Ошибка.

Рука скользит по светлым коротким волосам, задерживаясь у шеи. Стоит только приподнять волосы, как там можно увидеть еще свежие следы прошлой ночи. Но почему-то на них сейчас больно смотреть. Как и на самого парня, что еще так по-детски хмурится во сне. И по его лицу совсем не скажешь, что он пережил слишком много всего. А недавно и вовсе чуть не сломался. Хотя может он так умело это скрывает. Рука скользит дальше по плечам и по контуру фигуры, что скрыта одеялом. Тревожить его покой совсем ни к чему. И Австралия прекрасно знает почему. Почему он сорвался тогда и ушел, он не знает и сам. Все это было чисто на эмоциях, он даже и не помнил как это все было. Осознание пришло, когда он был так далеко от дома. Заходить в свой пустой дом, ведь тут парень не был со дня переезда в общим дом Америки, было слишком непривычно. Слишком больно было от вида родных стен, от комнат, где до сих пор висел этот приторно сладкий запах, который он всегда ощущал по утрам. Немного постояв, Даниэль собрал вещи в сумку и ушел, даже не собираясь проверять захлопнул ли дверь. Почему-то сейчас ему казалось, что если этот дом снесут под основание, ему будет легче. Однако комок в горле так и застрял. Дальше шли путешествия. Не желая оставаться ни минуты на одном месте, он ездил из места в место, словно уходил от какой-то погони. Было невыносимо больно смотреть на людей, на их счастливые лица, потому Саммерс стал выстраивать свои маршруты так, дабы видеть как можно меньше людей. Джунгли стали его спасением на некоторое время, вот только проснувшись посреди ночи от собственного крика, он понял, что не может больше. Что все вокруг... это совсем не то что ему нужно. До утра парень сидел и смотрел в одну точку, пытаясь придумать и понять, что делать ему дальше. В голову шли и психотропные вещества, и прочая нелегальная деятельность, которая только может существовать. И к обеду следующего дня он сломался. Выйдя в какой-то городок, Австралия не очень долго бродил по улицам города, ведь здесь наркодилеры были на каждом шагу. Сумев купить пакетик с белым порошком, он в ближайшем темном переулке попытался вытрясти его себе на язык, однако на секунду в голове всплыл образ того человека, о котором парень хотел бы вспомнить в последнюю очередь. Но этого хватило, дабы ноги подкосили и он сполз по стене, захлёбываясь в собственных слезах. На следующий же день Даниэль снова отправился на свой родной материк и радостно выдохнул, увидев, что дверь заперта. Боль с прошлого раза никуда не ушла, но почему-то на эти вещи стало легко смотреть. Быстро пройдя в самую дальнюю комнату, парень с небольшой робостью вошел туда и присел на пол. Карта. Вся эта комната была огромной картой мира, которую он рисовал еще с давних пор, отмечая самостоятельно каждый уголок этого огромного земного шара. Взгляд ярко-зеленых глаз быстро пробежался по всем стенам и остановился на одном острове. А точнее на группе островов, что располагались южнее его континента. В ту же секунду он подскочил и, сев возле самой стены, провел по рисунку пальцем. Сразу вспомнился день, когда Саммерс нарисовал его. А ведь он нарисован самым первым и периодически обводился, дабы не потерял яркость. Сидя там и водя пальцем по стене, парень впервые задумался, что ошибся. Точнее ему так показалось... Дальше же он отправился к своему шкафу. Перевести все-все в Американский дом не вышло, потому несколько коробок осталось стоять здесь. И стоило их открыть, как воспоминания полезли одно за другим, словно так и ждали. И в каждом так отчаянно фигурировал один светловолосый юноша, чьи зеленые глаза были так похожи... Одно за другим воспоминания опустошали и уже совсем сухие глаза продолжали изучать вещи в коробках, пока не нашли почти пожелтевший от времени лист бумаги. Сначала парень не мог разобрать написанное, но через несколько минут до него дошло и несчастный листочек выпал из его рук. Ошибка. Уходить не так больно, как возвращаться. Стоя под дверями места, которого за такое небольшое время стало родным домом, Австралии было... страшно. Страшно, что его не примут обратно. Страшно, что он уже опоздал. Страшно, что его уже никто не ждет... Однако сама судьба была за это возвращение, ведь когда он уже подумывал уйти, дверь неожиданно открыла Княжество Вай. — Братик... — девочка несколько секунд смотрела на стоящего перед ней человека, а после без раздумий прыгнула и закричала, что есть мочи. — Австралия вернулся! В этот момент весь Американский дом замолчал на пару секунд, а потом все семейство, что завтракало на кухне, вывалилось в коридор и застыло. — Даниэль, ты вернулся! — первым пришел в себя Лучиано и пошел обнимать парня. За ним в себя пришли и остальные, что также полезли обнимать. Конечно, шатен получил пару подзатыльников и удар под бок, но в основном прием был теплый, пока он не заметил, что не хватает самого важного: — А где?.. — вопрос не нуждался в своем завершение. Каждый знал о ком идет речь. — Он наверху в вашей комнате, — проговорил Уругвай, кивая на лестницу. Улыбнувшись ему, Австралия сразу же пошел туда. Знакомые места, повороты, косяки. Каждая щель тут была ему знакома, поэтому неудивительно, что он так скоро оказался возле нужной двери, вот только снова нахлынуло то самое чувство, что было внизу. Невероятных усилий ему стоило открыть дверь и войти в комнату, где стоял полумрак. Привычный приторно сладкий запах сейчас перемещался с отчаянием и болью. И от этого хотелось кричать. Взгляд ярко-зеленых глаз быстро проскользил по комнате, стараясь найти в этой тьме хоть что-то. Но неожиданный хрип со стороны кровати значительно облегчил поиски. На ватных ногах подойдя к ней, он аккуратно стаскивает одеяло и видит его... Он видит свое солнышко, свое чудо совершенно разбитым и убитым. По его спокойному дыханию и небольшому дёрганью ногой, Австралия понимает, что тот спит. Только не понятно сколько и как давно. От его вида вся решительность пропадает, а желание снова убежать и больше не возвращаться бьет ключом. И как только парень захотел отпустить одеяло обратно, он слышит тихое "Даниэль..." блондина, чье лицо искажается от боли. — Зеля, — позыв обнять и защитить свое солнце оказывается сильнее прочих сомнений, поэтому он на одном дыхание выговаривает, — проснись. Зеля... Лицо Алекса сразу же меняется и через пару секунд он открывает свои сонные глаза и  пытается разглядеть того, кто звал его. — Зеля, это я... — начинает Саммерс, но второй парень резко садится и тянет к нему свои руки. Дотронувшись до волос и до щек, его начинает трясти, а на глазах появляются слезы. — Вернулся... Вернулся... Живой... — Вернулся, — кивает ему шатен и обнимает, после чего второй до боли в костях вцепляется в него и начинает в голос реветь. И сейчас глядя на свое чудо, что впервые за долгое время крепко спало, Австралия позволяет себе улыбнуться. Он чуть не разрушил все, заставляя своего самого близкого и родного человека страдать, но сумел все исправить. Ну, долгое время ему придется безоговорочно подчиняться, однако он это более чем заслужил. — Саммерс, — тихий голос Новой Зеландии выводит его из своих мыслей, — тебя не учили, что пялиться на людей некрасиво? — Ты слишком прекрасен, — также тихо отвечает ему второй, снова проводя по светлым волосам. — Будто я это и без тебя не знал, — фыркает ему в ответ блондин, но кладет на свою руку поверх чужой и прикрывает глаза. Лишь спустя несколько минут тишины он все же решается спросить, — Ты же больше не уйдешь?.. — Никогда. Ответом ему служит абсолютно счастливая улыбка его мальчика-овечки. Чуть позже, когда они все же спустятся вниз, их будет ждать поздний завтрак в кругу семьи, куча тостов и улыбок. Но сейчас весь мир принадлежал только им двоим.