Реванш Чёрного Короля

      — Шевелитесь, вы, пустынные отродья! — Уильям Маврикен, недовольно вытащив изо рта сигару и смачно хрюкнув, сплюнул мутный сгусток на песок. Под жёстким взглядом его тёмно-зелёных глаз, смотрящих с широкого, но лишённого даже капли лишнего жира лица замешкавшиеся было копатели, нанятые из бедняков Каира, вновь вонзили заступы в неподатливую безжизненную землю. Песок не обладал крепостью скалы, но мириады песчинок разом превосходно гасили силу удара. А проклятые песчаные дюны этого края были на удивление текучи под порывами горячего ветра, порой просто обнуляя несколько часов работы, возвращая раскопки к искомому состоянию.       Глава экспедиции раздражённо скривился при виде смуглолицых болванов, единственное преимущество которых было в практически бесплатности их труда. Учитывая нынешнюю неспокойную обстановку в Египте, разного рода копателей для очередной археологической экспедиции можно было нанять по воистину бросовым ценам. Между выбором воевать или копать за гроши и еду местная голытьба всё же предпочитала копать. Другое же немаловажное качество подобных работников заключалось в том, что если по итогам миссии они затеряются в этих бескрайних песках — никто их искать не будет. Последнее обстоятельство было красноречиво расписано главным вдохновителем всего дела, прозрачно намекнувшим, что, если американцы не хотят в итоге проливать на древние камни гробниц собственную кровь, неплохо было бы захватить с собой пару-тройку десятков разменных жизней.       Кстати о вдохновителе, который и привёл отряд девятерых, считая его самого, охотников за удачей, и двадцать пять каирцев к этому месту…       — Ты уверен, что ничего не напутал, Вальтер? — прятавшийся от палящего жара под тентом крепко сбитый мужчина тридцати пяти лет от роду, в самом рассвете сил, слегка покосился на стоявшего рядом знатока египетской истории. От Маврикена он отличался, словно раннее холодное утро на берегу Аляски от жаркого дня Кентукки. Совсем ещё мальчишка. Лет двадцать-двадцать один, не больше. Худощавый, можно даже сказать, стройный. Коротко подстриженные чёрные волосы и бледное лицо (и как он только здесь не загорел после трёх лет в Египте, по его же словам?) с чертами, о которые порезаться можно, сейчас были почти полностью закрыты белоснежным платком, предохраняющим от жары и песка. Только глаза и выделялись. Арктического голубого цвета, цепкие. Впрочем, тёплыми они тоже могли быть. Этот прохвост умел быть обаятельным и быстро нашёл общий язык с парой девушек, бывших в числе людей Уильяма, чем вызвал просто бешеное неудовольствие пытавшихся заигрывать с ними ребят. От расправы египтолога тогда спасла только личная протекция предводителя отряда, заявившего, что «этот сукин сын сейчас стоит дороже, чем любой из вас!»       Одним словом, Вальтер Мортис был типом, который по определению доверия внушать не должен. И когда он только заявился в контору братьев Маврикенов, занимавшихся в этих пустынях поисками нефти, с идеей раскопок мифической гробницы древнего египетского учёного, первым же делом его едва не выставили обратно на полуденную жару с пожеланием никогда больше сюда не возвращаться. Но… парень оказался крайне упёртым, продемонстрировав несколько каноп, инкрустированных золотом и драгоценными камнями. По его словам, такие он нашёл, когда работал ещё подмастерьем у некоего Уолтера Эмери, приезжавшего на раскопки в Саккару раньше. Эмери тогда, правда, так ничего и не добился. Но следовало признать, Мортис оказался на удивление убедительным, сыпя фактами из древних летописей, в которых сам Маврикен мало что понимал. Зато очень хорошо понимал язык денег. Даже учитывая, что золота на этих канопах было не так уж много, их продажа на чёрном рынке, организованная братом Уильяма, окупила, считай, половину этой экспедиции. Так сказать, вклад мальчишки в общее дело. Даже если они так и ничего не нашли бы, потери были бы не такими большими. А вот сорвать куш, так, как в своё время сделали многие расхитители гробниц — они вполне могли. На том и порешили. Молодой (и перспективный, как он сам, похоже, рассчитывал) египтолог должен был стать проводником отряда, а также консультировать людей по местам раскопок и в самой гробнице. В то время, как на нефтяниках лежала сама организация экспедиции. По добыче условились просто. Мортису доставалось двадцать процентов от того, что в среде предприимчивых людей было принято называть сокровищами, а также получал все права на добычу, не столь ценную в плане продажи, но представляющую важность в качестве научного открытия.       И вот уже вольные охотники, пользуясь тем, что Египет и другие страны Арабской Лиги насмерть сцепились с палестинскими евреями, направили свои стопы к первому из пирамидальных комплексов некрополя. И копали уже не меньше, чем неделю. Пока что безрезультатно. Поэтому некоторые вопросы и возникали. Чем дольше они здесь находились, тем больше была вероятность, что могли возникнуть проблемы с законом.       Костлявая тень, которая, как иногда казалось Маврикену, почти что не моргала, слегка шевельнулась, обозначив лёгкий вежливый поклон.       — Поверьте мне, мистер Маврикен. Я абсолютно уверен, — узкая ладонь Мортиса с осторожностью легла на рукопись, которую тот держал с почтением куда большим, чем он проявлял к большинству людей. — Учитывая, как мы углубились — по моим расчётам, ещё один-два дня работы, и мы обнаружим вход в гробницу Великого Визиря.       — И всё-таки, почему не пирамида? — Билл вновь закусил кончик сигары, кивнув в сторону циклопического, не меньше шестидесяти метров в высоту, сооружения, что устремляло вверх свои пять ступеней. — Ты говорил, что это место — семейная гробница Фараона. И его ближайшего советника, скорее всего, похоронили там же, рядом с его царём. Зачем же тогда мы ищем отдельный вход? Быть может, зайдём с главного?       Не то чтобы глава нефтяного треста не доверял своему неожиданному партнёру. Точнее, не совсем так. Он не видел возможной выгоды, которую получил бы Вальтер Мортис, если бы ему вздумалось предать своих спутников, или как-то водить их за нос. Во-первых, он один и безоружен. Во-вторых, даже если бы хоть каким-то чудом у него получилось бы избавиться от попутчиков, Мортис всё равно не смог бы оттранспортировать и сбыть товар без помощи Маврикенов. Да и из пустыни выбраться в одиночку было бы проблематично. Так что в каком-то смысле Уильям египтологу скорее доверял, чем нет. Однако некоторые моменты его немного настораживали.       Платок, прикрывающий лицо юноши, чуть дёрнулся, как будто его хозяин насмешливо улыбнулся       — Полагаю, так рассуждали многие, в том числе и те, кто приходили сюда до нас. Полагаю, за эти тысячи лет таких было немало. Скорее всего, так рассуждали и учёные, примерно двадцать лет назад вскрывшие гробницу Тутанхамона. Я думаю, мне не нужно говорить вам, как это для них закончилось.       — Вальтер, — в голосе мужчины зазвучала откровенная ирония. — Ты же не веришь в эти идиотские байки о проклятии гробницы? Мне ты показался весьма разумным человеком. Человеком деловой хватки, а не идеалистично настроенным искателем мифов и легенд.       — Разумеется, не верю, — выражая презрение слухам, пожал плечами Мортис. — Хотя моё полное имя и несколько навевает мысли о скоропостижной смерти. А вот во что я верю — так это в то, что слуги Царей-Богов не были дураками. И, скорее всего, напичкали гробницы своих повелителей целой прорвой ловушек разного рода мерзопакостности. Например, ядом, который остался в гробнице спустя тысячи лет — который, в конечном итоге, и мог послужить причиной скорой смерти археологов. И кто его знает, какие именно сюрпризы хозяин первой пирамиды, и тот, кто для него эту гробницу создал, припасли для тех, кто решит сунуться в их посмертное обиталище?       Слегка выругавшись, Маврикен всё же нехотя кивнул. Версия с ловушками казалась ему вполне правдоподобной. А Вальтер снова показал себя разумным человеком.       — А в том случае, который мы сейчас пытаемся раскопать…       — Вместо того, чтобы ломиться сквозь парадный вход и блуждать по лабиринту подземного комплекса, полного ловушек, мы зайдём в гробницу с входа, который принадлежал самому Имхотепу, — пальцы молодого человека вновь прикоснулись к манускрипту. — Описание ключей, которые у меня, по счастью, есть. Избежим большинства неприятных неожиданностей, а те, которых избежать не получится, примут на себя наши доблестные работники, что пойдут в авангарде.       Нефтяник улыбнулся, покровительственно кивнув парню. Доводы вновь звучали вполне разумно, полностью успокоив паранойю дельца. Вальтер же, откланявшись, переместился поближе к рабочим, изредка отдавая короткие, резкие команды на их родном языке, которые, судя по тому, как боязливо жались египтяне, пугали их едва ли не больше, чем окрики Маврикена.       — Ты же не собираешься действительно отдавать ему пятую часть того, что мы найдём? Если мы найдём? А, Билли? — раздался сзади недовольный голос. Уильям, чуть закатив глаза, развернулся, посмотрев младшему брату в глаза. В отличие от старшего из Маврикенов, Джозеф своей комплекцией куда больше напоминал Мортиса. — Ведь не собираешься же? Некоторые из парней и так мечтают порвать его на лоскуты. И очень сильно надеются, что единственная из причин, почему этот мерзавец ещё жив — это то, что он нужен для поиска гробницы. А когда надобность в нём отпадёт, то… — мужчина, не убиравший ладони с рукояти пристёгнутого к поясу револьвера, небрежно провёл ладонью по шее.       — А что, О’Коннелу и Дэниэлсу всё не терпится поквитаться за уведённых у них девок? — фыркнул Билл, пуская носом дым. — Мне кажется, я ясно сказал. Мозги паренька стоят куда дороже членов и жизней этих двоих.       — Так они с этим и не спорят. Пока он нужен. Но что потом?       Маврикен вздохнул, словно огорчаясь тем, что ему приходилось объяснять такие прописные истины не дуболому какому-нибудь, вроде того же О’Коннела, а брату, который был весьма умным человеком. Но не всегда умел мыслить на несколько шагов вперёд. Впрочем, учитывая почти десятилетнюю разницу в возрасте — ещё научится.       — Ох, Джо. Учить тебя ещё и учить. Да если этот Мортис не врёт, если у него действительно получится привести нас к гробнице с сокровищами, если у нас получится их реализовать, ты правда думаешь, что я буду цепляться за одну пятую их часть? Предлагаешь оставить его труп сохнуть в пустыне и тем самым убить курицу, несущую золотые яйца? — американец раздражённо щелчком пальцев отправил окурок в сторону песка. — Нет, братец. Если наш маленький друг действительно сможет принести нам прибыль — его не резать надо, а поощрять. После чего сажать в библиотеку, обеспечивать всем необходимым и готовить новую экспедицию. Пока железо горячо, пока местные власти закусились с евреями. Если всё получится — это может быть огромным подспорьем к нашей нефти.       — Это если всё получится, — скривил недовольную рожу Джо. — Не нравится он мне всё-таки.       — А если не получится, — усмехнулся Билл, срезая кончик у новой сигары. — То вот тогда уже парни с ним и смогут поговорить по-свойски. В том числе и за то, что он залез в чужой курятник.       Однако прежде, чем младший брат успел ответить, выкрики со стороны раскопок привлекли внимание обоих.       — Нашли! Мы нашли вход!!!       Впервые Маврикен слышал, как холодный, почти всегда спокойный голос Вальтера Мортиса переливается волнами нескрываемого торжества.

      ***

      — Ты уверен? — скепсисом в голосе Джозефа можно было резать. Старший Маврикен же, державший в руке факел, слегка придержал брата взглядом. После всего, что глава треста видел за этот день, он был склонен куда больше прислушиваться к словам молодого египтолога, чем раньше.       Янки, шествовавшие в арьергарде, сейчас мрачно выстроились в той части коридора, из которой отряд пришёл. Мортис же, напротив, встал у самого дальнего конца, что сейчас был надёжно заперт испещрённой множеством иероглифов каменной плитой. Посередине же стояла несколько поредевшая толпа испуганных, жмущихся друг к другу землекопов.       И было от чего переживать! За этот день команда лишилась не менее семи своих членов. Одних поглотили внезапно открывшиеся под ногами люки, ведущие в волчьи ямы, усеянные внизу тяжёлыми бронзовыми шипами, на которых кое-где ещё виднелись высохшие в пустыне кости и черепа тех, кто пытал здесь удачу раньше. Другие оказались пронзены множеством небольших коротких стрел, выпущенных из почти незаметных отверстий в стенах. А третьи и вовсе расплавились: при открытии очередной двери на бедняг брызнула соляная кислота под большим давлением. Как и предупреждал Вальтер, бывшие хозяева подземного комплекса оставили после себя множество неприятных сюрпризов. Уильям честно мог признаться — без мальчишки они бы здесь не прошли. Вальтер то ли обладал подлинным чутьём на эту дрянь, всякий раз останавливая отряд и посылая вперёд разменную монету, то ли в самом деле до мелочей изучил это проклятое место по своим древним свиткам.       С другой стороны, если гробница была защищена с такими предосторожностями… Весьма вероятно, и то, что египтяне хотели укрыть за множеством ловушек, обладало огромной ценностью.       — Мистер Маврикен, помните, я говорил вам, что будет неплохо взять с собой тех, кого после точно искать не будут? — по счастью, коренные обитатели этих мест английского не понимали. Так что археологи могли обсуждать их будущую участь, не опасаясь. — Говорил я это именно на такой случай. Цари-Боги Древнего Царства, ровно как и их слуги, не разменивались на мелочи. Они верили, что жертвоприношение порой бывает необходимо. Первая плата для тех, кто ищет встречи с тем, кого ещё при жизни считали полубогом — смерти глупцов, что потревожат ловушки. Первая линия обороны для тех, кто придёт сюда в невежестве. Дальше, по мнению создателей гробницы, могли пройти уже лишь те, кто был посвящён в её секреты. И такие посвящённые должны были знать, что путь в её глубины оплачивается кровью, — Мортис, не касаясь знаков, указал на изображения связанных и поставленных на колени рабов, над которыми уже были занесены хопеши и кинжалы. — Кровь принесённых в жертву должна окропить стену и пол гробницы. Только так мы сможем пройти дальше.       — А на воду эта защита не среагирует? — вновь подал голос всё ещё сомневающийся Джо.       — Мистер Маврикен, — Вальтер, не обращая внимания на второго брата, спокойно посмотрел в глаза первому. — За всё наше путешествие я хоть раз дал повод усомниться в себе?       Уильям отрицательно покачал головой, напряжённо раздумывая. Нет, не давал. Однако происходящее сейчас отдавало уже не древними ловушками, но какой-то откровенной древней чертовщиной. И мальчишка явно знал куда больше, чем предполагалось изначально.       — Ты сказал, что жертва — это вторая линия обороны, — зелёные глаза подозрительно сощурились. — Получается, есть и третья. Что сказано в твоей книге?       — Дураки останутся на ловушках. Послушники принесут в жертву рабов, открыв проход, но не пойдут дальше, — покачал головой молодой человек, уверенно оборачиваясь к запертой двери. — Если я правильно истолковал манускрипты — дальше нам придётся примерить на себя роль жрецов, что совершат обряд поклонения. Правильно выполненный, он отопрёт последнюю преграду на пути к гробнице.       — И ты знаешь правильный, правда же, Вальтер? — послышался девичий голос из-за спин парней. Маврикен поморщился. Вопрос был откровенно дурацким, можно сказать, риторическим. Тем более, задан он был одной из девчонок, из-за которых отряд едва не передрался. И чего, спрашивается, О’Коннелу и Дэниелсу понадобилось тащить своих, как выяснилось, ветреных пассий с собой? Проблемы одни. Вместо этого глава экспедиции деловито спросил:       — Для третьей части нам понадобятся ещё… жертвы? — он кивнул на арабов, что до сих пор, похоже, не до конца понимали уготованной им участи. Впрочем, страх в их глазах, порождённый этим местом, и так был изряден.       — Нет. Всё, что нам будет нужно, я несу с собой.       — Хорошо. Тогда… отойди в сторону. А то случайно ещё по тебе попадём, — довольно кивнул Билл, доставая свой револьвер и давая команду остальным.       Кончилось всё быстрее, чем землекопы успели предпринять хоть что-то. Град выстрелов убивал арабов на месте, отбрасывал их прямо на требующую крови дверь. Алая влага щедро окропила пол, потолок и стены. В том числе и заветную. Египтолог тем временем, властно положив руку на стоявшую у двери статую с головой ибиса, властно произнёс что-то на древнеегипетском.       — Невероятно, — изумлённый присвист вырвался из горла Джозефа, когда дверь, получив дань, с тихим каменным гулом плавно отъехала вниз. Уж не знал старший из братьев, как эта чертовщина работала, но, похоже, их проводник в очередной раз оказался прав.       — Идём, — Мортис небрежно повёл факелом в сторону тьмы, что открылась за отпертым замком. — Дальше ловушек не предвидится. Вы можете идти спокойнее.        И вновь — мрак древних коридоров, что чем дальше, тем больше вызывали оторопь даже у прожжённых дельцов, какими были братья Маврикены, которым у себя на родине частенько приходилось устраивать разборки с мафией. Однако атмосфера этого места, та темнота, что смыкалась впереди и позади отряда, стоило несущим факелы сделать несколько шагов… Порой Биллу казалось, что она постепенно начинала сводить с ума. Подтачивала психику. Во всяком случае, уже несколько раз Джо, замыкавший шествие, нервно оборачивался и вглядывался в потревоженную искателями сокровищ тень, замечая в ней подобие движения. Переглянувшись с младшим братом, в глазах которого то и дело плескалась опаска, мужчина слегка тряхнул головой. Нет, положительно, хватит с него гробниц на сегодня. Добраться до сокровищницы, взять то, что можно продать, и назад.       — Крепитесь, — голос Мортиса впереди так и сиял предвкушением. — Мы почти у цели. Осталось чуть-чуть.       Словно в подтверждение его слов, узкий и низкий коридор резко расширился вверх и в стороны, открывая вид на терявшийся в полумраке просторный зал.       — Здесь есть жаровни. Отлично, масло мы принесли с собой. Зажгите их, — деловито скомандовал проводник, быстрым шагом идя по залу. Свет его факела вырвал из темноты одну из них, расположенную под гигантским бронзовым зеркалом, что на удивление не утратила своего блеска за эти тысячи лет. — Если повернуть их под правильным углом, отражённый свет рассеется по всему помещению. Там наверху ещё одно зеркало.       Один из людей Джозефа, последовав указаниям мальчишки, склонился над первой жаровней, деловито работая зажигалкой. Ещё несколько вскоре последовали его примеру, впустив в это царство вечной ночи немного света.       Зал действительно оказался просторным, с множеством стоявших по краю колонн, покрытыми искусной древней росписью стенами и абсолютно плоским потолком.       — Ну слава богу. Хоть видно стало, что к чему, — облегчённо выдохнул Джо, даже повеселев как-то. — Хорошо, мы на месте, видимо. Вряд ли они такие зеркала поставили там, где нет ничего. Что дальше, парень? Сможешь найти вход в сокровищницу Фараона?       — Имхотеп не был Царём-Богом. Он был величайшим учёным и магом своего времени. Архитектором, что изобрёл пирамиды и колонны. Лекарем. Первым управителем своего господина. А некоторые учёные и вовсе отождествляют его с библейским Иосифом, ведь при правлении Джосера и его случилось сначала семь лет урожаев, а затем — семь лет засухи, — в голосе Мортиса прорезалась неожиданная злость, обращённая на младшего Маврикена. Лицо мальчишки, сейчас не прикрытое платком, словно потемнело. Игра света создала причудливую иллюзию, что глаза вспыхнули багровым. Словно неточность, сказанная Джо, оскорбила учёного до глубины души, заставив пожелать невежде максимально мучительной смерти.       И, прежде чем его лекцию успели прервать, он продолжил.       — Что же касается вопроса: «Что дальше?». Как я и говорил, дальше будет обряд, — пальцы юноши резко обхватили небольшую выпуклость на стене и с силой надавили вниз. Та отъехала на удивление плавно.       Уильям слегка вздрогнул при звуках вновь разнёсшегося каменного гула. Резко обернувшись, мужчина увидел, как проход, через который они только что прошли, полностью скрылся. Даже места, где только недавно была дверь, невозможно было различить — его занял нерушимый каменный монолит.       А затем началось то, от чего сердце Маврикена на мгновение прекратило свою работу. Зелёные глаза его в ужасе расширились, когда потолок, на котором было закреплено рассеивающее свет зеркало, со всё тем же мерным гудением, возвещающим звук трения камня о камень, плавно пошёл вниз.       — Что за шутки? Вальтер?! Ты же сказал, что ловушек больше не будет!       — А их и не будет, — флегматично, словно и не опускалась на него медленная смерть, пожал плечами Мортис. — Как я уже сказал, это обряд. И всё, что нужно для обряда, я принёс собой. Кого нужно.       Тонкие губы юноши искривились в лёгкой усмешке, когда он едва ли не вразвалочку начал шагать к парализованным ужасом людям.       — Первая преграда — для посторонних расхитителей. Вторую — должны были открыть кровью рабов, которой следовало окропить врата. Для прохода через третью же нужна уже не просто кровь, но жизненная сила и души. Этот последний рубеж сможет пройти лишь тот, кого в Древнем Царстве называли жрецом. Маг, иначе говоря. И, по счастью, один такой здесь есть. Всего-то и нужно было, что затащить сюда нескольких жадных до наживы глупцов маглов, что организуют для меня экспедицию, раскопают гробницу — и, в конце пути, отдадут свои жизни ради великой цели. Можете собой гордиться. Не каждому удаётся стать ступенью для чужого восхождения к величию.       Маврикен судорожно стиснул рукоять своего револьвера, смотря на медленно приближавшегося безумца. И куда, куда делся Вальтер Мортис, которого Уильям уже неплохо успел узнать за время их пути? Суховатый, деловой, амбициозный, тот, в ком Билл безошибочно почуял такого же, как он сам, дельца, говорящего с другими на языке выгоды? Куда делся? Сейчас перед нефтяником находился совершенно иной человек. Багровые — действительно багровые глаза! Радужка приобрела ярко-алый оттенок, зрачки вытянулись в узкие щёлочки. Очи горели недобрым огнём истинного фанатика. Рот кривился в презрительной усмешке того, кто считал себя высшим существом, смотря на червей под своими ногами.       — Ах ты! — револьвер Джо мгновенно оказался в его руке, смотря прямо между глаз психа. — Я так и знал, что с тобой что-то не так!       — Вальтер? — полузадушено-испуганно выдохнула одна из девушек в задних рядах.       — Так, парень! — старший из Маврикенов решительно присоединил своё оружие к пистолету брата, напряжённо смотря на мальчишку, который совсем недавно начал вызывать определённое уважение. Сейчас же… Сейчас, прежде всего, следовало остановить этот треклятый потолок. С остальным они будут разбираться потом. — Давай без глупостей. Мы сюда пришли за сокровищами, помнишь? Давай, шевелись, вытаскивай нас отсюда.       — Или что? — жуткие алые глаза смотрели с холодной издёвкой и даже каким-то насмешливым интересом. Словно Мортис вдруг увидел муравья, что вознамерился угрожать нависшему над ней сапогу.       В ответ, уже даже без команды, остальные члены отряда наставили на него собственные короткостволы.       — Ты безоружен. Так что давай, медленно поднял руки вверх. После чего бери ноги в руки и останови чёртов потолок! — голос Уилла не выдержал, стал слегка выше обычного.       Мальчишка с деланным вздохом медленно поднял ладони.       — Если бы каждый раз, когда я слышал нечто подобное от маглов, мне давали по галеону… — разочарованно произнёс он, сделав резко движение левой рукой, словно выхватывал что-то из воздуха. В то же мгновение гром выстрела перекрыл гудение опускающегося потолка — у кого-то из бедняг явно сдали нервы. Однако две пули вместо того, чтобы прострелить голову мерзавца насквозь, просто зависли во внезапно сгустившемся до твёрдого состояния воздухе.       — Маглы… Маглы никогда не меняются, — словно в задумчивости пробормотал ублюдок, левая рука которого ныне сжимала длинный, в его рост, чёрный посох с навершием в виде золотой драконьей лапки, сжимающей отполированный чёрный шар. После чего — слегка ударил своим невесть откуда взявшимся оружием о камень гробницы.       Незримая сила вздёрнула Уильяма в воздух, после чего всё та же невидимая простому глазу ладонь прошла через его грудь, начав медленно сжимать своими холодными костлявыми пальцами сердце. Широкие канаты ало-белоснежного тумана протянулись от тел людей к навершию посоха и вскинутой раскрытой ладони Мортиса.       Последнее, что помнил Уильям, прежде чем кулак в его груди сжался, давя сердце в мясо, а глаза заволокло тьмой — это удовлетворённое лицо мальчишки, который с явным наслаждением впитывал алый туман так, словно заядлый курильщик затягивался сигаретой.

      ***

      Волдеморт довольно прикрыл глаза, позволив себе на несколько мгновений расслабиться, наслаждаясь притоком жизненной силы. Заклинание, созданное им на основе наблюдения за поцелуями дементоров, вызывало чувство лёгкой эйфории. Требовалось держать себя в руках, чтобы не скатиться в зависимость. И всё же это чувство было мало с чем сравнить.       Однако хорошее в этом мире имело свойство заканчиваться на удивление быстро. Полностью поглощать то, что было предназначено для гробницы, отнюдь не входило в планы мага. Однако взять по несколько капель с каждого уже несколько иной разговор.       Посох, первый из трофеев Наследника Слизерина на его длинном пути, заменивший волшебную палочку, был взят обеими ладонями, после чего — воздет к медленно приближающемуся потолку. Алый туман, эссенция жизненной силы вперемешку с душами, полноводной рекой устремился к зеркалу, находящемуся посередине. Металл, пошедший волнами, начал жадно впитывать отданную ему жертву.       — Тебе, Имхотеп, Джати Джосера, Звёзды Утренней и Вечерней, отдаю добровольно то, что собрал! Прими этот дар, и даруй мне аудиенцию с тобой, Учитель Целителей и Наставник Писцов! — провозгласил он заранее выученную фразу обряда. Правая рука, сняв с пояса флягу с водой, слегка наклонила её, позволив пролиться жидкости на пол, и тем самым воздав дань уважения великому чародею прошлого.       С последней фразой гул, предвещающий неизбежную гибель тому, кто потревожил покой гробницы, на мгновение прекратился. Потолок застыл, словно в раздумье. После чего — начал медленно ползти назад, поднимаясь. В то же мгновение скрытые врата в дальнем конце залы медленно раскрылись в стороны, приглашая гостя, заслужившего встречу с хозяином этого места.       Волдеморт позволил себе торжествующе улыбнуться. Нагайна, всё это время находившаяся под просторной одеждой, явила себя на свет, мягким чёрным воротником оплетя шею и плечи хозяина.       Эта гробница не была первой, где магу, поставившему перед собой почти что невозможную цель, удалось побывать. Но эта однозначно была первой, чей обитатель всё ещё пребывал здесь. Многие другие чародейские места одной из колыбелей магии и человечества время не пощадило. Одни были сметены всемогущей природой. Истощилась магия, что поддерживала чары крипт в ценности, позволяя древним владыкам обманывать свою смерть. Другие оказались разграблены. Не маглами даже — куда им добраться до подлинных сокровищ Царей-Богов и их слуг! — чародеями из других стран, что, когда былая слава Египта пала, пришли пировать на костях древних и забирать их артефакты и знания по праву силы.       Впрочем, старые владыки умели держать удар. Кто-то вполне в открытую. Вскрывшие первый слой защиты гробницы Тутанхамона маглы были далеко не первыми, кто пострадал от «проклятий фараонов». Да что там, даже гоблинам, пытавшимся раскопать места вечного сна царей, доставалось. Именно поэтому они предпочитали нанимать разнообразных «разрушителей заклятий». Кто-то же предпочитал огораживаться многочисленными тайнами. Посвящённые жрецы «перезахороняли» тело якобы Рамзеса не менее пяти раз. Якобы боясь расхитителей. Одним словом, делали всё, чтобы уберечь подлинную крипту от вторжения. Что им и удалось. Настоящего места захоронения величайшего из царей ныне Египта не знал никто из живых.       Что можно сказать. Волдеморту в этом плане повезло. Не только потому, что древние тексты подсказали, как найти ещё не тронутую гробницу. Но и потому, что Имхотеп, второй чародей после Фараона, согласно легендам, был куда более склонен к диалогу, чем иные владыки. Можно сказать, человечен — по меркам своего времени. Несмотря на испытания, которым он подвергал тех, кто хотел поговорить с ним как до гробницы, так и во время беседы, знаменитый архитектор и лекарь мог поделиться знаниями. И даже без клятвы вечного служения, чем грешили непосредственно Цари-Боги.       Выдохнув и отозвав посох обратно, обернув его неприметным металлическим кольцом на указательном пальце, волшебник, наконец, не обращая больше внимания на полностью высохшую пыль, оставшуюся от его невольных попутчиков, вошёл в место последнего упокоения визиря Джосера.       — Привет тебе, гость! — чародей Древнего Египта поприветствовал Волдеморта на змеином языке, отложив папирус и кисть в сторону. Сам Наследник Слизерина же скрестил руки на груди, после чего отвесил поклон — так, как подобало тому, кто пришёл учиться к потенциальному учителю. Если легенды не врали, древнего мастера можно было уважать за многое.       Джати восседал на кресле в образе совсем ещё молодого человека, облачённого в золото и дорогие ткани. Он никоим образом не походил на призрака. Ни полупрозрачности, ни мертвенной бледности, ни ощущения холода или нематериальности. Волдеморт мог бы поклясться, что перед ним сидел живой человек. И, в какой-то степени, так и было. Ритуал мумификации, вкупе с чарами, наложенными на саму гробницу, давал владыкам Древности возможность задержаться в этом мире если не навсегда, но очень надолго, ожидая, пока мир не изменится, и не придёт время выйти из своего добровольного заточения. Воплощённые души не чувствовали голода или жажды, могли спокойно взаимодействовать с материальными предметами, но лишь в пределах своих подземных комплексов. Такова была плата — и таков был выбор тех, кто желал оставаться на своей земле в своём могуществе и после смерти, вместо того, чтобы уходить в Царство Мёртвых. Не все фараоны или их служители такой выбор совершали. Тутанхамон и Хуфу, к примеру, предпочли умереть окончательно.       И всё же, несмотря на ограниченность подобного способа по сравнению с крестражем, Волдеморт не мог не восхититься отчасти подобным достижением древних.       — Для сына бога в мире смерти нет…       — Ты просто спишь. И сны твои прекрасны, — согласно прошипел Имхотеп. После чего перешёл с парселтанга на своё родное наречие — Это правда, путник. Я наблюдал за тобой — с того мгновения, как ты оказался у дверей моих чертогов. Ты не стал тревожить пирамиду и пробиваться сквозь бастионы её защиты, вместо этого предпочтя пройти здесь. Ты миновал ловушки, многие из них даже не потревожив. Ты разгадал загадки, что должны были сдержать других. Приблизься же, — визирь величаво указал на множество аккуратно сложенных изделий из серебра и золота, что положили в гробницу вместе с телом учителя его ученики. Даже не приглядываясь, маг чувствовал, что отнюдь не все из них — простые украшения. Множество артефактов здесь было тоже. — Это — по праву твоё. Выбери награду по душе.       Простая проверка древнего учёного. Маглы сюда пройти не могли. Но многие маги — и Волдеморт, знакомый с Малфоями, знал это не понаслышке, — столь же падки на жёлтый металл, как и двуногие животные. Не говоря уже о желании присвоить себе артефакты. О, слизеринец был практически уверен: абсолютное большинство британских «чистокровных» попались бы уже в этот момент. И умерли бы в муках от настигшего их проклятия, ибо архитектор, целитель и жрец не терпел мародёров в своей гробнице.       — Я пришёл сюда не ради золота или камней, — с достоинством ответил маг. Нагайна, приподняв голову, зашипела, соглашаясь с ним. — И не к могиле торговца или ремесленника. Я пришёл за знаниями, что мог бы даровать мне Джати Третьей Династии.       Смуглые губы хозяина крипты тронула хитрая улыбка. Глаза блеснули интересом. Кажется, ответ ему понравился. Но он желал увидеть, что будет дальше.       — Моему взору приятны люди, что ищут знания. Но для чего тебе они? Многие знания могут даровать власть и богатство. А иные — откроют тебе тайны бытия. Чего хочешь ты?       Ещё одна ловушка. Но уже более тонкая. Ведь, несмотря на свой титул первого советника Джосера, мало кто помнит, что прежде всего Имхотеп был учёным. И лишь потом — Джати.       О, разница между этими состояниями была хорошо знакома магу! И снова, увы, на отрицательных примерах, когда в погоне за властью и богатством сама магия, сама суть могущества, что она давала, чистого волшебства силы — отбрасывалась этими маглами с палочками, используясь лишь как средство для достижения своих земных целей!       Отбросив вспыхнувшую ненависть, пробившуюся сквозь холодное спокойствие, Волдеморт отрицательно покачал головой.       — Знания сами по себе есть сила. Власть же является лишь средством её достижения.       — И это тоже верно, — согласно кивнул Имхотеп. — Цари-Боги властвовали над нашим Царством долгие века прежде всего потому, что были могущественны и сильны. Власть же таких людей сама находит, стелясь перед ними, будто наложница на брачном ложе.       Учёный мягко поднялся с трона.       — Меня радуют твои ответы, юный жрец-маг. Хорошо. Потомок Анубиса и Тота даст тебе то, чего ты ищешь.       Волдеморт едва улыбнулся, склонив голову. Стоило сейчас согласиться с его утверждениями — и все достижения, завоёванные сегодня, пойдут прахом. В лучшем случае, если бы у Имхотепа было хорошее настроение, невежда просто остался бы в живых.       — Велик Анубис, страж весов на суде душ. И славен Тот, родич твой, что, как и ты, покровительствует учёным и писцам. Но я ищу встречи с Имхотепом, потомком Птаха, а не с ними.       Молодой египтянин, стоявший напротив Волдеморта, вновь улыбнулся. На этот раз уже искренне, без хитринки в глубине глаз.       — Подвергаешь сомнению и осмыслению даже слова того, к кому пришёл учиться… ты истинный паломник, ищущий знаний, — выдал он, наконец, вердикт, возвращаясь на своё кресло. — Последним, кто приходил ко мне и с честью выдерживал мои испытания, ища мудрости, был юный Усер-маат-Ра. С тех пор мало кто посещал это место. Даже просто находил вход.       Имхотеп вновь посмотрел на своего гостя цепко, деловито.       — Я позволю тебе унести отсюда часть написанных мной папирусов. За века их накопилось немало, — он, словно в сомнении, вгляделся в лист, с которым работал раньше. — А насколько большую — зависит от тебя. Ты пришёл сюда извне. Утоли мой голод до новых знаний. Расскажи о том, что происходит над песками. Чем больше ты расскажешь о том, что было — тем больше я отдам в ответ, юный жрец-маг. Разумеется, что унести, а что нет, ты выберешь сам.       Глубокий вздох был ему ответом. Не потому, что Волдеморт не желал рассказывать. Скорее, потому, что о некоторых аспектах современного мира говорить было стыдно.       — С чего ты хочешь, чтобы я начал, Джати?       — С того, что сам сочтёшь нужным. История, рассказанная с конца, порой может быть не менее интересной, чем сначала. А иногда и лучше помогает понять, что к чему привело.       — В таком случае… позволь мне рассказать для начала о времени, в котором родился я…       Поначалу слова приходилось практически выплёвывать, почти что оскверняя ими это древнее место, помнившее времена, когда волшебники действительно имели право таковыми называться.       За эти три года, проведённые сначала на территории Царств в работе на Малфоев, а затем — в собственных изысканиях, Волдеморт в полной мере сумел осознать разницу между местами, где магия зарождалась, и Европой, что по рукам и ногам сначала связала себя бесконечной грызнёй за власть, а затем ещё и окончательно добила себя Статутом. Здесь никаким договором о секретности и не пахло. Во многом потому, что некому его было соблюдать. Египет долгое время был колонией. Так, что самостоятельного аналога Министерства у него попросту не существовало. Сейчас же, когда Британская Империя переживала свой закат, а эту часть планеты то и дело рвали на части войны, всем тем было практически плевать на местных жителей и их глупые суеверия.       С точки зрения порядка и стабильности, мифического благополучия, «развитости», Египет, разумеется, уступал множеству стран. Но вот что касалось возможности проводить собственные исследования, как те, что касались древности, так и те, что прочили дорогу вперёд — страна песков была просто оазисом в мире затхлости!       И чем больше Волдеморт находился здесь, чем больше постигал, изучая старые манускрипты и забираясь в разорённые (или частично разорённые) гробницы, тем больше понимал, что возвращаться на родину в ближайшие годы не был намерен. Всё равно, что из океана чистой магии вернуться в зловонное затхлое болото, где сидящие на кочках жабы только и делали, что гадили да бахвалились, кто из них громче других квакнет.       Будучи приютским мальчишкой Томом Редлом, грядущий Тёмный Лорд желал взобраться на вершину системы. Заставить этих напыщенных снобов склониться перед ним, заставить их ползать на коленях. И хотя последнее желание никуда не исчезло, к магу пришло понимание, что взбираться на вершину этой системы — не выход. В одном, пожалуй, его давний коллега по опасному бизнесу был прав. Систему нужно сносить до основания. И ставить совершенно новую. Ту, что не будет ограничивать волшебников идиотскими про-магловскими законами, лишь бы не обнаружили. Статут был ошибкой. Которую придётся исправлять ему.       Здесь, в Египте и Междуречье, в землях, где волшебство и человечество родились по-настоящему, где некому было кого-то контролировать (да и как ты будешь контролировать тех же бедуинов?), потомок Изумрудного Мага собрался не просто возродить былую славу рода Слизерина. Но на её основе, слив с наследием былых времён, породить нечто новое. Здесь, где мало кто сможет помешать, он сможет заботливо взрастить росток нового мира, где волшебники будут на подобающем им месте. Ровно как и маглы. И в своё время — явить миру уже не росток, но дерево, что не сломается под разъярёнными ударами тех, кто захочет погасить пламя.       Что же касалось всех этих так называемых «чистокровных»…       Мысленно Волдеморт оскалился в хищной усмешке.       Он заставит их быть магами. Хотят они того, или нет.

***

      — Фильтруйте дым! — отрывисто бросил Крауч отряду, аккуратно ступая ногами на обожжённый гравий. В нос тут же ударил густой чад сожжённого дерева, палёного мяса и Мерлин знает что ещё. Глаза аврора непривычно заслезились — настолько окружающий дым был едким. Барти поспешил набросить на себя заклинание головного пузыря, мгновенно окутавшее его голову. Взгляд прояснился, да и дышать стало легче, позволив ему, наконец, в полной мере осмотреться.       Несколько дней назад на этом самом месте была отмеченная на карте что Магической, что магловской Британии деревушка — прямо на берегу горного озера в форме изящного полумесяца. Простые люди и чародеи веками жили здесь бок о бок. Маглы временами косились на некоторые странности, связанные с их соседями, порой — что-то подозревали. Но в целом — этот посёлок вполне можно было бы назвать местом идиллии. Маги и маглы спокойно сосуществовали на одной замкнутой территории — и, при этом, Статут Секретности и не думал нарушаться.       Ну что же. Видимо, вскоре в «Times» появится заметка о каком-нибудь взрыве газовых баллонов в этом горном поселении. Массовом взрыве. Видимо, жители держали запас баллонов на общем складе. Или у них была общая котельная. В общем, газ взорвался, и взрыв этот ко всем чертям стёр с лица земли поселение.       Во всяком случае, именно так мог бы подумать какой-нибудь магл, которому не посчастливилось бы забрести сюда до того, как прибыли авроры. Просто чтобы не думать об альтернативной версии — в деревне, судя по тому, что видел Крауч, шёл самый настоящий бой. Причём сражавшиеся явно не стеснялись в заклинаниях — слишком массовые разрушения были причинены. Многие дома были снесены начисто, оставив на своём месте лишь искорёженные, обугленные обломки. На месте других и вовсе одна воронка осталась. Камни единственной улочки деревни, на которых сейчас стоял Крауч, словно опалило, оплавило Адское Пламя.       И ровным счётом ни одного тела, что могло бы указывать на характер произошедшего.       — Рассредоточиться, — коротко приказал Барти, держа палочку наготове. Однако ошибок своих предшественников, полёгших здесь, он повторять не собирался. — Разбиться на боевые группы. Друг друга из виду не терять. Никаких разделений по одному или парами — неизвестно, что именно стало причиной случившегося. В случае возникновения опасности, сразу же отступайте к своим. Сегодня никаких геройств и никаких потерь. Всё понятно?       Получив утвердительный ответ, лейтенант удовлетворённо кивнул, прежде чем присоединиться к пятёрке, возглавляемой Нэнси.       — И помните. Несмотря на нашу рабочую версию, что, мол, опасность приходит после захода солнца, не расслабляемся. Гипотеза может оказаться ошибочной. Кто не будет соблюдать постоянную бдительность, того сдам Аластору в качестве спарринг-партнёра на следующей тренировке.       Улыбка Грюма, сопроводившая слова его босса, получилась на редкость страшненькой. Во всяком случае, возражений не последовало: члены отряда сначала вытянулись в струнку, затем начали внимательно сканировать взглядами окрестности.       — Всё, вперёд. До заката нам нужно обыскать место, составить версии, проработать возможные решения случившегося. Если повезёт — сумеем напасть на след того, кто это сделал. Или, хотя бы, поймём, что за напасть, и что мы могли бы ей противопоставить.       Построившись в боевые ромбы, четыре пятёрки магов разошлись в стороны, прочёсывая то, что осталось от деревни. Первым шёл Барти, как наиболее опытный чародей в группе, поддерживая над своими товарищами весьма мощное protego. Следом — Нэнси, держа уже щит кинетический. Дальше — троица авроров, которая, в случае чего, будут прикрывать весь отряд прицельным огнём на поражение. Замыкавшая же шествие пара дублировала щиты на тот случай, если с авангардом что-то случится, или враг возьмёт группу в кольцо.       Идя по поджаренным останкам домов и хотя бы мельком оценивая повреждения на предмет остаточных эманаций магии, лейтенант мог лишь мысленно снять шляпу перед тем человеком, кто подбирал это дело для излишне строптивого аврора. Учитывая, что даже последствия встречи с неведомым противником вполне себе тянули на локальный филиал ада, то можно было не сомневаться — это задание теоретически вполне могло оказаться последним для Барти. К вящему удовлетворению личностей, метивших в Магической Британии на королевскую или около королевскую власть.       Как знал волшебник из материалов дела (да и до этого в Аврорате прошёл определенный слух), началось всё примерно два-три дня назад. Поступили панические сообщения о нападении на поселение. В министерстве засекли сильнейшую вспышку магии, да ещё на территории, не охваченной полностью маглоотталкивающими чарами. Такое хоть и было редким случаем, но порой происходило. Например, когда из-под надзора вырывалось какое-нибудь магическое существо, вроде дракона. Или, скажем, на местах заводилась банши, фонящая чарами, «словно урановая руда — радиацией», если цитировать маглорождённых подчинённых Барти. Ситуация неприятная, но не сказать, чтобы действительно критичная. Такие случаи, как правило, сопровождались жертвами среди мирного населения и последующими массовыми чистками памяти. Да и тварей надо было устранять или загонять обратно. Но обычно волшебники от таких случаев практически не страдали. Тому же дракону расковыривать защищённую чарами скорлупу жилища, чтобы добраться до мяса, хотелось не часто. Особенно когда то же самое мясо в виде маглов бегало по улицам. А разумные существа, на вскидку, вампиры, которые иногда пускались в загулы, с разрешения или против воли своих кланов, и вовсе волшебников старались не трогать и уходили, как правило, до прихода Аврората. Взаимный вооружённый нейтралитет нарушать не хотелось ни одной, ни другой стороне.       И вот здесь уже начинались расхождения с редкой, но типовой ситуацией. Потому что вслед за магической вспышкой начали находить магов — тех немногих жителей деревни, что успели трансгрессировать прежде, чем их настигла та же участь, что и их соседей. Бледные, с расширенными от ужаса зрачками, с дрожащими пальцами, они попытались объяснить, что произошло. Но их сбивчивые, почти неразборчивые показания плохо вязались между собой. Одни говорили о чудовище, что пришло в посёлок с приходом темноты, описывая его очень странным образом похожим на Грима — огромного чёрного призрачного пса из мифов и легенд, вестника тьмы и смерти. Другие говорили о нахлынувшей тени, в которой даже не было видно звёзд и луны, что появилась ещё до собаки. И что пожар и крики были слышны уже тогда, а псина пришла только следом, видимо, закусывая теми маглами и магами, которые ещё остались в живых. Третьи и вовсе утверждали, что слышали чьи-то воинственные вопли и звуки сражения на улице, прежде чем бежать.       Так или иначе, но версии происходящего, если не брать совсем уж экзотические, вроде действительного появления каких-нибудь адских гончих в этой захолустной деревне, сильно разнились и не складывались между собой. Это вряд ли было очередным набегом великанов. Те вели себя совершенно по-иному. И тьму с собой не приносили. Описание внезапно наступившей темноты, что не просвечивалась ни небесными светилами, ни Люмосом, сильно напоминало действие перуанского порошка мгновенной тьмы — или его европейских, либо восточных аналогов. А звуки сражения и отрывистые крики, не принадлежавшие жертвам, и вовсе указывали на то, что в этом деле участвовали как минимум несколько сил.       Как бы то ни было, на следующий день отряд под командованием Теодора Яксли направился на место преступления. Барти мог бы многое сказать и нецензурное о подобной «расторопности» своих коллег, которые, вместо того, чтобы сразу отправляться на место возможной схватки, имея возможность застать преступников прямо там и, быть может, спасти ещё хоть кого-то из гражданских… просто решили подождать до утра. Дабы, видимо, точно не пересечься с теми, кто оставил выжженную землю на месте поселения. Судя по кратким отчётам, что успел отправить Тео, деревня уже на момент их прибытия была в полуразрушенном состоянии. Однако ни трупов, ни каких-либо вещественных улик так и не было найдено.       Правда, подобная дальновидность горе-аврорам не слишком помогла. Яксли, видимо, порядка ради, решил устроить засаду на месте преступления. Якобы за тем, чтобы проследить, не вернётся ли сюда «существо, разрушившее деревню». Шансов на это было немного. Если в этом месте что-то и было такое, что привлекло внимание твари и Мерлин знает кого ещё, то это что-то отсюда уже явно исчезло. А к утру Теодор и его отряд уже без лишнего шума вернулись бы в офис, отчитавшись, что ничего так и не было найдено. Или, что ещё выгоднее как для карьеры, так и для политики — списав гибель деревни на сражение «террористов-радикалов» из Чёрных Рыцарей с очередной «недобитой бандой». В любом случае, он вряд ли что-то потерял. А маглам бы скормили красивую сказку.       И поначалу, судя по всему, до наступления темноты — всё действительно было тихо. Вот только ночью связь с отрядом неожиданно прервалась. А на следующее утро целого отряда авроров — как не бывало. А руины деревни стали ещё более разрушенными.       Крауч усмехнулся про себя, продолжая пассивно держать щит и осторожно выписывая волшебной палочкой аналитические заклинания. Почти чёрные глаза слегка сощурились при виде результатов. В этом месте действительно было использовано множество боевых заклинаний — тех, что обычно использовали владеющие палочками волшебники. Но… не только. Здесь было ещё что-то, что требовало дальнейшего анализа.       Понятное дело, после такого интересного во всех отношениях случая это задание стало самым очевидным кандидатом на традиционное предложение неугодным в стиле «увольняешься или отправляешься на тот свет». Что бы здесь ни происходило, кто бы на самом деле ни устроил здесь резню, оно, во-первых, имело рецидив, вернувшись на следующую ночь. А во-вторых, было достаточно смертоносно, чтобы заставить исчезнуть без следа два десятка магов. Стражей порядка, имеющих какую-никакую, но всё-таки боевую подготовку, Мордред побери!       Крайне серьёзная заявка на угрозу если не масштаба страны (всё-таки, судя по всему, угрозе подвергалось только это место), то уж точно на объявление этого места проклятым, установку мощных пограничных щитов и запрет на посещение — под угрозой возможной смерти от рук (или лап?) того, что здесь обитало. После того, разумеется, как в этом месте сгинет ещё один отдел, так надоевший до зубной боли власть держащим в Аврорате. Правда, как раз этого удовольствия лейтенант и его ребята, которым он честно обрисовал ситуацию, постараются всё-таки не доставить.       — Прикрывайте, — скомандовал он Дисент, заметив кое-что интересное.       Барти с любопытством присел рядом с развороченным порогом дома, от которого практически ничего не осталось — по сути, один фундамент. Однако камни, из которых было сложено основание здания, кое-что сохранили.       — Что-то есть? — в голосе Нэнси звучало откровенное желание присесть рядом и вглядеться самой. Но она честно вместе с остальной группой обеспечивала прикрытие.       — Да. Похоже, наша первая улика, — чёрные глаза аврора, не отрываясь, смотрели на оставленный отпечаток пятипалой лапы, что, по всей видимости, принадлежала собаке. Огромной такой собаке, если судить по размерам лап — Барти не удивился бы, если бы в холке эта тварь была ростом с человека. А ещё след этот был оставлен не грязью на подушечках животного, нет. Он был словно проплавлен, как будто к каменной плите, служившей первой ступенью, приложили что-то достаточно горячее, чтобы камень оплавился и потёк, уподобившись воску.       Крауч повернул голову влево. Пальцы его, коснувшись столь интересного следа, пошли в сторону, чертя невидимую линию. Отпечаток второй лапы находился на спёкшимся гравии, примерно в двух метрах от первого. И это только передние лапы!       — Какой большой мальчик, однако…       Судя по всему, зверь действительно был огромен. Не сказать, чтобы чересчур. Барти знал и о собаках покрупнее. Достаточно вспомнить греческих церберов, которые, несмотря на три головы и размеры с половину молодого дракона, зачастую обладали весьма ласковым и игривым характером, крайне цепко привязываясь к своему хозяину. Зачастую, несмотря на весь свой угрожающий вид, бросаясь к человеку не для того, чтобы его слопать, а для «играть, играть играть!». Вот только трёхголовые, вопреки своим размерам и зловещей репутации стражей Подземного Мира, способностями к управлению огнём не обладали. Как и раскалённой шкурой, впрочем. Не всякой же магловской легенде оказываться правдой? Ну, или церберы с веками измельчали.       А ещё встреча с греческим любимцем псовых вряд ли могла привести к таким разрушениям и гибели всего отряда.       — Ищите ещё следы, — произнёс Крауч, резко поднимаясь на ноги.

***

      — Итого, что мы имеем на данный момент, — лейтенант, слегка покусывая губу, в задумчивости обвёл взглядом подчинённых. — Первое. Версия с так называемым «Гримом» начинает обретать определённый смысл. По всей деревне разбросаны отпечатки лап существа, обладающего высочайшей температурой тела. Похоже, наш с вами коллега Яксли всё же не формально решил засаду устроить. Он тоже увидел следы и решил, судя по всему, постараться схватить тварь, но не рассчитал силы своего отряда. Многие собачьи следы пересекаются с запёкшейся кровью и следами боевых заклинаний — тут явно велось сражение, а не только резня.       Аврор чуть забарабанил пальцами по сгибу локтя.       — При этом одна цепочка следов ведёт к спуску с гор, но без возвращения обратно. Вариант с тем, что неизвестную нам тварь сумели прикончить, пока что отметаем, как несостоятельную. Хотя бы потому, что нет тела.       — То есть, скорее всего, пёсик растаял с первыми лучами солнца, вернувшись туда, откуда прибыл, — хмыкнул Грюм. — Похоже, он всё-таки призрачный.       — Верно. И в то же время в своём «боевом» состоянии следы он оставляет. Пока что за рабочую версию я бы принял то, что он обретает подобие материальной формы ночью. Возможно, после полуночи, как это иногда бывает у некоторых фантомных созданий, — кивнул маг подчинённому. — Эту же гипотезу подтверждает тот факт, что днём на нас никто так и не напал. Однако терять бдительность излишне. По следам, конечно, понять сложно, но они мало совпадают с классификациями, что есть сейчас у нас.       — Значит, это может быть совершенно новая тварь, выведенная или призванная каким-нибудь безумным гением у себя в домашней лаборатории?       — Или, наоборот, древняя, забытая и разбуженная, — произнесла Нэнси, словно размышляя. — Магическая Британия хранит в себе достаточно интересных мест со своей историей. А регулярное появление существа в одном и том же селении может говорить о, скажем, проклятии, которое по каким-то причинам разбудило эту собаку.       — Два раза — это ещё нерегулярно, — Барти с сомнением коснулся подбородка.       — Возможно, — не стала спорить рыжеволосая. — Однако три раза — уже закономерность. Но, в любом случае, мне нужно кое-что проверить по этой деревушке. Есть одна догадка.       — Проверяй, — аврор удовлетворённо кивнул, давая добро. Нэнси порой отличалась нестандартным подходом к решению проблем, который прекрасно сочетался с её аналитическими способностями. Быть может, и удастся что-то раскопать.       — Версия со сражением посреди деревни также подтвердилась, — голос Вульфанга заставил лейтенанта вновь повернуться к остальным командирам боевых групп. — Причём, судя по всему, боев было два. Помимо заклинаний, что явно использовал отряд Яксли, тут есть ещё кое-что. И по времени они чётко различаются. В первую ночь, когда всё только началось, палочками не махали.       — Продолжай, — Барти с интересом сощурился. Он тоже во время анализа остаточного магического фона ощутил, что по посёлку в эти злополучные два дня летали не только заклятия привычной британцам магической традиции. Однако рассортировать по времени было сложнее — неизвестное чародейство, перемешавшееся с магией авроров, серьёзно мешало анализу, забивая всё остальное своим флёром.       — Намешано здесь много. Однако кое-что вычленить всё-таки удалось, — глаза бывшего работника «Гринготтса» зло сверкнули. — Как минимум, та «тьма, упавшая на поселение», из рассказов очевидцев. Я сначала тоже подумал на перуанский порошок. Но это место, — Маркус развёл руками. — Оно расставило всё на свои места. Ставлю своё месячное жалование — здесь похозяйничали гоблины.       Крауч слегка приподнял бровь, в мыслях оставшись невозмутимым. Но там же мгновенно мелькнула весьма живописная картина набега зеленокожих коротышек на деревню волшебников. Учитывая, что они и так на пороге восстания — некоторые горячие головы вполне могли решить, что настало время мстить немного раньше официального начала боевых действий.       Не нужно быть гением, чтобы понимать, во что это выльется, если об этой подробности узнают. Проклятие, подобное может спровоцировать уже ответ магов! И война, которую немногие сохранившие головы на плечах личности по обе стороны баррикад старались предотвратить, всё-таки начнётся.       Знал ли об этом обстоятельстве Яксли? Вряд ли. Иначе этой информацией наверняка решил бы воспользоваться Поллукс Блэк. Или знал, но собирался использовать в своих целях? Или собирался рассказать, но предпочёл сначала разобраться с неведомой напастью? Если так, то, несмотря на кощунство по отношению к мёртвым, оставалось лишь порадоваться, что это понимание он унёс с собой в могилу…       — Погоди, — Грюм предупреждающе поднял руку, прерывая друга. — Ты хочешь сказать, что зелёные вызвали эту Собаку Баскервилей, — Нэнси при этой реплике изумленно взглянула на коллегу. Похоже, рыжик не ожидала, что Аластор знаком не только с оружием маглов, но и их литературой. — После чего вырезали сначала мирняк, а потом ещё и аврорам наваляли?       — Не совсем, — Вульфанг потёр небритую щёку, пытаясь подобрать слова. — Я бы сказал, что на деревню они действительно напали. В некоторых местах, там, где хоть что-то уцелело, мы обнаружили и следы крови, а кое где, там, где тела не сгорели — ближе к озеру, похоже, жертвы пытались спастись — и тела со следами очень характерных ударов холодного оружия. Такие же зарубки есть на некоторых стенах, что уцелели — скорее всего, кое-кого из местных жителей просто пригвождали к стенам. Резня, как она есть. Так что, я бы сказал, дело было примерно так. Зелёные атаковали ночью. Сначала своими собственными фокусами опустили тьму на посёлок. Затем ворвались внутрь, убивая направо и налево. Маглов, магов, без разницы. Но… — движением заправского фокусника Маркус прищёлкнул пальцами. — Потом у этих горе-налётчиков что-то пошло не так. И они начали нести потери уже сами.       — Собака проснулась, — глаза Крауча вспыхнули пониманием.       — Именно. Во всяком случае, я слабо представляю, с кем гоблины ещё могли вести сражение, которое разнесло бы к Мордреду всю деревню. А они его явно вели! Ты правильно сказал, Барти. Следы пса пересекаются с местами, где явно стояли воины, а не гражданские. И не вся кровь, что тут осталась — человеческая. Могу поручиться. Да и от многих мест схватки веет гоблинской магией, а не нашей. Так что, судя по всему, появление нового гостя на празднике для зеленомордых стало таким же сюрпризом, как и для местных жителей.       — Тела гоблинов нашли? — маг резко подался вперёд, вглядываясь в лицо подопечного.       — Нет. Либо они смогли отступить, утащив их с собой, либо… пошли по прямому назначению.       Крауч сделал над собой усилие, дабы подавить выдох облегчения. Если бы на месте преступления фигурировали ещё и тела зелёных — это можно было бы назвать полной и окончательной катастрофой. Фактически, началом войны. Хотя, учитывая произошедшее, и сейчас оно вполне может ей оказаться.       Что же касалось твари…       Здесь ситуация была неоднозначной. Сил у Барти было не так много. Разделять их, в ситуации, когда Аврорат уже полностью потерял целый отряд, звучало, как план идиота. А значит — следовало выбирать, чем предстояло заняться в первую очередь. Поисками остатков отряда гоблинов — или же расследованием о четвероногом хищнике.       — Нам нужно понять, что здесь будет происходить ночью, — наконец произнёс он после долго раздумья. Гоблины гоблинами, но опасность, исходящая от песика, мнилась куда ощутимей. — Как правильно сказала Нэнси, три раза — уже тенденция. Если пёс появится в третий раз и так же исчезнет на рассвете — это будет весомым аргументом в сторону проклятия. После этого — можно будет отправиться по тому следу, что он оставляет на пути в деревню.       — Одна проблема, — Грюм невозмутимо хмыкнул, закуривая. — Собака, судя по всему, гостей не очень любит. Яксли уже оценил на себе.       — Да. Поэтому вместо того, чтобы оставаться здесь, мы сделаем по-другому.       Порывшись в собственной сумке с незримым расширением, Крауч вытащил оттуда несколько тонких металлических пластин.       — Я подозревал, что нам, возможно, придётся вести здесь удалённое наблюдение. Кое-чему у наших экстремистов из Чёрных Рыцарей действительно можно поучиться. Эти пластины снабжены анимирующими и протеевыми чарами. Мы закрепим их так, чтобы хорошо было видно, что происходит на руинах. А сами будем наблюдать с безопасного расстояния с другого экрана, на который будут передавать изображения наши следящие устройства. А если эта тварь схожа по своим свойствам с вампиром или призраком, и изображение будет засвечено — мы хотя бы будем знать, что она здесь побывала.

***

      — Я расставил все «камеры», — вместо приветствия отрапортовал Грюм, появляясь на месте временного лагеря с характерным хлопком.       Для своей ночной дислокации волшебники выбрали небольшой остров, расположенный посреди озера-полумесяца, справедливо рассудив, что кем бы неведомый огненный пёсик ни был, в случае чего сражаться посреди противоположной чудовищу стихии будет точно легче. Вытянутая, изгибавшаяся вместе с очертаниями водной глади кромка берега острова, с которой открывался прекрасный вид на стоявшую на западе деревню, была достаточно высокой, чтобы можно было не бояться внезапного наводнения посреди ночи. Да и несколько росших здесь деревьев говорили о том, что островок не заливает.       За время отсутствия Грюма авроры уже успели расставить две палатки с наложенным на них заклятием незримого расширения. Так что ночью с удобством смогут разместиться все — если, конечно, спать в эту ночь хоть кому-нибудь придётся.       — Хорошо, — довольно кивнул Барти. После чего, порывшись в сумке, раздал подчинённым ещё несколько металлических пластин, на вид — точно таких же, как те, что сейчас были закреплены на кое-где уцелевших стенах разрушенного посёлка. После лёгкого касания палочкой лейтенанта каждого из них те мягко засветились. Вместо холодного блеска металла на каждом из «зеркал» появились очертания определённого участка павшего поселения — а именно то, что могло попасть в «объектив» той или иной «камеры». Изображение даже передавало движение: на некоторых экранах было отлично видно, как беспечный гуляка-ветер гонял по пепелищу угольную пыль или слегка колыхал траву за его пределами.       — Отличная вещь, — Аластор тихо хмыкнул, пригладив недельную рыжеватую щетину, за которой он, похоже, стремился скрыть идущий через щëку шрам. — Ты был прав, лейтенант. Кое-чему у Ламперужа и его компании поучиться стоит. Да и у маглов тоже — в очередной раз за свою жизнь убеждаюсь.       — Теперь осталось только дожидаться ночи, — взгляд тëмно-карих глаз Крауча невольно повернулся к руинам. После чего перешёл на горы, откуда, вероятнее всего, и пришла неведомая тварь. — Пусть четверо наблюдают за «камерами». Сменяются всю ночь. Ещё двое должны следить за деревней отсюда. Сомневаюсь, что мы даже издалека пропустим появление нашего «хорошего мальчика».

***

      По ощущениям, из чуткого сна без сновидений, в который лейтенант провалился после того, как отдежурил своё в самом начале ночного бдения, его вырвали самым немилосердным образом почти что сразу после того, как маг позволил себе расслабиться — взяли за плечо огромной лапищей, явно принадлежавшей Грюму, после чего с силой встряхнули — так, что Барти тут же был вынужден открыть глаза, спросоня на рефлексах уперев кончик палочки под подбородок нависавшему над ним мужчине.       — Постоянная бдительность? Хвалю, — усмехнулся Аластор своей фирменной чисто разбойничьей усмешкой. Вот только глаза его сейчас были крайне серьёзными. — Подъëм, шеф. Там с гор… в общем, просыпайся.       — Что «с гор»? — с Барти разом слетел весь сон, который чисто гипотетическим образом ещё мог бы продолжаться.       — Что-то, — зловеще блеснул глазами Грюм. — Или, что более вероятнее, кто-то. И оно быстро спускается прямо к руинам деревни. Как ты и предположил, кстати, веселье началось после полуночи.       Барти пулей вылетел из палатки, накидывая на плечи куртку, напряжëнно вглядываясь в ночной полумрак, освещённый лишь бликами, что лучи почти полной луны отбрасывали на озеро. Теперь к холодному серебристому свету прибавился ещё один — багрово-огненный. Тонкая пламенная змейка начала стремительно спускаться с северо-востока, петляя и изгибаясь — так, словно неизвестное существо, использовавшее для своего перемещения одну ему ведомую тропку, невольно помечало её за своей спиной. Разумеется, отсюда невозможно было разглядеть, кто сейчас разорвал ночную тьму пламенной вспышкой. Но совершенно очевидно было, что двигалось нечто в сторону руин, и останавливаться не собиралось.       А ещё оно было быстрым. Очень быстрым.       — Аластор, буди всех, — процедил сквозь зубы Барти, доставая из внутреннего кармана куртки палочку. Голова аврора быстро повернулась к наблюдателям, державшим в руках «экраны». — Что у вас?       — Пока не видно. Но, — волшебник, наблюдавший за происходящем на экране, с проклятием щëлкнул по нему пальцами. — Есть проблема. Никто ещё приблизиться не успел, а изображение уже рябью пошло!       Крауч отвлечённо кивнул, сам приникая глазами к поверхности стальной пластины. Сбой в работе запечатляющих чар говорил в пользу догадки о призрачной, либо вампирской природе этого существа. И призрак этот явно не простое привидение, учитывая то, что артефакты начали сбоить уже сейчас.       Минута длилась за минутой. Огненная змейка, проложенная лапами, становилась всё длиннее, постепенно подбираясь к восточному краю деревни. Экраны рябили всë сильнее. Барти до скрипа сжал зубы, надеясь всë-таки увидеть…       До ушей построившихся в боевой клин авроров донёсся нечеловеческий вой. Протяжный, злобный, полный тоски и жажды крови одновременно, будто неизвестный и плакал от потери, и готовился терзать своих врагов, сдирая с них кожу, одновременно. Стоявшая рядом Нэнси поневоле вздрогнула, с ужасом подняв глаза в сторону деревни.       Вспышка!       Один из экранов, парный с тем, что был закреплён ближайшим к восточной части пепелища, погас, оставшись в руках волшебника бесполезным куском мёртвого металла. Последним, что он передал, был смазанный, крайне смутный чëрно-красный силуэт, мелькнувший на его краю.       — Мордред. Что с остальными? — Крауч холодно взглянул направо.       — Почти ничего не видно. Только движение…       Ещё одна пластина, жалобно полыхнув светом напоследок, погасла в руках мага. И в это же время одно из более-менее уцелевших на том берегу строений резко охватил огонь.       — Дьявол.       — Приготовиться к бою, — приказал лейтенант. — И на всякий случай, сразу держите в голове образ места, куда можно трансгрессировать. Я не собираюсь терять здесь людей!       — Шеф, смотри!       Словно под ударами магловского огнемёта, пламя вновь, в третий раз, вошло в деревню, видимо, дожигая остатки того, что ещё, судя по всему, могло гореть. Почти нестерпимый вой, от которого хотелось зажать уши даже прошедшему не один бой стражу порядка, взвился над руинами Мунлайка вместе с взвившимся в воздух пеплом. Только теперь Барти на мгновение показалось, что в зверином голосе начали смутно различаться слова, словно Зверь пытался что-то сказать.       А затем, мгновение спустя, они увидели. Послышалась тихая брань Аластора: ветеран Второй Великой, не стесняясь даже присутствия здесь нескольких девушек, использовал значительную часть своего не самого маленького словарного запаса, облегчая душу.       На берег озера-полумесяца, медленно, даже величаво перебирая лапами, что оплавляли песок берега в раскалённое стекло, вышел пёс. Как и подозревал Барти, существенно меньше взрослого цербера — глаза пришельца, чисто навскидку, находились примерно на одном уровне с человеческими. Однако любой трëхголовый обитатель Греции бы, вероятнее всего, предпочёл уступить дорогу этой твари. Мощные когти на передних лапах, существенно большие, чем предполагалось у собак, отливали раскалённым металлом. По угольно-чëрной косматой шерсти, покрывавшей гигантского волкодава с головы до ног, волнами пробегало пламя, не причинявшее псу ровным счётом никакого вреда. Казалось, что собака горела постоянно, не сгорая при этом. На груди сквозь «шубу» явно проступали могучие мышцы. Вытянутая голова с висячими ушами была украшена пастью с полным набором зубов, которые, судя по их внешнему виду и результатам первой ночи, вполне могли бы прокусить и гоблинскую броню.       Пёс сел на задние лапы, задрав морду к луне и взвыв. На этот раз Барти весьма чётко различил слова. Точнее слово.       — Ворыыы! Мерзкие, гнусные воры! Да будет лишь Хель к вам мила по ту сторону моря!       Прежде, чем Крауч или Грюм сумели отдать приказ, порождение загробного мира, разбежавшись, взвилось в воздух, явно намереваясь преодолеть заслон, разделяющий его и людей.       — Re…— Начал было Грюм, уже намереваясь сбить волкодава прямо в воздухе. Но прежде, чем он сделал это, на его руке, точно кошка на лапе медведя, повисла Дисент, сбивая тому прицел.       — Не атаковать! Никому! — в голосе мягкой обычно девушки совершенно неожиданно зазвучала сталь, подкреплённая непоколебимой уверенностью в своей правоте. — Шеф, именно на этом Яксли, скорее всего, и совершил глупость. Атаковать нельзя ни в коем случае! С ним нужно поговорить!       Барти в изумлении взглянул на свою помощницу, за эти краткие мгновения пытаясь понять, не сошла ли она с ума? Но… нет. Сколько он знал эту девушку! Ни малейшего проблеска неправильности, безуминки в её глазах не было — и быть не могло. Лишь мольба довериться, не совершать сейчас ошибок, что могли привести всю команду к катастрофе.       И как бы сейчас не рвал душу на части инстинкт самосохранения, призывавший либо уходить, либо дать огненному существу бой… Нэнси никогда не подводила отряд, зачастую помогая ходу расследования своей собственной смекалкой.       — Всем опустить палочки, — наконец выдохнул Крауч — в тот момент, когда исполинский Зверь уже приземлялся на высокий берег острова. — В случае чего, всем быть готовыми отступать! Аластор, не дай им наделать глупостей.       Что там сказала рыжеволосая? Нужно поговорить? Кому говорить, как не предводителю отряда? В случае, если всё закончится неудачей (а такое, на взгляд подозрительного мага, вполне могло бы быть), остальные успеют трансгрессировать подальше от этого проклятого места.       Аврор медленно, стараясь не потревожить зверюгу, шагнул вперёд, поднимая руку перед собой, словно пытаясь коснуться носа медленно идущего навстречу, тихо скалящегося волкодава. Тот тихо, но со всё такой же силой рычал, слегка клацая зубами. Ноздри пса расширились. Тот явно принюхивался к новым гостям, но нападать не спешил. И Крауч, кажется, понял одну из причин. В глубине пылающих глаз существа отчётливо угадывался разум.       Шаг, затем ещё один. Лицо Барти оказалось меньше, чем сантиметрах в двадцати от полной клыков пасти. Но на удивление, он всё ещё был жив.       Пëс шумно втянул носом воздух ещё раз. После чего раскрыл пасть, шумно взвыв. Однако вместо звериной речи Крауч и зашевелившиеся за его спинами авроры услышали вполне человеческий язык. Правда, куда больше похожий на староанглийский или даже скандинавский, чем на современное звучание. Даже вычурный немного, словно с волшебником говорил сейчас древний скальд кельтов или скандинавов.       — Вы не пахнете как ворьё, двуногие чаропевы. На вас нет клейма вора. И вы не враги, что пришли сюда за добычей, добытой мечом. Вы не стали нападать на меня, Муспельфанга, стража мест этих. Так кто же вы, чужеземцы? — озадаченно пробасил песик. — Кто потревожил покой земель Альвгейра Бьернсона, хозяина этой земли?       За спиной неподалёку приглушенно ойкнула Нэнси, явно пытаясь закрыть себе рот ладошкой. Сам же Барти в жизни не знал, кто такой этот Альвгейр Бьернсон, за исключением того, что он, судя по имени, был скандинавом. Но когда жизнь висит на волоске, умные мысли начинают приходить в голову не быстро, а очень быстро.       Враги, пришедшие с мечом, это явно люди Яксли, которые, скорее всего, поддались самой естественной реакции, в ловушку которой едва не угодил и сам Крауч — попытались прикончить зверя заклинанием поубойнее. После чего пёс явно признал их врагами и поступил соответствующе. Как показала практика, положить отряд подготовленных магов для него труда не составило. Вон, на следующую ночь (вполне возможно, закусив трупами), он тут как тут. А вот кто такие эти воры? Неужели гоблины?       В любом случае, первое, что следовало сделать, это поставить себя и своих подчинённых перед этим стражем.       — Мы из дружины ярла, что землями к югу правит, — сымпровизировал лейтенант, постаравшись изложить информацию в той же манере, что и его неожиданный собеседник. Молясь про себя, чтобы на памяти этого призрака «Ярл к югу» не числился в списке заклятых врагов. — Пепелище увидев, дозор принёс вести. Пришли посмотреть, кто в беде оказался, и чем помочь можем.       Муспельфанг вновь горестно взвыл, задрав охваченную пламенем морду к небесам.       — В горе, о воин, нам суждено быть знакомыми! Я пробудился от сна, повинуясь древнему долгу, ведь подлые гнусные воры проникли в хозяина дом! Могила хозяина была потревожена. Украли то, чего лишь хозяина рука могла бы касаться, в этой жизни и в следующей! Но лишь в ночном мраке дом длинный могу я покинуть. Таков был обет. Спустился я с гор, по следу идя, узрев, как мерзкие твари хозяина бондов бичуют. Владение озером лунным было презрето врагами! Отбил я набег тот, и тот, что был позже. Но воры сбежали! Реликвию древнюю уносят они в подземные залы. Не будет покоя, пока Клык, копьё чаропевное, не будет в гробнице! Прошу, помоги!       — Почему ты сам не отправишься за ними? — Барти сощурился, слушая неожиданно многословный рассказ стража. Первый адреналин, что неизбежно выработался при смертельной опасности, потихоньку отступал.       Похоже, что Нэнси оказалась права в своей вчерашней гипотезе. Гоблины действительно порылись там, где рыться не следовало. В могиле этого Альвгейра, кем бы ни был древний маг. После чего решили вырезать деревню. И для многих из них это стало роковой ошибкой — собака таки проснулась.       — Лишь в землях хозяина, его силой заклятых, могу я в живых мир вернуться, — вой снова наполнился печалью. — Молю тебя, викинг! Ступай на запад, туда, куда воры сбежали. Легко ты зелёных найдëшь. Раненых много. Уйти далеко не могли. Убей ты йотунов отродий, верни копьё спящему! И в сон вернусь я хозяина подле.       В огненных глазах раскалёнными искрами вспыхнул отголосок надежды.       Чародей глубоко вздохнул, понимая, что, похоже, единственный способ отправить спать данного хорошего мальчика без того, чтобы положить здесь несколько отрядов Аврората — это выполнить его просьбу. С другой стороны, в какой-то степени, авроры были псу обязаны. Яксли был тем ещё ублюдком. К тому же, про участие гоблинов в этом деле он точно сказать бы Блэкам не постеснялся. А это прямой путь к войне.       — Будь по-твоему, — Крауч склонил голову, показывая, что он принимает условия огненного стража.

***

      — Послушай, Нэн, — Аластор несколько шумно пыхтел, осторожно спускаясь по довольно узкой горной тропке. Его сапоги то и дело скатывали пригоршню гравия вниз, по поросшему густой, сочной травой склону — только овец на ней и пасти. — Всё спросить хотел насчёт нашего четвероногого знакомого. Как ты поняла, что с пёсиком поболтать надо по-доброму? Только не говори, что действовала наугад, только на одной лишь догадке про отряд Яксли, когда сбивала мне прицел. Это ведь не так же?       — Помнишь, я говорила, что хочу кое-что проверить в истории этого места? — в отличие от возглавлявшего авангард Грюма, рыжеволосая девушка чувствовала себя в горах Шотландии более уверенно, легко ступая по местным нехоженым дорогам. Впрочем, Барти этому не удивлялся. В отличие от Аластора, Дисент родилась и выросла в Нэрне и его окрестностях, и по горам лазать явно привыкла.       — Конечно, помню. Ты нашла что-то, позволившее сделать выводы о происходящем?       — На самом деле, я не была до конца уверена в том, что атаковать не нужно, — нехотя призналась Нэнси. — Понятное дело, что из найденных в архивах Аврората книжек за такое короткое время многое почерпнуть не удалось. Но кое-какие зацепки у меня действительно появились — в том числе, кстати, не только у волшебников, но и в информации, что сохранили маглы. Несколько смутных легенд, восходящих ко времени Основателей, о том, как и кем было основано поселение Мунлайк.       — Страж говорил о некоем Альвгейре Бьорнсоне, — вспомнил шедший третьим Вейвер, — правда, я о таком волшебнике не слышал. Что-то скандинавское. Да и имя самого пса явно попахивает теми местами.       — А ещё он желал Хель для устроивших эту катавасию воров, — согласно кивнул Аластор. — Впрочем, Нэн, извини, что перебили. Продолжай.       — В общем, из того, что получилось найти, Альвгейр был викингом, плававшим в наши края за добычей, — продолжила командир группы. — Статут секретности, сами понимаете, тогда не действовал. Так что сказания о его приключениях и набегах нашлись в обоих мирах. Кстати говоря, он входил в дружину некоего Гуннара Огневолосого и поселился на этих землях как раз после того, как его конунг решил остепениться.       Барти слегка приподнял брови в лёгком изумлении, кажется, начиная понимать, о ком шла речь.       — Того самого, который, осев на островах, принял новое имя, назвавшись Годриком?       — Вы совершенно правильно поняли, шеф, — Железный лейтенант видел лишь спину своей подопечной, но по голосу явно слышалось, что она чуть улыбнулась. — Да, это поселение создал один из соратников Основателя краснознамённого факультета. Годрик был не первым и далеко не последним выходцем с Севера, кто перебрался в Британию, несколько… поменяв свои привычки, превратившись из грозы морей в благородного рыцаря. Но дело не в этом. Я как раз подхожу к главному для нас. Легенда гласит, что Альвгейр поставил свой дом высоко в горах, над поселением, расположенным в долине у озера. И отправляясь в бой, что обещал стать для него последним (как, собственно, и случилось) он заклял своё жилище. Если покой его будет потревожен, а дом попытаются обокрасть, или же кто-то нападёт на его владения, то Муспельфанг, огромный волкодав, сопровождавший его всю жизнь, вернётся даже из самого Асгарда, чтобы покарать врага.       Маглорождённая волшебница на несколько мгновений замолчала, словно размышляя, как продолжить.       — Уже само имя зверя начало наводить на мысль, особенно учитывая характер повреждений в поселении. А уж когда я увидела нашего нового друга на берегу — и услышала его проклятия ворам, — то в голове сразу щёлкнуло. Ведь кто-то ещё, помимо всего прочего, дал гоблинам отпор. Это же страж! Пошлёшь в него заклятие — точно воспримет, как врага. Что с прошлым отрядом и случилось. Попытка его победить — опять-таки, учитывая предыдущий опыт, — может обернуться если не гибелью всех нас, то очень большими потерями. А вот если попытаться поговорить, то, может быть, и получится разойтись миром.       — Что в итоге и произошло, — согласно хмыкнул Аластор, останавливаясь перед узкой расселиной, перегородившей путь, и вновь чертя палочкой плеяду сканирующих заклятий. На дне её, если приглядеться, можно было заметить нанизанное на сталагмит тело гоблина — бедняге не помогли ни доспехи, в которые он был облачён, ни природное умение зелёных ориентироваться в горах и под горами. Это тело, кстати говоря, было уже четвёртым, найденным отрядом на пути. — Молодчина. Так, а теперь всем стоять, пока кто-нибудь не разделил участь вот этого бедолаги. Мне почему-то кажется, что подобная смерть не принесёт здесь никому ни Вальхаллы, ни даже Фолькванга.       Железный Крауч замер, терпеливо дожидаясь, пока аврор, расчертив в воздухе ещё несколько узоров, через примерно минут пять не сказал, мол, чисто, можно идти дальше. Двигаясь гуськом, отряд начал аккуратно перебираться на ту сторону.       Поначалу этой длящейся уже второй день погони некоторые маги, в основном из новобранцев, удивлялись, почему зелёные мерзавцы, похитившие артефакт из дома древнего чародея, не ушли под землю сразу. Учитывая способность гоблинов копать тоннели и то, насколько много у этого народа было различных ведущих поверхности отнорков — за все восстания волшебники так и не смогли полностью их законопатить, — скорее всего, в местных горах такой поблизости тоже должен был быть. А уж под землёй выследить зеленокожих смогли бы разве что их извечные бородатые противники. Зачем тогда им после добычи копья и крайне неудачной встречи с местным стражем отступать по поверхности земли?       Более опытные сотрудники Аврората, в обязанности которых входило, в том числе, и снятие проклятий с различных древних мест Британии (если, конечно, была такая возможность), только качали головами, поясняя новичкам некоторые тонкости работы.       Как показывала практика, большинство магов прошлого любовью к ближнему своему не страдало, и даже особо не задумывалось об этом. А вот изрядной долей паранойи и желанием обезопасить свои владения — вполне себе, можно сказать, наслаждалось. Настолько, что зачастую вот такие древние захоронения приходилось на мили вокруг очищать от ловушек самого мерзкого свойства. От банальных расселин, подобных той, через которую сейчас перешёл отряд, что внезапно раскрываются у тебя под ногами, до вот таких «стражей», способных отправлять на тот свет волшебников десятками. И если маглы в этом отношении отделывались в большинстве случаев лёгким испугом — просто потому, что на них хватало маглоотталкивающих чар, и до настоящих ловушек они доходили крайне редко, — то вот магам и магическим расам иногда доставалось полной ложкой. И разумеется, чародеи, что с теми же гоблинами нередко воевали и их же грабили, чаще всего заботились о том, чтобы в окрестностях их вотчин зелёные не могли устроить подкоп.       Этот случай не был исключением. Выкопаться близко от дома викинга у них явно не вышло. А судя по тому, что подмечали на своём пути авроры, находя следы гоблинской крови и искалеченные тела — и дорога к владениям Альвгейра, и путь обратно для зелёных были окрашены в красный цвет. Так что уходили они медленно, часто вынужденные либо останавливаться для обезвреживания очередного сюрприза, либо банально отдыхая. Вполне возможно, таща на себе раненых. А учитывая, что, в отличие от волшебников, трансгрессией зелёные не владели, даже на самые короткие расстояния — у отряда Барти появлялись неиллюзорные шансы нагнать беглецов. Хоть начиналось всё и не слишком хорошо. Направление отхода гоблинов было неплохо замаскировано, и найти его получилось только благодаря всё тому же Муспельфангу, который обладал, похоже, абсолютным нюхом. Крауч честно мог признать — своими силами не нашли бы.       И точно — примерно через два часа, когда солнце уже начало клониться к линии горизонта, Аластор, то и дело проверявший направление поисковым заклинанием, резко вскинул руку вверх, призывая остановиться. К тому времени узкая тропка, на которой было практически невозможно развернуться, начала сменяться широким, покрытым зеленью и цветами ковром долины.        — Мы в паре миль, — Грюм хищно оскалился, продемонстрировав лежавшую на ладони палочку. Та указывала точно на запад, по направлению дороги. Кончик оружия светился ярко-алым, явно намекая на приближение к потенциальной опасности. — Скорее всего, если будем продолжать двигаться подобным образом, то скоро наткнёмся на часовых.       — Надо высылать разведчиков, — согласно кивнул Крауч, повернувшись к Вульфангу. — Маркус, возьми двух своих ребят половчее, и за мной. Проверим, что там, сколько их, есть ли раненые. И самое главное, с ними ли копьё, которое нам необходимо достать. Остальным — залечь в траве. Нам не нужно, чтобы они почувствовали наше приближение раньше времени.       Ждать темноты, дабы подобраться поближе, было бессмысленно. Даже вредно. Дети подземелий, гоблины, прекрасно видели в тёмное время суток. Так что придётся обойтись дезиллюминационным заклинанием.       Дождавшись, пока ощущение разбитого на голове яйца и стекающего по ушам холодного студня прекратится, четверо магов тихо, стараясь не шуметь, двинулись в направлении, указанным Аластором. Примерно спустя милю маги опустились на живот, прячась в ставшей довольно высокой траве и продолжая путь уже ползком. Магия магией, но если часовые не дураки и хорошо выполняли свою работу — могли и заметить неладное.       Стоявших на стреме зелёных, справедливости ради, они тоже заметили не сразу. Гоблинов, уютно, почти что незаметно устроившихся в густых кронах деревьев, под которыми воры и разбили лагерь, с земли невооружённым глазом рассмотреть было нельзя. Выдали их даже не колебания листьев в некоторых местах, а тени. Смешавшись с тенями, что отбрасывали сами деревья, наложившись одна на другую, они выдавали своих обладателей с головой. На что Маркус, тронув за плечо лейтенанта, и указал пальцем. Тот молча кивнул, всматриваясь в лагерь, находившийся на опушке небольшой рощи.       Всего зелёных особей, не считая часовых, было десятка два, не больше. Один из них, рослая тварь, скрывавшая под видавшим вид плащом доспех явно работы мастеров своего народа, сидела прямо пред костром, небрежно положив ладонь на искривлённый клинок, сейчас покоящийся в ножнах, да злобно зыркала на своих соплеменников глубоко посаженными глазами. Длинный, куда выше его собственного роста, предмет, завёрнутый в ткань, лежал рядом — видимо, то самое похищенное копьё. Ещё пяток, похожих на своего предводителя как физической формой, так и снаряжением, заняли места рядом. Окружили их гоблины поменьше, часть из которых была перевязана в разных местах. У ещё пары отсутствовали конечности, причём потеряли они их явно совсем недавно, судя по перемотанным обрывками плащей культям, хорошо была видна почерневшая плоть от ожогов. А пятеро — так и вовсе лежали на спине и, судя по бледно-салатовому оттенку кожи, совсем скоро должны были отойти в мир иной. Явно последствия встречи с Муспельфангом и неудачных проходов через ловушки.       Весь лагерь по периметру же окружали небольшие столбики, примерно в половину роста гоблина. На внешний вид — они были вырезаны из дерева. Выбитые на столбах руны с инкрустированным в них металлом чуть мерцали в вечернем солнце. Как знаками показал Вульфанг, такие небольшие артефакты были ещё одной линией обороны, призванные предупредить своих хозяев, если кто-то разумный приблизится слишком близко. Или, что тоже имело вероятность, и вовсе представляли собой полный аналог магловских противопехотных мин. Подойдёшь к такому — и будет взрыв.       Окопались похитители копья неплохо. В то же время, почти сразу стало ясно, что погони гоблины не то, чтобы совсем не опасались — иначе бы те не уходили в такой спешке, прорываясь через ловушки Альвгейра, — но, по крайней мере, считали, что от возможной погони они давно уже ускользнули. Да, охранные рунные столбы они поставили. Да и про часовых не забыли. Но вот, скажем, костёр жгли и мясо жарили совершенно без опаски. Да и то, как гоблота в полный голос сейчас перешла на личности, понося друг другу и препираясь, говорило о том, что гостей они не ожидали.       — А я говорю, кончать их надо! — один из зелёных отчаянно жестикулировал перед командиром, тряся явно прижжённой раскаленными зубами пёсика культёй. — Зог! Толку от них сейчас, как от золота лепреконского. Только жрут, срут, а пацанам их тащить к зоговой матери. Ножом по горлу — и прикопать. А ещё лучше — оставить, как есть. Сами сдохнут. А если по нашему следу эта псина идёт, то пока она ими занимается, сами оторвёмся. Нам с этим дохлым грузом до тоннеля шлёпать ещё дня три. А так управимся за полтора. И от собаки оторвёмся, и от бледножопых, которые, может, уже следом идут.       — Ага, зог, вот прямо щас, только разбег возьмём, — клацнул в ответ зубами один из сидевших рядом со старшим. — Мы и так половину в деревне потеряли. Выходило на дело тридцать рыл, а вернётся сколько? Пятнадцать? Ваагх! Каждый парень на счету будет. Босс и так недоволен окажется, и чем, зог, меньше нас вернётся, тем больше будет недоволен.       Барти полностью обратился вслух, стараясь различить всё, о чём говорили сейчас клыкастые пасти.       С первых слов стало понятно, что дело маги сейчас имели отнюдь не с зажиточной и богатой частью населения Глубин. Не с мастерами, чьи поделки могут не уступать дворфийским, не с воинским сословием, представители которого, к примеру, сторожили врата банка, и точно уж не с представителями «Гринготтса», что умели находить подход к самым различным своим клиентам. Более-менее прилично, по меркам гоблинов, выглядел только предводитель отряда и его приближённые, возможно, являясь всё-таки членами воинской касты. Остальные же… остальные представляли собой именно что тех гоблинов, о существовании которых волшебники старались не вспоминать, пока не грянет очередное восстание. Злобные, диковатые, не брезгующие пожирать разумных созданий не являющихся зелёными. Не особо умные, вечно сквернословящие — и, по сути, умеющие в своей жизни только одно. Убивать. Именно такая зелёная волна, как правило, и составляет основное пушечное мясо в очередном Ваагхе. И гибнут, гибнут, гибнут тысячами, пока предводители восстания предпочитают бросать главные гоблинские средства войны лишь на определённые участки фронта.       И то, что вот такая вот зелень сейчас в открытую говорила о восстании, как об уже почти что свершившимся факте, было крайне интересно.       Вот только разговор вновь начал уходить немного не в ту сторону.       — Ты, зогов хреносос, не вьезжаешь?! — взвился однорукий. — Не бросим их подыхать — все тут поляжем! Не бледножопые нагонят, так собака по следу придёт…       — Так, зог, — похоже, старшему гоблину в отряде эти препирательства уже изрядно надоели. Когтистая лапа легла на рукоять сабли. — Оглот, мразь, пасть закрой уже и прекрати от страха трястись, будто вейла бордельная. Никто нас не нагонит уже. Собака та за нами не пойдёт. Не может она идти дальше, где владения её хозяина уже закончились. Что до чародейских псов, то говорил же — забей! Они наверняка появились только на следующий день, когда мы уже ушли. Предварительно приняв ванну, выпив чашку кофе да бабу рыжую трахнув. И скорее всего — в той деревне и остались. Либо к себе обратно пошли, ничего не найдя — наш отход я замаскировал. Либо и вовсе на Собаку напоролись и огребли не меньше нашего. Нечего бояться.       — Да ладно? — Оглот, похоже, затыкаться не собирался. — А не ты ли с самого начала примерно то же и болтал, а, паскуда? Мол, работа плёвая! Достанем копьё, вырежем деревню людишек, постукаем чародейских псов да пустим по кругу их девок. Как на гулянке, зог! После чего возвращаемся к Боссу и получаем награду. А в итоге что? Набрехал твой наводчик в три короба! Про Собаку не сказал! Она нас порвала, как сквиг — людишку. Пацаны зря полегли, а ты теперь и всех нас положишь, кретин, — гоблин зло сплюнул. — Да что с тобой говорить… Парни, стукай мразей!       Более мелкие гоблины заголосили, повскакивали с мест, потрясая оружием. Бронированные, впрочем, не отстали. Встали плотным строем, прикрывая старшего, обнажили клинки, оскалились. Старший же медленно поднялся со своего места, потянув из ножен саблю.       — Оглот, — сказал он почти ласково. — Говорю тебе первый — и, зог, последний раз. Захлопни свою сквигову пасть. Иначе не раненых тут оставим на съедение собаке, а тебя!       Беззвучно вздохнув, Барти молча повернулся к остальным разведчикам, знаками показывая им отходить. Дальнейшие препирательства между зелёными его уже не интересовали. Даже если начнут друг друга резать — вряд ли у Оглота и других мелких гоблинов есть какие-то шансы.       Главное он услышал. И понял, что, помимо копья, надо точно брать в плен живым командира всего этого балагана. Он, судя по сказанному, общался и с тем гоблинским вожаком, который сейчас старался подбить их на очередное восстание, и с неким «наводчиком», который рассказал про дом Альвгейра.       Чутьё подсказывало детективу — это вполне могут быть звенья одной цепи.

***

      Три… два… один.              Тишину гоблинского лагеря, расположившегося на опушке леса, что лишь изредка сейчас перемежалась вялой руганью гоблинов, в клочья разнесли звуки начавшегося боя, сопровожденные воплями боли.       Подобравшиеся под маскировочными заклятиями авроры ударили, что называется, наотмашь. Множественные хлопки трансгрессии заставили зелёных подскочить на ноги, однако отнюдь не все из них успели схватиться за оружие — в воздухе заметались разноцветные лучи заклятий, часть из которых уже устремилась внутрь лагеря. Железный Крауч бросил в бой все силы, что имел — брать коротышек в долгую осаду было, мягко говоря, не ко времени. Не хотелось проверять, есть ли у подземного народа в своём арсенале ещё сюрпризы, помимо охранных тотемов.       Первые две пятёрки, возглавляемые Маркусом и Фоксом, появились с двух сторон метрах в десяти от границы лагеря, несколькими Бомбардами «разминировав» проход сквозь охранные столбы. В первую очередь лучи заклятий полетели в те покрытые письменами куски дерева, что были опознаны бывшим сотрудником «Гринготтса», как поддерживающие барьер против трансгрессии и содержащие боевые заклинания. Разбившись на пары, авроры буквально залпами сносили защиту лагеря. Один держал кинетический щит, второй — колдовал. Один за другим творения гоблинской магии разлетались в щепки с жалобным треском, ломались на куски, исчезали в пламени Взрывных заклятий. И вот уже незримый прежде барьер рассыпался мириадами серебристых искр, когда число уничтоженных столбов, ранее его поддерживавших, перешло порог половины.       В то же мгновение оставшиеся авроры, до этого момента терпеливо ожидавшие своего часа, через несколько секунд очутились прямо посреди лагеря. Трое магов, встав спина к спине, тут же выставили щиты, окружив строй друзей куполами защитных заклинаний, на долю мгновения опередив гоблинских стрелков: арбалетные болты, выпущенные носатыми мерзавцами, бессильно отскочили от на мгновение замерцавшего барьера.       Ответный залп авроров снёс засадников, прозевавших нападение, с верхушек деревьев, в кронах которых они сидели. Зачастую — вместе с кронами. Сейчас бойцы Крауча не церемонились, прекрасно понимая, что пытаться брать живьём всех могло быть чревато уже собственными потерями.       Справедливости ради, отнюдь не все гоблины, ругаясь как сапожники, бросились врассыпную перед численным превосходством противника. Те, кто окружал предводителя, уже были на ногах, обнажив оружие и прикрыв головы небольшими металлическими щитами.       — На прорыв, мать вашу! — выругался главарь банды, подхватывая всё ещё завёрнутое в ткань копьё. Пущенное в его сторону оглушающее растеклось безвредными каплями по щиту одного из стражей. Появившиеся из воздуха верёвки, что попытались опутать другого зеленомордого, бессильно опали. Стоявший рядом с Барти Грюм тихо проклял гада себе под нос. — Живее!       Крауч чертыхнулся, поднимая заклинанием рухнувшее после Взрывного дерево и отправляя его в сторону сомкнувшегося строя.       — Бейте опосредованно. Эти штуки и Reducto сдержат.       Вот она и была наглядно представлена одна из причин, почему гоблинские восстания всё же могли иметь определённый успех. К сожалению, подобные игрушки были не чета поделкам магов, которые, к примеру, поставлялись на снаряжение Аврората.       Да, речь тут, конечно, шла лишь о кузнецах, воинах, банкирах… более-менее цивилизованных слоях общества, которые хоть как-то, но отличались от обычной зелёной злобной массы. Да, подобные игрушки были далеко не у всех, различаясь как по цене, так и по качеству, и степени защищённости от заклятий — гоблины тщательно хранили заимствованные у дворфов и изобретённые ими самими чары, вкладываемые в металл. Но… способность в хоть какой-то массе создавать защиту, для которой нипочём оказывались множество заклятий, была весьма весомым аргументом для возможной войны. Особенно учитывая тот факт, что зелёных было элементарно больше, чем магов, и речь шла даже не о подземном пушечном мясе. В том числе и поэтому восстания гоблинов никогда не оканчивались малой кровью.              Однако… в данном случае их всё-таки было меньшинство, что не могло не радовать. Тяжело держать стену щитов, когда вас всего пятеро, а противники начали переходить к артиллерийским мерам воздействия.       Метко запущенное бревно, вращаясь, врезалось в идущих на прорыв сквозь цепочку авроров зелёных, размозжив голову замыкавшему и разметав остальных. После чего в дело пошли уже снаряды поменьше. Аластор, рыча ругательства, как пропитый морской боцман, ринулся вперёд, потянув за собой кинжал. Сам же Крауч, прежде чем рука пытавшегося встать предводителя отряда дотянулась до упавшего свёртка, одним трансгрессионным прыжком оказался рядом, преграждая тому путь.       — На землю, — холодно скомандовал он, беря незащищённую голову гоблина на прицел. Тот зашипел, словно рассерженная гадюка. Попытался откатиться в сторону, прикрыв голову рукой в латной перчатке, уйти с траектории заклятия, но луч Обездвиживающего слегка хлестнул того по щеке, тут же заставив вытянуть конечности вдоль туловища, и гоблин смог лишь жалобно рыкнуть.       Барти глубоко вздохнул, мельком оглядывая поле боя. В воздухе отчётливо пахло обгорелым деревом и палёным мясом: массовые Взрывные с самого начала собрали огненную жатву. В основном с тех зелёных партизан, кто сидел на деревьях. Кое-где дерево до сих пор тлело. На сплошном ковре из травы и палых листьев виднелись заметные дымящиеся подпалины.       Авроры тем временем либо добивали, либо вязали оставшихся в живых гоблинов — в зависимости от того, пытались ли те оказать сопротивление. Кольцо магов вокруг лагеря сомкнулось окончательно. Ни один зелёный так и не смог уйти. Тех, кто готов был сдаться, разоружали, после чего — связывали крепко-накрепко.       Лейтенант удовлетворённо кивнул самому себе, вновь переводя взгляд на собственного пленника. После чего, трансфигурировав обычную верёвку, намертво связал тому конечности.       Мысли командира поневоле уже вертелись вокруг предстоящего допроса — и того, что должно было последовать после этого.       По-хорошему, всю эту братию сейчас нужно было заковывать в кандалы и тащить в Аврорат, раз уж живьём получилось взять. Учитывая публичное и отъявленное преступление, совершённое гоблинами на территории Магической Британии, их, скорее всего, после суда ждала бы казнь. Если, конечно, «Гринготтс» не постарался бы вытащить своих. А подобного, учитывая назревающую войну, и то, что зелёные, в большинстве своём, принадлежали отнюдь не к состоятельным сородичам, подобная вероятность стремилась к отрицательным значениям.       Но…       Привести гоблинов, уличённых в нападении и сожжении деревни, и отдать их под суд означало дать пружине, что сейчас сжималась всё больше, долгожданную свободу. После этого можно было бы уже не сомневаться — предложение Блэка о новом банке примут в кратчайшие сроки, куда раньше, чем было назначено на заседании Визенгамота. После чего начнётся бойня.       Альтернативой было бы прикапывание налётчиков прямо здесь. После чего — составление более-менее вменяемого рапорта о упокоенном доблестным отрядом злом духе. Или, скажем, эмигрировавшем с северо-востока диком драконе, который стёр деревню с лица земли. На смертную казнь зелёные себе более чем наработали. Однако и этот план не был лишён недостатков. Над составлением подходящей и непротиворечивой дезинформации, в которую Поллукс Блэк если не поверил бы, то хотя бы сделал вид, что поверил, требовалось немало усилий. Да и пропавший отряд сородичей вполне могут начать искать те гоблины, что сейчас жаждали нового Восстания — вон, в разговоре явно упоминался некий «Босс». То есть военный вождь, глава клана… скорее всего, самый вероятный предводитель восстания.       Новые провокации. Новые сожжённые в такой же манере деревни. Только огненного пёсика, что отбил нападавших, в других местах могло уже и не быть.       Кое-какие мысли у Барти имелись, конечно, куда зелёных деть. Например, сдать их Гринготту, которому лишний повод к войне нужен был ещё меньше, чем аврору. Вариант, конечно, сопряжённый с некоторыми сложностями, но вполне надёжный.       Но сначала — допрос. И насчёт «босса», и по поводу наводчика, который, если верить разговору зелёных, в этой истории тоже присутствовал. Благо сыворотка правды у Крауча на подобные оперативные случаи всегда была с собой. Да и легилименцией авроры владели, пусть и не на уровне их штатного сотрудника.       — Посмотрим, что удастся вытащить из тебя, — в задумчивости произнёс Крауч, склоняясь над бандитом. — Аластор, помоги, пожалуйста…

***

      К разрушенной деревне отряд подошёл уже за полночь вместе с пленниками. Большинство авроров осталось за пределами деревни и границ, очерченных Муспельфангом — охранять пленников. Тащить их на встречу со стражем, учитывая произошедшее… было явно не самой лучшей идеей. Ни к чему злить его лишний раз. И так в прошлую ночь чудом сумели выжить. На переговоры, что должны были положить конец нападением призрака, отправились лишь трое: сам Барти, нёсший в руке пропажу, Аластор, всё ещё державший наготове волшебную палочку, да Нэнси.       — Вернулись вы, воины! — окутанный пламенем пёс уже ждал компанию на краю порученных ему владений: на островке, где встреча произошла в первый раз. Как будто точно знал, где искать их, и куда они пойдут. Всё такой же, словно и просидел здесь сутки, не шевелясь, оплавляя прибрежный песок да воя на луну, отражавшуюся в водах озера. В пылающих глазах стража искрой вспыхнула надежда. — Удачной была ли охота? Нашли ли пропажу, что вернёт покой господину и мне?       — Это было нелегко. Но — да, — Крауч склонил голову, приветствуя стража владений Альвгейра. — Копьё у нас.       Волкодав взвыл. Но уже не от горя, как раньше. В нынешнем голосе чувствовалось торжество и почти детская, нескрываемая радость.        — Славься, о викинг! Покарал ты трусливых скотов, что украли копьё! Спасибо тебе! Прошу, за мной следом. В эту ночь из вас каждый пусть будет хозяина гостем.       Казалось, ещё немного — и в порыве чувств пёс, который до этого излучал мощь и опасность, начнёт прыгать вокруг авроров, выражая им признание. Но до этого, по счастью, всё же не дошло. В задумчивости переглянувшись, троица была вынуждена последовать за ним. Сначала — на берег озера, к разрушенной деревне, которая к этому времени уже перестала дымиться. Затем — по горной тропе, уходящей от деревни вверх и постепенно терявшейся за склоном.       Барти с интересом прищурился, смотря себе под ноги и по сторонам. Становилось понятно, почему отряд Яксли предпочёл дожидаться нового появления чудовища вместо того, чтобы постараться найти его логово. Помимо других причин, конечно же. Местность вокруг них быстро превратилась в настоящий лабиринт, полный острых скал, поворотов не туда и разветвляющихся, точно паутина, тропок, которые свободно, подобно ручейкам, вливались одна в другую, зачастую водя возможного путника кругами. А учитывая, сколько здесь было застывших следов, вероятно, оставленных Муспельфангом уже после драки с гоблинами, когда он в отчаянии носился по всей округе — даже не учитывая возможные охранные чары, найти дорогу к дому для авроров было бы почти невозможно.       Но сейчас страж шёл уверенно, почти не сворачивая, ведя за собой остальных и явно зная дорогу, остановившись лишь тогда, когда путь привёл компанию на плато, возвышавшееся над долиной, в которой располагалась деревушка на Лунном озере. Невооружённым глазом были видны следы ослабленных и частично разрушенных заклятий, что прежде защищали дом Альвгейра от непрошенных гостей. Похоже, помимо прихода днём, когда Муспельфанг не мог защитить дом хозяина, гоблинам пришлось пробиваться и сквозь другие системы защиты. Это подтверждало рассказ Зубохвата во время его допроса — вместе с гоблинами изначально был и разрушитель заклятий, которого после постигла участь быть сожранным.       — Входите, друзья. Копьё вы сами вложите в руку хозяина!       Железный лейтенант первым поднялся по широким каменным ступеням, вглядываясь в древние очертания.       Жилище Альвгейра было похоже на типичный дом зажиточного предводителя собственной дружины — с той поправкой, что он был магом, и сам чертог сумел выстоять века, невзирая на суровый шотландский климат. Вытянутое в длину, просторное деревянное строение с позолоченной отделкой и массивным скандинавским орнаментом не было притоплено в землю, как похожие «длинные дома» у его магловских сородичей. Напротив, он был чуть приподнят над землёй на каменном фундаменте и имел высокую треугольную крышу. Расположенные по бокам от основного здания загоны для животных сейчас пустовали. Над центральным входом располагалась искусно вырезанная из дерева голова оленя с раскидистыми рогами.       Маг миновал первую часть дома, которую так и тянуло назвать «прихожей», входя в просторный зал, что, несмотря на тысячу лет опустения, всё ещё, казалось, хранил в себе запахи жаренного мяса и смех дружинников, которые звали авроров присоединиться к ним. Голоса ощущались почти реальными, почти вживую. Однако Крауч, ведомый предчувствием, шёл дальше, к заднему торцу чертога. Мимо дверей, ведущих к отдельным покоям и кухне, мимо резных колонн вдоль всего пиршественного зала, что поддерживали крышу. К высеченной из овеянного морскими ветрами камня статуе хозяина этого места.       Былой соратник того, кто ещё не стал Годриком Гриффиндором, выглядел молодо и грозно — как и положено морскому разбойнику. В кольчуге, в шлеме с бармицей и мощным наносником, что прикрывал не только переносицу, но и отчасти глаза. Лицо воина, улыбающееся в воинственной усмешке, обрамляла искусно вырезанная каменная борода. Плащ с застёжкой в виде молота Тора чуть развевался на незримом ветру. Правая рука была прикрыта гранитным щитом. Одна нога чуть приподнята, наступая на голову великана, рядом с которой лежали несколько трупов гоблинов. Гранитные морды представителей подземного народа были искажены в злобе и страхе.       В общем типичная, буквально вырезанная в камне сага, прославляющая подвиги викинга. Только вот в левой руке, что, по идее, должна была держать оружие, явно недоставало чего-то. Ладонь была раскрыта, будто к чему-то протягиваясь…       Не нужно быть гением дедукции, чтобы понять, к чему именно.       Барти бережно развернул свою ношу, освободив копьё от ткани. Невольно залюбовался древком из тёмного дерева, покрытого причудливыми узорами, широким наконечником из серебристого металла, что сужался ближе к концу, испещрённым вложенными в металл заклятиями. Руны причём были не скандинавскими и не гоблинскими, это аврор мог бы сказать точно. Да и на работу дворфов похоже не было. Слишком тонкие и причудливые, слишком изящные…       У Крауча было одно подозрение, основанное, скорее, на старых байках, что тот же Орден Тайн ставил под сомнение, чем на реальных фактах. Но сейчас это было не важно.       Недрогнувшей рукой мужчина вложил копьё в руку Альвгейра.       И тот откликнулся. С мерным гулом каменные пальцы истукана сомкнулись на древке, что засияло мягким серебристым светом. Голова древнего чародея чуть сместилась в сторону, смотря на пришельца каменными глазами, в которых теперь вместо насмешки читалось одобрение. Голова статуи склонилась, словно благодаря добытчика.       А в руке Барти взамен копья с короткой вспышкой появился ответный дар. Длинный, почти в размеры короткого меча, кинжал — из того же металла, что засиявший мягким ночным светом наконечник копья. Брови мага изумлённо поднялись. Но отвергать подарок он не стал.       Муспельфанг радостно рыкнул, подходя ближе вместе с остальными членами трио. Сейчас он уже не был похож на вышедшее из недр преисподней чудовище. Огонь стремительно сходил с тела пса, уступая место густой чёрной шерсти. Когти на лапах уменьшились, взгляд перестал напоминать о христианском Сатане. В целом, грозный страж сейчас куда больше напоминал не машину смерти, уничтожившую целый отряд Аврората, а, скорее, просто собаку. Пусть и превосходящую своими размерами сородичей. Донельзя счастливая морда лишь усиливала эффект.       — Спасибо вам, викинги гордые! — волкодав, явно расслабившись, лёг рядом с изображением обожаемого хозяина, положив голову на огромные лапы. — Пусть славен будет ваш путь и сильны враги — и да окажетесь вы достойны войти в Вальхаллу иль Фрейи чертоги!       Крауч склонил голову в ответ. Однако прежде, чем уйти, было ещё одно дело, о котором стоило побеспокоиться.       Даже если не учитывать ситуацию с гоблинами, подобное место нельзя было оставлять без охраны. Защитные заклинания, маскировавшие усадьбу, один раз уже были пробиты. Никто не поручится, что подобное не произойдёт снова, если кто-то про это место всё-таки узнает.       А учитывая последствия возможной кражи… возможно, пёсик жителей деревни и не трогал. За него тут гоблины постарались. Но он однозначно участвовал в том, чтобы разнести поселение по дощечке. Долг авроров был подобный исход предотвратить.       Вариантов здесь было несколько. Первый — собрать более мощную, обвешанную артефактами боевую группу и снести это место в пыль, изрядно при этом умывшись кровью. Покойный Яксли, чтоб ему на том свете Муспельфанг во сне виделся, не даст соврать. Да и кто знает, что ещё скрывалось в глубине этого чертога?       Второй способ — пригнать сюда невыразимцев из Ордена Тайн.       На мгновение на лице лейтенанта мелькнуло сомнение.       Как и Аврорат, Орден Тайн, по сути своей, был ещё одной гильдией, тесно сотрудничавшей с Министерством Магии и Визенгамотом. По сути, особой власти над ним ни одно, ни другое образование не имели — в своё время Орден абсолютно без последствий наплевал на подписанное Министром и одобренное большинством голосов решение о роспуске этой организации — и, что немаловажно, смог отбиться, сохранив статус-кво.       Отличие от других подобных организаций состояло в том, что Орден Тайн был куда более закрытым клубом, вступив в который, участник сразу же получал Непреложный Обет на губы. Можно сказать, подписку о неразглашении. Даже представитель одной из богатых семей такой участи избежать не мог. Поэтому, кстати, многие чистокровные отпрыски предпочитали держаться подальше от вступления в эту организацию — интересы своих фамилий в нём продвигать было бы сложновато. Становясь членом Ордена Тайн, ты, в первую очередь, заботился об интересах Ордена. С другой стороны, и платили им немало, что привлекало менее могущественные рода и маглорождённых.       Слухов ходило множество. Начиная от невыразимцев, практикующих демонологов, и заканчивая воссозданием легендарных Даров Смерти. Если же брать более-менее достоверную информацию, то сказать можно было бы примерно следующее: в основном члены Ордена Тайн были заняты передовыми магическими исследованиями, некоторые из которых поставлялись потом на общий рынок и частным клиентам по бешеным ценам, зачастую превосходя даже фирменные отрасли Священных Двадцати Восьми. Вдобавок к этому, в их ведение входила слежка за совершающимися на территории Британии пророчествами, для которых у них был отдельный Зал размером с кафедральный собор, а также различными магическими аномалиями — такими, к примеру, как этот дом и его мохнатый обитатель. Орден Тайн вступал в игру тогда, когда Аврорат не справлялся с ситуацией, окружая опасный для всех участок нерушимыми барьерами… и, вполне вероятно, накладывая руки на дальнейшее изучение этой территории. Наверняка узнать было, понятное дело, невозможно. Но слухи, опять-таки, ходили.       Так что авроры, по большей части, невыразимцев не слишком жаловали. В первую очередь как конкурентов, вмешательство которых свидетельствовало о том, что ситуация вышла из-под контроля. Во вторую — как весьма мутных чудиков со своими личными интересами, которых порой было необходимо привлекать… но доверять им — уже нет. Особенно учитывая надвигающуюся войну. Неизвестно, что им взбредёт в голову, докопайся те до правды о том, кто напал на близлежащую деревню. Непреложный обет непреложным, но… если охочие до тайн маги решат, что спровоцировать войну, в ходе которой они точно получат трофеи, выгодно? Что тогда помешает руководству невыразимцев намекнуть, кому надо?       Ни-че-го. И Барти не хотел бы рисковать сейчас так. Иначе бы приволок пленных зелёных прямо в родную контору.       Оставался третий вариант. Фиделиус, что скрыл бы усадьбу от посторонних глаз. То есть Дамблдор и Поттер, которых придётся посвятить в детали происходящего.       Снова приходилось привлекать к расследованию гражданских… похоже, это начинало входить в привычку. Плохо. И даже не потому, что это накрепко запрещено, и за подобным всё-таки старались следить, наказывая провинившихся. Понятное дело, что чистокровные вновь работали в интересах своих, и били их по рукам только в самых крайних случаях… Но Поллукс в отношении Крауча сейчас будет придираться к каждой мелочи.       Во время недавнего сражения, к примеру, таких санкций удалось избежать потому, что Дамблдор заявил, что инициатива помощи жертвам нападения исходила из разных источников, лишь случайно пересёкшихся между собой. Здесь же подобной уловки не будет. Придётся держать в тайне.       Однако, нет, основная причина нежелания подобного была другой. Ладно директор «Хогвартса». Он, по большей части, действительно руководствовался в своих действиях благими намерениями. Но Поттеры, как ни посмотри, но тоже имели свои интересы в грядущей политике. И временный союз с ними был именно что временным. Не хотелось бы допускать их к подобному злачному месту. Лишь чуть меньше не хотелось, чем того же Блэка.       Оставалось только надеяться, что с помощью Дамблдора получится продавить постановку Хранителем Тайны кого-то, не имевшего отношение к фамилии, упомянутой выше.       Но для подобного сначала нужно будет договориться с Муспельфангом. Иначе попытка создания защиты ещё закончится чем-нибудь нехорошим. Не факт, конечно. Но всё равно, лучше сначала спросить.       — Выслушай, страж Альвгейра. Мы хотим помочь, — обратился Крауч к волкодаву, вновь немного переходя на его манеру речи. — Воры сумели проникнуть в дом днём, когда спал ты. Не справились чары. Позволь их усилить, поставить защиту, что укрепит стены дома!       Пёс заинтересованно поднял голову, чуть склонив её набок. Словно действительно живой.       — Помогли вы вернуть нам пропажу, хоть могли и украсть, вором вора ограбив. Подарок Альвгейром был сделан. Доверие есть. Позволю тебе я защиту поставить. Спасибо, о друг, признателен я. Быть может, не покину впредь стены Вальхаллы! — любимец викинга высунул язык, при этом приобретя на редкость комичный вид. Уже совершенно утратив былой внушающий страх облик.       Не выдержав такого контраста, стоявшая рядом Дисент, на время отступив от обязанностей аврора, опустилась на корточки рядом с волкодавом, осторожно протянув руку к его голове.       — Погладить позволишь ли ты, славный пёс? Прошу я тебя! — глаза девушки весело сощурились.       Получив утвердительный рык, Нэнси запустила свои пальцы в длинную густую шерсть зверя, почёсывая тому сначала шею, а затем постепенно перейдя на огромные бока и пузо.       Крауч слегка приподнял бровь, с иронией смотря на свою заместительницу. Грюм явным усилием воли подавил ехидную улыбку. Муспельфанг же… Муспельфанг млел, довольна урча.       — О дева воительница, отважна ты духом! Владеешь ты чарами, меня не боишься — и с мужем своим, славным викингом, вернувшим пропажу, идёшь рука об руку в бой. Да будут крепки стены ваших чертогов, да будут сыны своих предков достойны!       На мгновение сощурившаяся недоумённо чародейка, секунду спустя поняв, что именно сейчас ляпнул балдевший от женской ласки страж, с шлепком закрыла глаза рукой, слегка покраснев. Грюм за спиной лейтенанта, уловив смысл фразы практически сразу, хрипло закашлялся, стараясь скрыть рвущийся наружу смех. Барти же, оказавшийся посреди всего этого балагана, не повёл и бровью, подавив первое желание сразу броситься поправлять этого… Шерстефанга.       Хотя глаза нет-нет, но задержались на длинных рыжих волосах девушки.       — Ладно, — произнёс он буднично, убирая подарок Альвейгра. Потом его следовало тщательно изучить. — Нэнси. Когда закончишь начёсывать нашего друга, сообщи нашим — пусть встанут лагерем на острове вместе с пленниками. Я к Гринготту. Нужно обсудить то, что мы узнали сегодня — предводитель этого проклятого восстания касается его не меньше, чем нас. Да и, быть может, он сам уже что-то успел раскопать на Блэка. Аластор, сообщи вкратце о ситуации Дамблдору. Нам нужен Фиделиус вокруг этой усадьбы. Но сделай всё тихо. Никто не должен знать, что мы опять привлекли к тайне расследования кого-то постороннего.       — Понял, — мужчина сухо кивнул, следуя за направившимся к выходу Железным Краучем. После чего шепнул, тихо смеясь. — Как, командир, неужто оставишь жену одну в этих чертогах?       — Сержант Грюм, ведите себя прилично, — невозмутимо ответил маг, — а то попугая натравлю.