The Ghost of Your Father

      — Майлз, милый, пожалуйста, не прыгай на кровати, — голос Джи был мягким и нежным, она вошла в комнату сына, держа корзину недавно постиранных вещей, — уже почти пора ложиться спать, почему ты не пришёл и не помог мне достать твои вещи? Она взволнованно посмотрела, поскольку Майлз прыгнул ещё раз, приземляясь в сидячее положение, отскочив ещё несколько раз, перед тем как подпрыгнуть и побежать в другую сторону комнаты, чтобы помочь маме с вещами. Они работали в своего рода приятной тишине какое-то время, единственным звуком было шуршание и скрип деревянных открывающихся и закрывающихся ящиков. После того, как почти всё было убрано по местам, Майлз тихо вздохнул, отчего Джи посмотрела на него с приподнятой бровью. — Что такое, дорогой? — спросила она, закрывая последний ящик, поворачиваясь и опускаясь на корточки перед сыном. Майлзу было пять лет, это был ребёнок с тёмно-каштановыми волосами и огромными ореховыми глазами. Джи выжидающе смотрела, но он всё ещё молчал. — Майлз, ты можешь сказать, что тебя беспокоит? Майлз опустил взгляд, рассматривая ковёр под ногами, его пальцы перебирали выцветший ворс. Спустя несколько минут молчания, он, наконец, поднял голову и встретился взглядом с матерью, смотря заинтересованно и успокаивающе. Майлз открыл рот, находя это неудобным и сухим: слова словно прилипли к нёбу и не хотели выходить наружу. Он лишь что-то произнёс и изогнул свои губы в улыбке, кладя ладошку женщине на щёку: "Можешь рассказать мне историю на ночь?" Беспокойство Джи, казалось, пропало, поскольку она звонко рассмеялась, беря ладошку сына в свою и целуя её. — Конечно, — она лучезарно улыбнулась, — как насчёт того, чтобы лечь в кроватку, и затем послушать историю? — предложила она, получив кивок, и маленькие ножки прошлёпали через комнату к кровати и остановились, так как Майлз забрался на кровать. Джи присоединилась к нему, помогая сыну укрыться одеялом, перед тем как сесть на край кровати рядом с ним. — Хорошо, — произнесла Джи, убедившись, что всё было на месте, перед тем как Майлз заснёт, — о чём ты хочешь послушать перед сном? Майлз немного поиграл с её пальцами, затем поднял руки выше, погружаясь в мысли. Он замолк на несколько секунд, он смотрел на фигуры, которые строили его пальцы. Наконец, он поднял ореховые глаза, сталкиваясь со взглядом Джи. Опустив свои руки и положив их на одеяло на груди, Майлз откашлялся: "Расскажи историю о папочке". Слова шокировали Джи, она не была уверена, что готова к этому разговору. Она полагала, что ей дадут ещё несколько лет. Джи глубоко вдохнула, и Майлз, должно быть, почувствовал её дискомфорт, но продолжил смотреть на неё с любопытством. — У всех есть папочки, почему у меня нет? Джи облизнула губы, потирая сухие ладони, пытаясь привести помутнённый разум в порядок. Она ещё раз посмотрела на Майлза, одаривая его самой лучшей улыбкой, которую она могла выдавить, ложась рядом с ним. Она тяжело вздохнула, громко выдохнув, прежде чем обернуть руки вокруг ребёнка. Её пальцы перебирали тёмные волосы, спускаясь ниже и поправляя пижаму на спине. — У тебя есть папа, Майлз. Ты поймёшь это. Её голос был слабее, чем прежде, но она старалась держать его сильнее, как могла, поэтому он не был надломленным. Она сломала мозг над тем, с чего бы начать, но на ум ничего не пришло. Она посмотрела в потолок на секунду, её пальцы до сих пор находились на спине мальчика. — Тогда где он? — спросил Майлз, его голос звучал расстроеннее, чем раньше. Джи вздохнула, наконец, поворачивая голову и смотря на сына: — Он в месте, где намного лучше, чем здесь, но, я обещаю, он ждёт нас, — пообещала она, возвращая ладонь в волосы Майлза, перебирая короткие пряди, свисающие на его лоб. Майлз был тихим, внимательно слушал, лежа в тёплых объятиях матери. Он не понял ничего из того, что сказала Джи, он просто решил запомнить это. Спустя какое-то время давящей тишины, грозящей взорвать их барабанные перепонки, мальчик поменял позу и издал некоторый шум. "Можешь рассказать о нём?" Джи грустно улыбнулась, кусая нижнюю губу, и кивнула, заправляя чёрные пряди за уши. — Конечно, я расскажу о нём, дорогой, — пробормотала она, — Его звали Фрэнк, Фрэнк Энтони, он был очень милым, очень храбрым, и я так сильно любила его. Она почувствовала странное ощущение в животе, но она не могла сказать, что это было тем, о чём надо было волноваться. Несмотря на это, она продолжила, закрыв глаза и представляя Фрэнка в голове, так она могла описать настолько точно, насколько это было возможным. Конечно же, она никогда не забудет своего ушедшего мужа, но спустя три года, всякие детали трудно было помнить. Джи вновь открыла глаза, когда мысль щёлкнула в ее голове, и медленно села на кровать. — Сейчас, у меня есть кое-что для тебя, — сказала она, вставая и поправляя свою футболку. Она скользнула взглядом по Майлзу, глядевшему на неё, таким образом дав понять, чтобы он подождал. — Я скоро вернусь, — пообещала она, поцеловав сына в лоб, и ушла из комнаты. Джи зашла в свою спальню, не останавливаясь ни на чём, и открыла шкаф. Она здесь была всего раз, рассмотрев небольшую площадь, она заметила коробку с надписью F+G, выудив её из-под двух других, что стояли сверху, о распаковке которых она не беспокоилась даже спустя полтора года проживания в этом доме. Когда она решила освободить коробку, она взяла её с собой, возвращаясь в комнату Майлза. Когда она вошла, Майлз смотрел на неё с кровати, рассматривая коробку в её руках. Джи поставила коробку на пол и принялась открывать картонные стенки. Когда коробка, наконец, была открыта, Джи достала свёрнутый флаг Америки, упакованный в стекло, с выгравированным именем Фрэнка сзади. Она также достала фотоальбом, форменный пиджак, нашивки и значки со службы Фрэнка до сих пор разбросанные на голубой ткани морского флота. Майлз сел от любопытства, поскольку Джи подошла к кровати, садясь туда же, где сидела. Она разложила вещи, некоторые из них были видны, и взяла в руки альбом. Джи медленно открыла его, переворачивая на первую страницу. Это был альбом, который подарила мать Фрэнка на их свадьбу. Джи до сих пор хранила его так бережно, как только могла, это был её лучик света в темноте. Майлз выглянул из-за руки матери, смотря на первые фотографии. На них были Джи и мужчина, стоящие вместе и выглядящие счастливыми, какой свою маму Майлз никогда не видел. Её платье было полностью белым и обрамляло её фигуру, длинные рукава расширялись внизу, а подол доставал до земли. Она была красива. Мужчина был одет в чёрный костюм, белый цветок был приколот к кармашку на пиджаке. Они держались за руки и смеялись, смотря друг на друга. У мужчины были короткие каштановые волосы, а из-под воротника рубашки и на ладонях виднелись татуировки. Его улыбка была широкой, а глаза были такими же ореховыми, как и у Майлза. — Это он? — спросил Майлз, смотря на Джи, та кивнула и перевернула страницу. — Да, малыш, это он. Твой папа. Майлз кивнул и стал рассматривать следующие фото, наклоняясь к ним. — Ты выглядишь счастливо, — отметил он, прижимаясь к маме, когда он заметил красные блестящие глаза, она плакала, — мамочка,— произнёс Майлз, делая негромкий шум, беря ладонь Джи в свою. — Всё хорошо. Пожалуйста, не плачь, — просил он, отчего Джи утёрла слёзы. — Ох, прости. Я даже не заметила, я в порядке. Мамочка в порядке, — ответила она, одаривая его самой лучшей улыбкой, которой могла, поскольку она сопела. Она вновь перевернула страницу, рассматривая её. — Твой папа был замечательным человеком, Майлз. Он был очень сильным, и он очень тебя любил, — она наклонилась вперёд, поднимая флаг, кладя его на альбом. Джи скользила пальцами по стеклу, трогая затем медные буквы, кусая свои губы и немного подрагивая. — Он покинул борьбу за хорошее, но я знаю, что он до сих пор борется за него. Там, где он сейчас, время намного лучше, я обещаю. Джи посмотрела на Майлза, который трогал пиджак на полу перед ним. Она не могла, но улыбнулась, откладывая флаг и альбом. — Хочешь примерить? — спросила она, смотря как Майлз кивает и забирается на кровать. Джи последовала ему, аккуратно поднимая пиджак и опускаясь на колени перед сыном. Она помогла ему просунуть руки в слишком большие рукава, пиджак буквально доставал до пола, а рукава до его коленей. Джи издала какой-то звук и часто моргнула, чтобы не заплакать вновь; это было бы слишком для неё. Майлз поднял взгляд после какого-то времени анализирования себя, умоляюще смотря на её лицо. — Я похож на него? — его голос был тихим, но это было достаточно, чтобы сломить Джи. Она прикусила губу, её глаза наполнились слезами. — Да, малыш. Ты похож на него, — прошептала Джи, одаривая его нежной улыбкой. Майлз подался вперёд в объятия Джи и обнял её; рукава были всё ещё слишком длинными. — Я люблю тебя, мамочка, — прошептал Майлз, его голос был слабым, поскольку слёзы катились из его маленьких глаз, он пытался закрыться кулачками, будто не плакал, — и я буду заботиться о тебе. Я хочу бороться за хорошее, как папа. Джи прижимала Майлза к своей груди, медленно кивая. — Я тоже люблю тебя, малыш, больше всего на свете, — прошептала она, поворачивая голову, чтобы оставить мягкий поцелуй на его щеке, прежде чем отодвинуться и посмотреть на своего сына. Он был для неё всем, и он был причиной, почему она всё ещё здесь. Она видела Фрэнка в этом мальчике, и она знала, что он заставит её гордиться, как это делал её муж. Глубоко вдохнув, Джи оставила ещё один поцелуй на лбу Майлза, прежде чем прижаться к нему своим. — Я думаю, пора спать, не считаешь так? — мягко спросила она. Майлз кивнул и потёр глаза, позволяя Джи помочь снять с него пиджак, смотря как она его складывает и кладёт на стул рядом с тумбочкой. — Могу я хранить его? — спросил он, пока Джи помогала ему улечься в кровать, накрывая одеялом и целуя в щёку. — Я планировала отдать его тебе, когда ты будешь постарше, но, я думаю, ты можешь уже сейчас оставить его себе, — пробормотала Джи, складывая вещи обратно в коробку, но оставляя одну на ночь — большое фото Фрэнка в форме в рамке. Она поставила его на тумбочку Майлза, поворачиваясь к нему и улыбаясь: "Теперь ты можешь спокойно спать, зная, что он присматривает за тобой". Майлз внимательно рассматривал фото, пока Джи убирала альбом, но оставила флаг. Когда она встала, Майлз всё ещё смотрел на фото. — Спокойной ночи, дорогой, я люблю тебя, — сказала Джи, стоя уже у двери. Майлз не сводил глаз с фото даже после того, как Джи выключила свет. Ночник давал достаточно света, чтобы любоваться. — Я тебя тоже, — ответил он. Джи кивнула и глубоко вдохнула, покидая комнату. Она оставила дверь приоткрытой, на случай если Майлзу что-нибудь потребуется ночью. Она поставила коробку на пол, держа в руках стеклянный футляр. Она аккуратно спустилась вниз, зашла в гостиную и включила свет. Затем она медленно прошла к камину, тяжело сглотнув. Она бросила окончательный взгляд на коробку, сжимая в руках стекло в тех местах, где материя могла царапать её пальцы. Она долго изучала коробку, позволяя слезам течь, поскольку рядом не было Майлза и не о чем было беспокоиться. — Ты хорошо справляешься, — она услышала голос справа позади себя. Ей стало холодно, пальцы внезапно сжали коробку, поскольку было тепло, которое буквально поглотило её. Она почувствовала, как руки Фрэнка обернулись вокруг её талии, и его нос, уткнувшийся ей в спину, как он привык это делать, заставляя её ноги подкоситься. Она подавилась звуком похожим на всхлип, закрывая рот ладонью, чтобы быть тише. — Я..я.. Скучаю по те- — Тшш... Не надо, всё хорошо, — прошептал Фрэнк, прижимая её к себе, чтобы успокоить, — не плачь, пожалуйста, — просил он. Джи не могла сдержаться, всё больше слёз текло, поскольку она не могла нормально дышать. — Извини, я не это имела в виду, я знаю, ты ненавидишь это. Фрэнк кивнул, оставляя поцелуй на её плече. — Что ты ему рассказала? — прошептал он, — не огорчайся, я жду вас в раю, — промурлыкал он, — Я до сих пор люблю тебя, и всегда буду. Он мягко шептал, что заставило желудок Джи сжаться. Джи сопела, аккуратно подняв коробку, она села на деревянную скамеечку напротив камина. Убедившись, что это место безопасно, она обернулась, чтобы посмотреть на Фрэнка, но его нигде не было, он ушёл. Она прикусила нижнюю губу, посмотрев вокруг, паникуя и судорожно дыша. Джи закрыла глаза ладонями, тихо плача. Она не знала, сколько времени прошло, но в итоге что-то тёплое пробежало по ней, успокаивая. Она стояла в тишине несколько секунд, трогая своё обручальное кольцо на своей груди, слыша лязг о другое, что было надето на её пальце; она до сих пор отказывалась снимать его. – Я тоже люблю тебя, навсегда и вечно, – прошептала она, когда поняла, что голос вернулся, облизнула свои губы и развернулась, чтобы пойти к лестнице. Она повернулась ещё раз, чтобы посмотреть на стеклянный футляр. – Спокойной ночи, Фрэнки, – пробормотала она, смотря в темноту, так как выключила свет, и медленно направилась к лестнице.