− Хорошее настроение? – мама заметила мои сдавленные идиотские улыбочки, хотя я изо всех сил старался сдерживаться и не светить счастливым еблом.
Было хорошо просто так. Вдобавок, сегодня на работе наша команда мочила шутки, как в последний раз.
− Ты где был, Лукас? – возмутилась Карла, когда напарник появился на кухне. – Я тебя уже полчаса зову.
− Вот так всегда, − обратился со всей театральностью к остальным Лукас. – Я когда на пять минут выхожу, меня аж ПОЛЧАСА дозваться не могут.
− Посмотри по узорам на щеках. Дрых он, вот где был, ─ Лиз захихикала.
− Лукас! Я всё Сив расскажу. Она тебя оштрафует.
− Да не дрых я!
− Чья очередь сдавать Лукаса? ─ Карла оглядела всех. ─ Может, Хенрик?
− Нет, я пас. Он меня и так недолюбливает.
− Я тоже не сдам, потому что знаю на собственном опыте, что такое не высыпаться. Я училась в медицинском, не забывайте, ─ Андерс почему-то всегда любила заводить эту тему.
− Ты бросила медицинский, Андерс.
− Что не так в моих словах? Училась же. Папа хотел, чтобы я стала врачом, я и сделала приятное папе. Мама хотела, чтобы папины желания никогда не сбывались − я сделала приятное маме и бросила медицинский.
─ Да уж, вот так прямо всё и было! Угу.
− Я не жалею. Господи, там такой трэш всегда происходил, это не для меня, особенно работа в лаборатории. С утра привезут мазки, так эти лаборанты давай орать на весь этаж: «Эй, Андерс, там твою сперму привезли!». А сколько раз им повторять, что это не моя сперма.
После прозвучавшего «инородного» слова все ошарашенно загудели.
− Это медицинский юмор, не обращайте внимания, ─ принялась успокаивать всех Камилла. ─ Моя мама так же шутит.
─ Однажды они перевернули лабораторный шкаф и разлили эту спер…
─ Андерс, ─ осекла Лиз, ─ давай ты не будешь рассказывать?
─ Да погоди ты! Там правда смешно. Весь пол залили…
─ Вам потом досталось за это?
─ Ещё бы…
─ Сколько ж там было?
─ Карла! И ты туда же! Закрыли тему!
─ Я просто спросила. Весь пол залить… Это ж…
− Карла, ты случайно не имеешь отношения к этому? Любимый спор всех моих бывших однокурсников: какой объём нормального эякулята.
− И какой же?
− Лукас интересуется, слышите? ─ все захохотали.
− Ой, да ну вас. У меня чисто академический интерес!
− Нормальный объём эякулята − три миллилитра, ─ резонно отозвался Ларри, который всегда всё обо всём знал.
− Три? Нет, шеф. До пяти.
− От трёх до пяти.
− Меньше – патология?
− А больше ─ патология?
− Глядите, как Лукас внимательно слушает.
− Да идите вы! ─ психанул Лукас. ─ Что вы привязались только ко мне?
− Как говорила одна наша наставница: нормальный объём эякулята – это на полтора глотка.
Все громко возмущённо застонали.
− Прекратите разговаривать на такие темы!
− Меня сейчас стошнит, − процедил Лукас, спровоцировав дружный смех.
− Вы меня ненавидите тут все, да?
− Мальчик мой, я тебя обожаю.
− И я.
− И я!
Лукас иронии и нашей извращённой любви к нему никогда не понимал.
Работу я закончил в четыре. Уже подходя к дому, почувствовал в кармане вибрацию телефона. Тарьяй.
─ Ты чего такой веселый? ─ сразу же заметил он.
− Хороший день. А у тебя?
─ Всё отлично. Ты уже освободился насовсем?
− Да, вот захожу домой, ─ в подтверждение я хлопнул входной дверью. Скинул кроссовки, громко вжикнул молнией на куртке. Тарьяй зачем-то прислушивался.
− Что собрался делать?
− Сходить в душ. Поваляться в кровати. Ой, ты чуть не упал в раковину. Ну, не ты, конечно, а трубка. Я тебе перезвоню, окей? Не удобно раздеваться.
Не удостоив ответом, Тарьяй разъединился.
После душа я обнаружил для себя очень интригующее послание.
Mister Moe (16:49) Приезжай в театр. Сейчас.
Сообщение висело целых десять минут. Ёбаный писос. Я труп. Нельзя долго игнорировать Командира.
>> (17:01) Ты уже едешь? Ещё ведь рано…
Mister Moe (17:01) Вот именно.
И позже, когда я уже был в пути, он решил мне, всё же, дать пояснения.
Mister Moe (17:18) У меня есть ключ от гримёрки.
Да мне и не нужны уговоры, Капитан. Решающим аргументом эти ключи точно не стали, я и так ломанулся по первому же зову, без выяснения причин. Но новость о ключе скорости, всё-таки, прибавила, точно это «ключ» ─ какой-то условный код. Я прямо как собака Павлова: лампочка загорелась ─ слюна выделилась. Наверное, я на подсознательном уровне догадывался и немного поторопился. Да втопил я, как на пожар, кому я пиздю?
Тарьяй был в одном конце города, я − в другом, и мы мчались в место назначения, как тайные любовники. Был бы я классиком, я сказал бы что-то вроде «это было прекрасное время, это было ужасное время…».
Мы с Тарьяем столкнулись в пустом коридоре антитеатра. Не поздоровавшись, Тарьяй приветственно вцепился в мой рукав и повёл за собой. Открыл дверь гримёрки, пропустил меня вперёд. Забыл ключ в замке снаружи, выругался сквозь зубы. Я поспешил на помощь, сам достал ключ из замочной скважины, запер дверь обратно. Тарьяй притиснулся сзади всем телом, крепко обнял меня со спины. Стремительно-резким движением развернул к себе.
− Хенке, − прошептал он мне в лицо, приятно задев губами кожу на кончике носа.
Тарьяй опять проверил дверь, подёргав ручку.
− Я при тебе её запирал, всё в порядке.
Он зачем-то открыл её снова, и, видимо, решив показать, что его переживания чем-то обоснованы, вышел из помещения.
Почувствовал я себя как минимум странно. Присел на стоящий сзади меня стол и завис в ожидании.
Через секунду Тарьяй снова появился в гримёрке.
− Мне показался шум, ─ он смятенно поправил воротник. ─ Это не потому, что нервы.
− Я так и не подумал даже. Не успел.
− Это не нервы, ─ снова уточнил он. ─ Я тебя правда хочу.
Признание опалило жаром уши и защекотало уголки губ.
Тарьяй прислонился спиной к двери, пробарабанил пальцами по деревянной поверхности. Откинув голову, выставил подбородок и кадык.
─ Ты быстро добрался, ─ я поднялся навстречу.
Он сделал медленный шажок вперёд, мягко, бесшумно ступая навстречу.
Щёлкнув застежкой воротника, он нетерпеливо рванул на себе куртку. Втянул воздух, касаясь носом моей шеи. Провёл языком к моему подбородку, челюсти. Снова сделал пару глубоких вдохов у виска и принялся воевать с пуговицей на моих брюках.
─ Я подумал, вдруг тебя до субботы всё-таки похитят инопланетяне, заберут на свою планету. С кого потом брать ответственность? Не с инопланетян же.
Он растягивал слова, перекатывал их на языке. Ширинка на моих штанах вжикнула оглушительно. Тарьяй поддержал двумя пальцами пояс свободных брюк, подёргал за него, демонстрируя то, как их нахождение на моей заднице зависело от взмаха его руки.
Тарьяй дерзко ухмыльнулся. Глубоко вздохнул, что-то мурлыкающе промычав под нос. Голос струился вокруг и сквозь меня, мои плечи и спина расслабились.
Тарьяй показался мне отчего-то ещё привлекательнее обычного. Я потянулся к его губам, но он отвернул голову, не даваясь, подставляя лишь скулу под поцелуй. Мазнул по моей щеке кончиком носа, снова шумно вдохнул. Коснулся губами губ – совсем невесомо, но не позволил углубить поцелуй, подразнивая, водя подбородком из стороны в сторону. Только когда слюна, скопившаяся под языком, казалось, вот-вот выльется у меня изо рта, Тарьяй поцеловал меня, по-хозяйски протаранив своим языком мой рот.
На вкус он оказался каким-то непривычно дурманящим. Был как огонь. Как алкоголь — дымный, крепкий, жгучий аромат опустился прямиком в низ живота, разжигая и так разбушевавшееся желание.
Руки пробежались по его волосам — мягким и непослушным. Тарьяй запрокинул голову, давая основательно насладиться его ртом. Толкнув вперёд, я развернул и припечатал его задницей к столу. Обхватил его ягодицы через слишком плотную ткань. Помял, разводя в стороны упругие половинки – конечно же, ненарочно, конечно же. Я двинулся руками вперёд, опустил ладонь на восставший за брюками член. Тарьяй накрыл мою руку своей, надавил на неё, а затем сам вжикнул молнией на ширинке. Какой торопыга. Право расстегнуть пуговицу я, всё же, отвоевал.
Он весь подался вперёд, начал извиваться, двигать тазом, помогая мне освободить его от одежды. Брюки с бельём упали к его лодыжкам. Я погладил мягкие половинки, тут же сделавшиеся крепкими, потому что Тарьяй напрягся, встав на цыпочки и обвив мою шею руками.
─ Тарья-я-яй.
Подхватив под ягодицы, я усадил его на край стола. Вовлёк в мокрый долгий поцелуй. Руки из-под его задницы вытащил только когда пальцы онемели под чужим весом.
Тарьяй вытянул вперёд ногу, позволил стянуть штанину, и развёл колени. Блядь. Пристроив пятку на край столешницы и не спуская с меня глаз, он откинулся спиной на стол. Блядь. Погладил себя по внутренней части бедра: вверх, вниз, так соблазнительно, с таким самодовольством. Блядь, блядь, блядь. Нашёл время красоваться! Яйца же сейчас разорвёт ко всем херам собачьим. Руки не удержались и потянулись проверять, что там так привлекло Тарьяя. Коснулись мягкой, разогретой кожи. Хм, действительно потрясающе круто, приятно, не обманул, мужик.
─ Бесстыдник! Что ты делаешь?
В ответ Тарьяй, во всю довольный собой, хмыкнул.
Он задрал футболку, оголил свой привлекательный, твёрдый, рельефный живот. И член. Конечно же, Мистер Член. Прекрасный, полностью вставший член. Кулаки Тарьяя сжимали собравшуюся на животе ткань. Она натягивалась на высоко вздымающейся груди. Чертовски красиво. Раскинувшись на столе, Тарьяй пьяными глазами смотрел, как я пялюсь на его истекающий смазкой член.
− Прекрасно. Очень сексуально.
− Только не начинай болтать, ─ Тарьяй насмешливо фыркнул.
− Заткнёшь меня?
Глаза его вспыхнули. Мы подумали об одном и том же.
− Заткнёшься сам? Бери и на себя ответственность.
− Негодяй какой.
Я медленно опустил лицо и оставил звонкий поцелуй на его животе. Наткнулся щекой на головку члена, не раздумывая, поцеловал и её. Член под губами вздрогнул, я обхватил его пальцами у основания.
Неуверенная ладонь опустилась на моё плечо, совсем робко сжала. Тарьяй, ты прелесть. Всё в порядке, дорогой.
Никакого страха, никаких сомнений.
Слишком долго я этого хотел, чтобы испугаться недостатка опыта.
Смакуя долгожданный момент, я неторопливо насадился ртом на член.
Руки Тарьяя тут же взметнулись и зарылись в мои волосы, погладили ласковыми касаниями шею. Невнятное чужое шипение и влажное хлюпанье от языка заполнили уши.
Тарьяй вцепился в волосы сильнее, когда я принялся ритмично сосать член, от недостатка опыта время от времени слегка задевая зубами нежную кожу. Свободной рукой я притянул к себе бедро Тарьяя. Втянул щёки, сдавливая и пропуская член немного глубже. Тарьяй что-то пробормотал, но я не расслышал из-за возбуждённого хрипа. Всё шло по плану. Ничего сложного, если делаешь то, что хотелось бы самому. А ещё секрет в том, что тебе сводит челюсть от желания поглотить целиком объект своей страсти.
Сосал я даже как-то вдохновенно. Тарьяю откровенно нравилось то, что с ним делают, он начал подавать бёдрами навстречу и коротко стонать, задыхаться, совсем тихо всхлипывать. В паху становилось жарче, мокрее, теснее от вибрации его голоса, заполнившего помещение. Тарьяй немного выгнулся в спине, мои руки, лежащие на его бёдрах, продвинулись вперёд и оказались на его ягодицах.
Он резко толкнулся в мой рот и виновато замер. Язык придавил его член к небу, я одобряюще погладил его по крепким ягодицам, побуждая Тарьяя не стесняться подаваться навстречу.
Он снова выругался сквозь зубы. В животе словно растекался жидкий металл, переплавляя нервы в один тугой пульсирующий узел. Рука в моих волосах сжалась, потянула меня наверх, и от резкой боли тело сладко задрожало.
− Иди сюда. Скорее, ─ хрипло потребовал Тарьяй.
Одним мягким движением я последовал приказу: вскарабкался на стол, навис над Тарьяем, следуя за тянущей волосы рукой. Тарьяй впечатался горячим влажным ртом в мой рот, громко простонал: моему языку стало щекотно. Укусил меня за губу, а затем поцеловал так, как никогда ещё не целовал.
Я чуть не задохнулся, когда он, соблазнительно зашипев, начал кончать. Его бёдра задрожали, член в моей ладони запульсировал, сперма долгими сладкими толчками начала бить из головки, оседать на его животе и на моих пальцах. Это было пиздецки приятно: пульсация, трение, мягкость кожи, тепло спермы, унисонная вибрация тела подо мной. Я даже ощутил в ладони неуютную потерю, когда всё это прекратилось.
Руки, которые удерживали меня, с глухим стуком упали по швам на стол. Привстав на четвереньках, я отстранился, в последний раз с оттяжкой провёл языком по чужим раскрытым в немом стоне губам.
Тарьяя точно оглушили. Глаза его были мутными, нос премило свистел, а грудь поднималась и опускалась, выталкивая из лёгких воздух.
─ Я тоже хочу, ─ заявил он решительно, не принимая никаких возражений. Типа ему тут кто-то собрался отказывать, ага!
Я послушно поднялся, будто у Тарьяя был пульт от моего управления. Задницу теперь подпирала прохладная столешница. Тарьяй соскочил вниз, вытер живот найденной салфеткой.
Все мысли вышибло из головы, когда я увидел, как он опускается на одно колено, становится на второе. Не хватало только кольца в коробочке, и я решил бы, что мне делают предложение руки и сердца. Кое-какое предложение мне собирались сделать, да и кольцо тоже будет. Кольцо мышц губ. А когда член просто раздирает от прилившей к нему крови, не знаешь, что лучше и романтичнее.
Меня охватил лихорадочный жар. Ладони Тарьяя одним быстрым движением стянули с моих бёдер штаны вместе с бельём. Ощущения хлестали по щекам. Со странной усмешкой Тарьяй проследил, как член выскочил из трусов точно игрушечный шут из коробки приколов. Это несколько смутило. Не смейте смеяться, Мистер Му. Вот ничего смешного, это не моё, мне подкинули.
Совершенно не стесняясь, Тарьяй посмотрел на раскрасневшуюся головку упруго выпрямившегося и чуть покачивающегося члена. Без лишней скромности, словно такой обзор ─ один из его любимых. Эй, стоп, что за чухня в голове?
Он обхватил ладонью член, погладил по всей длине, размазывая выступившие следы возбуждения. Будто приглядываясь, прицениваясь, стоит ли вообще сосать. Я бы не удивился, выскажи он свой скептицизм. Во всяком случае, из его уст это бы прозвучало забавно.
─ Эм, ─ глубокомысленно издал я, заполняя своим мычанием неудобную паузу.
Тарьяй тряхнул головой и поднял глаза.
─ Послушай. В общем, я никогда этого не делал. Поэтому могу облажаться. Так что не смей надо мной прикалываться, если что.
─ Тогда тоже послушай: ты мне этого никогда не делал, поэтому я могу облажаться. Не прикалывайся надо мной, если что.
Тарьяй засмеялся, я ощутил дуновение прохладного воздуха на разгорячённой головке. Комната вокруг закружилась, поплыла. Тарьяй покрепче перехватил член пальцами у основания, облизал губы, и…
И…
Да-да-да-да-да.
— А-а-а-а-ах! — обжигающий влажный язык дотронулся к головке. Он медленно обвёл её, продвинулся дальше вдоль ствола, оставляя за собой влажный след. Рука Тарьяя скользила по коже, в некоторых местах нажимая сильнее, а к другим едва касаясь.
Мои бёдра заметно задрожали, точно я вот-вот развалюсь на ебаный мириад кусков. В паху разливался жидкий огонь. Член во влаге нежного рта пульсировал и был готов выстрелить спермой в любую секунду. Из моего горла вырывался непрекращающийся поток хриплых стонов, которые перешли во всхлипы, когда Тарьяй приподнял член и проник языком под головку, вылизывая чувствительное место, а потом обхватил её горячими губами, втянул в рот. Он принялся методично и очень аккуратно посасывать, дразня языком. Вибрировал горлом, издавая стоны. Эти звуки вместе с ощущением вибрации смешались с гулом крови в ушах. Руки погладили меня по вздрагивающим бёдрам, сжали ягодицы с охуительно-приятной оттяжкой.
Ощущения ─ яркие, сильные, как удар молнии, как землетрясение.
Это стало последней мыслью, потому что Тарьяй покрепче обхватил тонкими губами головку и одним плавным движением вобрал в себя член наполовину. Я утонул в жаркой, пульсирующей влаге. Тесное кольцо сжатых губ выдавливало из меня остатки сил. Вверх. Вниз. То погружая его во влагу, то освобождая. Вверх. Вниз. И ещё мягкие удары языка, терзающего быстрыми одиночными касаниями. Голова Тарьяя двигалась под моими пальцами вперёд и назад. Всё быстрее.
Существовала только влага. И жар. И нежность рта. И тесный обхват губ. И ловкий язык...
И Тарьяй.
Тарьяй.
Тарьяй!
Блядь!
Губы его припухли, покраснели, и один их вид на собственном члене доставлял не меньшее удовольствие, чем ощущение горячих мокрых стеночек, окутавших меня.
─ Я сейчас кончу.
Рука на ягодице сжалась сильнее, плечи Тарьяя приподнялись. Он часто задышал: поток воздуха «толкнулся» в мой пах. Тарьяй застонал, продолжая сосать член, со вкусом причмокнув.
Я кончил с такой силой, словно это был первый оргазм в жизни. Спина выгнулась, все мышцы напряглись, член вздрагивал, выплёскивая сперму прямо в горло. Тарьяй всё сильнее впивался пальцами в мои голые ягодицы.
Под веками вспыхнули искры. Короткие накатывающие волны ─ одна сильная, вторая ещё сильнее. И ещё парочка ослабевающих, но сладко потряхивающих от макушки до кончиков пальцев.
Тарьяй отстранился, чтобы глотнуть воздуха. Член выскользнул из горячего рта, соблазнительно мазнул по губам всё ещё чувствительной головкой. Меня окутала царящая снаружи прохлада, которая ощущалась просто адски ледяной по сравнению с жаром рта. Тарьяй восстанавливал дыхание, облизывая покрасневшие губы, и неприлично тянул улыбку.
Он поднялся на ноги и почти повис на мне, закинув руки на шею. Сам еле удерживаясь на полусогнутых ногах, я качнулся, но поддержал Тарьяя под поясницу.
─ Блядь, это было охуительно, ─ жарко зашептал он на ухо. ─ У тебя охуительный член.
─ Охуительно ─ это как волнительно, восхитительно, то есть, присутствует «волнение, восторг», только тут присутствует хуй.
─ Замолчи, ─ по слогам растянул он, негодующе зарычал и засмеялся, ─ что ты за говорун такой?
Моё послушание продлилось ровно четыре секунды. Или три судорожных глотка воздуха.
─ Попа не замёрзла? ─ я погладил гладкие прохладные половинки.
─ А у тебя?
─ У меня пока не успела. Ты тут устроил жарищу.
Мы находились в коконе тепла, объятий, запаха секса и чувственности, который постепенно сдувался, плавно возвращая нас к реальности.
Тарьяй опустил руки и потрогал мою задницу, чтобы убедиться в её температуре. Поцеловал линию челюсти, прокладывая мокрую дорожку вниз к плечу.
─ Хочешь ещё раз сделаю? ─ он нашёл какое-то привлекательно-вкусное для себя местечко на шее и принялся целовать эту точку.
─ Тебе разве не нужно готовиться к спектаклю?
─ Чёрт, который час? ─ Тарьяй клацнул костяшкой пальца по кнопке телефона. ─ Нужно ещё домой успеть.
Он досадно начал натягивать трусы, брюки, а потом кинул в меня взглядом, полным нежности. Я такой уже видел: случай с наволочками, случай с автобусом. Только в этот раз не понял, что послужило причиной снова.
* * *
На сцене стоял тот самый стол. Сука, да за что? Стояки и так частенько некстати, но такого удара в спину я не ожидал. Казалось бы, театр, вокруг полно народа. Ничего возбуждающего.
Но блядский, блядь, стол. На котором мы трахались недавно!
Ничего особенного. Четыре деревянных ножки, крепкая столешница. Но тот теперь казался таким развратным, будто на сцене творилась какая-то жаркая порнуха.
Если бы использующие его знали, что творилось на нём несколько часов назад… Я еле сдерживал рвущиеся наружу смешки.
Наконец, не вытерпев, я издал полузадушенный звук ─ было похоже, то ли мне смешно, то ли больно, то ли плохо. То ли я просто дебил. Я поймал взгляд Тарьяя со сцены. Он вдруг посмотрел куда-то сквозь меня расфокусированным взглядом. Закусив до боли пальцы, я прыснул со смеху в кулак. В мерной творческой тишине зала смешок оказался слишком громким. Рядом сидящие оглянулись в мою сторону, бросив убийственные взгляды. Кое-кто даже предупреждающе шикнул.
Я взглянул на сцену и увидел, что Тарьяй вместе с остальными актёрами улеглись на этот стол. Перед глазами как назло пронеслись картинки воспоминаний, член дёрнулся вроде тоже хотел посмотреть представление.
Иисус. Дожить бы до конца.
Унесите кто-нибудь этот стол со сцены! Скорее, мать его. Это уже не смешно.
Или придётся выносить меня.
* * *
Мы подъехали к дому Тарьяя на такси, за разговором не заметив дороги. Тарьяй настоял отпустить машину, потянул меня за руку.
Остановившись возле привычного входа на заднем дворе, мы поцеловались. Тарьяй оторвался от меня, облизнул губы, смакуя приятный вкус, посмотрел очень красивыми глазами, в которых плыла пьяная дымка.
─ Поможешь мне кое с чем дома?
─ Не с этим, случайно? ─ я сжал член Тарьяя через брюки.
─ Эй, ─ выпалил он с долей оскорбления. Конспиратора рассекретили слишком скоро.
─ Тебе понадобилась какая-то помощь именно сейчас? Или ты хочешь, чтобы я поздоровался с твоими родителями?
─ Их нет, они ужинают у друзей, ─ выдал Тарьяй, очевидно, не подумав и не разглядев намёк на подстёб.
─ Ах да. Какое совпадение! У вас шифровщик потёк, Мистер Му.
─ На что ты намекаешь?
─ Я вижу насквозь, что ты врёшь.
─ Ничего ты не видишь!
─ Попробуй снова. Ещё раз ко мне подкатить.
Тарьяй недоумённо моргнул.
─ Ну, давай, ─ подначивал я, еле сдерживаясь от смеха.
─ Зайдёшь? ─ просто сказал он с долей неуверенности.
─ Так-то лучше. Зачем так извращаться, выдумывать всякую ерунду? Это же легко: просто сказать всё, как есть.
Тарьяй закатил глаза.
─ Обязательно было подмечать это? Догадался ─ молодец.
─ Возьми леденец. Шутка.
─ Очень двусмысленная, между прочим.
─ И очень кстати. Ну прости, не смог сдержаться. Было сложно не подметить. Ты такой великий планировщик. Всегда всё планируешь, планируешь… Строишь корыстные схемы.
─ Сотри эту ухмылочку с лица, ─ Тарьяй дёрнул подбородком. ─ Я пока лишь пригласил войти.
─ Какое двуликое предложение.
Его лоб фальшиво нахмурился.
─ Я шучу.
─ Конечно же, ─ Тарьяй устало развёл руками и набычился.
─ Мой командир сказал, в субботу, я боюсь лезть поперёк его графика.
─ Считай, сегодня генеральная репетиция, ─ Мистер Му сочно поцеловал меня.
Мы вошли в дом. Тарьяй быстро стянул с себя куртку, повесил её и мою в шкаф. Если говорить точнее, аккуратно впихнул их и придавил дверцей.
На кухне мы уселись за стол. Для приличия я оглядел помещение, хотя глаза хотели смотреть только на прекрасного Мистера Му.
─ Выпить хочешь? ─ спросил Тарьяй, подойдя к холодильнику.
─ Д-д-а. Да.
─ Пиво? Лимонад?
─ Лимонад.
Тарьяй саркастично скривился и достал два пива.
Он присел рядом со мной, слишком близко придвинув стул, так чтобы наши бёдра соприкасались. Я развернулся навстречу, вклинив колено между его коленями, которое он тут же легонько сдавил.
─ Как тебе спектакль? ─ спросил Тарьяй, с нескрываемой нежностью рассматривая моё лицо.
─ Хотел спросить то же самое у тебя. Как тебе закрытый показ?
─ Хм… Ничего. Только почему-то мне для маленькой группы людей играть труднее. Когда зрителей больше, мне легче.
─ В жизни тебе нравятся маленькие компании, сцена ─ самое место для твоего альтер-эго.
Тарьяй искренне удивился тому, что я обратил на это внимание.
─ Верно.
Он немного расслабился и перестал ёрзать.
─ Это странно вообще. В зрительном зале я люблю большое скопление людей. Люблю большие помещения с высокими потолками – отчасти за это люблю здания театров. Но что-то большое на открытом воздухе ─ нет. Фобия.
─ Правда?
─ Да. Боюсь строек и заброшенных домов. Чем больше, тем страшнее.
─ В этом весь ты. Я не удивлён.
─ Это странность.
─ А по-моему, это забавно.
─ Да тебе всё всегда смешно.
Я понял, что мы с Тарьяем одновременно вспомнили об одном и том же. Он притворно задохнулся от возмущения.
─ Я слышал, как ты смеялся в зале.
─ Бля, ты заметил, вот чёрт.
─ Конечно, я сразу узнал твой дебильный ржач.
Он лучезарно расплылся в улыбке от моего тут же прозвучавшего гортанного смеха, так что стало понятно: вовсе он не считает его дебильным.
─ Ты просто сидел и хихикал, молодец, Холм, − Тарьяй закрыл ладонью глаза в фальшиво-стыдливом жесте вроде моё неуместное веселье его на самом деле волновало. ─ Мы, между прочим, серьёзные темы поднимали.
─ Я ржал не из-за этих тем. Сам попробуй послушать о каких-то серьёзных вещах, видя тот самый стол, на котором мы трахались несколько часов назад.
─ Уж поверь, я знаю, каково это, я был ближе к нему.
Я чмокнул Тарьяя в улыбающиеся губы. Он пропустил пальцы как расчёску по моим волосам, пощекотал за ухом.
─ Ты знал, что герои спектакля – это в некотором роде наши альтер-эго? ─ я покорно прислушался. Мне определённо нравилось, с какой охотой он обсуждает со мной вопросы, которые ради других ему поднимать чаще всего не хочется. ─ Вообще, весь проект начался с того, что мы раскрывались друг другу, рассказывая о себе какие-то личные вещи. Итоговый результат содержит много чего от каждого из нас.
─ Я думаю, так всегда бывает. Ты приносишь в своего героя что-то от себя. Гамлета, например, сыграло много актёров, но каждый раз это смотрится свежо. Поэтому люди не устают смотреть на это вновь и вновь.
─ Но здесь связь напрямую. Герои, которых мы играем, основаны на наших собственных судьбах.
─ Да, и введены в историю, где всё преувеличено для драмы и динамики сюжета.
─ Эм, не настолько.
─ Альтер-эго же, ты сам подтвердил.
─ Ну да, но каркас моего персонажа взят с меня. А это уже много.
─ Тарьяй, твой герой говорил такие вещи, которые не свойственны тебе. Хочешь сказать, что это та самая основа основ? Твой персонаж рассказывал о тебе намного преувеличивая факты, а значит, он новый, оригинальный персонаж. Потому что всё на свете – это преувеличение от чего-либо. А так и получается что-то новое. Эм-м, я немного мутно выражаюсь…
─ Не объясняй, я понял тебя.
─ Например, твой герой сказал, что его все ненавидят.
Тарьяй дёрнул плечом в беспокойном жесте. Ну бред, он же не думает так на самом деле?
─ И что его изнасиловали, ─ напомнил я, чтобы разрушить все его доказательства и покончить с этим спором при помощи бесконкурентного аргумента.
Тарьяй опустил ресницы, поковырял пальцем этикетку на бутылке пива и притих. Моё сердце провалилось куда-то в желудок.
─ Или… ─ я всегда думал, что если словами, даже самыми пустыми, заполнить лишнее пространство в беседе, то это сделает её не такой напряжённой. От страха в груди заклокотало, я пытался убедить себя, что всего лишь накрутил это всё, навыдумывал плохих вещей, а реальность сейчас меня успокоит. Но Тарьяй всё молчал и молчал.
─ Тарьяй…
Его профиль расплылся перед глазами, голова закружилась, как если бы я всматривался в стерео-картинку.
─ Тарьяй! ─ резко окликнул я, потому что ещё секунда неизвестности меня убила бы.
Он немного задвигался на стуле, облизал верхнюю губу, подковырнул пальцем краешек этикетки на бутылке, с шумом потянул за неё.
─ Иногда способ признаться находится совершенно неожиданным образом, ─ ровно ответил он.
─ Что?
─ Ты вроде бы признался, но вроде бы и не обнажился полностью, не нарушил зону своего комфорта. Хорошо, когда персонажи говорят за тебя больше, чем ты сам можешь это сделать.
─ Тарьяй. Что ты такое говоришь?
Кровь загудела в ушах, а к горлу подкатила тошнота.
─ Я рад, что мне выпала такая возможность, и я признался. Я хотел рассказать. И одновременно не хотел.
─ Рассказать «что»? ─ от нервов громко и грубо выпалил я.
Тарьяй поднял тяжёлый взгляд исподлобья. Лицо его сделалось серым, отстранённым, я будто не знал этого человека, сидел рядом с незнакомцем, будто кто-то вдруг подменил его. Это всё казалось дебильным кошмаром.
─ Извини, извини, что ору. Я… Тебя изнасиловали? ─ слова слетели с языка и показались такими чужими, как на неродном языке, как какая-то непонятная абракадабра.
Я ждал, что его лицо скривится от глупостей, которые я несу. Я с нервным нетерпением ждал, что он примется меня ругать, «не смей думать об этом, мысли ведь материальны». Но с каждой секундой молчания Тарьяя надежда исчезала. Кажется, я даже на миг возненавидел его за то, что он не давал никаких опровержений.
─ Пожалуйста, не молчи, ─ взмолился я каким-то не своим голосом.
Как в замедленной съёмке Тарьяй разлепил губы. У меня всё перевернулось внутри от плохих предчувствий.
─ Мне было двенадцать.
Что-то жгучее опалило мне лицо, затылок. Перед глазами поплыл туман.
─ Кто? ─ выдохнул я едва слышно, потому что желудок скрутило так, что меня вот-вот вывернуло бы наизнанку.
─ Мой отчим… ─ Тарьяй слегка дёрнулся всем телом, и у меня ещё больше закружилась голова.
─ Какой ещё… Твой отец?
─ На самом деле, он мне не отец. Мама вышла замуж во второй раз.
Горло сдавливал душащий спазм. Ресницы Тарьяя трепетали, как мотыльки, слетевшиеся на свет неоновой лампы. Они отбрасывали тени под его глазами, и мне казалось, что ничего ужаснее я в жизни ещё не видел.
─ Я практически сразу привязался к этому человеку, ─ снова заговорил Тарьяй. ─ Он был добр, заботился обо мне, мы были лучшими друзьями. Я ничего… такого за ним не замечал никогда. Наверное, просто не понимал ещё, что такое вообще возможно. В детстве я был похож на девчонку, ты же видел мои фото. Наверное, поэтому всё и произошло. Провокация с моей стороны.
─ Тарьяй! Нет!
─ Временами я считал, что сам виноват.
─ Боже… ─ подскочивший пульс барабанил внутри черепной коробки, я резко встал, смерил двумя лихорадочными прыжками комнату, вернулся обратно, присев на пол перед Тарьяем. Ладони его дрожали, были холодными. ─ Что же это такое, Тарьяй? Ты… Ты почему молчал? Почему… Ты… Ты кому-нибудь рассказывал об этом? Маме? Блядь! Блядь! Тарьяй. Только не говори, что ты не рассказал ей! Строил из себя благодетеля? Да, это правда? Не хотел разрушать её, блядь, счастье с этим уродом? Пожалуйста, скажи, что ты не сделал этого! Нет? Да? Блядь! Блядь.
Его глаза пробежались по моему лицу сначала изучающе, потом как-то разочарованно, горько. Он бережно сжал мои пальцы, опустил вдруг побледневшее лицо.
─ Лучше бы так всё и было, ─ я на опережение читал по его губам. ─ Лучше бы я не рассказал и думал всю жизнь, что меня бы поддержали. Что я не остался один, если бы не моё благородство или трусость, ─ он поднял глаза, до краёв заполненные целыми озёрами слёз. ─ Но я сказал. Я рассказал маме после второго раза, как он полез ко мне.
─ Что? ─ одними губами прошептал я.
─ Она выслушала, внимательно, без эмоций. Долго слушала и ничего не отвечала. И потом она сказала: «Это же неправда, Тарьяй? Ты ведь всё это выдумал, да? Ты выдумал, чтобы привлечь к себе внимание? Ничего ведь не было?», ─ скопившиеся в глазах озёра потекли дорожками по его щекам наперегонки. Внутри всё похолодело, словно меня полоснули ледяным ножом. Стало нечем дышать. Меня могло стошнить от страха в любую секунду.
Тарьяй потянул носом.
─ И тогда я сказал «да». «Да, я это выдумал. Я хотел обратить на себя внимание».
Он прикрыл глаза. Ресницы мокрыми стрелочками смотрели вниз. На щеках высохли влажные дорожки, так быстро, будто Тарьяй мог этим управлять. Возможно, уже прошла целая вечность, а я и не заметил.
─ Однажды, спустя несколько лет, мама заявила, что я отобрал у нее мужика. Что я трахался с её мужиком…
Никогда и ничего больше не сможет произойти хуже этого. Никогда ничего хуже мои уши уже не услышат.
─ Когда это прекратилось?
─ Мне было четырнадцать.
Можно мне просто сдохнуть от инфаркта прямо в двадцать один?
─ Он, кстати, и дал мне моё прозвище ─ Ти. Я любил это прозвище, оно было мне дорого. Но… Когда он лапал меня, он называл меня «Ти». Это было самое отвратительное. Ведь когда мы ещё были просто друзьями, и он называл меня так, он думал об этом… О том, что хочет со мной сделать.
─ Я убью его, − на одном дыхании проговорил я.
Тарьяй горько покачал головой, начал что-то вырисовывать на моих ладонях, водя пальцами.
─ Всё закончилось…
─ Нет, я не убью его, ─ я сжал пальцы Тарьяя в своих. ─ Я сначала оторву ему член, затолкаю ему в задницу, а затем убью.
─ Да нечего отрывать. Я ему отомстил.
─ В смысле?
─ Ну… ─ Тарьяй слегка дёрнул уголком рта. ─ Когда однажды всё это повторилось и он полез ко мне, я весь сжался и его член отвалился.
─ А?
─ У меня там всё очень остро, крепко, вот я и отхерачил ему хер…
Я охренел от стукнувшей неадекватности в моей голове. Я схожу с ума?
─ Чего?
Лицо Тарьяя резко налилось красным, губы поджались. В следующую секунду он взорвался в громком заливистом смехе.
Упав с пяток на задницу, я тупо уставился на него. У него нервная истерика или…
─ Это, блядь, шутка, что ли? ─ догадался я.
─ Пиздец, ─ Тарьяй давился хохотом, ─ я уже не мог ничего получше на ходу выдумывать, ты бы видел своё лицо…
─ Ты прикалывался? Это всё неправда?
Тарьяй без стеснения хохотал во всё горло, стуча кулаком по столу.
─ Да твою ж мать, ─ застонал я, ─ ты чё?
Тарьяй ещё громче загоготал.
─ Так ты всё это выдумал?
─ Господи, ─ сквозь смех выдавливал он. ─ Конечно. Никто меня не насиловал. Успокойся уже.
─ Ты, блядь, нормальный вообще? Нельзя так делать, придурок! ─ я вскочил на ноги, злобно навис над ним сверху вниз. Из глаз вот-вот должны были посыпаться искры.
─ Ты сколько раз повторил, что я не умею врать? Намекал, что я плохой актёр. Получай! Как человеку искусства мне это в душу запало.
─ Тарьяй, твою мать! У меня чуть сердце в пятки не «запало», ты вообще соображаешь, что говоришь?
Он провёл ладонями по лицу, словно снимая с себя маску.
─ Да успокойся ты. Иди сюда.
─ Я был способен на убийство! Я реально хотел оторвать человеку член. Как можно так шутить? Как вообще… У тебя ведь пальцы по-настоящему дрожали… Ледяные пальцы… Лицо побледнело… Как я, нахуй, мог догадаться, что это шутка? Сотри эту самодовольную ухмылку с лица, я ебал так убеждаться в твоих актёрских талантах. И хватит ржать, это ни хрена не смешно. Нет, не лезь теперь ко мне!
Тарьяй пытался ткнуться губами в мои губы. Я сопротивлялся и уворачивался от приставаний.
─ Нет, этого не будет. Всё, приятель. Увидимся завтра на съёмках.
Тарьяй подскочил, как пружинка.
─ Что? Ты уходишь? ─ он тянул и тянул ко мне руки, стараясь уладить всё обычным объятием.
─ Представь себе!
─ Хенрик! Ну ты чего?
─ Догадайся, блядь!
─ Да ладно тебе!
─ Тарьяй, некоторые вещи не могут быть забавными, как ты над ними ни пошути.
Он беспокойно пожевал губу, глаза его пугливо заметались по комнате.
─ Хорошо, я понял. Извини, не знал, что это может так по тебе ударить.
─ Ты ещё и не знал! Великолепно!
─ Да подожди ты! Эй, не смей уходить!
Я остановился, сложил руки на груди, выжидая его следующих действий. Тарьяй покраснел, переступил с ноги на ногу, но решил, всё-таки, высказать.
─ А как же минет?
Я даже поперхнулся от возмущения.
─ Ты прикалываешься? Мелкий, ты чё?
─ Да прекрати уже, ─ голос Тарьяя прозвучал с долей истерики. Ну надо же! «А минет?». ─ Я ведь извинился. Иди ко мне.
Он со скорбью в глазах смотрел, как я застёгивал молнию на куртке. Не согласный с моим категоричным решением уходить, он отчаянно потянул вниз её, а затем и молнию на моей ширинке.
─ Хенке! Ну! ─ он был похож на ребёнка, которому пришлось делиться с нелюбимым братом новеньким велосипедом: весь такой расстроенно-трогательный.
Я удержал его руки и выдал с абсолютной уверенностью:
─ Увидимся!
По дороге обратно меня раздирал смех. Даже нормально психануть на него не могу. Что за дела? Побочки от влюблённости уже лезут.
«А как же минет?». Это же пиздец, Сандвик Му.
Придурок.
* * *
Mister Moe (9:21) Хочу тебя. Как день?
Mister Moe (9:41) Хенрик, ну перестань дуться!
>> (9:44) Хочу тебя. Я не дуюсь.
Mister Moe (9:45) Ты молчишь с самого вчерашнего вечера. Прекрати вот это всё. Я люблю твою болтовню, хватит меня мучить!
>> (9:47) Ты мучаешься, когда я тебя не пытаю своей болтовнёй?
Mister Moe (9:49) Я соскучился.
Mister Moe (9:49) Не веди себя, как мудак.
Mister Moe (9:52) Ты не мудак. И даже не «как мудак». Извини.
Mister Moe (9:58) Ну прости ты меня уже!
>> (10:00) Всё в порядке. Через три часа увидимся на съёмках.
Mister Moe (10:06) Придурок.
