровати Рёту, но затем все же склоняется над Такой. Чуть помедлив, Мэйан поднимает правую руку и прикасается двумя пальцами ко лбу спящего. Така внезапно вздрагивает во сне, а потом торопливо натягивает одеяло до подбородка и что-то бормочет. Мэйан испуганно отдергивает руку, ждет, а потом дотрагивается двумя пальцами до правого глаза Таки и замирает. Он знает, что Така сейчас видит сон, и чувствует, что сердце спящего бьется чуть сильнее, чем обычно. Мэйан понимает, что у него осталось мало времени, поэтому он склоняется над Такой и говорит тому в самое ухо: - Ты падаешь, - собственный голос кажется Мэйану бесконечно громким в этот момент, - и никто тебя не спасет. Но есть тот, кто встретит тебя внизу. Така шумно выдыхает, и Мэйану приходится отпрянуть. - Мы еще встретимся, - Мэйан постепенно теряет силу, - я буду тебя ждать. Така вдруг громко вскрикивает во сне, и Бетти на соседней кровати просыпается. Лай собаки резко разрывает пополам тяжелую, влажную тишину. Мэйан в ужасе мечется по комнате, затем подбегает к окну и рассеивается в воздухе. Рета, подняв голову, протягивает руку и включает лампу на прикроватном столике. - Черт, Бетти, - бормочет Рета, - что с тобой? Что случилось? Бетти спрыгивает с кровати и, ворча, обнюхивает место, на котором стоял Мэйан. Така спит, как ни в чем не бывало, и только маленькая слезинка, появившись в уголке его правого глаза, проворно скатывается вниз по щеке и прячется в волосах. Рета, заметив это, сбрасывает одеяло и соскакивает с кровати, а потом подходит к Таке. - Така! – негромко зовет он и склоняется над спящим, - очнись! Приоткрытые губы Таки вздрагивают, но он все еще спит. - Черт, Така! – громко повторяет Рета, - Така! Дверь в комнату открывается, и на пороге появляется заспанный Томоя. - В чем дело? – спрашивает он, правой рукой проводя по волосам, - я слышал лай Бетти, и… - Така не просыпается, - перебивает его Рета, поспешно стаскивая с Таки одеяло, - не знаю, что произошло, но он не просыпается! Сон Томои как рукой снимает. Он подходит к кровати Таки и трогает того за плечо. - Така! – тревожно зовет Томоя, - Така, откликнись! Все тело Таки будто сводит судорога, по рукам пробегает сильная дрожь, спящий пару раз дергает головой и сразу же будто бы обмякает. - Така! – в ужасе вскрикивает Томоя, хватая того за плечи. Все тщетно. Еще одна слезинка, выступившая в уголке правого глаза Таки, осторожно, будто стесняясь, сбегает по щеке, оставляя за собой тонкую блестящую дорожку.***
Задремав, Кохибана не слышит, как Така осторожно поднимается на ноги и бредет прочь. Он сам не знает, почему желание куда-то идти так внезапно просыпается в нем. Ему кажется, что огромный луг пульсирует под ногами, тяжело поднимаясь и опускаясь, еще немного – и он с грохотом надломится, образует еще одну громадную пропасть. Но сейчас пропасть на лугу только одна, и ноги ведут Таку прямо к ней, а Кохибана, ничего не подозревая, спит. Остановившись у края пропасти, Така осторожно садится на землю и глядит в бездонный мрак, так широко раскинувшийся перед ним. Пропасть слабо пахнет сыростью, из нее стелется по земле холодок. Кажется, что кто-то огромным ножом вскрыл поверхность земли, обнажив все ее внутренности, и земля умерла и окоченела. Така глубоко вздыхает и спускает ноги вниз, в пропасть, так, что оказывается сидящим на самом ее краю. Что-то внутри него отчаянно сжимается, когда он понимает, что под ногами больше нет опоры и что стоит ему легко оттолкнуться руками, как он сразу же полетит в темноту. Однако ужаса, который прежде вселяла пропасть, больше нет. Есть лишь смутное понимание того, что после падения все вокруг поглотит молчаливая тьма. Кохибана же, проснувшись, сначала недолго лежит на спине, а потом садится и проводит рукой по волосам. Потом протягивает руку вправо и какое-то время безуспешно шарит ею по траве, пытаясь дотянуться до Таки. - Эй, - негромко произносит она, склонив голову набок, - Така? Ты где? К ее удивлению, напрягая слух, она не слышит даже его дыхания. - Така! – тихонько зовет она, - отзовись! Ветер вдруг срывает с ее губ эти слова и уносит их прочь, неизвестно откуда появившееся эхо зло смеется вдалеке. Така не отзывается. Тогда Кохибана вскакивает на ноги и несколько раз отчетливо и очень громко выкрикивает имя Таки. Не дождавшись ответа, она, неловко переставляя ноги и оступаясь, идет вперед, поводя вокруг себя руками. Кохибана чувствует, как ее незрячие глаза постепенно наполняются слезами, губы дрожат, а в ушах учащенно стучит кровь. Ступни и лодыжки Кохибаны вскоре покрываются холодной росой, и по спине девочки пробегают мурашки. - Така! – кричит она, и голос ее словно надламывается. Девочке кажется, что пропасть совсем рядом, поэтому она чуть замедляет шаг. И тут же чувствует, как кто-то бережно ловит ее обеими руками. - Спокойно, - тихо и невыразимо приятно звучит голос Таки, и Кохибана понимает, что его лицо находится предельно близко к ее лицу, - я здесь. Я рядом. - Куда ты ушел? – выдыхает девочка; страх уступает место облегчению, - я так испугалась. - Я и сам не знаю, - Така осторожно сажает Кохибану на землю чуть поодаль от обрыва и сам садится рядом, - вернее, я знаю, что шел к пропасти, но не понимал, зачем я это делаю, - он сдержанно и неловко усмехается, - кто-то будто бы управлял мною. Кохибана сидит на земле, медленно приходит в себя, ухватившись за рукав футболки Таки. С трудом улавливая смысл его слов, Кохибана делает несколько глубоких вдохов. - Не молчи, пожалуйста, - просит она негромко, - говори что-нибудь. Така придвигается к ней: - Говорить? Кохибана кивает: - Мне очень страшно. Когда я слышу твой голос, страх будто отступает. Но вообще мне казалось, что должно быть по-другому. - Что ты имеешь в виду? - Я должна была беречь тебя, а выходит совсем наоборот, - Кохибана криво улыбается, - я ведь говорила тебе, что я всю твою жизнь нахожусь с тобой, и… Девочка замолкает, не окончив фразы. Она не видит лица Таки в этот момент, но знает, что он смотрит на нее. - Может, ты перенесешь нас в другое место? Унесешь нас с луга куда-нибудь? – раздается голос Таки откуда-то извне, раздирает пелену тишины и отвлекает Кохибану от ее мыслей, - наверное, это из-за пропасти ты так боишься. Кохибана качает головой: - Нет, я не смогу, ничего не получится. У меня совсем нет сил. Девочка опускает голову и закусывает нижнюю губу. Она с радостью покинула бы этот луг прямо сейчас, бежала бы без оглядки, но сейчас она слышит голос Таки, знает, что он в опасности, и поэтому не может отступить. Внезапно она чувствует, как ветер, немного изменяя свое направление, слабеет, а потом и вовсе стихает. Девочка слышит, как вдалеке что-то негромко грохочет. - Ты слышишь? – спрашивает она. - Что? – Така поднимается на ноги. - Будто гром, - Кохибана рукой указывает туда, откуда доносится грохот, - где-то там. - Тебе, наверное, показалось, - в голосе Таки чувствуется удивление, - я ничего не слышал. - А ветер? – спрашивает девочка, - он стих. Така некоторое время молчит, а потом говорит хрипло: - Стих. Но грома не было. Неожиданный страх поднимает Кохибану на ноги: - Нужно уходить! – выдыхает она, - тут небезопасно. - Подожди, ты же сказала… - начинает Така, но Кохибана перебивает его: - Бежим! И срывается с места. Таке всегда казалось, что подобные события должны происходить, как при замедленной съемке. Но сейчас Кохибана с быстротой молнии достигает пропасти, на секунду задерживается на ее краю, а потом какая-то мощная сила будто стаскивает девочку в бездну. До Таки доносится лишь тихий вскрик. И Така, не чувствуя земли под ногами, с той же скоростью, что и девочка, бежит, нет, летит к обрыву. Сердце Таки, сначала будто бы набухнув, теперь, кажется, лопается, как воздушный шар: он видит, как Кохибана, изо всех сил держась за два небольших выступа на самом краю пропасти, стоит на узком, не шире ее ступни, обломке скалы, так услужливо прилепившемся под обрывом. Перед глазами у Таки все плывет, когда он опускается на колени и протягивает руку вниз. Лицо Кохибаны перекошено от ужаса, девочка кричит что-то, в ушах у Таки звенит, но через некоторое время он слышит страшный, словно надтреснутый голос, дрожащий то ли от безумного страха, то ли от сильнейшего волнения: - Хватайся! И Така понимает, что этот голос принадлежит ему. Рыдающая Кохибана поднимает лицо к небу, совершает, кажется, чудовищное усилие, отнимает правую ладонь от скалы и быстро хватает ею протянутую руку Таки. Тот, напрягшись всем телом, осторожно тащит девочку наверх. Вскоре ему удается схватить ее за другую руку. - Осторожно, - говорит Така и сглатывает, - сейчас я подниму тебя так, что ты сможешь поставить ноги на землю. И вдруг Кохибана становится ужасно тяжелой, ее тело, обмякнув, делается совершенно безвольным. Таке приходится опять склониться над пропастью, от внезапного рывка вниз у него перехватывает дыхание. - Черт! – кричит он, - Кохибана, ты в порядке? Склонив голову, девочка не отвечает. Така чувствует, как ее ладошки, прежде крепко стискивающие его руки, постепенно разжимаются. Что-то с силой тянет Кохибану вниз, не дает Таке разогнуться. - Ты погибаешь! – голос Мэйана, подобный грому, оглушает Таку, - где же теперь твои друзья? Кохибана тяжелеет с каждой секундой, и Така понимает, что тянуть он ее больше не в силах и что пропасть, широко раскрыв пасть, вот-вот поглотит их обоих. - Кохибана! – кричит он, - Кохибана! Хохот Мэйана вместе с сильнейшим ветром проносится по лугу, чуть ли не сбивая Таку с ног. Он чувствует, что Кохибана тащит его вниз, изо всех сил пытается сохранять равновесие. Вены на его руках вздуваются, плечи и спина начинают ныть от напряжения. - Кохибана! – кричит он в последний раз, его правый глаз внезапно словно покрывается пленкой и начинает сильно слезиться. Вдруг что-то легонько толкает Таку в спину, и пропасть внезапно становится невероятно большой, обхватывает его со всех сторон. Уже падая, Така хватает Кохибану за плечи и крепко прижимает ее к себе.***
Така неподвижно лежит на кровати, ни один мускул не двигается на его лице. Грудь поднимается ритмично и так же ритмично опускается. Руки, лежащие на одеяле, свободно вытянуты вдоль тела, ладони сухие и холодные. Весь облик Таки говорит о том, что этот человек погружен в глубочайший сон длительное время. Я молча сижу на краю его кровати, и иногда абсолютная неподвижность спящего пугает меня. - Ну, как он? – в комнату заглядывает Рёта, и я поднимаю голову. - Не просыпается, - отвечаю я, переводя взгляд с Рёты на Таку, - я не знаю, что делать. Он спит уже, - я смотрю на часы, - почти четырнадцать часов. Рёта, тихо ступая, подходит ближе к кровати и склоняется над спящим человеком, а потом тыльной стороной правой руки касается шеи Таки. - Пульс вроде нормальный, - говорит он через некоторое время, - да и с виду он вроде в порядке. - Он изнутри не в порядке, - откликаюсь я и сам прихожу в ужас от своих собственных слов. Рёта пристально смотрит на меня, знаком просит подвинуться, а потом садится рядом на край кровати. - Томо, как ты думаешь, мы можем ему помочь? – спрашивает он негромко, - ведь нельзя оставлять его вот так. - Врача мы уже вызывали, он сказал, что это обморок, - начинаю я, и мне становится тошно, - еще утром. Но обморок не может продолжаться так долго. Я ничего не понимаю. Така дышит, и сердце у него бьется, он просто спит... и его сон очень глубок. Наверное, нам стоит просто присматривать за ним, постоянно находиться рядом. Рёта внимательно смотрит на спящего человека, словно стараясь запомнить и так до боли знакомые черты лица. Уголки рта у него безрадостно опущены, по Рёте видно, что он очень опечален. - Ты сидишь тут уже пятый час, тебе стоит отдохнуть, - говорит он мне, понизив голос, - я послежу за ним. Я бесшумно поднимаюсь, оправляю одеяло. Направляясь к выходу из комнаты, я знаю, что Рёта смотрит мне вслед. - Подожди, - говорит он вдруг, и я останавливаюсь в дверях. – Ты не думаешь, что это происходит из-за его снов и... Мэйана? Я чувствую, как по моей спине пробегает холодок. - Я… - говорю я и не узнаю свой голос: он внезапно стал совсем слабым, - я не знаю. Понятно лишь то, что мы должны помочь Мори-чану. Оставшись наедине со спящим, Рёта трет глаза, хрустит суставами длинных пальцев, а потом вновь глядит на Таку. Он замечает, что черты лица Таки успели слегка обостриться, яснее проступили почти незаметные прежде скулы. - Что же с тобой такое? – тихо спрашивает Рёта, но не получает ответа.***
Я прихожу в сознание в кромешной тьме. Медленно сажусь и прикасаюсь левой рукой ко лбу. Единственное, что я сейчас понимаю, - это то, что Кохибана все еще находится рядом со мной, потому что она крепко держит меня за правую руку. - Кохибана! – тихо произношу я, - слышишь меня? Девочка в ответ что-то бормочет, а потом во тьме раздается ее тихий голос: - Да, я слышу тебя. - Как ты? – этот вопрос ненадолго повисает в воздухе, а потом девочка отвечает: - Я в порядке, но мне очень, очень... жаль, - к концу фразы Кохибана переходит на шепот, - это я виновата в том, что мы оказались здесь. Прости меня. Мне неловко слышать это, но Кохибана, к счастью, сразу меняет тему: - Нам нужно выбираться отсюда. Ты можешь встать? Я чувствую, как Кохибана быстро вскакивает, легко тянет меня за руку, поэтому я тоже поднимаюсь на ноги и перевожу дыхание. - Это и есть дно пропасти? – тихонько спрашиваю я, - то, чего ты так боялась? - Да, - Кохибана вздыхает, - помнишь, что я говорила тебе недавно? Что, если ты упадешь в пропасть, я не смогу тебя вытащить, - в горле у девочки словно что-то клокочет, - и вот, мы здесь. Вдвоем. И... Голос у Кохибаны внезапно срывается. - Ладно, идем, - она шагает вперед, и я покорно иду за ней. Непроницаемая мгла снова принимается душить меня. Лишь стоит мне шумно выдохнуть, как тьма сразу же поглощает любой звук, обхватывает и сдавливает горло. В моей комнате воздух был тяжел, здесь же воздуха будто не хватает, а с каждым новым вздохом кажется, что его становится все меньше. Кохибана, храня молчание, идет впереди, и иногда я слышу, как она всхлипывает. Такая сильная и гордая прежде, после потери зрения она заметно ослабела. Теперь она все чаще зябко прикладывает руки ко рту, пытаясь согреть их своим дыханием, а сплетенные венки всегда спустя некоторое время распускает, оставляя кучки измятых цветов. Внезапно Кохибана останавливается и крепко сжимает мою руку: - Ты видишь, что там, впереди? – еле слышно спрашивает она, но ее голос в эту минуту звучит, как мне кажется, страшно громко. Часто моргая, я смотрю во тьму, которая все еще неприятно давит на глаза. Однако я вижу, как впереди в темноте слабо мерцает маленький огонек. - Да, - отвечаю я, - там что-то светится. Со стороны Кохибаны слышится какой-то неопределенный звук, потом девочка прокашливается и тянет меня за руку: - Скорее. Чем ближе мы подходим к огоньку, тем сильнее становится мое удивление: за ним я вижу еще один, временами так же ярко вспыхивающий, и еще один, и еще. - Что это такое, Кохибана? – спрашиваю я, когда впереди проступает целая дорога из перемигивающихся огоньков, - и как ты узнала о них? - В темноте все чувства обостряются. Подойди поближе и рассмотри их, - отвечает Кохибана, - не бойся. Приблизившись к огоньку, я наклоняюсь и внимательно разглядываю его. Он представляет собой небольшую полупрозрачную сферу, объятую пламенем. Внутри сферы что-то непрерывно движется, я вижу силуэты людей, они появляются, перемещаются, встречаются, отталкиваются и исчезают. Я словно вижу фильм, помещенный в шарик размером с мячик для гольфа. Дышать вдруг становится легче. - Что это? – спрашиваю я и в свете огонька вижу, что Кохибана стоит совсем рядом. - Твои воспоминания, - отвечает она, - все то, что связывает тебя с твоими родными и друзьями. Видишь кого-нибудь знакомого? Внимательно рассматривая движущуюся картинку в шарике, я действительно вижу среди силуэтов образ Томои. Он несколько раз появляется в сфере, в убыстренном темпе передвигается внутри, порой останавливаясь около других силуэтов. Пару раз он даже замирает возле моего собственного образа, взмахивает руками, качает головой, а затем вновь исчезает. - В каждом огоньке, - Кохибана указывает рукой в ту сторону, куда тянется светящаяся дорожка, - находится отдельная маленькая история. И из этих историй собирается твоя жизнь, твои отношения с друзьями, родными и близкими. Действительно, каждый из следующих огоньков рассказывает мне о том, что случалось со мной на протяжении всей моей жизни, и многоцветная дорожка этих огней убегает далеко-далеко вперед. Рядом с одним из огоньков я задерживаюсь надолго. В нем я вижу себя, неподвижно лежащего на кровати, возле которой так же неподвижно стоит Рёта. Потом справа от него появляется Тору, а слева – Томоя. Я сразу понимаю, что это происходит сейчас в реальном мире, и что-то очень теплое разливается у меня в груди. Кохибана замирает около этого огонька и протягивает к нему руку. Огонек вспыхивает, язычки пламени взмывают в воздух. - Все эти краски во тьме - твои бесценные воспоминания, - говорит девочка с расстановкой, - это и есть ты. Но идем дальше. Идем. Мы продолжаем путь. Теперь огоньки встречаются очень часто, и каждый из них отражает различные события из моей жизни. В некоторых из них я вижу себя ребенком, в некоторых – подростком, в некоторых – уже взрослым человеком. Переливающаяся река огоньков зовет меня вперед, а Кохибана семенит рядом, крепко ухватившись за мою руку. - Я не думала, что на самом дне пропасти мы найдем это, - говорит она, - это чудо. Самое настоящее чудо. И тут у меня внутри будто что-то обрывается. Я вижу впереди неподвижно сидящего человека, уткнувшегося лицом в согнутые колени, обхватившего руками голову. Кохибана рядом со мной вдруг резко останавливается. Сразу несколько огоньков парят около этого человека, и в каждом из них я вижу один и тот же образ. - Хироки, - говорю я и чувствую, будто огромная стальная змея проползает вниз по горлу, достигает желудка и сворачивается там крупными кольцами, - Хироки… Человек медленно поднимает голову и оборачивается на мой голос.— we need to work this out, can’t do this by myself –
— how did we let it go this far? —