Утраченное — не вернуть. Клятвы все свои нарушишь и ранишь ты людей сердца. Тогда поймёшь, что ничто не длится вечно и всегда. Двух не стало. Осталось лишь трое, но через год не станет и их. Стоит великой семье погибнуть и явится монстр, грядущий во тьме
Слова звучат в голове первородной снова и снова. Прошлой ночью, кто-то будто влез к ней в сознание, проговаривая фразу раз за разом. Страх овладел ею, показывая самые потаенные ужасы души, спрятанные за семью печатями. Она точно помнит кровь, что отчетливо ощущалась на губах. Помнит, как клыки вонзались в чью-то плоть, разрывая шею. Запах жертвы был знаком, но память отчаянно отказывалась восстанавливать события странного сна. Девушка, которой Дукейн стала, кричала изо всех сил. Бедняжка сопротивлялась неведомой силе, пытающейся подчинить тело. Она шептала: «Берегись, Элизабет», «Они совсем рядом», «Ты не должна сдаваться тьме», «Вставай!». Дрожь окутала полностью, не давая глазам сфокусировать внимание на одной точке. Пространство вокруг нее плыло, принося дискомфорт. Комната вращалась настолько быстро, что Бет не могла твердо стоять на ногах, поднявшись с постели. — Элизабет? — Марсель? Руки вампира сразу же подхватывают Лиз, когда та отстраняется от комода, дававшего хоть какое-то равновесие. Жерар укладывает бывшую возлюбленную обратно, замечая алые следы на ее одежде и шее. — Что с тобой произошло? — Я не знаю, не помню ничего. Все вертится и… Теплая мужская ладонь на щеке ощущает совсем как раньше, правильно и жутко необходимо. Лицо напротив искажено непониманием и нотками боязни на нечто непоправимое. Веки шатенки закрываются сами собой, пока чужие уста накрывают ее. Элиз вновь оказывается в своем кошмаре… повсюду темные борозды, тянущиеся откуда-то извне и тишина Злобный хохот, разрушающий беззвучие, похож на голос гоблина из детских страшилок, пугающих малышей до чертиков, но пробирающий до костей не меньше, чем ледяной ветер. — Нет, — толчок в грудь останавливает пыл вампира. — Кажется, я кого-то убила прошлой ночью. Или меня заставили это сделать. Дыхание постепенно выравнивается, давая шанс мыслить здраво. Пальцы перебирают кулон, занимающий место на шее, чтобы немного отвлечься. — А что ты здесь делаешь? Вампир немного отсаживается, чтобы достать из кармана сложенный лист бумаги. — Меня попросили передать тебе вот это. — Моя дорогая леди. Надеюсь, что ты сможешь почтить наш праздник своим присутствием. С любовью, Тристан, — искренняя улыбка расцветает на лице первородной. — Галантен, как и всегда. — Ты знакома с Неясытями? И с ним? — Очень близко. — Элайджа в курсе? — Ему об этом знать необязательно.***
— Мои дорогие друзья, благородные дамы и господа. Я рад видеть вас всех сегодня. Такие приемы бывают не часто, ведь нам редко удается собраться всем вместе, — Мартел обводит взглядом собравшихся гостей, задерживаясь на спутнице своего создателя. — Отдельно я бы хотел поприветствовать нашего особенного гостя, мистера Марселя Жерара. Осталось понять одну очень важную вещь: "Достоит ли он присоединиться?". — Странно, — протягивает мужчина. — Это вы обратились ко мне с просьбой. — Увы, мне бы хотелось все вам разъяснить, вот только столь ответственное дело решил на себя взять наш особенный гость. Я знаю, что многие пришли сюда, чтобы воочию увидеть ее прекрасный лик. Моя очаровательная леди, мисс Элизабет Дукейн. Взоры толпы направились к основанию винтовой лестницы, где стояла первородная. Платье лазурно-синего цвета сияло в свете многочисленных ажурных ламп, свечей и софитов, пока девушка изящно сходила вниз по ступеням, цокая каблуками. Сердце Майклсона пропустило несколько болезненных ударов, что не скрылось от чуткого внимание Хейли. — Какого черта здесь происходит? — спросила волчица, но вопрос Маршалл-Кеннер остался без ответа. Элайджа смотрел на возлюбленную с нежностью и восхищением, совершенно забыв о том, что сам разорвал их связь. — Ты, как и всегда, излишне прямолинеен, — мужские губы касаются тыльной стороны ее ладони в приветствии. — На чем ты остановился? Ах, да, точно. Марселлус, думаю, ты еще не заметил. У тебя украли нечто ценное… Дневное кольцо. Задача весьма проста: «Найди человека, укравшего его». Затем, тебе нужно будет всего лишь забрать свою вещь. Несмотря на внешнее благородство и искренние нравы, Неясыти не брезгуют грубой силой. Вернешь пропажу — победишь и присоединишься, а если тебя постигнет неудача — смерть. До рассвета несколько часов. Вампирша берет в свою руку бокал с шампанским, медленно направляясь в сторону претендента. — Желаю удачи. Темнокожий шумно выпускает воздух и уходит. Даже в столь обыденном жесте виднелась злоба. Шатенка наблюдает за ним равно до тех пор, пока чужая ладонь не оказывается на талии. Ее прижимают к себе с силой, давая ощутить весь спектр нахлынувших эмоций. — Потанцуешь со мной? — шепот возле уха пробуждает целый рой мурашек, разлетающийся по телу в мгновение ока. — Не будь таким наглым, и не задирай нос, дорогой. — Кажется, что наше с тобой сотрудничество ему не по нраву, — говорит Тристан, замечая взор напротив. — Сотрудничество? Теперь ты это так называешь? — Твой образ творит со мной невероятные вещи, Элизабет. А мне, не хотелось бы испортить столь отличительную вещь. Пара смотрит друг на друга с явным желанием в глазах. Вокруг них разгорается настоящее пламя, способное уничтожить всех и каждого, но только не их самих. Он аккуратно касается большим пальцем молочной кожи, мягко проводя по щеке. Его дыхание замирает, едва Лиз дарит свой далеко не первый поцелуй. Женский аромат дурманил разум, проникая глубоко, где голубоглазый забывал о неправильных чувствах к собственной сестре. От подобных эмоций можно было потерять разум, но не сейчас. — Пожалуй лучше остановиться. Иначе моё навязчивое желание взять тебя прямо здесь станет не просто замыслом. — Я бы не отказалась, но, похоже, что нам действительно стоит увидеться позже. — Буду ждать. Легкая эйфория, завладевшая ей, растекается по венам приятной негой, пробуждая голод. Еретик с трудом глотает вязкую слюну, которая так некстати застряла в горле комом. Наслаждение от близости улетучивается подобно высшему пику удовлетворения, наращивая внутри сплетение ярости. — Вам нехорошо? Юноша в маске перед ней изучает резко переменившееся состояние почетной гостьи, поддерживая ту за локоть. — Может быть, вам стоит выйти на балкон и подышать свежим воздухом? Слова незнакомца звучат правильно, и поэтому Бет разрешает ему увести себя подальше от толпы. Легкие начинают гореть от недостатка человеческой крови, хотя в ту секунду вампирше вообще было плевать на принадлежность жидкости к какому-либо виду. Ей дико хотелось вонзить свои клыки в кого-нибудь, чтобы убрать неизвестно откуда взявшееся ощущение полного истощения. Ему не следовало вмешиваться. Он не должен был ничего предпринимать и следовать плану, но, как и бывает обычно, план полетел коту под хвост. — Лиз? Лиз, посмотри на меня. Лиз! Шатенка не слышит ничего вокруг, не слышит, как ее зовут по имени, и даже то, как ее пытаются успокоить и воззвать к разуму. Перед ней стоит мешок с желанным веществом. Он похож на магнит, притягивающий к себе железо, но на этот раз мишенью становится Дукейн. Из горла вырывается угрожающий рык, вслед за которым девушка нападает. Силы явно не равны, но темноволосый двигается также быстро, избегая ударов и попыток укусить. — Я не знаю, остался ли в твоей голове здравый смысл или ты сама, но слушай… это не ты, Лиз. Тебя контролируют! Очередное нападение озверевшей Бет провоцирует падание обоих вниз. Первородная оказывается сверху, захватывая мужские руки невидимыми оковами. Магия ломает его кости, заставляя хрипеть от боли. Он не верит… это не его любимая. Перед ним совершенно другая личность, которая появилась благодаря воздействию самых темных заклинаний. — Romper los grilletes*, — срывается с уст юноши прежде, чем белоснежные клыки вонзаются в сонную артерию. Серебряная цепочка Элизабет рвется, падая в траву в паре сантиметров от ее расположения. Затылок словно бьют чем-то очень увесистым и тяжелым, заставляя зеленоглазую стиснуть зубы и прижать к голове ладони. Череп будто сдавливают тисками, пытаясь раздавать кости и вынуть мозг. Чужие объятия уже не имеют совершенно никакого значения для нее, ведь даже шепот их хозяина кажется невыносимым.