Короли преступного мира

Пустота, вот что отражалась в серых глазах, которые смотрели в точку прямо перед собой. Микаса не могла сказать, сколько часов или дней она так сидит, ей было все равно. Все равно на непривычную бледность кожи, на впалые щеки, на огромные круги под глазами и на покусанные губы. На данный момент девушка мало чем отличалась от призрака, мертвого внутри и прозрачного снаружи. - Может, ты поешь? – тихо спросила Нанаба, держа в руках поднос с какой-то едой. Ответом ей было молчание, Аккерман все так же сидела на полу, облокотившись на кровать, и глядела в стену. Нанаба в который раз поставила рядом с ней поднос, даже не надеясь, на то, что пленница притронется к еде. Потому что надежда в который раз не оправдается, как и в предыдущие дни. Тяжело вздохнув, блондинка принялась убирать разбросанные вещи, которые Микаса в порывах сумасшествия сметала с полок и кидала в стены. Нанаба никогда не видела, чтобы человек так сгорал от боли. Девушка буквально выла и металась, но потом приступы проходили, оставляя после себя хаос. А Аккерман вновь замирала и садилась перед стеной, снова становясь безвольной, пустой куклой. - Не стоит. – прошептала Микаса, как только Нанаба начала расставлять вещи. По спину Нанабы пробежал холодок. Настолько голос, который когда то согревал своей теплотой, был ледяной и охрипший, что заставлял содрогаться. Но самыми жуткими были глаза, которые так походили раньше на сталь, теперь напоминали змеиные, и не моргая смотрели на Нанабу и заставляли ту пятится к двери. Девушка боялась, потому что Микаса была сейчас непредсказуемей психа, хотя практически ничем от него не отличалась. - Ты боишься меня. – хихикнула, констатируя факт, брюнетка. – Не бойся, я тебя не трону. Иначе Зик убьет Киру и малыша. Так что у тебя есть гарантии безопасности. - Микаса, может тебе что-нибудь нужно? – набралась, наконец, смелости Нанаба. - От тебя, ничего. А вот Ник мне кое-что пообещал. – прошелестел голос. – Так что пусть исполняет. А сейчас иди, я хочу быть одна. Нанаба едва не срываясь на бег, пятилась к двери, не позволяя себе поворачиваться спиной и стараясь не смотреть в глаза Микасе, которые следили за каждым движением блондинки. Как только Нанаба оказалась в коридоре, оцепенение спало, позволяя спокойно вздохнуть. Стоило Аккерман остаться одной, как девушка засмеялась, резко, холодно, как маньяк из фильмов ужасов. Этот смех пробирал до костей, вселяя животный ужас. Но вдруг он прервался, так же резко, как и начался. А взгляд девушки увлеченно за кем-то следил, за кем-то, кто виден только ей. - Зачем ты пришла? – внезапно спросила Аккерман, нарушая звенящую тишину комнаты. - Было бы странно, если бы я не пришла. – ответила Адель. – Ведь я плод твоей пошатнувшейся психики, галлюцинация, если хочешь. - Уходи. – приказала Микаса. - Ты не можешь меня выгнать. – ответили ей. – Ты сумасшедшая, Микаса. Девушка лишь рассмеялась. - Как жаль что мне все равно. – с наигранным сожалением отозвалась брюнетка, как только отсмеялась. - Я в тебе разочаровалась. – ответила Адель. – Ты моя дочь, сильная и упорная... - Ты не можешь во мне разочароваться. Ты же фантазия воспаленного мозга, вызванная недосыпом и сильным потрясение. – отчеканила девушка, вспоминая курс психологии. – Так что мне плевать, что скажешь, ты не моя мать, а лишь жалкая копия. - Надо же, стоило им всем погибнуть, как твой мозг поплыл. – усмехнулась галлюцинация. - Этого следовало ожидать. Я пережила изнасилование, потеряла сначала вас с папой, а потом когда моя жизнь начала восстанавливаться, всех кого я любила, убили. Так что не тебе, человеку, который подписал, этот чертов договор, меня судить. - Кричала Микаса, забывая, что она разговаривает по сути, сама с собой. - Пусть я сумасшедшая, но и у меня тоже есть чувства, нервы и сердце, только о них все забывают и используют меня в качестве орудия. Что вы с папой, подписывая мой приговор и используя меня как вещь. Что клан, заставляя убивать людей за деньги, пусть они плохие, но они люди, у которых есть семьи. Что Зик, которому, я нужна как способ завоевания власти. И лишь Риваю я была нужна не как орудие, а как человек. Он любил меня, а теперь и его не стало, и никого не стало, потому что любовь ко мне – это смертный приговор. Я всегда пыталась всех спасти, но не осознавала, что их нужно спасать от меня. Куда бы я не пошла, смерть следует за мной, все кого я любила- мертвы. И если бы я умерла, тогда, четыре года назад, на дне рождения Эрена, то все были бы живы. Так что уходи. Все кончено. - Ничего еще не кончено. Помнишь, что сказал тебе папа, когда у тебя умер хорек, и ты совсем забыла о своих друзьях?! «Не жалей умерших, жалей живых». Вспомни про Киру, которая осталась совсем одна, и сейчас она где-то под дулом пистолета не понимает что происходит и почему, это происходит. – спокойно ответила Адель. - Ее сейчас в любой момент могут убить, стоит лишь тебе оступиться. От тебя сейчас зависят жизни, так что сделай так, что эти жизни были в целости и сохранности. Любой ценой. - Хорошо. – кивнула, наконец, девушка, убирая упавшую на глаза челку. – Но только ради нее и малыша. - Вспомни все то, чему тебя научили Атсуши и Юки. – посоветовала женщина. – Это тебе поможет и помни, ничего еще не кончено, - с мягкой улыбкой продолжила Адель. - Все только начинается. А сейчас поспи, завтра свадьба. - Вернее похороны. – печально ответила девушка, вставая с пола и направляясь в ванну. Галлюцинация последовала за ней, но стоило Аккерман умыться, как тут же видение исчезло. Ее подсознание помогло ей справится с накатывающим безумием, но боль не ушла, нет, она лишь отступила, позволяя своей пленнице сыграть последнюю сцену в этом спектакле. Доиграть заключительную роль обезумевшей убийцы, в пьесе, конец которой будет не известен, ровно до того момента пока не наступит финал. Как говорил кто – то из великих, смерть – последняя сцена последнего акта. А чья это будет смерть – загадка. *** Утро - начало нового дня. Именно утром мы строим планы на день, думаем что оденем, как будем себя вести и так далее. Но в тоже время это пора неизвестности, мы не знаем, что приготовила нам судьба, не знаем, что случится этим днем, и не имеем ни малейшего понятия, доживем ли мы до следующего утра. Или же останемся в сегодняшнем дне навсегда, как напоминание, что каждого поджидает одно и то же. Белое пышное платье весело на плечиках посреди гардеробной, расшитое камнями и серебром оно воспринималось как издевка, злая шутка, призванная посильнее ранить самолюбие Микасы. - Почему оно белое? – с легкой злобой спросила Аккерман, поправляя короткие локоны, в которые самым искусным образом были вплетены фата и небольшая диадема. - Такое заказали, миледи. – недоуменно ответила одна из помощниц, нанятых Зиком, что бы те следили за внешнем видом его невесты. - Оставьте меня на минуту. – попросила брюнетка, кивая девушкам на дверь. Девушки вышли из комнаты, а Микаса достала из сумочки с заколками большую тонкую шпильку и аккуратно, стараясь не пораниться, нанесла на нее яд растения, которое принес Ник. Яд белладонны был известен своей смертоносностью, но стоит его немного усилить, как он становится практически самой смертью, мучительной и быстрой. Но главной особенностью этого яда, было то, что он практически сразу, бесследно исчезал из организма. Как только девушка усилила яд и он подсох, Аккерман ловко спрятала тайное оружие. Тонкая спица неприятно холодила кожу, но от неприятных ощущений девушку отвлек звук открывающейся двери. Обернувшись, девушка наткнулась на изучающий взгляд Зика. Парень, словно биолог, изучал интересную бабочку, попавшую к нему в сачок. - Какой интересный корсет. – подметил мужчина, продолжая разглядывать Микасу. - Спасибо. – холодно ответила брюнетка, накидывая белый халат, поверх белого корсета и кружевной комбинации. – Так зачем ты пришел? - Решил проверить, как ты, может тебе что-нибудь нужно? - Да, свобода и возможность не выходить за тебя. – холодно ответила девушка, смело глядя в глаза будущему мужу по расчету. - Прости, но нет, если ты, конечно, не хочешь потерять Киру. – спокойно ответил мужчина. - За что ты так всех нас ненавидишь? – внезапно спросила Аккерман, тихо, словно боясь вопросов или же ответов на эти вопросы. - За что ты убил моих родителей? За что убил всю мою семью? Зачем? Я не поверю, что ты так хочешь власти, что убил всех, всех, кого я любила и буду любить вечно. Объясни мне, пожалуйста… - голос предательски сорвался и вырвался только хрип, вперемешку со всхлипом, который так старательно Аккерман пыталась сдержать. Девушка даже не пыталась вытереть слезы, которые, не переставая, бежали по слишком белым щекам. - Не думаю, что хочу это рассказывать. – спокойно ответил он. - Но все же. - Ты ведь поняла, что Эрен мой брат, у нас с ним один отец, но моя мать Дина, умерла. Она была телохранителем твоей мамы и погибла, выполняя свою работу. – начал Зик. - Мой отец вскоре опять женился, а меня отправил учиться в Лондон. Я узнал, что у меня появился брат, только когда мой отец и его жена были мертвы. Эрена забрали твои родители, дали ему семью и счастливое детство, а вот я, остался один. Меня отправили в детский дом, который скорее напоминал тюрьму, но я сбежал оттуда и стал жить на улице, сначала один, а потом нашел себе друзей, с которыми мы построили не плохой криминальный бизнес. А потом вмешались твои родители, им не понравилось то, что мы делаем и тогда они убили всех моих друзей, но мне удалось скрыться. И тогда я решил отомстить, я знал, что родилась ты, и своим рождением не оправдала надежд отца. И когда господин Аккерман начал искать достойного жениха для своей дочери, я подлатал дыры в своем бизнесе, полностью очистил его историю от грязи. И, о чудо, твои родители не заметили подвоха и заключили этот брак. Но месть было не единственным, что тогда играло роль. Я завидовал Эрену, у него было все, деньги, статус, дом и семья. Тогда я решил, что мои дети никогда не познают того, что познал я. И когда твой отец начал под меня копать, чтобы найти повод расторгнуть помолвку я испугался, и тогда ударил по его больному месту, по тебе. Так что в том изнасилование не было ничего личного, только оборонительный ход. Но к сожалению, Адель многое на меня раскопала и в любой момент ни могли все, что я так долго чистил и белил, разрушить, просто предоставив доказательства моей вины. И тогда я убил их. Зик с неким сожалением глядел на девушку, которая старалась смотреть куда угодно, только не на собеседника, решив, что стоит закончить исповедь до конца Йегер продолжил: – Кстати, в той аварии, в коей ты якобы погибла, я не участвовал, это сделала Рико. Ревность ужасная штука, особенно женская. Она из-за своей импульсивности чуть не разрушила все, что я так долго стоил. - А зачем ты убил всех остальных? В чем был смысл? – недоуменно спросила Микаса, наверное, первый раз за его рассказ взглянувшая на Зика. - Ты ведь мог меня просто шантажировать, и все. Ты знаешь, что я сделаю многое для своей семьи. - Все очень просто. Я испугался. О Ривае легенды ходят, и он не за что бы не оставил тебя. Страх манипулирует людьми, заставляя их, становится монстрами, ведь нет ничего страшнее зверя загнанного в угол. – привычно усмехнулся Йегер. – Так что, это всего лишь психология, и я тут не особо думал, скорее, поддавался инстинктам. Но в то же время мне очень хотелось тебя заставить почувствовать то, что чувствовал я. Считай, что через тебя я отомстил твоим родителям. - Это было так печально, что я могла бы расплакаться, но дело в том что, я разучилась это делать. - произесла Микаса. - Как ни странно именно благодаря тебе я стала той, кто я есть. Какая ирония, ты заставил меня стать сильной и даже жестокой, а я косвенно стала твоей причиной стать монстром. Как же ужасна наша с тобой схожесть, мы оба монстры, чудовища этого мира. - О да, мы с тобой очень похожи. - Да, вот только у меня еще остались честь, совесть и моральные устои. – резко ответила девушка, жалея о том, что заикнулась о схожести. – Я тебе сочувствую, ведь я, благодаря тебе знаю, какого это терять все. Но знаешь, я тебя не пожалею и не прощу, хотя бы до того момента, когда я тебе отдам долг, забрав твою жизнь. - Что ж, я поступил бы так же. – согласился Йегер. – Я пойду, до церемонии остался час, я очень надеюсь, что ты ничего не выкинешь. Будь паинькой и все будет хорошо. - Уж не сомневайся. – прошипела Аккерман в пустоту. Девушка бросила взгляд на платье. Белое, цвет поражения, цвет сдачи без боя. За всю свою жизнь Аккерман не чувствовала такого унижения, как сейчас. Но придется стерпеть. Не смотря, на ту исповедь, которую ей сейчас выложил Зик, ее отношение к нему практически не изменилось, лишь ненависть немного ослабла, и на ее место пришли едва чувствующиеся вина и злоба. - Мисс, можно войти? – заглянула в помещение одна из горничных, о которых Аккерман благополучно забыла. - Да. – кивнула девушка. – Помогите мне надеть платье, скоро все начнется. - Хорошо, госпожа. Тонкая ткань холодила кожу, словно змея скользящая по телу. Холод будто обжигал огнем, оставляя на нежной поверхности ожоги несправедливости и унижения. Замок с шумом застегнулся, а букет белых пионов нашел свое место в тонких пальцах. «Тоже белые» - мысленно усмехнулась Аккерман. Зик словно призывал сдаться. Опустить руки и все прекратить. Но у Аккерман не было такого права. - Микаса, ты готова? – заглянула в комнату Нанаба. – Пора ехать. Невеста с ненавистью глядела на свое отражение. Не такой должна быть ее свадьба, не в этом платье, не с этими цветами, и не с этим человеком. - Да, идем. – твердо произнесла она, последний раз бросая взгляд на отражение. Тишину коридоров нарушало шуршание платья и стук каблуков белых ботильеон. Аккерман долго смотрела на пепельноволосую, взвешивая все за и против, но та упорно старалась не смотреть в глаза Микасы. - Ты меня все еще боишься? – наконец нарушила эту звенящую, почти гнетущую тишину. - Нет. С чего такой вывод? – ответила пепельноволосая, наконец взглянув в глаза собеседницы. - Ты первый раз за наш разговор, посмотрела на меня. Почему? - Давай сядем в машину, и я отвечу на твой вопрос. – улыбнулась блондина открывая дверь. Впервые за свое заточение, Микаса вдохнула свежий воздух, пронизанный холодом и запахом зимы. Вдохнув полной грудью, девушка ступила за порог. Морозный, добирающийся до самого сердца. Вздох обжог легкие, но Аккерман как наркоманка, вновь и вновь вдыхала. Вдыхала солнце, которое заливало своим светом , вдыхала зиму, снег, и мир во круг себя, стараясь запомнить все, что так любила. - Микаса, мы опаздываем. – донесся голос, из кошмарного сна. - Да. Конечно. – ответила Микаса, опуская глаза и мысленно прощаясь со всем миром. Девушка села в машину, тоже белую. Этот цвет, как наваждение, преследуя девушку. Но нет, сдаваться она не будет. Наоборот, она сама напишет конец этой истории, такой конец, который сама захочет. - Ты хотела узнать почему я не могу смотреть тебе в глаза. – напомнила Нанаба, садясь рядом. – Все просто, мне стыдно перед тобой. Я не помогла тебе, хотя у меня была такая возможность, более того, она и сейчас есть. Но я не могу этого сделать, я помогла сбежать Кире, но тебе, не могу и не хочу помогать. И дело не в тебе, нет, дело в том, что Рико беременна, и я не хочу, что бы мой племянник или племянница жили так, как жили мы с сестрой. - Что ж, я не обижаюсь, все мы хотим иметь хорошее место под солнцем. Даже не смотря на то, что для этого придется заплатить чьей-то жизнью. – Микаса с улыбкой смотрела в голубые глаза собеседницы, такие же, как и у Рико. Кто бы мог подумать, что каждый в этом мире так много потерял. Девушка перевела взгляд в окно и продолжила. – Я ведь прекрасно знаю, что они меня убьют. Не знаю, как и когда, но я считаю, что если это случится я не буду жалеть о произошедшем. Потому что я прожила многое, и хорошее и плохое. Я буду очень рада, когда наступит конец, я слишком многих потеряла, и это принесло мне очень много боли. Хочу, наконец, почувствовать покой. - А я порой сомневаюсь, а существует ли он, это покой. – проронила Нанаба. – Мы уже приехали. Удачи тебе. - Спасибо. Несколько пар глаз, следили за каждым движением девушки, медленно идущей по проходу к алтарю. Мало кто знал, что будь у нее шанс, ее давно бы уже здесь не было, а Зик бы не улыбался своей хитрой улыбкой, а корчился в муках, под действием яда. Эта сцена, мигом нарисованная богатым воображением Аккерман, лишь подогрело желание воспользоваться иглой. Смотреть как его лицо превращается в гримасу боли, как его тело ломают судороги, а изо рта течет белая пена, вперемешку с кровью. О, Микаса бы многое отдала что бы понаблюдать за мучениями, человека, который причинил ей столько боли, но все что ей сейчас оставалось, это идти по проходу, с силой сжимая букет, и напоминать себе, что будет, если она сорвется. - Я тебя ненавижу. - прошептала девушка, вставая рядом с Зиком. - Что ж меня это не особо волнует. – холодно ответил Йегер. - А должно. – донесся голос откуда-то с первого ряда, такой знакомый, он был как будто из прошлой жизни. Кенни, в своем извечно неизменном белом костюме и ковбойской шляпе, встал с насиженного места и продолжил речь. – Она тебя ненавидит, и ненависть, это все что у нее осталось. Ты так обрадовался, что Микаса, желая спасти всех нас, сама пришла к тебе в ловушку. Еще и твое покушение, которое почти удалось. Ты так радовался что твой план начал реализовываться, что даже не проверил, осталась ли она богатой леди или же лишилась всего после того, как вышла замуж за Ривая. - Объясни. – потребовал пораженный Зик. - Все очень просто. – ответила сама Аккерман, она чувствовала свою победу. Теперь пришла ее очередь хитро улыбаться. – Мой отец написал завещание, в котором ясно говорилось, что стоит мне выйти замуж, как мой муж становится главой клана – Королем. И все, что имела я, становится его. Он выше меня по полномочиям и так далее. Так что, учитывая то, что Леви жив, выходит, что у меня ничего не осталось, кроме титула и парочки личных счетов. - Ты знала, маленькая сучка? – прошипел Зик. - Надеялась. – резко произнесла девушка, снимая фату и с дерзостью глядя на неудавшегося супруга. – Надежда, чаще всего это именно то, что у нас остается. - Что, тварь, думаешь что надежда тебе поможет? Посмотрим. Зик замахнулся для удара, Микаса понимала, что поставить блок она при всем желание не успеет, девушка зажмурилась и приготовилась к боли, но ее не последовало. Аккерман удивленно распахнула глаза и увидела того, кого так хотела вновь увидеть живым. Ривай бил. Бил сильно, не замечая содранных костяшек, не замечая крови на разбитом лице Зика. Стоило ему увидеть Микасу, идущую к алтарю, слишком бледную, слишком несчастную, слишком разбитую и совершенно пустую. Ярость охватила Аккермана и теперь она нашла выход, и выплескивалась через кулаки, это было словно наваждение. Из которого парня вывели тонкие руки, скользящие по животу и груди. Они дарили небывалое спокойствие, а злость улетучивалась, оставляя после себя саднящие костяшки на руках. Микаса смело обнимала его со спины, не давая ему возможности убить урода. - Он не стоит того. – прошептала девушка, ослабляя объятья, давая возможность Риваю развернуться. - Я нашел тебя. – прошептал Ривай, гладя девушку по нежной щеке, по которой текла слеза. - Я думала ты мертв, я едва не сошла с ума. Я даже приготовила иглу с ядом, что бы никогда не стать его женой. - Глупая, я бы никогда не позволил себе умереть, зная, что ты где-то там. – Леви тепло улыбнулся и стерев мокрые дорожки слез, поцеловал любимую жену. Поцелуй вышел соленым, из-за слез, но таким сладким, из-за чувств, вложенных в него . Ривай целовал свою самую большую драгоценность, и понимал, что он больше ее никуда не отпустит.