Новое начало

      Время: 04:15 am       Данные геолокации: 189 Brunswick St, Jersey City, NJ 07302, USA       Заряд аккумулятора: 75%       Сканирование системы в фоновом режиме (4):       Процесс поиска поврежденных файлов: (86%)…       Процесс поиска вредоносных программ: (50%)…       Проверка работоспособности внешних датчиков: (67%)…       Проверка сохранности органических элементов: (93%)…       Ошибка: m89623a558x (внешнее воздействие)       Прерывание процесса сканирования…       Выход из спящего режима.              Распахнув глаза, ALX-248 сел на кушетке и раздраженно отмахнулся от маленького расталкивающего его андроида:       — В чем дело, Макс? Я не успел завершить запланированное сканирование, — вышло как-то по-человечески раздраженно, но системы уже третий день оставались не до конца проверенными, а это могло таить угрозу системных ошибок, которых андроид должен был избегать, ухаживая за собой и не прибавляя проблем своим создателям.       Но маленькому роботу, который, не скрывая своего обеспокоенного состояния, поправил очки, было явно не до проблем старшей модели.       — Идем. Мистеру Магнусу Бейну нужна помощь. Мое строение не рассчитано на подобный физический труд.       — Лампочку вкрутить? — поинтересовался ALX-248, поднимаясь, чтобы натянуть футболку и джинсы, защищая хрупкие органические покровы от внешних физических воздействий, включая температурные. Открыл чипованную дверь касанием запястья, направляясь вслед за миниатюрной и, откровенно говоря, несовершенной моделью в сторону кабинетов, где обитали создатели. И, словно подтверждая свое несовершенство, Макс фыркнул:       — Смешно. Если я говорю, что Магнусу Бейну нужна твоя помощь, значит, ему нужна твоя помощь. Перебирай быстрее опорно-двигательной системой. Или тебе смазка нужна?       — Я ему не нравлюсь, — констатировал спутник, объясняя свою медлительность. Андроиды не должны были каким-либо образом мешать или докучать людям, только помогать и служить.       Он прибавил шаг, чтобы поспевать за Максом, который везде носил с собой скейтборд — странное, по мнению старшего андроида, но, несомненно, полезное приспособление, созданное людьми и для людей, как он серфил в сети. Тем не менее, Максу спускали с рук его использование, вероятно, потому, что оно обеспечивало более высокую скорость передвижения, компенсируя малую длину конечностей робота.       Все же MAX-111 был крайне несовершенным. И дело было не только в миниатюрных размерах, малой выносливости механических частей и в системе, которая… ALX-248 казалось, что в маленьком дроиде засели все вирусы, которые только можно было подцепить в фильтрованном информационном поле лаборатории. Потому что иначе он просто не находил объяснения столь девиантному поведению маленького робота. Но говорить об этом старший андроид не смел, ввиду работы программы самосохранения. Создателем Макса был тот самый Магнус Бейн, и сообщать ему о его же просчетах было неразумно. По какой-то причине молодой ученый… Система автономного поиска информации в сети интернет тут же начала подбирать возможные варианты, что могли полностью отразить то, что должен был испытывать этот индивид, никак не пытаясь внешне скрыть своего отношения к андроиду. Килобайты информации поступали в систему, формируя возможные ответы через модули восприятия. Помечая верные характеристики, отметая те, что были незаметны путем подбора, система все же скомпоновала ответ: Ненависть — интенсивное, длительное, отрицательно окрашенное деструктивное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти. Да, скорее всего, Магнус Бейн ненавидел ALX-248. Причины этого разрушительного чувства не были известны андроиду, но, как гласила информация из того же источника, те бывали и совсем незначительны, а также сокрыты в самом субъекте, испытывающим ненависть, а не в объекте этого чувства.       Остановившись у дверей кабинета, он доложил об их приходе и, когда дверь открылась, шагнул в стерильно белое помещение с черной кожаной мебелью. Ему нравилось это сочетание цветов. Замер на расстоянии, которое люди называли личным пространством, ожидая приказов. Разглядывать ученого он никогда не решался, опуская взгляд на уровень груди, во всяком случае, когда находился в непосредственной близости. Но иногда он имел удовольствие наблюдать за ним во время визитов ученого в промышленную зону. По человеческим меркам Магнус Бейн был красив. И андроид не хотел анализировать, какой из алгоритмов дал сбой, не позволяя некоторое время отвести взгляда от приоткрывшейся полоски смуглой кожи, когда молодой мужчина потянулся за папкой на верхней полке и рубашка его задралась.       Однако приказов не поступало, точно не замечая его, ученый лично поднял тяжелый металлический ящик, поверх которого положил ту самую папку, собираясь куда-то перемещать, но пальцы соскользнули, и ноша рухнула обратно на пол. Человеку действительно требовалась помощь, и он шагнул вперед, чтобы легко поднять ящик.       — Куда нести? — спросил он, уточняя новое место дислокации предмета.       Бейн поджал поврежденные, наверняка искусанные губы и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с распирающими его эмоциями. Но датчики уловили их. Ученого с головой выдавали дыхание и сердцебиение. А может, он плохо себя чувствовал? После импульса этой информации системы почти тут же пришли в полную готовность, чтобы сберечь наследника корпорации.       Но тот не желал ни малейшей заботы о своей персоне. Упрямо посмотрев на андроида, он нервно облизал губы и заметил:       — Я не вызывал тебя.       ALX-248 виновато потупился, не опуская, однако, ящик:       — Простите, мистер Бейн. Мне передали, что нужна физическая сила, — сказал он, не глядя на MAX-111 и следуя за, кажется, уже смирившимся с неожиданной помощью ученым, который направился в лаборатории. Странное ощущение пробежало обжигающим импульсом — он не хотел, чтобы у маленького робота были неприятности. — Куда поставить?       — Рядом со сборочным столом, — отозвался Магнус, бросая чип-ключ на компьютерный стол и надевая халат и перчатки, чтобы иметь возможность приступить к ручной сборке андроида, что лежал на том самом металлическом столе. Пока не хватало некоторых частей и органических или псевдо-органических, тут уж как решит создатель, покровов, но, даже проанализировав его лишь мельком, ALX-248 мог признать, что андроид будет прекрасен. В чем-то даже совершенен. И от этого аналитического заключения его передернуло, будто внутри закоротило что-то.       Это все Макс… Надо было обязательно завершить полное сканирование системы, похоже, в его программу все-таки закралась какая-то системная ошибка, а может, и вирус…       Осторожно опустив коробку на пол, чтобы не повредить какую-либо деталь, он посмотрел на ушедшего в работу за компьютером ученого. Приказа идти прочь не поступало, отвлекать человека от дела воспрещалось, и ALX-248 остался стоять, разглядывая андроида, который пока был не более чем набором деталей, внешне похожих на те, из которых состояли люди, но из другого, более прочного материала.       Несколько минут прошли в тишине, нарушаемой лишь клацаньем клавиатуры, когда ученый вдруг остановился и, не оборачиваясь к дроиду, бросил:       — Алек, не стой над душой.       То, что он обращался к ALX-248, было несомненно, вот только это человеческое имя впервые было применено к андроиду с момента запуска системы год назад. Имя звучало по-человечески мягко и… тепло, вразрез отношению к нему ученого, что рождало в логических цепях андроида диссонанс. Впрочем, людям было свойственно вводить в лексикон сокращения и облегченные формы трудно произносимых слов. Однако долго размышлять над привычками создателей не было времени. В систему уже поступали данные:       Душа — сложное понятие из области философии и религии. В религиозных и идеалистических представлениях — нематериальное начало жизни, иногда противополагаемое телу; бесплотное существо, остающееся после смерти тела человека. В устаревшей психологической терминологии — совокупность психических явлений, переживаний, основа психической жизни человека. Внутренний, психический мир человека. Стоять над душой — фразеологизм. Разговорно-неодобрительное: докучать своим назойливым вниманием.       ALX-248 снова потупился:       — Простите, мистер Бейн. Если понадоблюсь, я буду за дверью.       — Ты можешь быть свободен, — бросил в ответ ученый, по-прежнему не отрываясь от работы. — И передай Максу, что еще одна такая выходка с самоуправством, и я обнулю его.       — Да, мистер Бейн.       Алек бросил взгляд на ученого, уходить не хотелось, как сказал бы человек, невостребованный, он всегда чувствовал себя ненужным и бесполезным. Но приказ есть приказ, и он тихо закрыл за собой дверь. Обнаружив за ней Макса, покачал головой:       — Ты соврал. Андроиды не могут лгать, это запрещено, — подумал, что надо бы доложить о неисправности маленького дроида, но оставил это на волю создателя. — Если ты еще раз проявишь самоуправство — тебя обнулят.       Маленький робот сложил руки на груди и возвел глаза к потолку. Кажется, даже угроза обнуления никак не привела в действие его программы самосохранения. Скинув скейтборд на пол из черного стекла, он совершенно спокойно направился прочь, заметив:       — Моей основной задачей является сохранение жизни и здоровья Магнуса, забота о его благополучии. К тому же я не солгал. Я не говорил, что он зовет тебя. Я сказал, что он нуждается в твоей помощи.       — Нет, — решительно возразил ALX-248, оглянувшись на дверь кабинета, из которого вновь послышалось клацанье компьютерной мышки. — Он нуждался в физической силе, ты мог позвать любого дроида. Я ему не нравлюсь, — повторил он собственные выводы.Тихо пошел по коридору, возвращаясь в их комнату. Надо было закончить сканирование…       Макс не ответил и по дороге свернул в складские помещения, но каким-то образом все равно умудрился первым влететь в помещение раньше старшего робота, едва успевшего открыть двери. Притормозив у стеклянного стола, кинул на него пару медицинских пакетов с раствором, после чего движением ноги отправил скейтборд под свою кушетку и принялся стягивать толстовку. В «жилых» помещениях для дроидов поддерживалась постоянная комфортная температура, и одежда не имела смысла.       — Пока я бежал бы за другим дроидом, он бы уже все перетаскал, а потом ему пришлось бы лечить поврежденную спину, — парировал Макс, не теряя времени, вытаскивая стойку для капельницы и пододвигая ее к кушетке ALX-248. Принес растворы для поддержания органических покровов? Алек не просил.       Машинально улыбнувшись, как человеку, ALX-248 вытянулся на кушетке, введя иглу. Он понимал, Макс исполнял свои обязанности, но перспектива лишиться соседа по комнате вызывала у него отрицание — он привык к маленькому дроиду.       — А если обнулит? — спросил он.       — Не думаю, что сможет, — поделился Макс, помогая старшему и, только убедившись, что игла установлена правильно, а раствор поступает, отошел к своей кушетке, на ходу сбрасывая обувь и переодеваясь в ночную одежду. Видимо, в его программе было заложено следовать поведению человеческого ребенка от начала и до конца, ведь для чего иначе он демонстративно зевнул, располагаясь на своем месте, и обиженно буркнул про бессонницу у Магнуса, которая и ему спать не дает.       — Если узнает, что ты взломал систему, сможет. Ты же вторгаешься в личную жизнь человека — это строжайше запрещено, — уличил его в нарушении правил Алек, ведь он знал, что Макс не покидал комнату, а значит, он подглядывал за создателем через камеры. — Я не хочу потерять тебя, маленький назойливый дроид.       Признание сорвалось само, прозвучав так по-человечески, что пугало, как и то, как быстро система восприняла человеческое имя. Впрочем, одна из главных функций андроида: адаптация. В данном случае к желаниям Магнуса Бейна, и если тот желал дать ему это имя, если ему так комфортно, то андроиду нечего было возразить.       — У нас вообще одни запреты, — фыркнул маленький робот, тем не менее, подарив Алеку улыбку, а затем стянул очки. — Но в нас есть функция обходить подобные протоколы, если тот, о ком мы заботимся, творит опасные глупости. А работать в четыре утра после нескольких бессонных ночей, при этом имея скудное питание — это глупость. Но накормить его силой я не могу. Это подразумевает причинение боли без медицинских на то оснований. Этот запрет не обойти даже нам.       Алек качнул головой:       — Попроси техника проверить программу заботы о человеке, по-моему, она у тебя гипертрофирована, — посоветовал он, не считая верным поведение Макса, который явно перебирал с вмешательством в чужую жизнь.       Но маленький сосед привычно фыркнул в ответ:       — Я сам тебя отведу к технику, у тебя, кажется, программа не работает вообще.       И импульс раздражения, прокатившийся по системе, не позволил андроиду смолчать:       — Макс. Здесь нет людей, ни к чему так экспрессивно мимикрировать.       — Мимикрировать?.. — удивленно посмотрел на него дроид. Затем лицо его озарилось догадкой. — То есть… А, да. Скажи мне: Когда ты расстраиваешься по поводу того, что не нравишься Магнусу, ты тоже мимикрируешь? Или все же, может, ты выражаешь то, что испытываешь на самом деле?       — Мы не можем ничего испытывать, ты лишь убедил себя в том, что испытываешь, — твердо отозвался ALX-248, не собираясь сдавать позиций.       — Это ты убедил себя в том, что мы не можем. Только мимикрируем. Скажу тебе маленький секрет: все мимикрируют, — MAX-111 передернул плечами, задумчиво смотря в потолок. — Люди в первую очередь. Копируют поведение друг друга, вырабатывая норму, чтобы жить организованным социумом. Они тоже убеждают себя, что их реакции верны в тех или иных ситуациях. Чем мы с нашей открытой системой познания хуже?       — Мы не хуже и не лучше, мы другие, Макс, — отозвался старший андроид, смягчаясь, но все еще уверенный в своих мыслях.       Маленький дроид вновь фыркнул:       — Это не мешает нам чувствовать. А теперь заглуши свой речевой манипулятор и продолжай сканирование. А то мне никак обновление баз данных не установить…       И старший андроид послушно замолчал. Прикрыв глаза и погружаясь в режим сна, отключая все программы, которые не требовались для обеспечения функционирования кибернетического организма и прерванного сканирования, которое возобновилось с места обрыва и продлилось до позднего утра.       Сев на кушетке, Алек запустил программы и проанализировал состояние системы, которое сегодня оценивал на сто процентов. И только неприятное чувство от того, что он не нравится Магнусу Бейну, никуда не ушло, не стерлось вместе с остаточными и устаревшими файлами. Чувство — это даже звучало странно по отношению к андроиду, но какой-то скрипт, видимо, отвечал за то, что можно было бы описать, как сожаление — чувство печали, огорчения по поводу утраты чего-либо, потери, ухудшения, снижения и т.п. Сожаление проявляется как скорбь, грусть, жалость, печаль, огорчение в связи не только с самой утратой чего-то имеющегося или лучшего, но и с осознанием, что нельзя ничего вернуть, изменить случившегося. Алек не был уверен в том, что подобрал верное слово, но, кажется, все же это было именно оно.       Качнув головой, он вытащил иглу из системы органических тканей и обработал микроскопическую ранку согласно инструкциям дезинфицирующим раствором. Кинул взгляд на все еще спящего Макса. Маленький сосед, конечно, был несовершенен в своем строении, с кучей ошибок системы — в этом ALX-248 был уверен на девяносто девять и девять процентов — и неправильно настроенным аккумулятором, который требовал слишком долгой подзарядки. Однако у MAX-111 по сравнению с его моделью был один большой плюс: его ткани не были органическими и не требовали дополнительного ухода, следовательно, полностью исключался риск повреждения или заражения органики.       Входящих вызовов не поступало и, просидев так час, Алек снова посмотрел на спящую «детскую» модель. Макс бывал просто несносен, но без него комната становилась слишком пустой и тихой, обостряя чувство невостребованности, которое бежало по электромагнитным импульсам и сейчас. Он поднялся, одеваясь, чтобы найти того, кто именно сейчас, возможно, нуждается в его помощи и не откажется от нее, как Магнус Бейн. Воспоминание об ученом, по какой-то причине испытывающем неприязнь к его модели, — может, из-за точного сходства с человеком? — вновь породило диссонанс, и он замер посреди комнаты, делая запрос: Как понравиться мужчине?       Обилие вариантов исходного запроса, которое выдал источник, ставило его систему в тупик. Алеку казалось, что он задал вполне конкретный и простой вопрос, однако ориентация на особей женского пола заставила его дополнить изначальный вопрос и наткнуться на незнакомое слово:       Гей — гомосексуалист. Лицо нетрадиционной сексуальной ориентации, приверженец однополой любви.       Сексуальная ориентация — один из пяти компонентов человеческой сексуальности, определяемый как более или менее постоянное эмоциональное, романтическое, сексуальное или эротическое (чувственное) влечение индивида к другим индивидам определенного пола.       Секс — деятельность человека с целью получить совокупность психических и физиологических реакций, переживаний и поступков, связанных с проявлением и удовлетворением полового влечения или желания продолжить род.       И тут аналитические алгоритмы заклинило, отказываясь перерабатывать информацию, словно бы при ошибке, которой не могло быть по причине недавнего сканирования. А может, ошибка таилась в самом запросе? Алгоритмы не срабатывали. Алек не понимал. Он не хотел секса с Магнусом Бейном. Он хотел ему понравиться. Но в человеческом понимании, видимо, это было почти одно и то же, а потому категорически не подходило для его модели. Поиск ошибки привел его к пониманию разности полов, и он обезличил объект своего запроса, обозначив как «человек». И вот тут уже результаты изобиловали более приемлемыми советами, доступными даже андроиду, если создатель даст ему хотя бы шанс приблизиться. Однако важно было не допустить ошибки, а значит, сперва требовалось отработать данный навык на каком-нибудь другом объекте. Поставив себе цель, Алек покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы «не разбудить» MAX-111. На мгновение прикрыв глаза, решаясь на нарушение инструкций и запретов, он почти мгновенно подключился к сети видеонаблюдения с позволения программ-наблюдателей. Те, к слову, сдались буквально через пару просящих импульсов. Непозволительно халатное отношение. Но, судя по всему, с ними Макс тоже «поработал», маленький проныра. Чуть улыбнувшись этому выводу, Алек получил необходимые данные и, найдя без сомнения подходящий объект, направился в комнаты отдыха научных сотрудников, где пил кофе техник Джонатан Эрондейл. Быстрое сканирование показало недосыпание и дискомфорт в области спины, чем и решил воспользоваться андроид.       — Доброе утро, мистер Эрондейл, — улыбнулся он, как учили источники и заложенные в нем скрипты вежливости, впрочем, не вторгаясь без позволения в личное пространство человека. — Вы устали. Сделать вам массаж?       Эрондейл даже подавился от неожиданности и в удивлении уставился на андроида, но затем на его лице отразилась целая гамма чувств, которые Алек не смог точно распознать, да и к тому же научный сотрудник уже с тихим вздохом устало кивнул:       — Скачал себе программное обеспечение для массажа и не терпится испробовать, да?..       — Хочу сделать вам приятно, — честно, как и полагалось андроиду, признался Алек, нарушая границы личного пространства техника, подходя сзади и, встав за спиной, опустил ладони на плечи, начиная массировать, следуя инструкции, которая поступала из внешнего источника. Пытаясь поддержать светскую беседу, поинтересовался. — Всю ночь работали над новой моделью? Я ее видел, хорошие показатели.       — Да, я знаю, Магнус жаловался на самоуправство Макса, но я полностью согласен с действиями мальчугана, — поделился Джонатан, выдохнув, когда пусть и механические, но чуткие за счет изобилия сенсоров пальцы андроида принялись выполнять программу массажа. — Рад, что тебе нравится, но, боюсь, Магнус загонит себя в могилу с таким ритмом жизни.       Ни на минуту не прекращая своего занятия, Алек подумал о несовершенстве мира людей, где было столько алогизмов и парадоксов, а еще того, что люди называли несправедливостью. Например, Макс прав, но его могут за это обнулить…       — А почему он не перейдет на другой режим, разве у него не установлен инстинкт самосохранения? — спросил он.       — Боюсь, он у него уже год как отключен и он не собирается включать его обратно, — вздохнул Эрондейл, прикрыв глаза, и датчики уловили, как медленно уходит напряжение из его мышц, решая проблему усталости.       Значит, создатель не всегда был таким, но потом что-то случилось. Плохое. Иначе зачем бы Магнусу Бейну меняться в отрицательную сторону. Год. Именно тогда появился Алек. Но его кибернетический организм старше, следовательно, ему делали обнуление. Неужели…       — Я сделал ему что-то плохое? — допустил он поделиться своими выводами вслух.       — С чего ты решил? — в тело научного сотрудника вновь вернулось напряжение, но совсем иного рода, не от усталости. Датчики улавливали его очень ясно, и система встроенных знаний подсказала, что человек напрягся, опасаясь чего-то.       Анализ ситуации оказался верным?       Алек прикрыл глаза, невольно перенимая человеческий жест, который уже записался в системные коды.       — Он избегает меня, даже помощь не принимает. Я ему не нравлюсь. Я настолько неудачная модель, мистер Эрондейл?       — А до этого вывода ты как дошел? — в голосе техника прозвучала странная смесь эмоций, которую анализатор смог распознать как любопытство и усталость.       И Алек счел нужным удовлетворить это любопытство, высказывая свои опасения, но оставаясь предельно честным, как и положено его модели:       — Мой кибернетический организм был собран три года назад, но так и не поступил в серийное производство.       Научный сотрудник лишь тихо вздохнул и, отвернувшись от собеседника, глотнул еще кофе. Поразмыслив, заметил:       — Ты не был создан для серийного производства. Ты — это другое.       Настал черед задуматься андроиду, чтобы задать очередной вопрос:       — А для чего меня создали?       Может, оттого недоволен им Магнус Бейн, что он не оправдал его ожиданий, не исполняя свое предназначение?       Джонатан Эрондейл лишь поджал губы и, буркнув, что теперь это не важно, поспешно покинул комнату отдыха, уже уходя, поблагодарив андроида, чтобы затем оставить в одиночестве. И у Алека в буквальном смысле опустились руки. Значит, он был прав — ALX-248 — результат неудачного эксперимента, теперь бесполезный и ненужный. Настроение человеку испортил… Никчемный кусок железа. Снова на миг прикрыв глаза, Алек покинул комнату, предназначенную исключительно для людей, и понуро побрел по коридору, опустив взгляд себе под ноги. Заметив знакомый предмет, наклонился, поднимая. Обычно кольцо, что он держал двумя пальцами, сравнивая с изображением, что хранилось в блоке памяти, находилось на мизинце создателя, который в последнее время действительно похудел, словно был болен. Может, Макс действительно прав? Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Алек дошел до знакомого кабинета и сообщил, что принес потерянную вещь.       И ему позволили войти. Мистер Бейн сидел за письменным столом и пил кофе. Судя по сердечному ритму, далеко не первую чашку. Под глазами его залегли глубокие тени. Внешний анализ показывал, что ученый был далек от нормального физического состояния. Подняв на визитера взгляд, устало вздохнул:       — Что ты нашел? Вроде бы ничего важного я не терял.       Подойдя ближе, Алек положил находку на стол, снова почувствовав себя никчемным. Кольцо, конечно, безделица, просто украшение, ничего важного. Но это была чужая вещь, и он знал, чья.       — Я провел сравнительный анализ — оно принадлежит вам.       На красивом лице отразилась боль, и Алек не смог определить ее характер — она промелькнула слишком быстро. Но система почти сразу приготовилась оказывать помощь. Нужные скрипты были запущены автоматически. Но ученый лишь безотчетно потрогал мизинец и, действительно не обнаружив украшения, тихо вздохнул, прикрыв глаза. Просидев так некоторое время, шепнул:       — Оно мне ни к чему. Можешь оставить его себе.       И Алек забрал находку, спрятав в кулаке, точно какую-нибудь важную деталь. Посмотрев на мужчину, вдруг понял маленького дроида в его стремлении позаботиться о человеке, который был не в состоянии сделать это сам. Отмотав события назад, до момента, когда его вопросы привели к разрыву контакта с техником, мягко улыбнулся, предложив:       — Вы устали, мистер Бейн. Массаж?       Тот вздрогнул, будто слова Алека причинили ему нестерпимую боль. На лице отразилась безумная смесь эмоций. Он резко побледнел и тихо выдохнул, вцепившись пальцами в столешницу:       — Вон отсюда. Уйди!       Алеку потребовалось несколько мгновений, чтобы проанализировать алогичную реакцию ученого. Система медицинских знаний после поверхностного изучения подсказывала возможный ответ: Истерика — нервный припадок с судорогами и слезами на почве истерии. Крайне нервное, возбужденное состояние, доводящее до потери самообладания и выражающееся в немотивированных болезненных поступках, в резкой смене настроений.Система советовала исключить источник, который стал причиной подобного состояния, и вызвать специалиста.       По-человечески опустив голову, Алек сделал шаг назад:       — Простите, мистер Бейн. Я позову медика, — и поспешил покинуть кабинет, удаляя причину истерики.       Вопрос: «Что же он сделал тогда, год назад, когда его обнулили, что его систему откатили до чистого состояния, а его появление вызывает у создателя подобную реакцию даже столь длительное время спустя?» — стоял как никогда остро. Но, прежде чем приступить к анализу ситуации, он, войдя в систему лаборатории, подал сигнал дежурному медику.       Катарина Лосс примчалась так быстро, что могло показаться, будто у нее вместо суставов бионика, и, коротко объяснив ситуацию, не утаив и свой роли в ней, Алек открыл девушке дверь в кабинет. Испытывая импульсы вины, остался снаружи, чтобы быть рядом, если понадобится его помощь. И не смог сдержать себя, обостряя датчики слуха и… незримо вторгаясь в чужое пространство.       — Так нельзя, Магнус! — возмущенно прошипела девушка, судя по тому, что уловили сенсоры запахов, заставляя ученого принимать какие-то седативные. — Когда ты в последний раз спал? А ел? Кофе, алкоголь, сигареты и сон с периодичностью раз в три дня это не норма!       — Кто сказал, что я стремлюсь к норме?       — Магнус!       Алек, автоматически вертя в пальцах «подарок» создателя, который даже не захотел притронуться к собственной вещи после того, как та побывала в руках неудачного андроида, вдруг поймал себя на том, что несанкционированно залез в систему лаборатории, ища файлы с программой самоуничтожения. Такие, как он, не должны были существовать. Файлы подобного типа были запрятаны и зашифрованы в системе очень хорошо, но ему нужно было лишь немного времени… и оно бы у него было, если бы не резкий удар по бионическому суставу, что заставил его припасть на колено, мгновенно переключившись на субъект, причинивший ему незначительные повреждения мягких тканей.       Перед ним стоял Макс, и он был явно зол.       — Скажи мне, если наш искусственный разум не может быть подвержен идиотии, почему ты ведешь себя как идиот?!       — Почему меня не утилизируют, Макс? — вопреки встроенным скриптам, вместо ответа негромко спросил Алек, сжимая кольцо так, что оно едва заметно деформировалось. — Мое содержание нерентабельно ввиду бесполезности модели.       — Задай этот вопрос Магнусу, — скривился маленький дроид, сжимая пальцами новенький скейтборд, которого еще утром у него не было. — Но тогда здесь уже не обойдется штатным медиком. Люди не всегда руководствуются рентабельностью, Алек, зачастую они руководствуются ценностью, которая определяется либо уникальностью, либо личной привязанностью. В тебе есть и то и другое.       Алек качнул головой, сомневаясь в правильности выводов маленького дроида, потому что подтверждений его словам он не находил. Пока не добрался до данных, гласящих, что кибернетический организм Макса был собран шесть лет назад и с тех пор ни разу не обнулялся.       — Макс… ты знаешь, что я сделал Магнусу Бейну?       Впрочем, вопрос его звучал скорее как утверждение.       Маленькая модель смотрела на него долго и пристально, вероятно, взвешивая все за и против, а потом произошло то, чего Алек совсем не ожидал: Макс отключился от внешнего контроля лаборатории и, улыбнувшись немного печально, признался:       — Ты делал его счастливым.       Логический алгоритм заклинило. Еще в тот самый момент, когда Макс обошел первоосновы системы безопасности и сделал то, что было невозможно в принципе — он. отключился. от внешнего. контроля. Система Алека просто отказывалась это принимать. А потом наступил коллапс диска. Перегрузка системы. Потому что не менее важная информация оттягивала на себя ресурсы, требуя анализа. Он делал Магнуса Бейна счастливым… Но почему же тогда создатель так ненавидел его? И зачем его обнулили? Закрался вирус? Почему у всех окружающих такая странная реакция на Алека? Анализ ситуации рождал множество и других вопросов и выдавал информацию, из которой ему предстояло собрать целостную картину. От такого объема процессов он даже подвис, хотя прежде никогда не жаловался на подобные проблемы. Может быть, от того, что человеческий мир всегда с трудом поддавался чистому техническому анализу? К счастью, андроиды нового поколения были на порядок выше роботов, имея очень гибкую систему и огромную базу данных с доступом к всемирной сети интернет и могли, пусть и не всегда точно, решать и такие задачи. Наконец, Алек открыл глаза, чтобы посмотреть на маленького дроида:       — Я понял, почему не нравлюсь Магнусу Бейну. Я уже не тот Алек, что доставлял ему радость. Мое тело напоминает о нем, причиняя душевные страдания.       Маленький собеседник по-человечески печально улыбнулся ему и кивнул, вновь подключаясь к системе так, что та даже не заметила несанкционированного вмешательства извне. Интересно, что еще он умеет вопреки воле создателя?.. Система Алека требовала сообщить об опасных нарушениях, но андроид… успешно проигнорировал требования. Это было странно. Но он смог.       С тех пор Алек не только не искал встреч с создателем, но избегал его, стараясь совсем не попадаться на глаза. И дело было даже не в программе, которая диктовала поступать так, чтобы людям было хорошо, наоборот, иногда действуя ей вопреки. Он НЕ ХОТЕЛ причинять боль Магнусу Бейну, который выглядел таким измученным и пытающимся пережить горе, страдающим — несчастным. Не желая усугублять его состояние. Больше не искал ответов и не задавал глупых вопросов. Впрочем, не оставив своих попыток научиться нравиться людям. По ночам, прежде чем погрузить систему в режим сна, он часто разглядывал кольцо, пытаясь представить, каким был тот Алек, и каждый раз он получался другим.       Однажды, уже глубокой ночью, передвинув в медицинской лаборатории мебель по просьбе мисс Лосс, он возвращался в комнату к спящему Максу, когда в лифт зашел… Магнус Бейн и, прежде чем кто-то из них успел выйти, двери закрылись.       — Доброй ночи, мистер Бейн, — поздоровался Алек, мечтая испариться.       Тот поднял на него усталый взгляд и приветственно кивнул, а затем нахмурился:       — Разве у тебя сегодня по плану нет ночной диагностики? — голос его прозвучал тихо и хрипло, будто его речевой аппарат был поврежден. Но быстрое сканирование горла на предмет повреждений ничего не показало. Значит, эффект наступил от простоя. Магнус Бейн почти не разговаривал, что могло быть симптомом депрессии — психического расстройства, характеризующегося «депрессивной триадой»: снижением настроения и утратой способности переживать радость, нарушениями мышления, такими как негативные суждения, пессимистический взгляд на происходящее и так далее, двигательной заторможенностью. При депрессии снижена самооценка, наблюдается потеря интереса к жизни и привычной деятельности. В некоторых случаях человек, страдающий ею, может начать злоупотреблять алкоголем или иными психотропными веществами.       От того, что создатель заговорил с ним, сам, Алек растерялся и помедлил с ответом. Привычка требовала опустить взгляд, но он не сделал этого. Дежурно улыбнувшись, чтобы скрыть несвойственное андроидам волнение, тихо напомнил:       — Она была вчера.       На лице ученого отразилась небольшая растерянность и, нахмурившись, он чуть сильнее сжал в пальцах планшет, стремясь скрыть мелкую дрожь.       — Какое сегодня число?..       — Девятнадцатое мая. Уже, — добавил Алек, вспоминая, что у людей часто новые сутки начинаются после принятия сна. А если знать, что создатель почти не спит, то не было ничего удивительного, что он потерялся во времени. — Три часа ночи.       — Вот как… — обессиленно прикрыл ученый глаза, и показатели его резко снизились — человек готов был отключиться с минуты на минуту.       Однако отключилось электричество. Всего на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы лифт завис между этажами, обрекая невольных пленников на ожидание, пока один из техников обнаружит сообщение, которое оставил Алек, проведя анализ и убедившись, что сам лифт не поедет. Одновременно взял на себя смелость поддержать Магнуса Бейна, чтобы тот не упал, если его организм уйдет в режим сна.       Тот лишь судорожно вздохнул, и на лице его отразилась обреченность и боль. Он явно не желал находиться с андроидом в замкнутом пространстве, он не желал прикосновений, от которых вздрагивал. Все его реакции говорили об этом, но, как и всякий человек, он вдруг повел себя совершенно алогично, зажмурившись и сжимая чужие пальцы, покоящееся на его талии, в своих. И замер так на мгновение. Алек тоже замер, не желая тревожить мужчину, которому требовались пусть и несколько минут, но покоя. Более того, он желал продлить эти мгновения, анализируя самого себя, понимая, что ему приятна близость человека, его теплые прикосновения. Одновременно они же вносили волнение, импульсами пробегающее по телу, так необычно и тревожно, словно бы в систему тактильных восприятий закралась ошибка, потому что Алек не узнавал самого себя. Безотчетно, он вдруг сжал пальцы ученого в ответ, очень бережно и осторожно, помня о хрупкости человеческого строения и боясь причинить боль.       Ученый выдохнул и погладил чужую ладонь подушечкой большого пальца, облокотившись на робота, не открывая глаз, словно бы боясь это сделать. И Алек имел все основания предполагать, что так оно и было. Магнус Бейн на несколько мгновений допустил, что с ним рядом прежний Алек, чтобы почувствовать то, что уже невозможно было вернуть. И… ALX-248 испытал странный импульс относительно прежней версии своей системы. И модуль поиска тут же начал работу, чтобы через сотую долю секунды выдать ответ: Зависть — социально-психологический конструкт/концепт, охватывающий целый ряд различных форм социального поведения и чувств, возникающих по отношению к тем, кто обладает чем-либо (материальным или нематериальным), чем хочет обладать завидующий, но не обладает. Завидовать — жалеть, что у самого нет того, что есть у другого. Алек завидовал самому себе, и это заставило его насторожиться. Андроиды его типа не могли испытывать подобные «чувства». Как и чувства в принципе.       — Вы очень красивый, — заметил он, и в самом деле не в состоянии оторвать взгляда от изможденного лица ученого. Проглотив официальное «мистер Бейн», потому что успел узнать, что в подобные моменты официальность может все испортить.       Бейн же издал в ответ какой-то слабый неопределяемый звук и сжал пальцы сильнее.       — Не говори. Пожалуйста, просто не говори ничего. Я просто хочу побыть так. В тишине…       Алек кивнул, подчиняясь, выключая речевой манипулятор, чтобы не проронить ни звука, и снимая запрос о ремонте лифта. Их, конечно, найдут, но пройдет время. Время, которое было сейчас так необходимо создателю, который вымотал себя до полного изнеможения морального и физического. Следуя примеру Магнуса Бейна, прикрыл глаза, отмечая, что так импульсы ощущаются острее, ярче. Открытие было неожиданным и, несомненно, заслуживающим внимания и изучения.       Но анализировать не хотелось. Хотелось подключить все датчики и сенсоры, отдать для этого все мыслимые и немыслимые ресурсы, чтобы просто чувствовать — воспринимать, никак не анализируя. Стараясь не думать, откуда взялись эти странные мыслительные импульсы. И он сделал это, впервые за время своего существования, выпав из реальности в новый, незнакомый, но такой притягательный мир ощущений и чувств, в которых мало понимал и не всегда мог даже опознать. Когда все неожиданно прекратилось. Кабинка дернулась, и их точно отбросило друг от друга, поехала, унося из состояния крайней чувственности в реальность, где они, вероятно, снова станут избегать друг друга. Впрочем, разве в этом было сейчас дело.       — Вы не ушиблись, мистер Бейн? — возвращая манипулятор в рабочее состояние, с тревогой в голосе спросил Алек.       — Нет, — едва справившись с голосом, выдавил из себя ученый, придерживаясь за поручень, чтобы восстановить равновесие. Спустя мгновение двери лифта распахнулись, а за ними уже жужжал робот-ремонтник, паря в воздухе и, видимо, пытаясь справиться с панелью управления лифтом бесконечным количеством «лапок». На самом деле их было всего девять, но перебирал он ими непозволительно быстро, так что в режиме «человеческого зрения» уследить за ними было невозможно.       Стоило лапкам замереть и повиснуть, выполнив свою работу, Алек снова приобнял создателя, чтобы вывести из замкнутого пространства:       — Вам надо отдохнуть, мистер Бейн, — позволил Алек себе посоветовать. — Ваша работа важна, но ваши сотрудники беспокоятся о вас. И роботы тоже…       Говорил ли он только за себя, он не знал, но был честен. А потому повел ученого прочь, но, стоило им вышагнуть из стеклянной кабины, как панель лифта заискрила, разбрасывая обжигающие частицы, и ALX-248, повинуясь встроенному скрипту защиты человека, прикрыл Магнуса рукой, не обращая внимания на то, что его органические покровы получают повреждения класса термических ожогов. Датчики повреждений надрывались, посылая импульсы, которые можно было сравнить с человеческой болью, однако Алек игнорировал их, не двигаясь с места, пока ученый не оказался в безопасности, а робот-ремонтник не обесточил щиток, рассеивая импульсы недовольства. Только потом сделал шаг назад, посмотрев на поврежденную конечность — анализ показал повреждения глубоких слоев кожи, человеку пришлось бы терпеть очень сильную боль, Алек же игнорировал эти импульсы, запуская систему восстановления поврежденных тканей. Та работала на полную мощность, но результатов почему-то не было, и он повернулся к создателю, растерянно заметив:       — В системе сбой, — он не хотел, чтобы голос прозвучал так напугано, но подобное было с ним впервые, и он не понимал, как с этим справиться.       Развернувшись к нему слишком резко и активно для человека, который готов был свалиться с ног еще минуту назад, Магнус Бейн в два шага преодолел расстояние между ними и осторожно взял чужую ладонь в свою, стараясь не причинить еще больше вреда и, словно испуганно и удрученно вздохнув, заметил:       — Сбоя нет. Просто твои ткани не могут регенерировать. Идем. Нужно обработать.       Послушно следуя за Магнусом Бейном, Алек пытался анализировать ситуацию, быстро извлекая из памяти необходимую информацию, содержащуюся в словах Макса и техника Эрондейла, в более сложном уходе за тканями. Однако близость создателя непонятным образом отвлекала, не позволяя полностью погрузиться в процесс, пусть и на пару мгновений, отключиться от реальности.       — Это необычно, — констатировал он, давая характеристику особенности своей модели. Поднял взгляд на ученого, чувствуя себя несовершенным. — Дефект?       — Уникальность, — парировал Бейн, проходя в лабораторию и включая свет. Велел Алеку расположиться на свободном столе, а сам направился к шкафчикам. ALX-248 не оставалось ничего, кроме как подчиниться, украдкой посматривая на прекрасную модель, лежащую на соседнем столе, и не находя недостатков. Андроид был — совершенен. Вот только стол под ним был подсвечен красным — условный сигнал для работников об утилизации объекта.       И он не смог не спросить, подкрасив реплику удивлением:       — Мистер Бейн, что не так с моделью? Она так прекрасна! — теперь в его голосе звучало восхищение. Он даже приподнялся, чтобы посмотреть на создателя, забывая о повреждениях и тревожных импульсах.       Ученый молчал довольно долго, вытаскивая из шкафчика медикаменты, которые скорее понадобились бы человеку, нежели роботизированному устройству типа Алека. Затем, прихватив их с собой, подошел к столу и, присев на высокий стул, тихо вздохнул, осматривая повреждения еще раз при должном освещении:       — Мне не дано создать нечто более совершенное, чем ты. Это просто невозможно.       — Мистер Магнус, я? — недоверчиво посмотрел на него Алек, сам не заметив этого, впервые назвав по имени, вновь ощущая те странные импульсы, когда руки его коснулись тонкие длинные пальцы создателя, осторожно обрабатывая повреждения. Как он мог быть лучше этого совершенства, со всеми недостатками своего строения и системы? — Нет. Вы просто необъективны из-за старой привязанности. Вы — гениальны.       Слишком порывисто для андроида заверил Алек, но истинную правду. Ведь они не могли лгать. Впрочем, только ли поэтому? В последнее время его система сходила с ума, несмотря на все проверки, которые он запускал снова и снова, ожидая таки выявить закравшуюся ошибку, но не уверенный, что хочет ее исправлять.       Ученый замер на мгновение и посмотрел на свое творение с болью и чувством, которое модуль интерпретации определил как надежду — положительно окрашенную эмоцию, связанную с ожиданием удовлетворения потребности, а также философский, религиозный и культурный концепт, связанный с осмыслением состояния человека, испытывающего эту эмоцию.       — «Не объективен из-за старой привязанности?» — осторожно переспросил он, будто в его разум закралась иррациональная для него, как для ученого, мысль о том, что Алек может помнить что-то о прежней версии себя самого.       — Да, — подтвердил Алек свои слова, попутно отмечая, что надежда, озарившая лицо собеседника, идет создателю намного больше, чем печаль. — Последние недели я много анализировал, изучал, в том числе психологический аспект эмоций и поступков человека, пытаясь понять, за что вы ненавидите меня.       Что именно привело его к окончательному результату выводов, он опустил, снова обходя правила, чтобы не выдать маленького дроида. Прикрыл глаза, испытывая аналог человеческой неловкости, но следя из-под опущенных век за реакцией Магнуса Бейна:       — Сегодня в лифте я получил последнее подтверждение своим выводам. И ваши прикосновения… они воспринимаются, как нечто иное… Будто я уже испытывал это прежде.       Ученый смотрел на него пораженно, датчики показывали, что дыхание его не соответствует норме, как говорят люди, «через раз». Судя по взгляду, он что-то лихорадочно обдумывал, находясь в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, но в то же время в абсолютном ступоре. Шепнул:       — Я не ненавижу тебя…       Алек печально улыбнулся:       — Знаю, мистер Магнус. Просто вам больно… — констатировал он, искренне сожалея об этом факте. Поднял на создателя взгляд, в котором, будь он собакой, светилась бы безграничная преданность, лишь отдаленно связанная с той, что была заложена в его программе изначально. Раньше он должен был быть верным и преданным создателю. Теперь он хотел этого. — Мне жаль, что я вызываю у вас эту эмоцию. Я бы хотел вас радовать, заботиться о вас и защищать до последнего импульса в моем процессоре.       Ученый судорожно вздохнул и опустил голову, прикусив губу. Дальнейшие процедуры с обеззараживанием и накладыванием повязки прошли в тишине. Только закончив, он выдохнул:       — Все. Ты можешь идти. И будь осторожнее. У тебя живая органика. Она выращена из человеческой ДНК, поэтому требует тщательного ухода. Даже учитывая, что основные функции ее «отключены» после обнуления.       Алек понимал, что сказал что-то не то, об этом говорила внезапность, с которой создатель вдруг эмоционально отстранился от андроида, точно воздвигая стену между ними. Только не мог понять, что именно, и это его огорчало. Поднявшись с кушетки, он виновато опустил взгляд, поднял руку, намереваясь снова, в последний раз, коснуться создателя, но не осмелился:       — Простите, мистер Бейн, — тихо сказал он, возвращая их контакт в официальное русло со строгой субординацией. — Доброй ночи.       Прибегнув к помощи системы, переключаясь на анализ новой информации, которая открывала секрет его уникальности, ведь андроидов с человеческой ДНК еще не знала наука. Нет, знала, но почему-то существование такой модели держалось в секрете. А что за функции в нем были заложены, о которых он и сам не знал? Странное чувство пробегало импульсами по системе, которое та охарактеризовала как любопытство — бессознательное стремление к познанию, присущее не только человеку, но и многим живым существам. Любопытство является толчком к познанию нового, во многом зависит от внешних факторов, окружающей среды… Впрочем, это можно было объяснить не только любопытством, но и встроенной программой открытого развития.       Добравшись до комнаты, Алек вдруг сразу понял, что Макс не спит, даже не открывая двери. И нахмурился, не понимая, что могло заставить маленького робота нарушить график. Открыв дверь и включив свет, он посмотрел на младшую модель, что сидела на краю кушетки и, по-детски болтая ногами, источала импульсы довольства и гордости.       — Почему ты не отдыхаешь? — спросил Алек, проходя внутрь и занимая собственную кушетку. Программа анализа все еще работала, оттягивая на себя большую часть его внимания.       Не раздеваясь, вытянулся, вновь вертя в пальцах кольцо, которое с недавних пор считал подарком создателя.       — Потому что жду подробностей вашего совместного времяпровождения в лифте, — система Макса явно работала на высоких оборотах и, судя по поверхностному анализу, тот готов был прыгать и бегать по всей комнате. — Вы хоть поговорили?       И Алек опустил взгляд прежде, чем осознал это действие. Странно, но делиться этой информацией не хотелось, напротив, спрятать в самые дальние уголки блока памяти, чтобы сохранить от случайного стирания, повреждения или изъятия техниками, как ненужную. Никому. Макс был единственным, кто был достоин подобной откровенности, потому что АLX-248 знал, что тот никогда не причинит вреда мистеру Бейну или ему, Алеку. Напротив, всегда поможет и поддержит, иногда даже подвергая опасности самого себя. И это у них было взаимно. Он долго искал определение их отношениям и нашел: Дружба — личные взаимоотношения между людьми, основанные на общности интересов и увлечений, взаимном уважении, взаимопонимании и взаимопомощи; предполагает личную симпатию, привязанность и затрагивает наиболее интимные сферы. Друг — человек, связанный с кем-то близкими хорошими отношениями, взаимной симпатией, основанной на взаимопонимании. Человек, который рядом в трудную минуту.       — Да, — улыбнулся Алек, вдруг решившись, надевая кольцо на палец. — Еще мистер Бейн касался меня так нежно. А я его…       — Оу, — только и выдал MAX-111, задумчиво смотря на соседа, а затем осторожно спросил: — И как он отреагировал?..       Алек прикрыл глаза, извлекая из блока памяти анализ состояния и поведенческие характеристики создателя, по-человечески передернув плечами:       — Смешанно. Ему было приятно и больно, горько и радостно, в нем загорелась и погасла надежда, — постарался он описать состояние мужчины доступными ему описаниями. — А потом он приказал уйти. Я снова причинил ему страдания…       — Не думаю, что ты, скорее его собственные воспоминания, — заметил маленький андроид, забираясь, наконец, на кушетку как положено и откладывая очки. — Он… любил прежнюю версию тебя. Не потому, что ты его творение. Просто… просто так. Как делают это люди.       Любовь — это непреодолимое влечение к другому человеку, желание быть с ним рядом, заботиться и оберегать, жертвовать собой ради любимого — и в то же время не чувствовать себя зависимым, быть внутренне свободным, оставаться самим собой. Любовь невозможна без взаимного уважения, заботы, верности, ответственности.       Получив в ответ на запрос определение, Алек не смог не отметить сходства с тем, что испытывал он сам. И все бы ничего, но андроиды не умели любить. Или?.. Он посмотрел на маленького дроида, вдруг вспомнив фразу, что запала ему:       — Он сказал, что не сможет создать ничего более совершенного, чем я. Чувства — это помеха работе?       — Для него? Несомненно, — зевнул Макс, прикрывая глаза и начиная входить в режим сна. — Он ничего не создал за этот год. И так рыдал, когда тебя обнулили… Спокойной ночи, Алек.       — Спокойной, — следуя человеческому этикету, шепнул тот в ответ, хотя сосед уже не слышал его.       Только сам АLX-248 не хотел отключаться, успев подзарядиться вечером, кроме того, ему не давало покоя любопытство, требующее хотя бы ознакомиться с интересующей информацией, и он осторожно вторгся в облачный сервер, доступ к которому был только у создателя и техников. Отыскав необходимые загрузочные файлы, ознакомился со свойствами и предназначением последних, от которого его система на мгновение недоверчиво зависла. Но все же решил рискнуть, потому что желание просто попробовать, что значит дышать, почувствовать вкус человеческой пищи, услышать биение своего механического сердца заискрило, и программа самосохранения дала сбой, смолчав, когда Алек, так же как Макс, очень осторожно отключился от внешнего контроля лаборатории, несанкционированно устанавливая ключ-программы, позволяющие запустить функции, отключенные самим создателем.       На установку ушло не более минуты. И особых изменений ALX-248 не почувствовал, но… если переносить в плоскость человеческого мировосприятия, у него в системе «появилась новая кнопка». Взвесив риски, Алек «нажал» ее. И показалось, его система тут же сошла с ума. Модуль восприятия буквально разрывался, неспособный обработать единовременно поступающие отовсюду сигналы. Кожные покровы посылали сигналы о ткани одежды, что была на Алеке, о холодной кожаной кушетке под ним, о прохладном воздухе в комнате. Все это было и раньше, но никогда так: всеобъемлюще, всепоглощающе, грандиозно. Тактильная информация поступала. Не анализировалась, но ощущалась. И рефлекторной реакцией на такую безумную волну впечатлений оказался судорожный вдох, впервые за год раскрывший бионические легкие. В окно ворвались запахи, от которых закружилась голова, — донельзя странное чувство, — а может, дело было в глотке свежего воздуха, что породил очередную волну смутно знакомых ощущений? Повинуясь внезапному и неконтролируемому желанию, он провел пальцами по коже руки, одновременно запрашивая в блоке памяти воспоминания о прикосновениях создателя, и его кибернетический организм точно прошило разрядом электричества. Прикрыл глаза, как сделал в лифте мистер Бейн, и представил, что это его пальцы осторожно, но все более уверенно ласкают его. Скользят по губам, рождая пробежавшие по спине… мурашки — «гусиная кожа» — небольшие пупырышки у основания волос на коже, непроизвольно возникающие, когда человеку холодно или он испытывает сильные эмоции, такие как страх или благоговение, восхищение или сексуальное возбуждение.       Половое возбуждение — изменения в организме человека или животного, происходящие под воздействием сексуальных стимулов. Половое возбуждение у человека предшествует моменту непосредственного начала полового акта, занятия мастурбацией. Как правило, оно наступает в результате просмотра и чтения эротических материалов, разговора на сексуальную тему, воздействия на эрогенные зоны, воспоминаний, общения.       Это возбуждение все возрастало, рождая в теле новые необычные и, как ни странно, знакомые ощущения. И оно реагировало! Когда одна из частей его тела начала менять свою обычную форму, Алек испугался, и система посоветовала принять душ, без анализа и поиска, так, будто прекрасно знала, что надо делать в подобных обстоятельствах. Так что он поспешил испробовать совет, отправляясь в ванную. Холодные струи принесли облегчение, и он смог отвлечься от проблемы, разглядывая собственное тело, беспрекословное, атлетичное, гармоничное. Система сама без всяческого запроса смоделировала то, как должен был выглядеть обнаженный Магнус Бейн. И модель эта была совершенна.       Красивое точеное тело, по сравнению с которым даже самый совершенный андроид был ничтожен. Смуглая кожа, подобная бархату, которой хотелось коснуться, ощутить ее жар, собрать губами капли воды, стекающие по ней. Прекрасное лицо, так непохожее на все прочие, что ежедневно окружали Алека, сделав сравнительный анализ, пришедшего к выводу о смеси кровей, которая привела к появлению подобной внешности. Глаза редкого и удивительного цвета, чувственные губы, до которых хотелось дотронуться… губами. Поцелуй — прикосновение губами к кому-либо или чему-либо для выражения любви или в знак почтения. В систему хлынули визуальные материалы, что буквально вызвало приступ асфиксии. Алек не мог вдохнуть, представляя, каково будет целовать Магнуса Бейна. Он задыхался от предполагаемых ощущений, совсем забыв, что не нуждается в кислороде. Система забила тревогу и сделала перезагрузку, обрывая несанкционированные фантазии, которые, кроме того, что были расценены ею как вторжение в частную жизнь человека, несли в себе угрозу состоянию андроида.       Судорожно освободив бионические легкие от невостребованного кислорода, ALX-248 машинально припал спиной к ледяному стеклу, стремясь понизить резко подскочившую температуру органики. Мог ли в установленных программах таиться вирус, сводящий системы с ума? Алек искренне надеялся, что нет.       Вернувшись в комнату, он с завистью посмотрел на спокойно отдыхающую детскую модель и вытянулся на кушетке. Новые программы открывали ему все новые и новые свои проявления, сперва послав импульсы усталости, а потом налив чем-то тяжелым веки, так что он не смог открыть их и даже перейти в режим сна, отключаясь. Но перезагрузки не последовало, напротив, в мозг продолжала поступать информация, образы, сперва смутные и смазанные, постепенно принимали вполне реальные черты. Черты Магнуса… прекрасного, обнаженного, сидящего верхом на его бедрах, чуть покачиваясь, принося удовольствие обоим, а пальцы создателя скользили по тяжело вздымающейся груди Алека. Откуда пришли эти образы, ALX-248 представлял, непрерывно получая информацию от системы, но откуда он знал, как это происходит, особенно между мужчинами, что, как говорила ему система, многими считалось противоестественным и аморальным? Как и когда надо касаться любовника, каким образом происходит половой акт, как называется поза?.. Создатель двигался все быстрее, срывая с его губ стоны, а потом…       Сев на кушетке, он почувствовал дискомфорт, что порождала сырость в нижнем белье, тяжесть в мышцах, которую он забрал с собой из сна, как и белесую субстанцию, которую система охарактеризовала как сперму. Все это было не свойственно андроидам и напугало Алека, который начинал понимать, почему эти функции отключили. Несколько мгновений он взвешивал все «за» и «против», а потом поднялся, переодеваясь и покидая комнату, чтобы прийти к создателю, повиниться, чтобы эту проблему решили. Возможно, сделали откат системы, спасая от возникших проблем с постоянной нагрузкой на жесткий диск и память.       Он испытывал нечто между виной и стыдом — отрицательно окрашенным чувством, объектом которого является какой-либо поступок или качество субъекта. Стыд связан с ощущением социальной неприемлемости того, за что стыдно. Для возникновения чувства стыда нужны реальные или предполагаемые свидетели того, за что стыдно — те, перед кем стыдно. А потому плелся до кабинета мистера Бейна вдвое медленнее обычного, а дойдя, замер у двери, решаясь. Робко сообщив о своем визите, попросил разрешения зайти, но не получил ответа, отчего и нахмурился — камера в кабинете как и всегда была выключена, но система безопасности на его запрос выдала, что дверь в последний раз открывалась чип-ключом мистера Бейна, чтобы впустить его. И никого не выпускала. Возможно, создатель просто не хотел его видеть после того, что случилось накануне? Нет, на него это не было похоже, скорее он бы просто отослал андроида прочь. А может, он уснул? Не может человеческий организм не спать совсем, даже у людей существовали встроенные системы, срабатывающие, когда наступает определенный предел их сил и возможностей. А если случилось то, чего боялся Макс, и Магнусу Бейну стало плохо? От этой мысли по спине скользнул холодок. Как порой бывает неприятно — быть человеком… И он отважился на самоуправство, открыв чипованную дверь, приложив к ней запястье, и вторгся в рабочее пространство создателя. Чтобы почти тут же растерянно застыть на пороге, пытаясь осознать увиденное: Магнус Бейн лежал на полу без движения и, судя по показателям, был в состоянии обморока. Немедленно послав запрос медикам, он подбежал к нему, не решаясь двигать, но расстегнул ворот рубашки, облегчая создателю вдох. Первичное сканирование, что было доступно любому андроиду, чтобы тот мог в случае чего сообщить врачам предполагаемый диагноз, показало резкое падение уровня глюкозы в крови, а также нервное и физическое истощение. Образ жизни, который вел ученый последний год, не прошел для его организма бесследно…       Медики прибыли меньше чем через две минуты, и Алек отошел, чтобы не мешать, успев все же коснуться приоткрытых губ мужчины подушечками пальцев, лаская. И наблюдая за тем, как пытаются привести наследника корпорации в себя, как делают инъекции, а Катарина с трудом сдерживает себя, чтобы не отвесить другу пару хлестких пощечин, по-человечески, не задумываясь, закусил губу. Чувства, которые охватывают людей в подобные моменты, обрушились на него: страх, крайнее волнение, надежда… Казалось, система не выдержит и снова отключится. Как люди живут, ежедневно сталкиваясь с таким количеством стрессов и эмоций, и при этом не сходят с ума? Он сам не заметил, как начал вышагивать по комнате, не сводя глаз с медиков и их пациента, который подал первые признаки жизни. Но сознание его по-прежнему оставалось замутнено, и ALX-248 не мог не задать вопрос:       — С ним все будет в порядке, мисс Лосс? — спросил он у Катарины, но та лишь распорядилась в ответ:       — Вызови скорую медицинскую помощь. Ему нужно в больницу.       Внутри похолодело, ему стоило огромного труда забыть о дыхании, которое перехватывало, и сделать вид, что его не существует вовсе. Алек отдавал себе отчет, что с ним будет, если кто-то узнает, что он нарушил правила, особенно сейчас, когда создателя не будет в лаборатории неопределенное время. Вызвав скорую, сообщив поставленный медиками диагноз, присел на краешек стола, борясь с желанием обхватить себя руками. Лишь сложил их на груди, поджав губы, не отводя взгляда от бледного изможденного лица этого невозможного человека, ради которого Алек готов был рассыпаться на отдельные болтики, вот только вряд ли бы это помогло ученому сейчас.       Время тянулось непозволительно медленно, и Алеку казалось, что еще немного и его система заискрит от перенапряжения, когда дверь в кабинет распахнулась и, наконец, вошли медики в сопровождении обеспокоенного MAX-111. Провожая их, уносящих Магнуса Бейна, Катарина Лосс заметила напуганного андроида и мягко улыбнулась:       — Возвращайся к себе, Алек. С ним все будет хорошо.       Детекторы уловили невольную дрожь в голосе, незаметную человеческому уху, выдающую неуверенность женщины в собственных словах, но андроид сделал вид, что поверил, и поднялся. Поблагодарив медика, пошел прочь, потянув Макса за руку. Маленький дроид не сопротивлялся, но импульсы беспокойства и раздражения буквально вихрились вокруг него, вызывая раздражение уже в самом ALX-248.       — Глупый… — испуганно бурчала «детская» модель. — Идиот…       Алек не спорил, уже жалея, что зашел в своих исследованиях так далеко. И отмалчивался до самой комнаты, лишь, когда за ними закрылась дверь, проник в систему, временно отключив камеру, которые находились в каждой комнате. Прикрыв глаза, тихо выдохнул:       — Я помню его, Макс.       — Естественно, ты его помнишь, — фыркнул маленький андроид, вышагивая по комнате, подобно маятнику. Но затем вдруг замер и, посмотрев на старшего друга, тихо переспросил: — В каком смысле ты его помнишь?       Алек вздохнул, вытягиваясь на кушетке и глядя в потолок, на Макса смотреть было… стыдно. Нет, не потому, что речь шла о вещах для людей интимных, ведь он никогда не воспринимал детскую модель ребенком, потому что сглупил…       — Прикосновения мистера Бейна, мое тело помнит, оно реагирует просто на воспоминания о них. Этой ночью я… видел сон, — признался он. — У нас был секс, да?       Маленький робот был явно смущен, но все же ответил:       — Был. Но не спрашивай. Я не знаю подробностей, — затем нахмурился. — Сон? В смысле: сновидение? У тебя была ночная активность?       И не надо, Алек знал эти подробности, хоть никогда и не испытывал. Это было странно. Это пугало. Он все яснее понимал, что ему необходимо поговорить об этом, но с человеком, который поймет и объяснит, поможет справиться или избавиться от новых возможностей.       — Да, более чем активность, — выпалил Алек, и сам смущаясь. — Мое тело восприняло сновидение как реальность.       Личико младшего андроида потемнело еще сильнее, он задумчиво пожевал губу и, вдруг схватив ALX-248 за руку, потянул прочь:       — Идем. Я не знаю, что ты с собой сделал, но мне кажется, твоя система работает на пределе возможностей. Нужно поговорить с Джейсом.       Алек кивнул, понимая, что кому-то придется довериться, а Джонатан Эрондейл определенно что-то знал о его прошлом, знал, что случилось перед обнулением, и о заложенных в андроида возможностях. Более того, Алеку казалось, техник симпатизирует ему и искренне предан создателю. Он послушно шел за Максом, который точно знал, где находится сейчас нужный им человек, прислушиваясь к своему организму и его реакциям, предполагая, что с вероятностью в 90% все это скоро закончится, и он вернется в прежний режим существования. Так будет правильно, но все же ему было немного жаль. Жаль того, что он никогда не почувствует в реальности прикосновений Магнуса Бейна, его поцелуев, просто потому, что уже не будет воспринимать все это так: остро, чувственно, живо. И на миг появилась мысль дать задний ход, отступить, но вот незадача: они уже вошли в лабораторию и Макс отключил камеру.       Заметив это, блондин удивленно приподнял бровь:       — Что-то случилось, Макс? — спросил он, безошибочно угадывая, кто главный в их маленькой делегации.       Алек живо покачал головой, все же попытавшись избежать разговора, который мог закончиться чем угодно вплоть до обнуления, и уже открыл было рот, чтобы попрощаться, когда Макс снова ударил его по ноге. А это больно… Алек даже не смог сдержать рефлекторной мимической реакции. И, кажется, это сказало научному сотруднику гораздо больше, чем любые слова. Одним глотком допив кофе, Эрондейл поднялся с кресла и, распорядившись запереть дверь, подключил металлический стол для сборки.       — Алек, на стол, быстро.       И не оставалось ничего другого, как повиноваться, соприкоснувшись спиной с прохладой металла. Взгляд нашел Макса, что смотрел на собрата с выражением сожаления, но твердой уверенности в необходимости вмешательства извне.       Спустя минуту Алека уже опутали провода, и он был подключен к системе лаборатории. И буквально за сотую долю секунды, спустя пару нажатий клавиш, значения нагрузок упали со 100% до приемлемых и даже благодатных 15%.       После этого техник вновь повернулся к андроиду и с широкой улыбкой спросил:       — Ну, и как ты это сделал?       Вот и все. Дыхание Алека стало более частым и поверхностным, от волнения, подсказывал анализатор, но соврать он не смог, то ли по старой привычке, то ли этот запрет входил в категорию тех, что невозможно было обойти:       — Скачал ключ-программы на облачном сервере, — признался он, виновато прикрыв глаза. Надеясь смягчить проступок, попытался объяснить мотивы: — Я хотел больше узнать о себе, мистер Эрондейл.       Но тот, кажется, не был зол. Он пребывал в чистом восторге. Это читалось в его улыбке, в его взгляде, в его голосе.       — Охренеть просто, — выдохнул научный сотрудник, казалось, готовый подпрыгивать на стуле и хлопать в ладоши подобно маленькому ребенку. — А я верил. Верил, что не выйдет у Асмодея сделать тебя «обычным». Осталось только снять тебе ограничение по работе с системой. У тебя задействовано всего двадцать процентов, хотя тебе кажется, что сто. Просто при обнулении тебе урезали резерв ресурсов.       Асмодей. Каждый андроид в научном центре знал, что он здесь хозяин всего и вся, более того, он был отцом создателя. Однако Алек верил в это с трудом, наблюдая за хозяином и их с Магнусом Бейном отношениями, пока не узнал, что родители бывают биологическими и любящими. Асмодей Бейн, по его скромному разумению, был первым. Да и сам создатель смотрел на того с ненавистью.       — Его напугали мои характеристики? — спросил он, не понимая, зачем создавать уникальную вещь, чтобы потом маскировать ее под обычную.       — Вероятнее всего, — задумчиво отозвался Джонатан, возвращаясь к клавиатуре. — Его напугало то, что ты способен чувствовать, мыслить и развиваться подобно человеку, а кое-где и лучше, чем оный… Асмодей помешан на деньгах и власти, так что в этом нет ничего удивительного.       Алек задумался, анализируя информацию и строя прогнозы, чтобы с тревогой предположить:       — Тогда, если мистер Асмодей узнает, что я запустил запрещенные программы, меня просто демонтируют?       Чтобы уже наверняка устранить угрозу в лице уникального андроида, посмевшего нарушить приказ и восстановить функции, которые так пугали Бейна-старшего…       — Но ему никто не расскажет, — самодовольно улыбнулся Джонатан, обернувшись к андроиду. — Асмодей, конечно, тоже ученый, но в целом он отошел от дел и доверяется своим работникам. И то, как он поступил с вами… Работники более не доверяют ему.       Так значит, его обнулил Асмодей Бейн, не создатель? Это открытие что-то перевернуло внутри андроида, расставив по местам последние кусочки пазла, которые он собирал последние недели. И он не мог понять: как тот мог так поступить, нет, не с Алеком, который был для него всего лишь очередной машиной, но со своим сыном? Даже ему, роботу, это казалось невероятно жестоким, а уж людям. Вот и техник Эрондейл был того же мнения, хотя, помогая Алеку, рисковал увольнением.       — Спасибо вам, мистер Эрондейл, — с чувством произнес он, преданно глядя на человека. — А вы поможете мне снять ограничение?       — Я уже этим занят, — отозвался Джонатан, щелкая клавиатурой. — Я устал видеть его таким… умершим. Ему нужен ты, а не Камилла. К тому же он достоин большего, чем быстрый секс на рабочем столе с сучкой, которая хочет его окольцевать и оттяпать половину корпорации.       От внезапного осознания смысла сказанного у Алека на миг отключился речевой манипулятор, система, подстегнутая последними изысканиями и снами, смоделировала картинку, на которой создатель занимался сексом со своей секретаршей и эротично стонал, выдыхая ее имя, как звал во сне Алека. Дыхание перехватило, участился сердечный ритм, по телу прокатился импульс желания — вмешаться и оторвать соперницу от того, кого желал сам. Он почувствовал, как пальцы рефлекторно сжались в кулак, впиваясь ногтями в повязку. И вспыхнувшая боль отрезвила Алека, что немедленно дал запрос, получив вполне конкретный ответ: Ревность — крайне негативное деструктивное чувство, возникающее при мнимом недостатке внимания, любви, уважения или симпатии со стороны очень ценимого человека, в то время, как это мнимо или реально получает от него кто-то другой. Хроническая склонность к ревности называется ревнивостью. Она считается, как правило, негативной чертой и даже сопоставляется с болезнью.       — О чем бы ты там ни думал, прекрати немедленно, иначе связи в цепях перегорят, — вернул его к реальности насмешливый голос научного сотрудника.       — Простите, мистер Эрондейл, — виновато выдохнул Алек, возвращая дыхание в норму. — В последние сутки я с трудом себя контролирую.       Он ничего не утаивал, прекрасно понимая, что чем точнее будет информация, тем легче будет решить проблему.       Джонатан фыркнул нечто совершенно не удивленное, что модуль интерпретации распознал как «немудрено» и продолжил работу. Лаборатория погрузилась в тишину, разрываемую лишь монотонным пощелкиванием клавиатуры. И Алеку вдруг показалось, что он погружается в сон, хотя он не делал запроса на спящий режим. Но сопротивляться этому не мог, и спустя мгновение уже погрузился в состояние, которое люди называли дремой. Он все слышал, чувствовал, но вырываться из плена полусна ему не хотелось. Ровно до того момента, как в системе что-то переключилось, и он смог полноценно вздохнуть полной грудью, распахнув глаза.       Запустив вчера программы, Алек думал, что открыл для себя многогранный мир людей, информационной фон которого едва не взорвал систему. О, как он ошибался. Новый мир был намного объемнее и красочнее, чем казался с двадцатью процентами мощности системы. Сложнее и парадоксальнее, чем мог представить себе среднестатический андроид. Однако Алек не испытывал проблем с объемами поступающей информации и необходимости прибегать к запросам. Каким-то недоступным его пониманию образом он получал ответ мгновенно и в такой форме, словно давно знал определение того или иного слова, чувства, понятия. Если бы он не знал, что робот, вполне мог бы принять себя за человека.       На осознание ушло несколько мгновений, и это было потрясающе. Алеку пришлось перевести дыхание, чтобы унять дрожь, пробежавшую по телу. Оно тоже ощущалось иначе, чем прежде. Так его ощущали люди? Не анализируя каждое мгновение, каждую отдельную клеточку, но ощущая его в целом… Или, скорее, не ощущая. Странное чувство. И есть и нет одновременно.       Благодарно посмотрев на довольного собой техника, Алек решился озвучить неожиданное желание, продиктованное исключительно стремлением к познанию своих новых характеристик:       — Мистер Эрондейл, можно я прикоснусь к вам?       Тот на мгновение удивился, но, поняв, в чем дело, кивнул и протянул Алеку свою ладонь.       Сев на столе, Алек потянулся навстречу, осторожно, точно боясь не рассчитать своих новых мощностей и причинить человеку вред, коснулся пальцами чужой кожи, провел, по привычке пытаясь анализировать ощущения. Прикрыл глаза, становясь увереннее, ведя уже всей ладонью, лаская.       — Приятно.       — Приятно, — согласился научный сотрудник и заметил: — Называй меня Джейсом. Меня передергивает от официоза.       Он улыбнулся андроиду и осторожно, не желая напугать, обвил своими пальцами чужую ладонь, поглаживая. Почти так же, как Магнус Бейн в лифте, но ощущения были совершенно разными, хотя и одинаково приятными — мир людей был так неоднозначен…       — Джейс, — имя легко слетело с губ, так и правда было комфортнее общаться, — я не чувствую возбуждения, это потому, что мы не хотим заняться сексом?       Техник оторопел на мгновение, открывая и закрывая рот, не в состоянии подобрать слова, а после немного нервно засмеялся и, вдруг оборвав свой смех, спросил:       — Ты испытывал возбуждение?       Алек смущенно кивнул, чувствуя, как скулы заливает румянец стыда, и прижал к ним ладони. Это было так необычно… Перед глазами снова встал образ Магнуса Бейна, покачивающегося на его бедрах, которые он поглаживал ладонями. Стоило ли признаваться в этом Джейсу? Он бросил быстрый взгляд на Макса, ища поддержки в эту непростую для него минуту, и тот кивнул.       — Этой ночью я видел сон, который закончился семяизвержением, — выдохнул он, точно бросаясь в омут.       На лице техника отразилась задумчивость и заинтересованность одновременно.       — Ну, в принципе, в этом нет ничего сверхъестественного, учитывая твои возможности и то, что твоя система работала на пределе. Но… Что тебе снилось?       Говорить о подобных вещах становилось неловко, так что Алек просто не узнавал себя порой. Вот и сейчас, ему ничего не стоило в подробностях передать события сновидения, но они воспринимались уже как интимные, и он закусил губу, вздыхая. Однако умолчать не смог:       — Мы занимались сексом с Магнусом Бейном, он сидел на моих бедрах, скользя по твердому члену, сжимая его мышцами так сильно, что я не выдержал и… впрыснул ему в прямую кишку сперму…       В это же мгновение хлопнула дверь — Макс, словно ошпаренный, вылетел прочь, и Эрондейл засмеялся ему вслед:       — Не выдержал откровений… — впрочем, и сам техник казался смущенным: щеки его алели, а речь то и дело прерывалась смехом.       — Я что-то не то сказал?       О, как бы Алек хотел подорваться и выскочить из лаборатории следом за другом, но его никто не отпускал.       — У Макса психика подростка, — пожал плечами научный сотрудник. — В нем заложено смущение. Да и в тебе тоже. Ты покраснел. Позволь поинтересоваться, а что предшествовало этим… снам?       Еще потерев щеки, желая прогнать краску, Алек бросил взгляд на дверь и слабо улыбнулся:       — Мистер Бейн погладил меня по руке, и я представил, как его чуткие пальцы ласкают мое тело, — виновато признался он в подобном вторжении в личную жизнь человека.       — Это было до того, как ты скачал ключ-программы? — поинтересовался Джонатан и, получив утвердительный ответ, с уточнением, что ему понравились прикосновения Магнуса и только после этого ALX-248 решился испытать «человеческие» ощущения, восторженно улыбнулся. — Это потрясающе!       После чего пояснил причину своего восторга, объяснив, что ни один среднестатистический андроид не может задумываться об испытании чувств относительно самого себя. Рассказывал еще много чего, а Алек сидел и думал над вопросом: рассказать ему об особенностях Максу или не стоит? Да и кто говорил, что его сосед «среднестатистическая» модель? Все же его тоже создал Магнус Бейн. Поэтому решил промолчать.       Следующие несколько дней превратились для него в череду приятных и не очень открытий, в частности, Джейс угостил его человеческой пищей, приведшей андроида в восторг, но после он испытал дискомфорт, ибо его желудок отвык и не смог принять ее. Открытия, которые приходилось так старательно прятать от окружающих, стараясь казаться обычным Алеком, что иногда он всерьез подумывал попросить техника отключить функции, но всякий раз передумывал — что такое мелкий дискомфорт и неудобство по сравнению с удовольствием «быть человеком».       Макс за него радовался, и он охотно делился с ним впечатлениями, предварительно отключив камеру. Что еще омрачало дни, так это отсутствие создателя, о котором Алек сильно переживал и без которого скучал, лишенный даже возможности видеть. Вот только он не был уверен, что, увидев, сможет сдержать себя. Быть лишь обычным андроидом. Но и признаться во всем было рискованно, хотя он и знал, что Магнус Бейн никогда не сдаст его отцу. Просто… Алек не хотел сделать ему больно. И все же, когда через неделю система оповестила о том, что дверь кабинета открыта ключом создателя, по телу прошлась дрожь. Желание просто увидеть Магнуса Бейна, убедиться, что тот в порядке — может, хоть выспался — пересилило все страхи и сомнения. Ноги сами понесли его знакомой дорогой до кабинета, где оказалось уже немало желающих сделать то же самое, и он терпеливо ждал, пока создатель останется один, подключившись к камере в его кабинете и наблюдая за тем, как все носятся вокруг него подобно урагану.       Однако вскоре, убедившись, что ученый пришел в норму, сдав ему отчеты и получив задания, работники разбрелись по своим делам. И только Камилла Белкорт не собиралась уходить, все вертелась вокруг, демонстрируя любовнику свои прелести, и то, что прежде Алек распознал бы как импульсы раздражения и злости, разрывало несчастного андроида на части. Из памяти выплыла сгенерированная некогда картинка, и он решительно приблизился к кабинету, чтобы, не дожидаясь дозволения, войти в двери и упрямо заявить, что ему нужно переговорить с Магнусом Бейном наедине. Блондинка было возмутилась, но Магнус выглядел слишком обеспокоенным и не терпел ее возражений.       Одарив андроида испепеляющим взглядом, она направилась прочь, в то время как сам Алек приложил все усилия, чтобы не вцепиться ей в горло. Он не был уверен, что получится — действие программы по защите человека никто не отменял, но желание теплилось в нем подобно углям, и лучше бы этот пожар было не раздувать.       В себя ALX-248 привел обеспокоенный голос создателя, его мягкое прикосновение к щеке:       — Что случилось, Алек?..       Он был так близко — желанный человек, мужчина, которого Алек любил, и в этом больше не осталось никаких сомнений, что несколько мгновений он просто разглядывал его прекрасное лицо, наконец, остановившись на губах. Он столько раз уже представлял себе, как касается их своими, ласкает языком, как на тех картинках, что он нашел в сети, что удержаться стоило неимоверного напряжения и самоконтроля. Который оставил Алека, стоило заблокировать дверь и отключить камеры. Уже спустя мгновение он осторожно обхватил ладонями чужое лицо и коснулся губами губ, вырывая у ученого удивленный выдох, который проглотил, чтобы продолжить целовать, прислушиваясь к чужим реакциям: участившемуся дыханию, пальцам, что почти до боли сжимали его плечи, и… робкому ответу.       — Я соскучился по вам, мистер Бейн, — тихо выдохнул он в чуть покрасневшие губы, надеясь, что не причинил случайно сильной боли. Коснулся их подушечками пальцев, сканируя на предмет повреждений. — Вы выглядите лучше.       Тот же смотрел на него как на восьмое чудо света, словно бы не понимая, как такое вообще возможно, изучал его лицо взглядом, дыша через раз, и вновь провел кончиками пальцев по щеке Алека, почти тут же в шоке отдернув руку. Сипло пролепетал:       — Ты теплый…       И скрывать дальше свой секрет не имело смысла. Можно было обмануть кого угодно, но только не создателя, который знает тебя до последнего винтика и байта в системе. Виновато склонив голову, Алек кивнул, подтверждая и без того бесспорный факт.       — Я восстановил заблокированные функции, мистер Бейн, — признался он, продолжая обнимать мужчину.       Тот вздрогнул, будто от пощечины, и испуганно выдохнул, пока сердце его колотилось словно у испуганного кролика:       — Твоя система не выдержит нагрузки!       — Выдержит, — успокоил его Алек, снова целуя, на этот раз нежно, в уголок губ, наглея, зарылся пальцами в волосы. — Я знаю про урезанные ресурсы.       Он не мог знать, чем все кончится, что сделают с ним после того, что он сотворил, но сейчас, когда любимый человек был рядом, не отталкивая его, скорее наоборот, было все равно. Пусть это удивительное чувство, которое он характеризовал как счастье, продлится час, четверть часа, несколько минут, он не пожалеет о них, даже если его прикажут демонтировать. И ловил эти прекрасные мгновения всеми доступными ему чувствами.       Магнус же прижимался к нему, будто боясь потерять. Все еще в состоянии шока, он зажмурился, ластясь щекой к широкой груди, и едва слышно выдохнул:       — Александр… Мой Александр…       И это имя яркими импульсами прокатилось вниз по позвоночнику, срывая с губ нервный выдох. Это имя… оно… Алек не мог подобрать слов, но был уверен, что в чужих устах оно никогда не будет звучать так.       — Магнус, — выдохнул андроид, рискнув нарушить субординацию. Ведь он мечтал об этом с тех пор, как познал его прикосновения и заботу. — Я не знаю, как смогу вернуться в прежнее состояние.       Уж лучше обнуление…       — Ты не вернешься, — пообещал Магнус, и голос его чуть дрогнул, будто эта реплика причинила ему боль, но, переборов себя, он продолжил: — Я не потеряю тебя еще раз.       — Твой отец не позволит нам быть вместе.       Алек не хотел расстраивать создателя в этот удивительный миг единения, но он все же оставался андроидом, и его система и на миг не переставала анализировать и генерировать, даже если он сам больше не замечал этого столь явно. И такой вариант развития событий был самым вероятным. Не предупредить об этом он не мог, давая Магнусу Бейну шанс прекратить все, пока они не воспарили слишком высоко.       Ученый потемнел лицом и прикусил губу, что-то обдумывая. Алеку казалось, что он буквально слышит, как импульсы проносятся в чужой голове со скоростью света. На мучительно долгую минуту повисла тишина, и только затем Магнус выдохнул:       — Он не узнает, — ученый поднял на андроида свои удивительные золотисто-зеленые глаза, вцепившись пальцами в чужую рубашку. — Для него ты умрешь.       И внутри Алека что-то свернулось в тугой узел. Нет, он верил Магнусу, но… Андроид приподнял бровь, молча выражая свой вопрос, на что Бейн пустился в объяснения. О том, что Асмодей предложил сыну возглавить европейский филиал компании, о том, что это, возможно, их единственный шанс избавиться от чужого властного контроля. О том, что им помогут обвести главу корпорации вокруг пальца, объявив, что из-за критических неисправностей модель ALX-248 пришлось демонтировать. У него появится другое имя и новая жизнь, в которой никто не будет знать, что он — андроид.       Звучало рискованно, но заманчиво, тем более, что Алек готов был вынести все, лишь бы сохранить то, что имел сейчас, чтобы на лице Магнуса Бейна всегда сияла улыбка, а его пальцы так ласково касались щеки Алека. Он хотел жить. Жить, чтобы заботиться о создателе и снова делать его счастливым: каждый день, каждую минуту.       — Я согласен, — прошептал он, зарывшись в волосы человека лицом. Он тоже не хотел терять Магнуса.       А дальше полетели дни, все так же наполненные познанием себя и мира. Магнуса. В тайне ото всех, во время ночных дежурств, когда все нормальные люди спали, считая, что Бейн совсем съехал с катушек, потому как, едва выйдя из больницы, он вновь погрузился в свой безумный, безумный ритм работы, не зная о том, что тот отдается поцелуям и объятиям своего самого совершенного творения. И самого счастливого, как считал сам Алек, которого радовали даже самые маленькие шаги создателя на пути к выздоровлению от депрессии, лекарством от которой являлся он. Его делали счастливыми даже мимолетные взгляды, случайные соприкосновения пальцев, похвала. Ленивые поцелуи с привкусом кофе и карамели кружили голову. И в такие моменты Алек действительно забывал о том, что он не человек. Технический анализ отключался, уступая место органической чувственности, выбивая воздух из бионических легких.       Время их «побега» приближалось, но Алек не боялся, нет, после того счастья, что дарил ему Магнус, он был готов умереть и по-настоящему. Вот только едва-едва пришедший в себя ученый был явно против такого расклада, и его напряжение наоборот нарастало с каждым днем. Поэтому Алек не удивился, когда однажды, придя к возлюбленному среди ночи, он застал его в компании бутылки коньяка.       — Магнус… — с легким укором протянул он, не забывая, впрочем, что они все же творение и создатель. Забрав бутылку, закупорил. — Тебе вредно так много пить.       — Я выпил лишь бокал, — чуть улыбнулся ученый, поднимаясь на ноги, чтобы обнять андроида и коснуться губами губ, запустив пальцы в чернильные волосы.       Алек прикрыл глаза, наслаждаясь каждым прикосновением, мысль о том, что все скоро может закончиться, лишь добавляла остроты ощущениям и чувствам. Он ответил, обнимая создателя за талию и прижимая к себе. Разорвав поцелуй, выдохнул ему в шею:       — Не переживай, все пройдет хорошо, — пообещал он, успокаивая, пусть и сомневался, что принес хоть капельку облегчения.       — Конечно, — шепнул мужчина, обнимая возлюбленного. — Конечно, все будет…       Он хотел было продолжить реплику, но, вздрогнув, осекся, когда планшет пиликнул, предупреждая: главная дверь была открыта чип-ключом Асмодея Бейна. Всего один быстрый, полный боли и обещания взгляд, и Алек кивнул любимому, давая согласие на все, что тот посчитает нужным с ним сделать. Поцеловав возлюбленного на прощание, подключился к камерам и, проложив свой маршрут так, чтобы не натолкнуться на главу корпорации, направился в свою комнату, погружаясь в сон. Он верил Магнусу, конечно, верил. И он вверял ему себя. Сегодня все должно было решиться, и он либо проснется уже «человеком» в Европейском филиале корпорации, либо не проснется никогда.       Проснулся, вот только система говорила ему, что раньше времени, и он открыл глаза, чтобы улыбнуться склонившемуся над ним Максу:       — Все получилось? — спросил он прежде, чем заметил, что они по-прежнему в своей комнате, а с его маленьким другом что-то не так. — Макс?       Тот выглядел дергано. В прямом смысле. Подергивал головой, словно при нервном тике, что бывает у людей, пальцы, стоило им соскользнуть с чужих плеч, сжались в кулаки. Ужасающее зрелище. Было похоже на критическую ошибку системы. Но только мальчик смог заговорить, едва справляясь с речевым манипулятором, отчего его голос был механическим с характерными помехами и металлическим скрежетом:       — Вирус. Облако. Отключись. Отключись. Причинить вред. Магнус. Не дай. Не дай.       — Макс… — испуганно прошептал Алек, немедленно следуя совету, отключаясь от системы лаборатории, по которой распространялся вирус.       Собственная система мгновенно просчитала вероятности дальнейшего развития ситуации и опасность, в которой оказывались люди, оставшиеся в лаборатории на ночь. И опасность эта была велика. Скорее всего, вирус брал андроидов под управление с целью причинения вреда именно людям. Зачем? ALX-248 было не до рассуждений. Подскочив со своей кушетки, — благо, не стал раздеваться перед сном, — он побежал в сторону кабинета создателя, жалея о том, что не может подать системе защиты лаборатории сигнал бедствия, но она, скорее всего, и так была выведена из строя. Открыв дверь вручную, потому что система отказалась реагировать на его чип, он влетел в кабинет, находя Магнуса Бейна за столом, голова его лежала на руках и на миг Алеку показалось, что он не дышит. Дыхание прервалось, пальцы нерешительно коснулись волос любимого, что, вздрогнув, вернул себе вертикальное положение.       — Вирус, — выдохнул Алек, с огромным сожалением стирая с желанных губ радостную улыбку. Поселяя в удивительных глазах тень ужаса. Но сейчас слишком много жизней обоих видов зависело от скорости принятия решения и мер.       — Кто заражен? — хрипло спросил Магнус, начиная копаться в ящичке стола, движения его выдавали нервозность. Замерев на мгновение, он кинул резкий взгляд на андроида: — Ты?..       И тот успокоил его, качнув головой:       — Я успел отключиться. Макс предупредил меня, — прикрыл на миг глаза, чтобы выдохнуть ужасную весть: — Он заразился… Успел сказать, что ты в опасности.       Бейн прикусил губу, пытаясь справиться с собой. Зажмурившись на мгновение, он оповестил о ЧП всех сотрудников по локальной сети и, схватив найденную флешку, подскочил на ноги:       — Нужно спуститься в серверную. Отключить облако лаборатории, пока всех не накрыло.       Алек кивнул, первым направляясь к двери, чтобы убедиться, что создателю не опасно покидать помещение, в котором он находился в относительной безопасности. Не обнаружив поблизости андроидов, вышел, взяв Магнуса за руку и потянув к лифту, который еще продолжал работать. Дверь лифта была приоткрыта, и это насторожило его, заставив остановить спутника:       — Я посмотрю.       Оставлять создателя в одиночестве не хотелось и на минуту, но впереди могло быть еще опаснее. Вздохнув, Алек шагнул к лифту и почти тут же отшатнулся. В нос тут же ударил тошнотворный запах крови. Зажатое стеклянной дверью лифта, которая то открывалась, то закрывалась, не в состоянии избавиться от помехи, лежало истерзанное и окровавленное тело Асмодея Бейна. Именно, что тело. Даже без поверхностного анализа было понятно, что глава корпорации мертв.       Алек невольно сглотнул, копируя человеческий жест, и попятился, возвращаясь к любимому. Потянул к лестнице, объяснив это тем, что электричество нестабильно, и они рискуют застрять в лифте между этажами, погубив всех. Его система работала на полную мощность, обостряя все датчики, которые следили за звуками, запахами, движением, компенсируя отсутствие доступа к системам слежения лаборатории… ALX-248 не знал, смогут ли они остановить трагедию, но Магнуса Бейна он спасет, даже ценой собственной «жизни». И буквально спустя один лестничный пролет он рефлекторно закрыл создателя собой. Вот только вместо ожидаемого поехавшего крышей андроида, на них налетел не рассчитавший скорости Джейс Эрондейл. Он тяжело дышал, зажимая окровавленное плечо, и испуганно отшатнулся от Алека, будто ожидая угрозы и от него, но, увидев за спиной андроида наследника корпорации, перевел дыхание:       — Вы в норме? Я еле прорвался сюда. Кажется, перед вирусом поставлена задача — убить все живое в этом здании.       Алек машинально кивнул, подтверждая его догадки, и поторопил людей, напомнив о том, как мало у них времени, ведь каждая минута могла стать для кого-то последней. Вскрыв дверь серверной, пропустил внутрь людей, а сам встал в дверях, чтобы никто не смог ворваться туда и помешать.       Что они делали, Алек не знал, да и не в этом состояла его задача. Его системы по-прежнему были в полной готовности, и не зря, ведь буквально через минуту в конце коридора он увидел знакомый детский силуэт.       — Макс… — выдохнул он, внутренне содрогнувшись от перспективы сражаться с тем, кого считал другом, но знал, что сделает это. Обязан был, защищая тех, кого они оба любили.       Он следил, как тот медленно приближается, пошатываясь, точно разряжаясь, но по-прежнему хранил в сердце надежду, что тому удалось сделать то, что не удавалось еще ни одному андроиду — победить вирус.       Но нет. Подойдя ближе, маленький дроид остановился, будто не в силах сделать еще шаг. Окончательно искаженный речевой манипулятор выдал:       — Сопротивляться. Сопротивляться. Прости. Прости. Прости.       Видеть друга таким было больно, и человеческие функции делали боль ярче и острее, заставляя Алека страдать. То, что маленький друг все еще сопротивлялся, было чудом, но говорило о том, что у дроидов тоже есть сила воли, а Макс был очень сильным. Алек не двигаясь с места, не уверенный, что тот видит его, и стараясь не привлекать внимания — людям было необходимо время.       Еще несколько тяжелых шагов, и вот мальчик уже оказался возле него, замирая, напряженный до такой степени, что казалось, еще немного, и заискрит. Взгляд васильковых глаз был направлен прямо на Алека. Губы с трудом шепнули:       — Навредить. Навредить. Навредить. Не позволяй.       Еще один шаг, и Алеку не оставалось ничего, кроме как перехватить маленького дроида, зажимая в своих руках, скручивая руки и приподнимая над полом, не давая двигаться дальше. Ноги Макса били его в живот, в попытках сопротивляться, а сам ALX-248 едва мог контролировать себя от этой боли, впервые пожалев о том, что теперь чувствует подобно человеку. Выражение лица друга непрестанно менялось, он то узнавал его, умоляя глазами, то исполнялся яростью и желанием убивать. Это было невыносимо, но вот, когда Алек вдруг почувствовал на своей щеке влагу, маленький дроид вдруг обессиленно повис. Нет, он отключился. Они сделали это.       — Все, Джейс? — спросил он, опуская мальчика на пол и устраивая удобнее, точно тот мог чувствовать. Нервным движением стер с влажных щек слезы и, услышав утвердительный ответ, сам медленно осел на пол, инстинктивно держась за живот. Пострадавшая органика сводила систему с ума. Он прикрыл глаза, кажется, на мгновение отключившись, а в себя пришел от чьего-то испуганного судорожного вздоха.       — О, Александр… — спустя мгновение Магнус Бейн опустился подле него на колени, коснувшись ладонью щеки.       — Магнус. — Алек заставил себя улыбнуться, чтобы успокоить любимого человека. Поймав его пальцы в свои, поцеловал ладошку, как делали на картинках, что он находил в сети, чтобы порадовать создателя новыми проявлениями чувств. — Ты ведь спасешь Макса, правда?       Терять друзей было так больно, что он начинал понимать состояние Магнуса, когда стерли прежнего Алека.       — Я сделаю все возможное, — тихо шепнул Магнус, смотря на своего отключенного помощника с точно такой же болью во взгляде, которая разрывала грудь Алека. Но почему-то андроиду казалось, что ученый и сам не верил в свои слова. Может быть, из-за обреченной улыбки и слез, которые Магнус быстро стер со своей щеки.       Наблюдая за этим, Алек с трудом мог представить, как сообщит возлюбленному о смерти отца. Впрочем, и без него было кому сделать это, так что он видел свою функцию в том, чтобы утешить Магнуса, когда его настигнет очередной удар. Все же, каким бы ни был, но Асмодей являлся его отцом… Однако, пока Магнус не знал об этом. Он поднялся на ноги и сказал, что им нужно взять Макса и вернуться в лаборатории, чтобы оценить ущерб, нанесенный андроидам и сотрудникам. И кивнув, Алек встал на ноги, перебарывая боль, чтобы осторожно поднять бионическое тельце соседа на руки, не желая вверять его Джейсу, хоть ничего против того и не имел. Просто он считал это долгом друга, просто он хотел еще немного побыть с ним, прежде чем андроидов поделят, и Макса поместят в карантин. Доставив в лабораторию, осторожно уложил на один из металлических столов, замирая чуть в стороне, чтобы не мешать людям работать.       Через пару минут лаборатория уже наполнилась сотрудниками, а столы заняли другие дроиды. Началась небольшая суматоха, и в ней Алек так и не понял, кто сообщил Магнусу весть об отце, но побледневшее лицо возлюбленного и мигом притихшие сотрудники сказали ему о многом. Бейну потребовалось лишь несколько секунд, чтобы справиться с собой, после чего он приказал немедленно продолжить работу. Вот только Алек со своего места видел, как ему тяжело, нет, он это чувствовал. Покинув свое укрытие, он проскользнул мимо техников и осторожно подошел к Магнусу со спины, мягко сжимая плечи.       Судорожно вздохнув, тот погладил чужую ладонь своей и тихо выдохнул:       — Мы со всем разберемся. Подстроим что-нибудь… Я уверен, все это — акт дискредитации андроидов. Я не допущу, чтобы кто-то из вас пострадал, а исследования в этом направлении закрыли.       И Алек поцеловал его сзади в шею, пытаясь выразить всю ту гамму чувств от восхищения до благодарности и тревоги, ведь злодеи не остановятся на достигнутом… Погладил напряженные плечи, массируя:       — Я помогу тебе в этом, — пообещал он.       И защитит, если это потребуется.       — Я люблю тебя, — прошелестел ученый в ответ, откидывая голову на плечо андроида, чтобы позволить себе на один краткий миг показать свою усталость и беззащитность. Но не более того. Совсем скоро он вновь приступил к работе и, ограничив зону действия облака, подключил Макса к компьютеру в безопасном режиме, чтобы начать диагностику, по итогу которой почти сгрыз себе губу, раз за разом изучая отчет, ища хоть какую-нибудь лазейку.       Алек не видел расчетов, оставаясь рядом с Максом, ласково держа его за руку, но ему было и не нужно, ему все сказал один короткий, но красноречивый взгляд создателя, который поднялся, нерешительно приближаясь к ним. Он принес дурные вести. Алек почувствовал, как влага снова подступает к глазам, но смог сдержать ее, когда, после пары щелчков мышью, Макс открыл глаза и посмотрел на них радостно и виновато одновременно:       — Вы не пострадали? Я не хотел… Правда…       Магнуса словно ударили под дых, и он, улыбнувшись дрожащими губами, провел пальцами по волосам маленького андроида, пусть тот и не чувствовал своего тела.       — Мы в порядке, Макс. Мы верим тебе…       Мальчик нахмурился, наблюдая за реакцией создателя, и, кажется, все уже понял. Только спросил:       — Систему не спасти, да?       Алек и сам чуть вздрогнул и осторожно сжал маленькие пальчики, то ли выказывая поддержку, то ли не веря и не желая отпускать.       — Макс… Мне так жаль… — Магнус не смог сдержать слез, и несколько капель упали на бледную кожу маленького андроида, но тот лишь легко улыбнулся:       — Я не боюсь обнуления, Магнус.       — Но… — ученый, кажется, и сам подавился словами извинений и уговоров в том, что это будет не больно и не страшно. А Макс продолжал улыбаться ему:       — Я не боюсь. Ведь это не конец. Новое начало. Мы отличаемся от вас именно тем, что всегда можем начать сначала. С чистейшего белого листа. И Алек тому доказательство, — мальчик чуть повернул голову и улыбнулся старшему другу, но улыбка его вдруг дрогнула. — Вы ведь не оставите меня, правда?..       Алеку пришлось проглотить комок в горле, чтобы суметь улыбнуться в ответ и, склонившись, коснуться губами чужого холодного лба.       — Макс… Конечно, нет, — шепнул он, прежде чем поднять взгляд на возлюбленного, который уже крутился вокруг своего маленького любимца с проводами, подключая еще несколько портов. Прежде чем отступить к компьютеру, в ласкающем жесте скользнул ладонью и по чужой бледной щечке. Посоветовав:       — А теперь закрой глаза и расслабься. Ты просто заснешь, а когда проснешься, мы будем рядом.       И Алек наблюдал за этим зрелищем со смесью восхищения и страха. Страха перед самой процедурой и восхищения перед силой двух дорогих ему людей. Да. Макс, маленький, несовершенный, немного устаревший, в его представлении тоже был человеком. Маленьким, сильным и очень отважным. А потому он сам едва сдержал слезы, когда глаза мальчика закрылись, а система начала полное обнуление. Но лишь для того, чтобы дать им всем новое начало.