Будни,ставшие Адом

Служба окончена. Точнее, был дан перерыв, отпуск за хорошую работу. Одна из военных наслаждалась днями без запаха гари, крови и грохота войны, сидя на поляне средь соснового бора. Превосходный летний день испортил один звонок, разрезавший тишину леса, в котором сидела девушка. — Григоренко. Отдан приказ вызвать вас на учение. В приказе указаны следующие вещи, которые вам следует привезти с собой в Детройт, — пробурчал знакомый голос. Стало ясно, что лето она проведет в заброшенном городе, обучаясь у полевых врачей оказанию помощи при переломах, огнестрельных ранениях и стрельбе. Такова судьба снайпера-разведчика по контракту. — Я проходила обучение год назад, какова причина повторного вызова? — девушке совсем не хотелось ехать в такую даль ради повторения изученного. — Новые технологии. Сказано привести полевую аптечку, чтобы сменить содержимое. За неповиновение - отстранение от службы. - Мужской голос стал немного раздражённым, - Как видишь, твоя своенравность не нравится даже самому генералу. Приступить к выполнению приказа. Немедленно. — Так точно, сержант Андерс, — она вздохнула, и тишина вновь поглотила мысли. «Да за что я заслужила такое лето?!» Адски шумное рычание мотора, запах топлива, бурчание старушек и смех молодожёнов. Голова раскалывалась, тошнота сводила с ума, а мозг, казалось бы, подпрыгивал вместе с автобусом. А всё потому, что одна персона забыла, куда дела гирбокс от винтовки. В итоге, плюнув на несобранное оружие и оставив его на верстаке, дамочка побежала на поезд, но успела только посмотреть на смеющиеся лица сослуживцев. «Выродки. Хоть бы за шнур остановки потянули. Ненавижу! — с последним словом сумка полетела куда-то в сторону.» Что поделать, пришлось покупать билет на автобус. Благо, город-призрак поделили на две части: туристическую и военную. Но всё портили эти звуки, шуршания и запах. Самая ненавистная композиция раздражителей окружала и без того нервную военную. Даже музыка не способна была отвлечь, успокоить или хотя бы усыпить. Испорченное лето — самое гадкое, что вообще могло произойти. А тем временем, к старым запахам начал прибавляться новый, плохо различимый, но до смерти знакомый: палёная резина с нотками солярки. Скорее всего, протерлась трубка подачи топлива. Стук, доносящийся из-под пола тоже напомнал только две проблемы. Либо колесо спустилось, либо сломался его крепёж. Однако резкое накренение в правый верхний угол указало на второе. Водитель попытался остановиться, но не смог, и машина понеслась в сторону на бешенной скорости. Это была не солярка. Это была тормозная жидкость. Григоренко вцепилась в поручни, сделала упор ногами в противоположную сторону возможного удара, но даже это не помогло. Автобус врезался в дерево тем же самым боком с одним колесом. От удара авто развернулось, но не смогло удержать равновесие и перевернулось, всё так же проваливаясь вниз по склону. Удары и звуки гнущегося корпуса сопровождались криками, которых с каждым стуком становилось всё меньше и меньше, давая понять, что выберутся далеко не все. Уже изрядно потрепанной, но выжившей вояке брызнула в лицо теплая кровь под треск и звон бьющихся стекол и бутылок. Последнее, что она помнит — удар головой об потолок. Белая до ряби в глазах комната. Она такая же чистая, как и тело ничего не понимающей девушки, жадно глотавшей воздух. Воздух чист, без запаха крови, спирта и бензина. Куда делась вся боль? Где она? Неужели она… Умерла?.. "— Ки-и-и-ра-а, — пропел нежный детский голос. –Ки-ира… — Нет… Не верю, — прошептала она, не поднимая глаз на ребенка. — Кира… — Молчи… Прошу тебя, молчи, — в груди как будто стало мало места. — Кира, — с каждым разом загадочное дитя в белых одеждах проговаривало это имя всё более серьёзным тоном. — Молчи! — из глаз девушки брызнули слёзы. — Кира! — этот возглас её оглушил. Комната резко затряслась, стала серой и мрачной, оставив только белый туннель впереди, озарявший светом руки и голову той, которой принадлежит это имя. Страх не оставлял никакого выбора, кроме как посмотреть, кто же стоит перед ней. Вместо белого платья теперь на, как оказалось, девочке были надеты грязные, бежевые лохмотья, испачканные свежей кровью. Кожа приобрела серый цвет, в глазах стали чётко видны капилляры, а маленькое тело было покрыто фиолетовыми, практически чёрными синяками. В груди было отверстие, похожее на огнестрельное ранение. Но Кира знает, от чего оно, кто это и что с ней случилось. И почему эта эта девочка знает её имя. Так много лет прошло… — А теперь, — в голове появился отрывок воспоминания. Дорога, машина. Семья… Она такая маленькая, а другая такая взрослая и сильная. — Открой глаза… — машина остановилась. Семья такая счастливая. А это дорожный кинотеатр. Пахнет попкорном. Всё так хорошо. — Очнись, — люди в масках. Их так много. Почему все боятся? Зачем им оружие? — И живи… — выстрелы. Так громко. Все кричат. Машина тронулась назад. Что-то горит. Люди бегут и кричат на другом языке. Машина въехала в столб и остановилась. Они открыли дверь. Мамы нет, папы нет. Больше их не будет. — Ради меня, — выстрелы. Английский язык. Военные. Они здесь. Стрельба и взрывы. Соседний магазин пылает. На них едет машина на полном ходу. Она тоже горит. Тех людей больше нет. Только военные. — ПРОСНИСЬ! — машины столкнулись. Огонь добрался до топливного бака. Взрыв. Осколки летят в разные стороны. Нужно было только протянуть руку, и она была бы жива. Она кричит ее имя. Почему ей дали сесть посередине, а не за спинкой переднего сидения? «Саша, Сашенька! Не надо! Нет!» Тёплая кровь течет по её рукам. Она медленно гладит её лицо и голову, пачкая русые волосы. Из янтарных глаз, которые, казалось бы, становятся тусклыми, текут слезы. Огонь всё пылает, охватывая их машину. — Я…Люблю… Люблю тебя, — слова её звучат отрывисто. Из отверстия сочится кровь, которая пенится от каждого вдоха. Слова всё тише и тише. Ей уже ничем не помочь. — Живи. Живи ради меня. Мне больно. И…Страшно… — последние слова звучали отчаянно. Она задыхалась, умирала, а последнее, что она чувствует — невыносимая боль и страх. Птицы поют, где-то трещит огонь. " Птицы поют, где-то стрекочут кузнечики. Огонь все пылает, и был слышен скрежет металла. Кира очнулась внутри автобуса на удивление целая, если не считать множество ушибов и растяжение левой ноги. Кровь растеклась по всему автобусу, а в огне даже успела запечься с некоторыми телами. Как же ей повезло не умереть вот так. Найдя свой рюкзак, выжившая выбралась через окно, так как машина лежал на боку. Оказавшись на твердом грунте, она осмотрелась. На горизонте только поле и холмы. Неизвестно, в какую сторону идти, так что она двинулась туда, куда мчался погибший водитель. Запах жаренного мяса вызвал аппетит, но, поймав себя на мысли о том, что горелый труп пробудил голод, девушка чуть не вытолкнула из себя остатки обеда. Кира брела по дороге, внимательно смотря по сторонам, ища хоть какие-либо следы цивилизации. Как бы странно то ни было, шоссе было усыпано ямами и рытвинами. Заброшенная дорога? Этого ещё не хватало. Может, пойти назад? Нет, не стоит. Вдруг там есть какое-либо поселение? Там она сможет вызвать помощь. "Помощь… Телефон!" Подавленная Кира внезапно посвежела, судорожно роясь в сумке и молясь, чтобы он был цел. –Давай-давай, включайся! Наконец-то! Что?! Нет, ну нет же! Ну конечно. Согласно закону подлости, сигнала нет. Оставалось только шагать дальше. Наконец, вдали начал виднеться город. Как только из-за холма стали появляться верхушки домов, она, уставшая и голодная, рванула к ним, но тут же насторожилась. Город был слишком тихим, а привычной ей таблички "Добро пожаловать в Детройт!" не было. Если этот город заброшен, то как он называется? Да и вообще, заброшен он или жители чего-то боятся и сидят дома? Первым делом напряг тот факт, что на пути не было видно какой-либо заправки. Продвигаясь к городу шагом, чтобы не тратить силы зря и иметь возможность бежать сквозь боль от растяжения в случае беды, Кира приметила одну маленькую забегаловку через четыре дома от неё. В нескольких метрах от первого здания она замерла, вслушиваясь в тишину города. Птицы парили в небе, летали между домами, кустами и деревьями. В некоторых местах было слышно, как капает вода, осыпается штукатурка, из разбитых окон падают осколки, движимые пернатыми и воздушными потоками. Полную атмосферу города-призрака завершал лёгкий ветер, поднимающий занавески, переносящий мусор и играющий темно-русыми короткими волосами. Оставив надежду услышать что-либо, кроме своего дикого сердцебиения, отдававшегося эхом в ушах, девушка продолжила всматриваться в окна пустующих домов и каждый тёмный уголок. Всё поросло травой и кустами, всюду валялись осколки стекла, всё так же мелькали маленькие юркие силуэты птах. В некоторых местах покачивались скромные вывески. Сравнивая карту и этот город, было сразу понятно, что это точно не то место, куда ей надо было явиться. Да что там, даже карта не нужна была для того, чтобы это понять. Возле Детройта есть вода у дороги, а этот стоял в поле и трасса проникала в город по центру. Осталось только принюхаться, чтобы быть уверенной в том, что тут безопасно. Нет. Это плохой город. Здесь пахнет гнилью и отнюдь не древесной. Тухлое мясо, сырость и… Огонь? Лучшим решением будет пройти вперед, к забегаловке. На кухне всяко должны быть ножи и мясницкие молотки. Назад идти бесполезно — начинает темнеть. Да и ночевать в компании трупов не очень то хотелось. А тут если и есть такие, то их хотя бы не видно. Да и не факт, что это человеческие тела. Может быть, здесь просто расположено кладбище диких животных — место, куда домашние питомцы уходят встречать смерть от ран или старости. На вывеске этого заведения было написано «Ronda’s Dinner», окна были на удивление целы, кроме одного. Ещё здесь было не так уж и сыро. Чёрно-белая плитка, барная стойка, столы. Всё как обычно. Только вот людей совсем нет. Проходя мимо стойки и проводя по ней рукой, девушка шла ко входу на кухню. Вот тут-то стало понятно, что этот город совсем не хороший. После открытия двери в нос ударил запах той же самой гнили, и Кира замерла на месте, окидывая помещение взглядом. На стене и кухонной гарнитуре была разбрызгана кровь, как будто на картине какого-то современного художника, на плите стояли кастрюли, полные (скорее всего, человеческих) органов, а в духовке располагалась голова мужчины среднего возраста. По гримасе ужаса можно было сразу понять, что умер он в страшных муках. Эти кадры её напугали, но не из-за крови, а из-за того, что труп подгнил от жары, а значит ему всего несколько дней, что так же даёт понять о возможности блуждания убийцы-психопата по городу. Да, Кира убивала людей, видела кровь и мертвечину, но только из оптики, никогда не сражаясь с солдатами, а здесь она два раза за день увидела мертвого человека вблизи, да еще и в столь ужасном виде. А ещё сейчас где-то по улицам города блуждает психопат. Девушка сражалась только с союзниками в тренировочных боях и в детские годы с другими подростками. Первый серьёзный бой может случиться хоть прямо сейчас, когда она истощена морально и физически, да еще и с тем, кто смог справиться со взрослым мужчиной. К тому же, всем известно, что психи сильнее нормальных людей из-за отсутствия чувства самосохранения. Кира изо всех сил пыталась держать серьезное выражение лица. Но в ее голове была только одна мысль. Нужно убираться отсюда. Срочно. Только развернувшись, чтобы уйти, она краем уха услышала чьи-то голоса и смех. Прятаться в такой гадкой комнате негде; дверцы у шкафчиков вырваны или не смогут закрыться. А голоса все ближе и ближе, и доносятся они с той стороны, откуда она пришла. "Они следили или это случайность?" — первое, что пришло в голову предполагаемой жертвы. Но на размышления времени нет. Нужно бежать или прятаться. Под барной стойкой стояли полу-сломанные стулья, создавая темный угол. А что ещё делать? Принять бой с двумя психами? Бежать от тех, кто быстрее? Ну уж нет. Лучше отсидеться в укрытии. – А мужик, которого ты видел, где он? Может, он что-то знает? — спрашивал один из них. — Я его где-то в этом районе видел, но как-то не до него было. За мной всё какой-то ненормальный гнался, кричал "Убью, убью!", — наигранно ответил второй, судя по голосу, менее габаритный. "Один на силу, другой на скорость?" — Ехали себе спокойно… А тут авария. И этот город. Да его даже на карте нет. Чем мы это заслужили… — тот же малогабаритный внезапно потерял свой позитивный настрой  — Вы тоже попали в аварию? Как давно? — Кира выползла из-под стойки, повергнув в испуг парней. – Несколько дней назад. А ты кто? От кого-то прячешься? — оба переглянулись, с осторожностью проходя в здание. — Тут что-то не так. Там, на кухне, расчленённый труп. Здесь бродит псих, от которого ты убегал, но может, он не один, и это другой. Я услышала вас и решила не рисковать. Сами понимаете, город-призрак, мёртвый мужчина. — Ты тут недавно, верно? Судя по тому, что ты не знаешь о том, что именно не так, ты либо везучая, либо здесь первый день. Ссылаюсь на второе, но не в этом суть. – Ага. Суть в том, что город кишит психами и просто так отсюда не уйти. Прийти можно, а вот сбежать — нет, бросятся в погоню. Откуда будут знать, что ты валишь — хрен поймёшь, но мы так всех друзей растеряли. Лучший вариант — метро или машина, но парковку сторожат целые толпы этих идиотов, а вход в метро сложно обнаружить. Мы только недавно нашли карту и поняли, что оно ведет на другой конец города, где их меньше, а значит и тачку легче откопать. Откуда мы знаем, что их меньше? А потому что нашли бинокль. Удачное комбо, да? — Ага… Как вы выжили? Что едите и что вообще надо делать, чтобы не поймали? — оживилась Кира, бомбардируя своих товарищей по несчастью вопросами. — Помимо жареных мужиков тут есть звери и дикие яблони. Проблемы, в основном, с водой, а на еду не жалуемся, — некрупный парень опять начал раскидываться шутками. Это что, какой-то способ самозащиты от всего, что здесь происходит? – Кстати, как вас зовут? — Я Джо, а этот крепыш — Томпсон. Как насчёт тебя? – Кира, — из дружелюбия она протянула бутылку воды, взятую с собой на всякий случай. — Вы сказали, что у вас проблемы с водой. Держите, у меня есть немного. – Спасиб… — не успел закончить Томпсон, как в его шею через стекло со звоном прилетел топор. Он попытался схватиться за горло, кряхтя и задыхаясь, но этот удар был хорошо продуман, и здоровяк не успел практически ничего почувствовать перед тем, как упасть замертво, забрызгивая всё вокруг кровью. Кира на автомате схватила упавшую бутылку и побежала вслед за уже удирающим Джо, даже не успев понять, что вообще сейчас произошло. Но деваться было не куда, придется идти за тем, кого едва знаешь, ведь это лучше, чем бороться с маньяком, столь метко метнувшим топор. Оглянувшись, она увидела только то, что он роется в сумке своей мёртвой добычи. Они бежали вглубь города долго и упорно. Джо всё никак не останавливался. Видимо, он знает этого маньяка, раз уж так не хочет быть пойманным. Дома и сломанные машины мелькали по сторонам, где-то кричали люди, а где-то смеялись. Ужасный город. Ужасный день. Теперь она вынуждена находиться в этом Аду. — Ты его уже видел? Почему ты так долго бежишь?! — чуть ли не кричала девушка, у которой уже лопнуло терпение. — Грустный смайл, желтое худи, меткий. Один из самых серьезных дядечек. Именно таких я и опасаюсь. Он никогда за мной не гонялся, но если его боятся, то, значит, может бежать побольше моего, а меткость погубит, если не отбегу подальше, — с этими словами он наконец остановился и быстрым шагом пошел в направлении многоэтажки. — Ты как успела воду схватить? И нафига? А если бы ты задержалась, и он прихлопнул бы тебя? — бегун в недоумении и с каким-то своеобразным восторгом смотрел на пластмассовую ёмкость в ее руках. — Сам сказал, что с водой проблемы, — безразлично ответила Кира, отвернувшись от приятеля. Остаток дня они спали по очереди. Ночью отдыхать нельзя, нужно двигаться, чтобы не словили сонного и заторможенного человека, но куда двигаться? Искать вход в метро? Нет. Движение необходимо только для того, чтобы не уснуть. Выходить наружу в "Часы резни" не стоит. Звуки. Самые омерзительные звуки наполняли ночь: душераздирающие вопли, гремящий смех, глухой стук и грохот. Слышались мольбы о пощаде. И самое страшное, что можно услышать в любом месте — крики о помощи, издаваемые детьми. Не щадят никого: ни женщин, ни детей. Ночное небо больше не радовало уставших выживальщиков. Наравне с голодом к ним подступил холод. Костер лучше не разводить, в любом месте, где горел огонь, вскоре были видны силуэты, изображающие борьбу. Такой бой выигрывали только единицы. Так много выживших или так много слабых психов? Или наоборот, так много сильных? Помимо криков тишину прорезал звук ходьбы в соседней комнате многоэтажки, где обосновались Джо и Кира. Каждый шаг заставлял сердца сжиматься. Две пары глаз метались по помещению в поисках выхода, а их души уже готовы были покинуть тело. Пользуясь своим отличным слухом, Кира смогла узнать о возможном противнике немного информации. Шагов не было слышно возле самого входа, значит, он осторожничал, пока его не выдал подкинутый ногой камень. Дальше он зашагал спокойно. Дыхание ровное, глубокое, как тогда у Томпсона, если не глубже. Крупнее Джо, и это проблема. Шаги тяжёлые, уверенные. Он не боится того, что может здесь прятаться. Скорее всего, либо очередная жертва, либо псих. Если вспомнить того маньяка в жёлтой толстовке, то описание хорошо подходит. Он стоял и ходил недалеко от них, раз уж так быстро оказался внутри. Тишину снова разрушили, но уже не шаги, а гудящий телефон. Противное жужжание подсказало хозяйке о том, что зарядка подошла к концу. Гость мгновенно прошел в комнату и остановился в проёме. Ему стоило только протянуть левую руку, чтобы в темноте заметить замахнувшегося на него деревянной планкой парня, но его взгляд был устремлён к сумке, из которой сочился свет. Подойдя к рюкзаку, моментально был найден телефон. Девушка молилась, чтобы его не заинтересовало остальное содержимое. По каким-то причинам, ей не хотелось этого больше всего. Только враг хотел повернуть голову в сторону проёма и двух человек, как вдруг его ударили по голове. С глухим стуком и таким же стоном человек в жёлтой кофте упал на локти, держась за макушку. К несчастью, добить его было нечем: планка разломилась. Подхватив свой багаж, как ту бутылку, молодая вояка ринулась в сторону друга, пока оглушенный и удивленный психопат отходит от головокружительной боли. Заметив её так называемом подъезде трубу, торчавшую из батареи, Кира схватила её и без каких-либо усилий отломила, так как она была слишком заржавевшей и хрупкой в месте сгиба. И снова бег по улицам, но только уже более опасной из-за всё так же мелькавших силуэтов убийц. Некоторые хотели перехватить пару, но, судя по тому, что они отходили в сторону, подняв руки в районе груди, стало ясно, что за ребятами бежит нечто страшнее этих психов. Джо не знал этих улиц, а девушка, бежавшая за ним, полностью положилась на юркость своего проводника. Заметив на пути пожарную лестницу, прикреплённую к трёхэтажке, ребята не побрезговали шансом сбежать, прыгая по крышам. Только вот на последней лестнице под Джо сломалась ступенька, вовлекая его ногу в объятия обломков. От боли, страха и отчаяния парень взвыл, услышав стук обуви их преследователя. От тех же чувств девушка начала паниковать. Бросить своего друга и сбежать или собрать свою волю и человечность в кулак и защитить его? — Беги! Кира, даже если ты меня вытащишь, я не смогу бежать. Ты сама видишь, что стало с ногой. Возьми мою сумку, там карта метро и бинокль, он поможет наблюдать за ним. Я хочу умереть, будучи полезным. Беги, дура! — и с этими словами подобранный обломок железного поручня встретился с болтом, пошатнув лестницу. Каждый шаг врага обрывал болт. Неужели вся конструкция держалась на одном лишь жалком болтике? Но это уже было не важно, ведь с треском и скрипом лестница полетела вниз. Каждый скрежет заставлял сердце ныть. Нужно было помочь ему раньше, чем он помог ей. Лестница упала, обломки поручня вонзились в тело юноши, но не убили. Джо смотрел за тем, как девушка салютирует ему, улыбался, а из глаз сочились слезы боли и радости. Он её спас. Но в безопасности ли будет Кира и дальше? И с этой горькой мыслью сознание покинуло его тело, истерзанное и окровавленное, уже мёртвое, погребённое под металлом. Но шум и стучание обломков заставили уже развернувшуюся особу оглянуться. Умер только её приятель. Из-под кусков железа вылез разъярённый и, на удивление, абсолютно целый псих, что сразу вошло во внимание. Он смотрел ей в глаза с полной ненавистью к её существованию. Маньяк готов ко второму загону жертвы. Бег по крышам раньше доставлял удовольствие, но сейчас он вселял ужас. Крыши старые, ветхие, скрипят и проминаются под ногами. "Хоть бы не провалиться, хоть бы не упасть". Перепрыгивая через очередную крышу, в лицо ударил дым от костра как раз во время вдоха. Девушке пришлось остановиться и откашляться, ведь нельзя долго бегать с дымом в лёгких, да и глаза слезятся. Обернувшись, она сначала никого не увидела, но, посмотрев вперёд, можно было очень чётко, на сколько позволяют слезящиеся глаза и ночной мрак, различить ту злосчастную толстовку. Почему, ну почему он не отпустит её? Вокруг так много других жертв, чем она так его заинтересовала? Тем, что её друг дважды насолил ему? Но это же была не она! Однако именно ей приходится бежать назад, вспоминая, где она видела ещё лестницу. Лучше варианта, ка спуск по балкончикам она не видела. В военном училище она часто сдавала норматив, схожий с тем, что она сейчас делала.Всё же, прыгать по скрипящим рамам было страшно. А если она сорвется? Нет, об этом думать нельзя. И без таких мыслей забот полно. Нужно бежать как можно быстрее и дальше, как только ноги окажутся на твердой земле, а не на ржавом железе. Кира мечтала об успешном окончании действия контракта и начале личной жизни, но, судя по всему, в столь отвратительном месте она и закончится. Ведь как он мог оказаться впереди? Ответ только один. Он быстрее. Гораздо быстрее. Только смекалка сможет дать фору мученице. Ей нужна хотя бы минута, чтобы скрыться. Но как ей сбежать сейчас? Она оказалась внизу. Человек в худи тоже решил спуститься таким же методом, но у него руки сильнее. Всего в два прыжка вниз он снова мог бежать по следу добычи. Вокруг были зажжены костры и валялись трупы, источая не самый приятный запах. Где-то стояли дома с закрытыми дверями, в которых можно было спрятаться, но при повороте в их сторону есть вероятность потери драгоценной скорости. Теперь поговорка "Жизнь — это движение" казалась горькой правдой. Разведчики полагаются на выносливость, так что скорости у них не занимать. А человек позади больше полагался как раз на неё, так как постепенно удавалось отрываться, однако после нескольких секунд преследователь с новой силой нёсся за бедолагой, которая тоже старалась снижать скорость вместе с ним. Они забежали в узкий переулок, где, обычно, должно стоять ограждение, но в заброшенном городе всё прогнившее или сломанное, как и здесь. Там виднелось небольшое отверстие, так что во время небольшой передышки девушка ускорилась, чтобы не быть схваченной во время передвижения в обломках забора. На той стороне стоял бак для мусора, который можно было спокойно передвинуть, чем беглянка и воспользовалась. Приложив руку к проходу, молодой человек с огнём ярости в глазах насмешливо сообщил жертве:  – Если это сделаю не я, то кто-то другой. И не факт, что он не станет мучить тебя перед смертью. Не волнуйся, я убиваю быстро. Тебе не сбежать, не выжить и не присоединиться к обществу охотников. Ты в безысходном положении, дорогая, — последнее предложение он протянул с удовольствием, даже казалось, что в этот момент он улыбался от наслаждения, наблюдая за тем, как его добыча скалится, как брови сходятся вместе, как смело она смотрит ему в глаза, мысленно заявляя, что он не прав, при этом еле заметно поматывая головой из стороны в сторону. Он слышал, как бьется её сердце, подгоняемое нагрузками и страхом. Её прерывистое и жадное дыхание говорило о том, что она волнуется и боится. О том, что она устала. Ей было бы лучше, если бы она стянула свою маску, которая что-то ему напоминала и дышала без препятствия в виде плотной ткани, давая своему охотнику насладиться уставшим и испуганным личиком. – Даже не знаю, кто из нас сдохнет раньше, — девушка засмеялась, смотря куда-то сквозь отвратительного ей парня. — Обернись, идиот! За спиной уже напряжённого человека стояла толпа таких же, как и он, ненормальных. Все посмеивались и подходили к нему медленно, не спеша. Взглянув в сторону людей, он лишь усмехнулся и вновь устремил взор на ту, что стояла по другую сторону. — Недооцениваешь меня? Зря, крошка, о-о-очень зря, — помотал головой маньяк. Он достал такую же водопроводную трубу, что была у добычи, и спокойно встал спиной к толпе, смотря девушке в глаза. Всем своим видом он источал уверенность в своих силах. Как только последний шаг самого смелого психа послышался ровно за его спиной, он развернулся и попал своим оружием точно в челюсть, выбив ее из сустава. Пока первый пытался понять, почему он не попал, а по всей голове раскатом грома гремит ужасающая боль, второй тоже кинулся на противника, замахнувшись битой с гвоздями. В его правый глаз вонзилась труба, с диким хрустом ломая кость глазницы. Пришлось бросить своё орудие убийства и захватом насадить голову третьего на него же. И всё это всего за пару секунд. Совершенная реакция, которой удивились остатки банды. Вынув трубу из двух голов, подпирая их ногой, псих с усмешкой глянул на себе подобных и прорычал громко и с задором:  — Кто ещё желает пойти против меня? Никто?! Так и знал. Не ожидали того, что я не побоюсь вас? Запомните, твари, для меня вы — всего лишь мусор. А мусор должен молча сидеть в уголке и звать мамочку, ясно? А теперь валите и скажите остальным, что папочке не понравились ваши слабачки, больше их не присылайте, папочке девочек бить не интересно. Только он собрался взглянуть на девушку, уже представляя её ошарашенный вид, а её и след простыл. — Мрази, я из-за вас жертву упустил! Выродки! Да за этой сучкой гоняться было интереснее, чем с вами биться! Теперь ищите её, слышите?! Свободны! Привести живой и невредимой, — он обернулся в пустоту, которую раньше заполняло тело той незнакомой, но очень интересной особы, как бы выискивая хоть один её след. Кира сразу начала отходить от того бака, как только этот псих прикрыл глаза, чтобы придать своему виду пафоса. Но только он отвернулся, девушка сразу кинулась в открытое окно, так как поняла, что ей не хватит времени добежать до конца переулка. В том доме всё так же пахло тухлым мясом, стены и пол были усыпано кровавыми пятнами, но это уже её не пугало. Куда бежать? А стоит ли ей вообще от него убегать? Вдруг он прав? Да какая разница, от чьих рук умирать, если здесь все ненормальные? Вот именно, что разницы нет. Но выбор у неё есть: умереть или бороться за свою жизнь. И она выбрала второе. В её голове уже был план. Убежит подальше, осмотрит карту, найдет вход в метро, а затем и машину. Девушка уже благополучно выбралась из того дома и быстрым шагом переходила к другому. Чувство недомогания и ощущение пустоты в животе напомнило о том, что девушка не ест уже второй день. Да-да, именно день. В бегах она провела целую ночь и сейчас на горизонте виднелись первые лучи солнца, а крики стали всё реже и реже сотрясать воздух. Тишину между воплями заполнило пение птиц. Томпсон говорил что-то о диких плодовых деревьях. Вспомнив об этом, вояка шла, задрав голову вверх, но опуская её при каждом шорохе со стороны. Заметив что-то ярко-красное в листве, юная леди решила залезть на дерево и дважды не прогадала. Помимо найденного спелого яблока, она также спаслась от типа, вышедшего из-за угла. В серой кенгурухе, заляпанной кровью, светлых, в некоторых местах бежевых и бордовых, рваных джинсах, с жуткой до дрожи улыбкой, как говорят, "от уха до уха" и пустым взглядом. Одну руку он спрятал в карман, а во второй нес топор. Не сделал он и двух шагов, как улыбка сошла с его лица. Послышались тяжелые ритмичные шаги, по сравнению с которыми шаркающие постукивания ботинок этого, казалось бы, охотника, больше походили на шаги жертвы. Парень резко развернулся и помчался куда-то в сторону. Сердце девушки дико забилось в груди. За испуганным человеком побежал самый настоящий амбал. Весь в шрамах, одет в какой-то комбинезон, лысый, с бешеными глазами и держащий в руке что-то на подобии самодельной секиры или увеличенного томагавка. Как же Кире повезло не наткнуться на такое ночью! Но если он пришел утром, то, значит, такие создания будут ходить и днём. Расслабляться нельзя. Немного погодя, когда Кира убедилась, что всё спокойно, из рюкзака была вытащена тряпочка, которую вскоре немного намочили. Девушка протерла яблоко, а после него и своё лицо. Как же хочется спать. Но, увы, такую роскошь она позволить себе не могла. Доев яблоко и осмотревшись, вояка слезла с дерева и гораздо осторожнее прокралась ко зданию. Оказавшись прямо перед входом, взгляд пал на табличку с названием улицы и самого здания. Улица Кантри 31/2, Туристический отдел. То что надо. Значит, там будут карты. Так и оказалось. Среди обрывков документов, обложек для виз и паспортов лежала затасканная карта. Как бы странно то ни было, но и здесь названия города не было видно. Сравнив ту, что показывала станции Метро и улицы города, девушка с уверенностью поняла, что осталось пройти вправо всего два дома, а там будет дорожное перекрестье, где перед кинотеатром стоит один из входов. Солнце всё ещё пряталось за горизонтом, но его лучей было достаточно, чтобы освещать дорогу и не так много, чтобы выдать присутствие девушки. Чуть ли не на цыпочках, огибая каждую кучу осколков стекла, она пробиралась к первому переулку. Прежде чем начать переходить его, было проверенно, что ни с одной, ни с другой стороны никого нет. Но отсутствие людей на дороге не означает, что их нет в домах. Проходя мимо первого окна соседнего дома, раздался жуткий хохот:  — Попалась, миленькая! Где же ты была, родная? — провозгласил скрипучий, громкий голос, схватив юную особу за предплечья и одновременно подтаскивая к окну. Псих взял её за горло, развернув к себе. Бородатый, грязный и окровавленный, хилый на вид, но как он может так выглядеть, если смог поднять немаленькую девушку одной рукой, словно она — просто котёнок? Кислорода становилось мало, а рука всё сильнее и сильнее сжимала шею. И вот, она была стянута настолько, что даже кровь не пробивалась к голове. Лицо Киры синело, её рот открывался и закрывался в отчаянной попытке вздохнуть, руки вцепились в ладонь маньяка, но из-за плохой циркуляции крови, эти попытки освободиться казались смешными. Последнее, что она увидела — это то, как её закидывают на плечо, и чувствовала, даже когда её горло освободили, это чувство дискомфорта в трахее.