***
Она все еще особенная для него даже спустя шесть лет, когда уже детская наивность исчезла из глаз, а в голосе прибавились крупинки баса. Но все еще выслушивает пьяные бредни мужчины и смеется, не до конца понимая смысл не всегда приличных шуток. Иногда прикладывается к его же бутылке, поджигает сигарету от его зажигалки, откусывает от недоеденного Мердоком тоста, сгоревшего и совершенно невкусного. Нудл кажется это по-своему милым и забавным, Мердоку - чудным. Безусловно, себя он считает неотразимым, но в то же время отвратным. - Не знаю, что бы я сделал, если бы встретил себя из параллельной вселенной - придушил или выебал, - мерзко шутит мужчина, кладя ногу в тяжелых черных ботинках, которые он, кажется, никогда не снимал, на стол. Нудл возводит глаза к небу, но невольно хихикает. - Это ужасно, - искренне говорит она и аккуратно приклеивает жвачку на деревянное покрытие стола. - Ты улыбаешься, - фыркает Мердок. - Улыбаешься, значит, смешно. - Но ужасно. - Это уже неважно, - ухмыляется Никкалс. Он не замечает, когда начинает предпочитать общество азиатки своим фанатам и 2D, с которым стычки считал увлекательным занятием. Он засиживается с ней допоздна, обсуждая их популярность, фанатов, песни или что-то по-дебильному обыденное. Ему с ней правда интересно. Она совершенно другая. Выросшая, научившаяся жить, но все равно другая. Она не похожа на всех других женщин, что когда-то окружали Мердока: ходит, спит, грызет чупа-чупсы - те шлюховатые девушки все время обсасывали их, пытаясь вызвать знакомое тесное ощущение в штанах - и вообще живет... не так. Тогда какого хрена Мердок так тянется к ней, если она не похожа на него, не следует его стилю жизни? Этот вопрос беспокоит его какое-то время, пока Нудл не звонко кричит его имя, зовя репетировать, грызть обуглившийся хлеб или курить, оскаливаясь в ответ на недовольные взгляды окружающих. Только стоит она вроде бы близко, а вроде далеко, а еще это тошнотворное мерзкое теплое чувство в груди, от которого тянет блевать, не дает покоя. Мердок чувствует себя паршиво, но он плюет в лицо собственным ощущениям и по-дружески закидывает руку на плечо Нудл. Она щурится, прикрывает глаза рукой от яркого солнца и тушит сигарету об грубую желтоватую кожу мужчины.***
- Почему курица переходит дорогу? - делая задумчивый вид, произносит Нудл, вертя на пальце резинку для волос. - Почему? - интересуется Рассел. 2D вяло пожимает плечами, Мердок вопросительно вскидывает брови. - Потому что ей надо на другую сторону, - победоносно завершает девчонка. Рассел добродушно прыскает в кулак. Стью нечленораздельно мычит и утыкается головой в стол, чуть не вляпавшись шевелюрой в жвачку. Мердок отпускает какую-то неприличную шутку. Нудл смеется и поднимается с места, сообщая, что она идет смотреть аниме про девочек-айдолов до полуночи, а потом будет спать, чего советует и им. Вслед за ней наверх уходит Рассел, собираясь лечь сегодня пораньше, - но все знают, что он опять будет переслушивать их старые треки, записанные шесть лет назад - еще в две тысячи первом. Так кончается каждый вечер. Мердок уже по привычке щелкает зажигалкой и подносит ее к губам с зажатой в них сигаретой. Курит он несчетное количество раз в день, но сигарета вечером - будто завершающая очередной день. Как особенный ритуал. Сейчас 2D закинется парой таблеток антидепрессантов в виде улыбающихся желтых лиц, поднимется со стула и, засыпая на ходу, меланхолично поднимется на второй этаж, чтобы захлопнуть дверь в свою комнату; чудом еще живые часы будут тикать, пока часовая стрелка не дойдет до двенадцати, и Мердок сам, вытряхнув пепельницу в мусорную корзину, удалится в свою комнату, матерясь и спотыкаясь о предметы в темноте. За стеной будет успокаивающе играть "Clint Eastwood", за другой - Нудл мелодично подпевать, слушая что-то японское в наушниках. Так происходит всегда. Ничего не меняется. Но вот уже прошло двадцать минут, а 2D все сидит и хмуро смотрит будто сквозь Никкалса. Мужчина уже выкуривает предположительно последнюю сигарету, но нервно принимается за вторую, а затем за третью. Пепельница медленно пополняется окурками. Когда Мердок уже открывает рот, чтобы послать Стью, тот вдруг заговаривает. - Мердок, даже не думай. - Че? Никкалс недоуменно приподнял брови и встряхивает сигаретой в пальцах, разбросав крупинки пепла. - Ты чуток переборщил с лекарствами, парень. Иди проблюй, может, отойдешь, - хмыкает он и закидывает ногу на стол. - Я серьезно. - Я тоже. 2D бесит своей манерой непонятно, медленно и будто "в нос" говорить. Сейчас он раздражает вдвойне, с этим усталым лицом, полуприкрытыми глазами и в то же время нервно стучавшими по столу пальцами. И тем, что он никогда недоговаривает. Хочется ударить. - Я вижу, - наконец начинает говорить 2D и поднимает несуществующий взгляд. - Смешно, - язвит Мердок. - Вижу, что происходит между тобой и Нудл, - продолжает вокалист. - И... слушай, даже не думай. - Упорно не понимаю тебя, - мужчина принимает скучающий вид. - Или игнорирую. Выбирай, что больше нравится. 2D вдруг стучит кулаком по столу и резко встает. Никкалс дергается от неожиданности, а Стью упирается руками в деревянное покрытие и резко наклоняется чуть ли не к лицу Мердока, поморщившись от нестерпимой вони сигарет. - У тебя достаточное количество фанаток, которыми ты можешь воспользоваться на случай, если ты захочешь удовлетвориться, - тихо произносит Стью. - Но не Нудл. Запомни это, мудак. - Вау, ты сматерился, - скучающе произносит мужчина и снимает ногу со стола, подальше от резко взбесившегося музыканта. - Слушай, ты вообще умеешь кричать? - Не до шуток. - Как раз до них. 2D медленно откидывается назад и опускается на стул. Нервно проводит пальцами между взлохмаченными, вечно непричесанными волосами. Прикусывает нижнюю губу, подбирая нужные слова. - Сложно думать без мозгов? - хмыкает Мердок. - Я забочусь о благополучии всех вас, - прерывает очередной подъеб Потт. - В первую очередь - о Нуддл. Она младше всех нас, у нее меньше опыта, она больше подвержена опасности. В первую очередь, как я вижу... - Кха. - От тебя. Поэтому... не смей. Даже не думай, - с нажимом на последние слова произносит мужчина. Мердок устает делать вид, что ничего не знает, и идет в наступление, собираясь как следует морально — а может, и физически, как пойдет - въебать этому надоевшему и требующему леща ублюдку. - Окей. Допустим. Просто допустим. Но тебе ли не похуй, м? Или ты сам приударить решил, герой-любовник? - он оскаливается. - С меня достаточно романов, слишком много неудачных. Не буду напоминать, из-за кого, - 2D жмурит глаза. - Я просто не хочу... никаких терок между участниками нашей группы. Любых. Тем более секса. - Мамка по губам за такие слова не ударит? - Мердок. Я не хочу. Ты не имеешь права. Нудл - запретная территория, ты меня понял? Басист прикрывает глаза, жует язык и пытается выдать что-то как можно более едкое. Раздумывает он гораздо быстрее, чем Стью до этого. - На хую я вертел твое мнение. И сплевывает. 2D молчит. Долго. Мучительно. Мердок уже хочет набить ему лицо за эту режущую уши тишину, но не успевает. - Верти на нем что хочешь, но только не Нудл. Никкалсу кажется, что вокалист смотрит на него чуть ли не победоносно - но он слишком экстраверт, чтобы ставить себя выше кого-либо, будь это даже Мердок. Скорее всего, он даже не понял, что победил. Оскорбления вертятся на языке сатаниста, но он силой проглатывает их, потому что понимает, что это не выход. По горлу глубоко в грудь скатываются матерные слова, а в загрязненной голове шепчутся не менее грязные мысли. "Много ты понимаешь, ублюдок. Не сомневаюсь, что ты эксперт в отношениях, могу даже поспорить, что ебался пару раз, но мне похуй, честно говоря. Я стар, слишком стар для Нудл, но что могу поделать, если в ебучий первый раз чувствую что-то к кому-то, кроме ненависти или равнодушия, к гребаной школьнице, блять!", - Мердок сжимает кулак, собираясь испортить это смазливое лицо сломанным носом, но передумывает. Поднимается с места и идет по лестнице, стремясь утонуть в грязных потных подушках и забыться очередным кошмаром. Шаг. Да! Еще один. Ебучая школьница. И еще. Нудл. Слишком тяжело идти. Отвратительное чувство. Нудл. Друг. Единственный. Особенная. Мердок шатается и хватается рукой за перила, будто пьяный. Влюблен. Первый раз. Он хватается за голову и подавляет стон отчаяния; он загнан в угол, он не понимает, что происходит. Он не видит себя - привычного эгоистичного себя. Мерзко, мерзко, МЕРЗКО. Нудл. Ее голос он слышит за стеной, и от этого тошно. И на все плевать одновременно.***
Нудл находит его, сидящим на земле около дома, вертящим в руках сигарету и бормочущим что-то под нос. Она взволнованно опускается на колени и спрашивает, что с ним такое. Она будто по-настоящему пугается. Азиатка напоминает Мердоку его мать, которую он никогда не видел, но, наверное, так должны вести себя... матери. И это раздражает. И все бесит. И вспенивается, и кипит, и взрывается. А перед глазами - грязные чулки в песке, тихий укоряющий голос 2D, виски, стоящий в углу шкафа, и лицо Нудл, только вот последнее не мерещится. Мердок на грани, Мердок на эмоциях. Он выплескивает их, целуя Нудл. Грубыми пальцами хватаясь за ее волосы, впивая ногти в нежную кожу, действуя невероятно мерзко и отвратительно, олицетворяя во всех действиях себя. Мужчина чуть не валит девушку на себя, до синяков сжимая ее запястья, кусая губы до крови и задыхаясь, будто собираясь передать всю свою ярость ей, без остатка, чтобы оставить такую приятную пустоту внутри. Не выходит. Только это мерзкое теплое чувство, не дававшее покоя, разливается по всему телу, подбавляемое гневом, и от этого еще хуже. Потом Нудл плачет. Что-то, не понимая, лепечет, а Мердок хмуро смотрит на нее, чувствуя, как адреналин вспыхивает во всем нем, чуть ли не искрами прыгает с пальцев, мужчина с трудом подавляет его. Что-то сплевывает и извиняется. Впервые в жизни. - Прости. Нудл поднимает на него мокрые глаза. И прощает. Раз за разом. Потому что верит, что Мердок не сделает ей ничего плохого, только научит. Потому что в какой-то степени может понять чувства мужчины и пытается. Неловко целует его, хихикает, прячась вместе с Никкалсом в ванной от 2D, часами разглядывает Мердока, пытаясь заметить в его угрюмом лице что-то новое, доступное только ей. И она замечает. Потому что для него она всегда была другой. Особенной.