Встречай прелестную смерть (Порох)
Бедняга Скрэт сам совершенно не понял, как вообще могло случиться то, что только что с ним случилось. Крысобел, уже давно не принимая во внимание, что находился среди космоса внутри откопанной летающей тарелки, помнил, как преспокойно пилотировал её. Пусть и автопилотом, запущенным случайным образом, как всю жизнь подвернувшегося «водителя» судна и происходило, заседая в как таковом капитанском кресле и без какого-либо экипажа вокруг. Он помнил, как от баловства крутил прямоугольный штурвал с найденным им прикреплённым к рулю жёлудем посередине, в стороны, или просто держался за него от накрывающих зависимый крысобеличий мозг впечатлений раз за разом. При этом чуть опустив спинку сиденья и поставив свой правый локоть на подлокотник, представляя себя рокером-автолюбителем, посасывающим яблочный фреш из трубочки, или моментами вспоминая всякие напитки неизвестного происхождения, вместе с соломинкой внутри толстой кокосовой скорлупы. Которому ближе сидеть дома и никуда не высовываться, покуда даже такая случайная необъяснимая хрень может произойти при постоянно шастаньи по миру ради одного и того же. Уже давно без единой мысли, что что-то во всей его невнятной причудливой ситуации совсем даже ненормально и требует логического объяснения. От которого, вероятно, даже немного проще явно не станет… почему бы взаправду, откинув спинку, не растечься на кресле, и по желанию любоваться резко меняющимися пейзажами космического пространства? Но через пару минут сей «сумасшедшей» беспорядочной езды повсюду в невесомом пространстве, всё же не слишком далеко от заснеженной Земли, избежавший бездарного импровизационного пилотирования вверх дном летающий кораблик резко остановился. Дело оказалось не в поломке управления или бреши в системе, отчего бы крысобел просто остался висеть в пространстве, и кончил голодом. Пускай жёлудь, как объект изнеженных охотничьих объятий, был при нём… разве его скорлупка могла быть такой же вкусной и удобоваримой, как сама начинка? Какой-то другой корабль, напоминающий как раз его, и очень заметно превосходящий размером Скрэтову тарелку, раз история умалчивает, чья она была изначально, более чем десять раз, притянул летательный аппарат к себе прямо внутрь в грузовой отсек. Пепельно-серый и пикнуть пронзительно в своём репертуаре не успел, как уже оказался не на своей территории, пусть и та была вообще неясно чья, валявшаяся среди льдов. Вроде бы и виноватым за случившееся, касающееся его лично, Скрэт себя не счёл, ведь жить так куда спокойнее, но всё равно всё пошло малость не по плану. Которого, можно сказать, совсем не было и не предвидится… Ой, да к чему этот минимализм? Крысобел оказался со своим охраняемым цепкими когтями обожаемым жёлудем на чужом космическом корабле! Правда, всё ещё находился в своей тарелке, озираясь по сторонам большими ошалелыми глазами. И пусть не вспомнится образное выражение, характеризующее идеальное состояние жизни с подходящими атрибутами, раз уж порой даже такие вещи для некоторых кажутся утопическими. Для него тоже, поскольку его случай различимо буквален по всем статьям. Но недолго Скрэт находился внутри своего, лично найденного, владения, плохо и якобы очень долго томившегося в ледниках, чтобы такой, как он, ей воспользовался безо всякой цели и хаотчино. К тарелке подъезжает механическая клешня, и, словно консервный нож, откупоривает её, не оставляя шансов на представления своей дальнейшей судьбы. Примерно после этого взбудораженный самец начал понемногу очковать, силой высвобождая самосохранение. Но разве только в отношении своего объекта вожделения, как самое-самое ценное и последнее, что у него есть — стал изображать самого себя истинного, что недалеко от правды при его однотипном принципе существования. Причём «ценный» объект не менялся всю его жизнь, которую он мог помнить, и что было у него в порядке вещей… может, жить так проще и удобнее всего на свете? И сейчас эта клешня затем хватает жёлудь, дабы доставить его неизвестно куда… да какого чёрта? Крысобел твёрдо решил, что так дело не пойдёт, и схватился за дубовый плод крепкой хваткой, пытаясь вытянуть его из стальных когтей, даже если для этого придётся оборвать свои, толстоватые и туповатые, от тяжести удерживания неживым соперником. Но в итоге бросил эту затею за бессмысленностью попыток справиться с этим, который был намертво «непреклонен» от своей запрограммированности. Изначально таковая клешня должна была доставить жёлудь к гравитационной тубе, чтобы тот не раскололся и повис практически в воздухе. Но Скрэт будто передумал, возобновляя попытки отцепления своей прелести и побега теперь уже хоть куда-нибудь. Его непостоянство привело к тому, что произошло свободное падение обоих форм, разных по обладанию интеллекта, где на сей момент разрешается пошутить насчёт наличия мозгов у серого взлохмаченного «наркомана», не ища в происходящем ничего серьёзного и вызывающего соответствующие эмоции. Ну что же, бывало гораздо хуже… он отделался лишь негромким стоном и ноющим правым коленом, даже не хрустнувшим. Но это фигня, ведь жёлудь всё ещё в его цепких лапах, можно дальше его тискать, облизывать и танцевать с ним, и плевать на чужой взор — полный зависти, или же безразличия вкупе с «бесспорными» суждениями о полной придури! Итак, нерадивый и беспощадный куда более к Земле, чем к своим припасам… видавший виды эпохальных разрушений и создававший их случайно, крысобел соизволил очутиться на этот раз? И почему теперь его это не удивило сразу же, ведь слишком уж часто с ним происходит невообразимое с похожим почерком. Ведь место, куда он попал теперь, очень разительно отличалось от всех прочих, где оказывался раньше неважно как и почему. Тем более посреди космоса, а не планеты без пугающего закона гравитации в пользу тяготению. Что явно пугало и не могло давать никаких подсказок такому, как доисторический зверь при одной бесконечной цели в жизни… И это не способствование плодовитости себе подобных в отсутствие желания обладать самкой и трахаться с ней сутки напролёт. Вокруг были лишь большие карго-полки, а на них и на полу располагались ящики: где-то они стояли ровно, а где-то не совсем, но полного хаоса в большой комнате не царило. Хм, не то, что у самца в укромном «отшельничьем» дереве, где такие же сладострастные запасы просто валялись друг на друге. На сих ящиках со всех сторон, по центру, также изображён жёлудь. Все контурные линии отдавали неоновым рябящим голубым свечением, от которого становилось не по себе уже через пару десятков секунд, в особенности при их мерцании. Пепельно-серый озирался по сторонам в поисках выхода из этого малость чудовищного в своей красочности места, которому было оказано довольно много чести в отделке и архитектуре. Но не тут-то было, он услышал едва различимый даже его звериными чуткими шум… шум лифта, направлявшегося наверх. Скрэт, тонко пропищав и сглотнув, всерьёз начал опасаться за свою добычу, опять же больше, чем за себя, всё же на сей раз с необходимым минимумом добытчиского альтруизма. Но посчитал нужным не показывать внезапному врагу, кем бы он ни был, свой улепётывающий вспотевший от смены локации лохматый зад. И встал по центру комнаты в сторону лифта со своей полной решимости кривоватой пушистой мордой, пытаясь успокоить свой большой, потрёпанный и в полоску, дёргающийся хвост. Ещё и пофыркивая да посуровев в морде, будто бы правда может в состоянии дать отпор своими силами. Окей, просто повернулся и посмотрел, кого там принесло не вовремя, в то время, как «врагом» оказался…Детка, если ты поднимешь мой дух, я захочу беречь тебя. Поэтому, если хочешь меня подбросить, сделай это до самой вершины! Когда оглядываюсь назад, то говорю всем, что череда любовных событий не закончится. Любовь случается утром… утром. И она случается вечером… вечером. Она рядом с тобой, когда ты мечтаешь… мечтаешь. От любви случается раскачивание в мозгу и звон в ушах.
Вернее, оказались как торнадо среди благоприятной погоды трое инопланетных живых и, вероятно, сознательных форм, судя по поворотам голов при осматривании складского помещения. Напоминающих Скрэта внешне, пусть и частично, и то в основном мордой. Однако, телом были облачены не в шерсть, исключительно кожа… у каждого из них она разного цвета, именно холодного тона — бирюзовый, фиолетовый и синий. Троица имела небольшие «антеннки» на голове, с чуть эллипсовидными маленькими кончиками, устремлявшиеся назад, где оставалось безуспешно гадать, для чего они нужны и почему торчат именно там. Мало того, эти существа оказались прямоходящими, словно те лысые обезьяны, с которыми тот имел печальный опыт знакомства, когда те под воздействием крепкого огненного варева собирались скушать его живьём. И наконец, существенным отличительным признаком было то, что они одеты в облегающие латексные костюмы, а тонкие элегантные лапки, или руки, как снова у тех — в перчатки. Стоило прятавшемуся присмотреться, как он сразу заключил, что такие отличные формы в обтяжку уж точно стоит рассмотреть повнимательнее, а после никогда не желать ничего прекраснее этого. Столь красивый вид и столь зоркий лик… они навели на резонные мысли сразу же. Так что, немаловажным оказалось предположение, что это на самом деле инопланетянки, хоть и верилось в такое с трудом, не то чтобы невозможно было себе это представить. Эти всё же жуткие на вид монстры и правда были похожи на крысобеличьих самок, правда, как уже было замечено, лишь мордой и промежностью, что по идее не должно удивлять и оставлять ряд вопросов. Большие женственные глаза с хитринкой в их очертаниях, накрашенные веки, ресницы с завитками на концах, шикарные, круглые и в меру утолщённые бёдра, стройные длинные ножки, контуры которым обеспечивают ровные сапожки… и явная завидная грудь, практически полностью доходившая до третьего размера, во всяком случае, не обманут. Хотя обычно с сосками ситуация несколько иная, но так, как есть, стало крысобелу ещё более восхитительно. После подробного рассмотрения слова про монстров можно смело брать обратно, и даже не заикаться об их внешней презентабельности. Хвост у «дам», у каждой из них, спору нет, был огромный, даже гигантский, и как раз почему-то лишь он был облечён в скафандр. Бесподобные в своём чудном великолепии, прекрасные на вид «женщины», которым в пору позировать изнеженными на каких-либо лежанках при полностью расслабленном теле… Отчего Скрэту было немного больно навязчиво сравнивать их с той самой, которую он старался забыть очень долгое время. И вот, столько лет забытья на смарку, что уже снова было бы неплохо вспомнить прежде всего то, как вообще стоит вести себя с противоположным полом… на более значимым стоит прознать, что вообще у них на уме. Однако одна малюсенькая, и всё же очень важная деталь по чуть-чуть приводила зависимого зверька в шоковое состояние — эти инопланетянки были крупнее и больше его в три раза! Крысобел им даже до пояса не доставал… но скорее до паха, что, в целом, было ещё более выгодно для него, как для самца, если бы он мог без тормозов понимать эту пошлую суть его обстоятельств. И если бы только мог вообще сообразить, что может успокоить вошедших «дам» ублажением столь просто и без других прочих попыток подвести к отлизыванию… то его положение в любом случае было бы выигрышным! Но не исходя ни из чего из этого, просто посчитал нужным спрятаться за жёлудь, как мог. Однако план изначально был обречён на провал, ведь жёлудь меньше пепельно-серого искромета в столько-то раз, что интереснее отгадывать, чем додумывать со всей точностью. Ну, а в это время трио «холодных тонов» переглянулось между собой, выходя из кабины лифта. Одна, бирюзовая, в чёрном костюме, стояла посередине и впереди двух, а они же, стоя сзади, держали правой рукой посох-оружие. Судя по всему, те двое — телохранители, и это можно понять по одинаковому цвету одёжки, где был контраст бежевого и сиреневого, и наличию оружия тоже. Терминаторши прикрывали умеренно широкий и округлый, очень гладкий тыл той, которая, вероятно, была командиром корабля и их самих. Стоит допустить это предположение, судя именно по костюму, а также значку с изображением, опять же, жёлудя, но с варповым потоком, расположенным ниже и прикреплённым на левую грудь костюма. У охранниц знак был посеребрённый, у главной же — позолоченный, но видимость как будто бы настоящего золота… уж о том, зачем нацеплять цацки и какую пользу это может приносить, лохматому крысобелу думать было незачем. «Девушки» среди, предположительно, своих владений увидели плод дубовых в паре метров от них, и чуть оскалившись, довольно улыбнулись своей находке, которую не ждали вот таким внезапным появлением в их корабле. И, переглянувшись между собой, начали без подозрений и с радостным тоном общаться друг с другом забавными тонкими писками, смешанными с вокодером чуть выше средней тональности. Это было почти похоже на мурлыканье довольной сытостью персидской кошки, если не отдавалось, казалось бы, с искажённым эхом… но погодите-ка, а почему антенны светятся? Ну да, пока они «пищали» друг другу в свойственной самкам увлечённой манере, наконечники антенн светились, и прикольно, не слишком беспорядочно дёргались без резких движений. К кому вообще пепельно-серый попал, и как при нередких подобных случаях могло дойти до самого невероятного среди них всех? Да это же просто атас… ещё и не имея ни малейшего понятия, о чём думают и что обсуждают так живо и ярко. Пусть и заявились сюда сразу после сигнала датчика о захвате и доставке, где всему виной был мощный на поиск жёлудей радар с диаметральной волной в несколько тысяч световых лет. Хотя, если Скрэт не сообразит вовремя убраться отсюда, то ему предстоит испытать ощущения явно поинтереснее, и мог ли он не подозревать о столь прописной истине? Итак, инопланетные крысобелки грациозно подбежали к жёлудю, быстренько разминая пальцы. А затем остановились возле него, осматривая с разных сторон на наличие повреждений, что важно, похоже, лишь для них. Главная подняла найденное и сразу же начала к нему принюхиваться, чуть не касаясь скорлупы кончиком язычка. Вдыхала запах так, словно держала в ладонях горячий крепкий эспрессо или же новый сорт метамфетамина. В это время её стражницы услышали подозрительный шум, коим было глубокое нервное дыхание Скрэта, а также унюхали потливый душок страха. И уже начали подзывать свою начальницу, сообщая о возможном проникновении чужого на территорию, о чём могли подозревать при захвате, но сочли излишним думать об этом. Ну правда, что может быть более заметным и выдающим со всеми потрохами, кроме самцового запаха пота, из-за чего бы он ни возник? В особенности забавно представление о совершении измены с кем-бы то ни было — с очередной лживой красавицей, с жирухой или существом своего пола, не имеющем оснований ни с какой стороны. Вняв их предупреждению, бирюзовая всё же не спешила поднимать тревогу и повернула жёлудь в другую сторону. И как выяснилось, длинноногие воительницы в обтяжку и с посохами были правы, на то им очень чуткие слух и нюх помимо шикарного для любовных дел тела у каждой из трёх. Она увидела то, что увидеть не ожидала, где, конечно же, не могла представить, как в итоге будет складываться картина — какую-то мохнатую кучку, которая затем показала свою морду и заорала от испуга. Сколько бы таким сексуальным инопланетянкам не приходилось повышать остроту своей реакции и постоянно быть готовыми ко всему, случившееся всё равно застало главную врасплох, и она уронила жёлудь вместе с «ожившей» жижей, собравшейся бежать в сторону куда угодно. Тут-то перепуганный Скрэт, похоже, понял, что вляпался по самые родные крысобеличьи яйца, которые, как ни странно, у него есть. Ещё бы — увидеть вблизи перед собой вроде бы таких сочных гладеньких милашек, но всё же великанок, было для него весомым аргументом для скорейшего отступления. И уже в меньшей степени их большим привлекательным плюсом, отчего желание познакомиться с ними при попытках понять намерения и цели, могло расти всё больше, в итоге всё равно не предоставляя никаких шансов на диалект без подвохов и с романтическими нотками. Отступления, но только с добычей, не иначе… для вида и смелости внутри издав клич, чтобы броситься за ней и в огонь, и в полымя, иначе потрачено. Главная, резко указав своим стражницам строгим пальчиком на живую цель, приказала открыть огонь на поражение. Те в свою очередь зашевелили бёдрами, и взмахом рук с когтями подняли копья, наведя прицел, после чего принялись за свою работу по очистке одной из самых для них малоприятных видов грязи, как подглядывающие чужаки. Для крысобела эти мгновения были болезненными и неизведанными, и оставалось полагаться лишь на собственную скорость. Он не знал определения тому, что происходит сейчас, поэтому просто сновал по всей комнате с криками, пока из пасти болтался язык будто развевающаяся змейка, прикреплённая к колу для распознавания направления ветра. Стреляли же в него плазма-зарядами, скорость которых была самую малость похожа на скорость света. И он едва успевал уворачиваться от выстрелов, при этом держа жёлудь в лапах, ведь никакие манёвры влево-вправо и даже «лунная походка» тут не работали. Но выстрелы затем прекратились, и пепельно-серый, устав, остановился, вовсе не понимая, чего ждать дальше… но скорее от ступора при знакомом приёме с совершенно незнакомым исполнением. Надо было бежать куда угодно, пока в запасе хранилась доля секунды! Теперь же по нему был открыт огонь поочерёдно, по одной прямой линии. Словно «девушки» хотели не убить незваного гостя, а лишь напугать или посмотреть, как этот безмозглый дурень ещё «станцует», на миг подумав, что такой, как он, не представляет серьёзной угрозы их экипажу или грузам. Хоть и Скрэт, скорее всего, увлечётся почти до гипноза красочным видом плазменных искр перед собой. Почему бы не допустить суждение, что он или оно — всего лишь испуганное нервное существо, оказавшееся не в своих краях? Вот только своими действиями «девушки» чуть яйца да лапы ему не отстрелили, ведь было на самом деле не мудрено захотеть увидеть, как такое существо станет цепляться за жизнь. Пожалуй, эту возбуждённую от пальбы по мишени троицу можно окрестить нимфами вкупе с валькириями, подвергшуюся лабораторным опытам латентного извращенца с довольно хорошим вкусом в том, насколько сексуально должны были выглядеть женщины или самки, но они при первой встрече показали себя опасными галактическими убийцами, отчего у зверя причиндал даже не хотел вставать по стойке «смирно». И дело даже не в невозможности в данной ситуации сделать это. Скрэт затем просто буквально отлетел креном вправо, оставив на том месте, где стоял, след от выстрелов с клубом дыма, и сам жёлудь. Ну не смог он с таким риском для своей жизни защищать свою прелестную прелесть в твёрдой скорлупке… впервые заключил, что она того не стоила! «Девушкам» сложившейся суматохи с действенным результатом оказалось достаточно, они даже не стали искать чужого гостя, переключив внимание на пойманное. Ведь дубовый плод, который они возжелали в своих целях, больше не в лапах этой страшнющей мелкой субстанции с огромными бешеными глазами, да ещё и с таким противным, режущим слух голосом. Ловить здесь больше нечего, всё при них. «Дамы» со своей миловидной, обычной для них походкой с чувственным вилянием задом и хвостищем в придачу направились в сторону раздвижных дверей, попутно рассматривая жёлудь со всех ракурсов и обнюхивая его так, словно смакуя каждую нотку его орехового запаха. И кто ещё тут более ненормальный при своей зависимости… хотя о чём речь! Это же инопланетные тянки, со своими планами Наполеона, о подвигах которого они, на всеобщее удивление современного общества, могли знать и судить его по поступкам.Я так сильно люблю тебя каждый день, не смогу остановить себя сейчас. И я буду любить тебя также сильно завтра, но не смогу остановиться сейчас. Я сильно люблю тебя каждый день, я не смогу остановить себя сейчас. И я буду любить тебя также сильно завтра, но не смогу остановиться сейчас.
Скрэт не сразу очнулся после столь стремительной цветно-световой встряски от плазма-снарядов. Увидев, что жёлудя рядом нет, он судорожно повертел глазами и еле сдержался, чтобы не закричать от досады и удариться обо что-нибудь своей башкой. Но в то же время понимал, что если ещё раз пикнет, то снова ему так однозначно не повезёт. Пепельно-серый услышал чёткие постукивания каблучков и глухой звук открывающейся железной двери. Он видел, как «девушки» начали выходить из грузового отсека, и поспешил к той же двери, при этом стараясь не издавать никаких звуков, чтобы его не заметили. Пусть и озирался глазищами по сторонам слишком широко… ещё бы, чего только он ни увидел здесь, а что ему ещё может предстоять разглядеть и испытать на своей шкуре вместе с достоинством! Скрэт по счастливой случайности спокойно прошёл через эту дверь, где «мадам» пришельцы были четверть минуты назад. И, хорошо разглядев, что они — главная и её подчинённые — проходят через аллею таких раздвижных дверей, располагавшихся по тому же пути, коих всего десять, крысобел только собрался пойти дальше… Но дверь грузового отсека внезапно его придавила со всем своим холодным «отношением» к нему, вероятно, способствуя сдерживанию порывов без последовательности плана. Вот сейчас стоило невероятно больших усилий, чтобы сдержаться, ведь его всё ещё могли услышать. Обычно Скрэт не держал боль в себе, давая волю своим безудержным эмоциям и громким воплям, среди которых, как ни странно, не предусматривалось выбитых зубов. Воительницы, не обратив внимания, уже прошли все эти двери… значит, сработало, пока можно не бояться и продолжать прорываться. Ну, а схватившая незваного гостя, как обретшая сознание тяжеловатая дверца словно решила не отпускать его просто так, «захотев» как следует искалечить. Она давила бедолагу с разных сторон: сверху, снизу, по бокам, принимала форму зигзага, круга или гармошки. Соответственно, крысобел от таких действий со стороны по логике неодушевлённого предмета принимал такие же неестественные формы тела. Он уже попытался рассчитать время для резкого старта, чтобы вырваться из смертельных дверных объятий… и у него, как ни странно, получилось, даже едва-едва не упав по инерции наземь. В знак превосходства на миг довольный зверёк показал «садистке» язык, демонстративно фыркнув на неё, но был придавлен ею же плашмя к полу. Последнее слово всё же оказалось за этой сущей, сучьей чертовщиной. Ну что же… пепельно-серому охотнику за пахнущими орехами прелестями, переливающимися светом у почти что медного цвета скорлупы, ничего не оставалось, как отряхнуться и продолжать свой путь вперёд, к ещё более неизведанному и не поддающемуся никакой разумной закономерности. Вполне вероятно, что эта неизвестность принесёт Скрэту смерть в мучениях, даже если большие, красивые «орешки» разноцветных «дамочек» могут касаться его вплотную, будь даже их желание это допустить в своё удовольствие. Но жёлудь надо спасать, м-да… спасать из рук этих мерзких, гадких, бесшёрстных, странных… преступно красивых? Настолько, что с ними захочется делать разную и впечатляющую любовь, пусть такие вещи никогда особо его не волновали… Так, не отвлекаемся, пусть это бесполезно с каждой мыслью о них, и их представлением перед собой. Крысобел, впрочем, как всегда, снова пошёл навстречу опасности ради достижения своей в данный момент единственной цели, которая не сменялась который год, как постоянный образ его бытия — вернуть украденный трофей и позднее спрятать понадёжней. Можно продолжать думать, что это косящее под дурачка существо живёт без «нормальной», не пустоголовой жизни, где будет куда осмысленнее просто залечь на дно и существовать вдали ото всех. И стоит согласиться, что бессмысленно искать с предложениями прочие разнообразные осмысленные пути жизни, кои могут быть лишь отдалённо похожи с его намерением быть исключительно ищейкой ореховых плодов. Где любые ситуации не станут помехой при гарантии получения возлюбленного жёлудя в лапы… почему бы и не побыть ради него даже пушечным мясом от насмешек судьбы? Так или иначе, опасность его почему-то заботила совсем мало, но рано или поздно пора перестать быть таким легкомысленным, даже если к этому получится прийти только после смерти. Серый мученик с кривым носом, без просвета более гуманного образа жизни по отношению к себе любимому, заходит в аллею боли, о чём опять не подозревал ни в коем разе. И вот, первая дверь — шмяк! , вторая — бумс! , третья — хруст в коленном суставе, четвёртая могла лишить головы. После шестой уже доносились тяжёлые стоны, словно от ожившей мертвечины, однако крысобел был всё ещё жив и даже мог вспоминать флэшбеки при таком невежественном приёме инопланетных технологий по башке, пальцам и коленям. Чёрт, куда более странных и жёстких, чем вся его жизнь среди покрытых снегом лесов, полей и ледниковых материков, где чувствовалась хоть малая доля свободы. Приближаясь к последней двери, Скрэт изо всех сил старался перетерпеть ноющую, пульсирующую боль в задних лапах, и фалангах на передних. Ему также пришлось прикусывать язык, лишь бы эти эротичные чертовки с антеннами на «женской» горячей тыкве его не услышали, навострив уши и всё остальное. Но тут же стоило призадуматься о том, что приглушённые стенания уже давно бы привлекли внимание инопланетянок, если довериться гипотезе о более чутком слухе иных форм жизни, что вполне имело место быть. И в чём виден сам подвох… да, собственно, вообще ни в чём. Удивительных своим существом «дамочек» не оказалось на месте — в большой полу-сферической комнате, стены которой были окрашены в давящий на мозг и вгоняющий в депрессию тёмно-синий, слегка болотный цвет. В отличие от этого тона, голубой, который можно было наблюдать в недавнем карго-отсеке или попросту складе, грузит явно не так сильно. Окончательно нагнетали постоянно перемещающиеся тени от небольших остроконечных предметов, находящихся в левитированном состоянии над гравитационными тубами, до коих случайному зрителю не было никакого дела. Благо, хотя бы этой бесящей неоновой подсветки не было, и то уже можно развить желание всё тут исследовать на предметы подсказок разоблачения. И всё же такая комната — идеальное место для душевнобольных, одетых в смирительную рубашку, и коих отпускают в уборные два раза за день, а то и меньше. За подобное сравнение следует попросить тысячу извинений… но, впрочем, эта догадка понемногу подтверждается, когда он снова их разглядел. Их, выходящих из параллельной двери прямо сюда, в обитель мельтешащих образов фигур и почти невидимого мерцающего теневого полотна в самом помещении. Стражницы вышли из ещё одной комнаты, дверь которой находилась параллельно той, из которой крысобел-упоротый ищейка входил в этот большой зал, скорее всего, отдыха. Заметив «девушек», бормотавших что-то невнятно-писклявое себе под нос, Скрэт быстро пробрался в это грузящее глаза помещение, юркнув под ближайший столик, на котором находились непонятные для него приборы и вещи. Они на самом деле являлись электрическими зарядами в форме небольшой палки и трезубцами с пульсирующими концами… то ли для кайфа, то ли для дела. Стражницы сели за столик побольше, в центре, друг напротив друга, и начали перекидываться фразочками на своём «антенном» диалекте. Иногда хихикая несколько не специально с эротичными нотками то ли над сказанным, то ли без причины, пока облокачивали свои малость румяные мордашки и смотрели друг на друга с романтическим энтузиазмом при немного опущенных веках. Хотя бы их манера общения показалась пепельно-серому довольно весёлой, даже в хорошем смысле смешной. Пока эти душегубки не пытаются кого-либо убить, они выглядят вполне себе… ничего так, что ли, очень сочно и мило. До приторной невозможности и желания закадрить на постоянные постельные истории… да, почему бы и не помечтать чего-нибудь грязного и пошлого вместе с ними? Но опять же, когда крысобел всерьёз отвлекался на свои «мужские» гормоны в последний раз — только лишь при неудачном опыте «вверх тормашками», пока пытался строить из себя влюблённого без памяти самца для огненно-рыжей роскошной самки, когда она уже была его на тот момент — впечатления от этого остались далеко не лестные в угоду собственному эгоизму. Но во всём остальном столь красивые и мощные экземпляры распутства для него — безжалостные, убийственные, непредсказуемые богини космоса, которые явно не выглядят доступными для любого общения. А ведь их в данный момент две, где же третья… о, вот и она, любит же глазками постреливать и поблёскивать ими! С явно довольным выражением морды при проступающем румянце на бирюзовой коже, словно идя по облачку, подбегает к ним, неся бутылку причудливой формы — снизу обычная округлость, однако горловина в форме спирали. И на конце горлышка виднелись остренькие треугольнички, с горла такую жидкость было бы сложно пить. Скрэт, переключив своё внимание от очередного чокнутого предмета за другим, заметил на столике, где сидели «девушки», бокалы для разлива любого градуса и любого количества газов. Вот чёрт… твою же мать, да они что, пьют на работе? А разве пепельно-серому есть до этого дело, когда хватило быть опьянённым от любви и после налажать с ней со всех сторон. Начали пить — ну и шут с ними, это ведь только рабочему классу завидно, правильно? На больших щёчках парочки в бежево-сиреневом уже через несколько секунд выступал заметный румянец, как у их госпожи, отчего они все не преминули разом дотронуться до ворота и подёргать его для подачи необходимого отрезвляющего воздуха. Похоже, напиток действительно забористый и прямиком уносящий в рай в один конец, похлеще спаривания с пятью разами за ночь. И потому его могут пить лишь те, кто абсолютно уверен в том, что умеет пить и держать удар от воздействия напитка в голову. Чаще всего именно женский пол более реалистичен и ответственен в своих ожиданиях, бывает более сдержан, чем мужчины, какими бы существами они в итоге не были. Крысобел не стал вникать во всю эту отнимающую драгоценное время сивую бредятину, а также предположения насчёт того, о чём космические воевницы могли беседовать, не переставая хихикать и шевелить кончиками антенн. Ещё и иногда касались друг друга пальчиками, без комплексов подводя их к грудям, пока смеялись? Да чёрт с ними, тем более дверь перед Скрэтом всё ещё была открыта и на этот раз не задвинула ему по деликатным местам. Как будто не хотела привлекать лишнее внимание, позволив чужому грубо и хитро проникнуть в лоно всех секретных мест этого судна. Не было ни единой задней мысли, что это могло быть допущено специально, для последующего приличного веселья с результатами от намёков на некомпетентность бдительности пьяненьких хозяек своих владений. Ну, а Скрэт на это лишь гордо усмехнулся, опустив веки от своей правоты на пустом месте, и резво пошёл вперед. Напоследок согласившись с тем, что «дамам» в любом их состоянии — и в трезвом, и в пьяном, и в зависимом от секса, либо же преклоняющемся перед той самой настоящей любовью — прощается всё и вся при желании закреплять это поцелуями и мгновениями нежности. Не дожидаясь особого приглашения, раз дверь, сучка такая, ещё может «передумать», быстро пробежал расстояние как можно дальше от входа. В это время «девушки» продолжали увлечённо болтать обо всём без цензуры, осушая второй бокал, и лишь одна — синяя — навострила ушки в сторону комнаты, из которой они выходили несколько минут назад. Но через пять секунд вновь продолжила общение, или «болтовню об уродливых мужиках да разительном превосходстве совершенных венер над ними». Часто именно об этом порой любит говорить прекрасный пол, что остаётся лишь понять, простить, в итоге охотно принимая такое суждение без рассмотрения других всевозможных вариантов. И тут уже бывает бесполезно что-то менять, ведь куда проще бесспорно согласиться с тем, что подобные причудливым прямоходящим крысобелкам модельной внешности девушки или самки думают о себе. Увлечённо ища причины быть идолами для своих случайных и закономерных любовников, с намерениями их любви в сексуальных делах и словах восхищения ими как теми же любовницами. Насыщенные краски сгущались всё сильнее, отчего добавлялось всё больше остроты и непонятных тайн, вместе с причинами ущипнуть или дёрнуть самого себя за что-нибудь, что может вызвать моментальное пробуждение ото сна. Зайдя в очередную, ещё более тёмную комнату кладези всякой херни, Скрэт увидел то, чего увидеть не ожидал никто… уж он-то точно, быстро меняясь во мнении. Само помещение представляло собой кабину входа в портал иного измерения. Туева хуча полок на стенах, и снова… хотя цвет неоновых ламп, обозначавших полки, белый, с уже менее ярким свечением и опущенными в нижнюю сторону лучами, сужающимися в толщине с каждым миллиметром. В центре находился генератор, явно внеземного происхождения, в чём сомневаться было излишне, внутри которого словно на весу крутились полупрозрачные кольца… но и это оказалось фигнёй! Скрэт, недоумевая с каждым мгновением всё больше и раскрывая пасть всё шире, пока озирался по сторонам, увидел столько желудей, что вначале поморгал одиннадцать раз в секунду. А затем потянул веки вверх, чтобы рассмотреть этот богатый клад получше — чёрт побери, все они в одном месте, в огромном прозрачном ящике с дыркой посредине… и ящик с содержимым стоял в правой стороне от генератора! Лапы опустились, глаза расширялись всё больше, насколько это возможно… и челюсть отвисла напрочь. Пепельно-серый, беспросветно захваченный своими весенними мечтами в плен, пошёл непонятно куда, словно в прострации или будто его шибануло разрядом. Но наткнулся на нагретую спиральку, приделанную к ящику, и хряснулся так, что после быстро пришёл в себя, недовольно ворча от возвращения в «норму» на «землю». Это позволило ему заметить свой желудь, который находился в центре генератора, и уж тот-то жёлудь скрещенный зверёк узнает из тысячи других, находящихся в этой вовсе бескрайне таинственной комнате, возжелая разглядеть его лучше при помощи ночного видения зрения. И именно его он закопает в свой огромный «тайничок», тот самый, являющийся обычной толстой сосной на окраине острова Белых слонов, где крысобел в основном и обитал. Или даже менял и их, как перчатки, чего с жёлудями в жизни не поступит так, помня каждый собранный. Конечно же, он хотел также забрать себе и весь тот клад в ящике, как трофей и компенсацию за убийственные первые впечатления, но просто не сможет из-за своих совершенно мелких размеров. Нет никаких шансов пронести всё это через столь нереально огромное расстояние к Земле… конечно, невозможно, если речь идёт о космическом путешествии и доисторическом мышлении обладания. А зачем же его единственный «верный» плод поставили сюда? Пепельно-серый зависимый от еды чудак таки начал повнимательнее всматриваться в этот неведомый ему процесс и его сиюминутный результат. А именно наблюдал за тем, что пока полупрозрачные, магнитные кольца центрифужным образом вращаются вокруг жёлудя, из нижней остренькой части плода исходила вязкая зелёная жидкость, переливающаяся через трубку в мерную ёмкость, максимальный объём которой — два литра. Этой жидкостью было заполнено лишь триста пятьдесят миллилитров. Но Скрэт не вдавался ни в эти мелочи, ни даже в то, что эта бесформенная машина «на воздухе» делает с его прелестью. Покуда происходящее на глазах добавляло ещё больше решимости забрать своё как угодно, заместо кучи вопросов из-за излишней путаницы от процесса работы машины. Его излюбленная миссия по жизни — прийти и забрать, чаще всего силой и готовностью жертвовать собой при отдаче всего себя добыче и её сохранности, прежде всего для себя любимого. И может ли космическое пространство со столь горячими экземплярами противоположного пола во главе быть этому неразрешимой помехой? Что тут можно ещё говорить, ведь иногда, а может и всегда, серый кривонос любит плоды дубовых куда больше себя… своей души ли, или же мозгов? Конечно, он лишь хотел получить его обратно, из объятий этих колец, высасывающих все его соки. И получил… шоковый разряд, словно от неисправного щитка производственного цеха, да так, что его отбросило в сторону, к стене. Довольно быстро очнувшись после сильного удара током, Скрэт сразу предпринял ещё пару таких попыток, но результат аналогичен, даже с большей отдачей силы заряда. Пепельно-серый даже и не сознавал, что тем самым мог привлечь внимание этих разноцветных горяченьких латексных ворюг, которые на тёплые приёмы явно не скупались… само соблазнение собственной персоной может быть ими исполнено в целом непривлекательным почерком с идентичными намерениями. Раз уж позволил ослепить себя желанием свободы своему избраннику за последнюю неделю его поимки и его обладания ради своего светлого будущего, то теперь стоит идти до конца, твёрдо стоя на своём. Итак, четвёртой попытки крысобелу оказалось достаточно — лапы чёрные, будто в саже. На его «мужской» груди когда-то пару секунд назад была шерсть, а волосы на голове приняли форму любительского ирокеза и дымились во все стороны. Неугомонный наконец решил дать по тормозам, осмотрелся и увидел кое-что ещё более фантастичное, продолжая запутывать себя, безусловно, намертво и со всех сторон. Рассмотрев получше полки, он также заметил жёлуди и на них, закреплённые в лежачем положении низом вниз железной сваей. Из них, как оказалось, тоже выкачивалась жидкость разных цветов и консистенции. Этот процесс шёл с помощью мерцающих ламп, от коих было слишком ярко для обычного освещения… но терпимо, ибо полки располагались вокруг генератора, в трёх метрах дальше от него. Тут-то Скрэт, отряхнув и почесав взлохмаченный разрядами почерневший лоб, начал задумываться над вопросами, пусть это ему однозначно было несвойственно все эти годы до сегодняшнего дня — что вообще за сумасшествие здесь происходит? Для чего они делают всё это с жёлудями, и да как они вообще… но сформулировать третий вопрос ему не дал резкий удар по его шее, а после — по затылку, чтобы точно сработало. И теперь стоит лишь убедиться без ещё каких-либо догадок, что он влип по-крупному, зная лишь поверхности этих тайн.Девочка, я так сильно люблю тебя каждый день, не смогу остановить себя сейчас. И я буду любить тебя также сильно завтра, но не смогу остановиться сейчас. Я буду любить тебя каждый день, и всё равно не смогу остановиться сейчас. Собираясь любить тебя также сильно завтра, не смогу остановиться сейчас! Eeewww Yeah…